Хроники КуроФаев

— Как ты себя чувствуешь? На лоб в холодной испарине опустилась горячая ладонь. Ненадолго, но когда такое вообще было? В д о х У меня не вены, а колючая проволока под напряжением; каждое движение, как удар тока. Тошнит так, что кишки просятся наружу даже просто от того, что я дышу. Я не просил никого даровать мне жизнь. Мне самому она не нужна, тем более такая. А теперь я в неоплатном долгу. В ы д о х — Нормально. — Вот только врать не надо. — Что ты хочешь услышать? В уголках рта запеклась кровь, даже улыбаться нормально не получалось. — Правду. — Я полон сил и энергии, посмотри. – Фай засмеялся нервно, изломанно, Курогане никогда не знал его таким. По большому счёту, он не знал его в принципе. Продирался всё это время сквозь маски, ловил усталые взгляды, хорошо спрятанное беспокойство под деланной беззаботностью. — Если проголодаешься, говори. Фай даже не хмыкнул – сдавленно булькнул. — Кажется, мамочка теперь ты. — Не паясничай. — А что мне остаётся? Я чувствую себя ужасно. — Детали? — Курорин, я не просил. — А тебя и не спрашивали. — То-то и оно. Никакой свободы воли. А ведь это моя жизнь. — А теперь слушай меня, – тихо рыкнул Курогане. – Если ты не отшельник, то твоя жизнь принадлежит уже не только тебе. — С чего бы? — С того, что все мы зависим друг от друга. — Это точно. Обратная сторона привязанности – зависимость. Я, вот, например, теперь твой ручной вампир. – Фай приподнялся на локте, но переоценил свои силы и рухнул обратно. – Ни вправо, ни влево. — И вправо, и влево, ровно так же, как и было. Я тоже теперь в каком-то смысле... твой. Маг удивлённо уставился на хмурого собеседника. — Твой обед, как минимум, – уточнил Курогане и прочистил горло. — Это... неправильно, Куропан. — Представь себе: это ограничения, на которые иногда вынуждены идти люди, чтобы не терять тех, кто им нужен. — Я нужен тебе? Голос осип, но разряды по всему телу стали не такими резкими. Решили смилостивиться над новоиспечённым вампиром. — Сакуре. Булке. Шаорану. — Которому из них? — С этим мы ещё разберёмся. Курогане тяжело вздохнул. — Поэтому не смей отказываться от жизни, как последний эгоист. Фай дотронулся до его плеча ледяными пальцами. Они теперь всегда будут такими? — Я подозревал, что жру сердца, но не думал, что ты падёшь моей жертвой. — Иронично. У того, кто жрёт сердца, сожрали глаз. — Вставлю протез и буду краше прежнего. — Ты и так ничего. Теперь хотя бы понятно, в какой глаз смотреть, когда выводишь тебя на чистую воду. Фай еле заметно улыбнулся. — Знаешь, в чём дело? Никто никогда для меня ничего подобного не делал. Не жертвовал чем-то. И мне пока чертовски сложно разобраться, где в том, что ты сделал, проходит грань между твоим и моим эгоизмом, между твоей и моей жертвой. — А ты брось за́умь, да и всё. – Курогане буднично пожал плечами. – Собрался и живи. — Теперь это ещё сложнее. — Не скажи. У тебя случилась перезагрузка. Так проще начинать. — Как скажешь, папочка. Фай завозился и отвернулся к стенке, чтобы рассудительный ниндзя не увидел, как из единственного голубого глаза катится слеза. Кажется, это всё нервы. Кажется, это слишком даже для него. Кажется, его сейчас разорвёт от благодарности. Он услышал, как заскрипел стул, с которого поднялся Курогане, как в комнате стало прохладнее, когда тот открыл дверь. И шёпот, который, возможно, никто не должен был услышать. — Мне ты тоже нужен, идиот.