Забудь обо всем

      Туманное утро дышало поздней осенью. Или даже скорее зимой – казалось, вот-вот должен выпасть снег, заменив собой надоевший иней. Который раз Бертольд просыпается и видит побелевшие луга из окошка своей комнаты – снаружи белело просто всё вокруг. Но это было лживой обманкой, внушающей надежду на первый снег. И тут же отбирающей ее, когда пошире раскроешь глаза. А если полностью отойти от сна, умыться и размяться, то от воображаемой сказки не остается ни следа.       Парня что-то заставляло подолгу просиживать штаны у этого запотевшего стекла. Хотя он в принципе никогда не отличался особой общительностью и инициативностью – но такое инертное поведение было странным даже для него. Попросту высматривать нечто в бледно-розовой заре, как будто ты что-то там увидишь?.. До первой тренировки не так уж много свободного времени, но он решает проводить его именно так. Ему без разницы.       Из просто замкнутого человека превратиться в настолько нелюдимого и пугающего – это надо уметь. Почему при возвращении на родину у него не получается стать частью этого общества? Временами прогуливаясь по шумным улицам, твердо вышагивая армейской походкой по мостовой, которую до конца никак из себя не выбить – Берт не мог понять, как этим всем пользоваться? Полученной свободой, относительной, но все равно какой-то пустой. Во всяком случае, он себя убеждал, что проблема в этом, и старался не задумываться глубже. Вот Райнер ушел глубоко в свои размышления, и ему стало настолько плохо, насколько это возможно. Нет, Бертольду нужно просто развлечься – и эта хандра обязательно пройдет.       Тогда почему он сейчас выбрал себе из всех развлечений – смотреть в это несчастное окно?       Сегодня гулять точно не стоит. Не в эту промозглую погоду, когда мокрый холод забирается под одежду. И ты не можешь от него отгородиться, не можешь от него убежать. Впрочем, не очень-то и хотелось – видеть снова эту беспорядочно кипящую жизнь, опережающую жителей Парадиза в своих технологиях, но, по сути, никак от них не отличающуюся. Как он был «чужим» там – так и остался здесь. Не стало ни лучше и ни хуже. Эта привычка - сторониться всех вокруг, видимо. Да и особого удовольствия явно не приносит чувствовать себя поломанным рядом с этими вечно занятыми людьми. В их распорядке дня куча дел, их мир привычен – поработать, вернуться домой, отдохнуть с друзьями. А какие у Бертольда друзья? Ну, если только один… Райнер.       Покинув аскетично обставленную комнату общежития, Берт понимал, что ему лучше не медлить, если он хочет застать Райнера перед тренировками. Странно, что он сам до сих пор не обустроил себе уютный уголок, хотя все средства располагали к этому. Четвертый месяц пошел, как главнокомандующие Марле приказали им аккумулировать силы и не высовываться с материка. Даже не думать лезть к «островным выродкам», покуда не будет полной уверенности в готовности к новой миссии. Разумное решение, но нависший вопрос – сколько же им еще ждать? – выносил мозг. Три целых месяца… А у него так и не появилось желания взять уже наконец и расставить банально вещи по полкам! – всё имеющееся хранилось в поношенном чемодане под кроватью. Кошмар. Как будто еще немного, и их сорвут в эту операцию – а из нее уже не понятно, вернешься ли ты вообще.. Не в его характере, конечно, терпеть такую скупую обстановку – но что есть, то есть. - Райнер.. Ты не спишь? – поинтересовался юноша, противно прозябая возле его запертой двери. Ему долго не открывали. А когда открыли, Берт пожалел, что вообще пришел. – Выглядишь неважно, - откровенно высказался парень, так и застряв на выходе из комнаты.       В ответ на его замечание Райнер, сидя в кровати, нахмурился и поднес ладонь ко лбу. Честно говоря, ему не хотелось об этом разговаривать. Все равно легче не станет. Какой смысл? - Ты зачем пришел? – как-то сухо отвесил он, как отрезал. – Ах да. У нас же сегодня отменили все учения, - Бертольд искренне удивился сказанному, так как не был в курсе каких-либо изменений. Но пока – это единственное, что его порадовало. Все остальное только вгоняло в тоску. Они же вроде как помогали друг другу раньше. Тогда почему теперь их общение стало таким обрывочным и формальным? - А ты не знаешь, где Имир? Когда Порко с Пик уже вернутся с восточного фронта? А главнокомандующий Магат? Еще нескоро? – решил воспользоваться его осведомленностью парень, раз ничего другого ему не получить от друга. Тогда пускай, это будет хотя бы полезная информация. - Откуда мне знать? Я с ними не связывался, а на счет Имир.. – нехотя задумался Райнер, так как его голову волновали какие угодно мысли последнее время, но только не о ней. – Она передала мне письмо, в котором плакалась по Кристе. Это было еще на корабле. И с тех пор, как ее от меня увели.. я ее больше не видел. Клянусь тебе, я не в курсе! - Какое письмо? - Если хочешь прочитать, оно там, в комоде. Я не запечатывал его, - спокойно отмахнулся невыспавшийся воин, которому Бертольд своим появлением явно помешал спать. Похоже, Райнер собирался встать только к полудню, а может и того позже. - Нет! Не надо, я не хочу! – сорвавшись с места, чего-то испугался Бертольд. На секунду ему показалось, что вечно подкалывающий старый знакомый начнет донимать его за излишнюю внимательность к Имир. Но тому было плевать. Как будто нельзя было поверить в то, что Имир способна влюбить в себя.       А тем временем, Берта пожирало непонятное чувство обострившегося одиночества. Ведь эта девушка написала письмо Хистории. Она любила ее, и, похоже, совсем не думала о нем. Получается, Имир провернула все только ради нее. Такой вывод напрашивался сам собой! И никакой другой!       Глядя на своего бывшего друга, явно тяготившегося собственным существованием, Бертольд невольно вспоминал слова девушки, которые она просила ему передать. В его убитом состоянии, в свалившейся из ниоткуда апатии – во всем читалось их подтверждение. «Рано или поздно Райнер тоже столкнется с тем, что в его поступках не останется никакого смысла». Вероятно, тебе уже давно пришлось это понять – мысленно обратился к сгинувшей пленнице парень. Впрочем, он и сам столкнулся с этим явлением лицом к лицу.       Надо занять себя хоть каким-нибудь делом. Благо, на территории корпуса их предостаточно! Какой отдых? Мрачные мысли сожрут его изнутри целиком. Раз есть такая возможность, необходимо отвлечь себя – помочь в прачечной со стиркой одежды или разворошить завал во дворе, состоящий наполовину из мусора и наполовину из пустых деревянных коробок, которые еще могли пригодиться. Склонившись ко второму варианту, Бертольд поспешил удалиться из комнаты. Все справляются по-своему – кто-то забывается глубоким тяжелым сном, а кто-то имитацией рабочей деятельности.       Не сказать, что труд на открытом воздухе особо прельщал его – но томиться в четырех стенах прямая дорога к тому, чтобы в них же повеситься. Даже противно влажный морозный воздух не сломил твердую решимость парня – достаточно было накинуть на себя вязанный семейный свитер и можно отправляться хоть куда! Да, наверное, стоило поблагодарить отца за него.. Этот свитер да некоторые денежные накопления – буквально все, что осталось от него непутевому сыну. В принципе, достаточно внушительная сумма, чтобы обеспечить себя всем необходимым, будь у него желание сделать это. Со смертью единственного близкого родственника, не осталось больше никого. Все разбежались. Логично, что имение Гуверов давно распродали – спасибо, что не разворовали. И передали в истинно законные руки. Около года отцу не хватило, чтобы дождаться его назад.       Из-за того, что большая часть военных была отослана к границе активных военных действий, места, предназначенные для большого скопления людей, пустовали. Редкие лавочки, окруженные голыми деревьями – небольшое пространство для отдыха, где теперь находилась стихийная свалка. И как раз ее-то ему захотелось разобрать. Припорошенные пожухлой листвой коробки и старые доски, брошенные здесь гнить после давнего ремонта, не были для воина тяжелой задачей. Рослый, как скала, парень мог справиться с ними совершенно один. Пора бы воспользоваться этим и принести какую-то пользу обществу.       Скоро вернется Пик.. и юные кандидаты, и все остальные. Да, непременно скоро – раз они планировали свое возвращение так давно, но им постоянно приходилось задерживаться. Правильно он сделал, что решил не обустраиваться основательно – ему, как служащему, все равно скоро уезжать. На новую операцию, в обновленном составе.. это все, что его ждет. Он может сколько угодно переставлять коробки – но своего будущего не избежать. Эти места не достойны ностальгии.       Редкие человеческие фигуры пересекали дорожку, уходящую в этот маленький парк. Весь обслуживающий персонал старался даже не высовываться. Каждый боялся подхватить простуду поздней неприветливой осенью, и еще что похуже, если попасть под холодный дождь.. тогда проблем точно не оберешься. А он один возится тут который час, как полнейший идиот – вдали от суеты и пустой болтовни. В компании чернеющих обнаженных стволов деревьев и густого тумана, который все не уходит. А ведь утро давно прошло!       Он знал, что аллея кончается высоким забором с колючей проволокой – но его вообще не было видно – да даже на расстоянии вытянутой руки с трудом можно было что-то разглядеть! Во всяком случае, так казалось. Так что, когда боковым зрением парень заметил пару странных теней человеческого роста, он не придал им большого значения и продолжил работать. Хотя стоило бы придать.       Ему пришлось вновь с ними столкнуться, когда они прошли достаточно близко по главной тропе. Если бы не эта случайность, то они б и не встретились.       Сложно было узнать перед собой человека без формы и опознавательных знаков – но что-то подсказало ему вглядеться. Второй путник не вызывал никаких вопросов и поступь его армейских сапог рассказала все о нем еще задолго до появления. А шагов первой фигуры вовсе не было слышно – что позже легко объяснилось – у нее вообще не было обуви. Да, это точно была девушка, судя по увесистой копне длинных темных волос, свисающих ниже плеч. Руками удерживая на себе тонкую тянущуюся ткань, она явно испытывала холод и желание согреться – но с таким утеплением это было невозможно. Куда ее ведут? И для чего?       Догадка стрелой пронеслась в мыслях, когда незнакомка развернулась. Это лицо.. Он не мог не узнать это лицо. Осунувшееся и непривычно бледное. А после обмена взглядами с ним еще и испуганное. Почему Имир его боится? Он не мог притвориться, как будто ничего и не было, раз они узнали друг друга! - Эй.. эй, подожди! – Бертольд выбросил к черту инструмент из рук, которым еще недавно собирался пилить крупную доску. Все тщательно раскладываемое было брошено и забыто им прямо на земле. Вряд ли кто-то теперь уберется здесь кроме него.       Девушка попыталась скрыть свое лицо под полой накидки, тут же развернуться, но это не принесло никакого результата. Воодушевленного юношу уже ничего не могло остановить, он просто снес ее с ног, крепко-крепко обхватив руками. - Привет, Имир!! Разве ты не рада меня видеть?! – продолжал держать ее буквально на весу парень, не видя в своем поведении ничего предосудительного. Абсолютно ничего. Он был слишком счастлив в этот момент. Слишком счастлив, чтобы обращать внимание на детали.       Необъяснимая радость довольно быстро сменилась паникой, когда молодой русоволосый охранник, оторопевший от увиденного, чуть не поседел на глазах. Заключенная под стражу девушка всеми силами уворачивалась от воина, и не зря – Бертольда не ждет ничего хорошего, если его заподозрят в связи с ней. И особенно, если это передадут кому-то сверху. Имир старалась не выдавать никаких эмоций при встрече. И это у нее так хорошо получалось, что в итоге караульному показалось, будто воин просто-напросто обознался. Перепутал ее с кем-то в тумане.       Сильно пристыженный и смущенный, Берт нехотя отпустил дрожащую от холода фигуру. Про себя он отметил небывалую легкость поднятого тела и покачивающуюся походку, с которой она поспешно отстранилась. Такая слабость и вялость в движениях, словно еще чуть-чуть, и она упадет - рухнет обратно к нему в объятья от немощности. А еще, от нее на расстоянии двух метров несло чем-то странным.. Каким-то неприятным и дешевым мылом. В целом, ее истощенность оставляла желать лучшего.       Безумная тяга расспросить пленницу обо всем, что так хотелось узнать, била через край. И чем дольше он разглядывал ее, тем больше появлялось новых вопросов. Только не говорите ему, что поезд с товарищами возвращается с часу на час! А ее ведут, потому что отдали приказ покончить со всем этим поскорее? Тогда он встретился с ней в самый неподходящий момент.. - Гувер, вы обознались? – с глубоким уважением обратился к нему совсем еще мальчишка, вероятно даже не знавший имя своей заключенной. Большая глупость, если на него возложили такое важное поручение, как передача одного из девяти шифтеров под новую стражу.. – Можете мне помочь.. У меня есть еще дела, а ее переводят в новое здание, подальше от заселенных корпусов.. Ну вы понимаете куда. Чтобы проще было, сами знаете что.. - Ээм, я? Хорошо, - недолго думая согласился Бертольд, удивляясь тому, с какой беспечностью тот относится к своим обязанностям, хотя вроде понимает их значимость. Казалось, что слежка за такой особой должна быть строгой - глаз да глаз! Но этот, видимо, исключение из всех правил.       Стоило согласиться, как караульного и след простыл. Вот такая скорость.. Неужели погода настолько отвратительная? Или есть что-то действительно поважнее передачи одного из девяти титанов? - Присядем? – сиплым басом раздалось напротив него. Имир все еще стояла, повернувшись к парню спиной и увлеченно разглядывая тонкие веточки на фоне серого неба. Будто ей вовсе не было до него дела. Ах да! Это же наверняка часть представления для уходящего от них идиота.. Иначе ветреного охранника и не назовешь. - Он уже ушел, - обратился к сторонящейся девушке Бертольд, давно ожидая их встречи. Так хотелось нового разговора с единственной, кто способна наполнить красками унылую жизнь. А теперь, получив его, он не представлял, что делать дальше. О чем говорить? Когда это явно последнее, что она услышит. - Ну ты молодец, конечно, - Имир сразу после его слов отмерла и устремилась к ближайшей от них лавке, - Чуть не стал следующим на съедение кандидатом после меня, – что-то сильно торопило ее в ходьбе. Хотя спешить было незачем. - Прости, я.. – не знал, за что лучше попросить прощения Бертольд, но сделал это на всякий случай. - Да не извиняйся передо мной, - на лице ослабленной девушки показалась гримаса легкого презрения. А ему как будто только этого не хватало! Боже, каким надо быть мазохистом, чтобы чувствовать удовлетворение от созерцания подобного? Хоть кто-то указывает ему на его ошибки. Так он может стать лучше. - Я скучал.. – выдавал фразы раньше, чем успевал их обдумать, Бертольд. О чем сильно потом жалел. - Заткнись, – выпала в осадок от услышанного Имир. У нее не сразу получилось вернуть дар речи после такого смелого заявления. Но стоило отойти от шока, как ему на смену пришла озлобленность и жестокость. - А что такого я сказал? – любовался ее эмоциями парень, даже не скрывая этого. Если надо будет – он ее еще сильнее разозлит.. – Это правда, что я думал о тебе. - Замолчи! – он никак не понимал, так что ей пришлось через силу повысить на него голос. Но это кончилось плохо, как будто Имир нельзя было кричать. Даже говорить уже больно?..       Как только ей удалось достигнуть несчастной скамейки, тонкие пальцы вцепились в поручень намертво, словно ноги должны были вот-вот подогнуться. И в самом деле, сильно шатаясь, она кое-как завалилась на сидение. Или, вернее сказать, упала. Крик не прошел даром и перерос в мучительный мешающий кашель.       От такого легкие должны были просто разорваться. Приступ удушья развивался стремительно и необратимо – после нескольких вдохов никак не удавалось банально выдохнуть. Воздух застревал в груди - и кашлять приходилось все сильнее. Очень жутко становиться свидетелем подобного, а виновником – тем более. Неужели нельзя было прикусить свой непослушный язык? Может, тогда бы все обошлось.. Хотя и не факт.       Наверное, после этого у нее сильно горит горло. Свистящее дыхание напоминало о случившемся даже когда все прошло. Только теперь он обратил внимание, насколько посинели ее губы, казавшиеся запекшимися по неведомой причине. Дело снова в жажде? Но ведь, держа в камере, ей обязаны давать воду…       Удивительно, если ей так хотелось присесть, как бы она вообще дошла до пункта назначения с приставленным к ней мальчуганом? Он бы не разрешил останавливаться, даже видя это. Откуда вообще у нее эта тяжелая одышка? Или все люди перед смертью выглядят настолько плохо? Кажется, ей не хватило бы сил даже проучить своего охранника. Куда уж тут до полноценного превращения. Это уже не тот человек, которого пришлось арестовывать целым конвоем – теперь ее можно толкнуть и у нее не получится самостоятельно встать.       «Поэтому и такой слабый надзор. Теперь все понятно» - не решался приблизиться к страждущей Бертольд. - Что с тобой? – искренне недоумевал он. - Я хочу умереть.. – неожиданно резко и прямо перебили его в ответ. Сказочный образ девушки, неизменно вдохновляющей жить, рушился на глазах. Это точно не она.. ее сухой охрипший голос рвал на куски. - Меня как будто отравили. Я постоянно чувствую эту противную сухость во рту, - продолжала говорить девушка, укладываясь на жесткой скамейке и упираясь головой в резной подлокотник. - Но ведь не отравили? Они не могли! Подожди, здесь неудобно лежать, Имир. Лучше сядь.. - Мне все равно где лежать. Я выросла не придирчивой к этому, ты знаешь. - Но, может, мне одолжить тебе свитер? Холодно же! - Он мне не нужен, тем более, у тебя ничего больше нет, – в любом предложении о помощи с его стороны было отказано. Уж лучше прижаться к холодному дереву и превратиться в ледышку, чем дать себе помочь, значит так? Что ж, это вполне в ее стиле.       Не найдя другого выхода, Бертольд предпринимает последнюю попытку оказаться полезным – присаживается на лавку около ее ног и осторожно просит согреть их. К большому удивлению, от такого предложения у нее не получается отказаться – хотя казалось бы, такая мелочь. Достаточно чистые на первый взгляд ступни девушки быстро оказываются у него на коленях, жутко холодные – что и предстоит исправить. - Спасибо, - гнев все же сошел на милость. И позже он понял почему, - Что ты так смотришь-то? Меня просто погнали в душ, перед тем как я вышла на свет. Не захотели пугать случайных встречных моим видом - перестраховались. А на улице всю грязь приморозило. - Нет, нет, - завертел головой слушатель, - У тебя они такие отекшие. Почему?.. Разве вас там заставляют весь день стоять на ногах? – в привычной для себя манере, расспрашивал ее Берт. Всегда ему было все интересно. То, что не интересно никому – его еще как увлекает. - Не важно, - смутилась от таких вопросов Имир. Ей захотелось их убрать, но он не дал. - Не убирай.. Я могу размять их! - от души старался угодить ей парень, хотя лучше бы молчал. Конечно, он понимает, что нужно ее ногам сейчас, но.. - Зачем? – еле удерживала себя от истерики лежавшая на спине девушка, прикрывая лицо рукой, - Я скоро умру, зачем ты это делаешь! Издеваешься? Нахрена оно мне? Я даже смотреть на тебя не могу! – старательно отводила глаза в сторону Имир, на кучу собранных в парке листьев, - Не могу. Но я знаю.. что стоит мне оказаться снова в одиночной камере.. И я чертовски этого захочу. - Я тебя слушаю, - почувствовал, как его сердце прихватило от первого укола совести, Бертольд. Это была такая тяжелая боль, от которой поскорей хотелось отгородиться. Но некуда. - Слушаешь? – одарила его болезненным взглядом она. – Ну тогда слушай. Не знаю, с чего начать, правда. Например с того, что я давно не чувствовала себя так плохо? Так долго, на протяжении всего этого времени! Я мечтаю о моменте, когда это закончится – как о лучшем подарке. Наверно, у меня просто поехала крыша.. - А конкретнее?.. – добивался полноценного рассказа парень. Наконец, поняв, что это – единственное, что он может дать. То, что ей реально нужно. Быть услышанной. - Я не могу нормально дышать из-за ебанного кашля, - крепко зажмурилась она, - И ладно бы только это. Но нет. - Наверно, у тебя температура! - тут же потянулся к ее лбу бестолковый слушатель, перебивая прямо на самом важном месте, - Да, она точно есть! - Правда? И что.. Какая разница-то? Кто будет лечить смертницу? Это ведь глупость! – второй удар совести хватил Бертольда исподтишка. Прямо со спины, придавив своим весом к земле, - Так тошно от всего. Я, правда, не избалована, поверь. Но еду, которую мне дают – можно оценить на «троечку», не больше.. Её вообще нельзя есть! Что это за гадость.. - и впрямь, на первый взгляд, можно подумать, что девушка вообще ничего не ела последние несколько недель или больше. Так «иссохнуть» можно, только если очень постараться. И явно не по своей воле. Где те мышцы и былая мощь в плечах? Ничего нет.. А девушке тем временем сильно хотелось выговориться за два месяца заточения. - Это несправедливо, что они так растянули передачу титана, - попытался сгладить углы Берт. Но произнесенное звучало скорее угрожающе, чем наоборот. - Ну, с кое-чем в моей жизни это все равно не сравнить. Бывало и хуже. Так что.. отчасти мне легко осознавать, что это не идет ни в какое сравнение с тем, что было раньше. То есть тот факт, что эти кошмары обязательно закончатся - он сводит меня с ума и успокаивает одновременно.       Состроив рожицу маленького запуганного ребенка, Бертольд слушал ее, как воды в рот набрав. И слава богу. Еще одной победоносной вставки от него не хватало. Он пытался трансформироваться в черствый камень, чтобы не испытывать ту огромную жалость к ней, которая была в его душе. Пытался обойтись малой кровью, стать холодным и поверхностным. Насколько это возможно. - Ты ведь знаешь про мой самый жуткий кошмар, правда? – продолжала бессознательно продавливать его Имир. Ее довели до ручки, но она не надеялась получить поддержку - это был скорее ее заключительный монолог, не смотря на кучу заданных вопросов. Ни о какой помощи речи и не шло. – Наверное, неплохо, что мы наткнулись друг на друга. Я думала, что просто проветрюсь, а удалось даже попрощаться. Да, все-таки нам стоило встретиться! - Почему?.. – боялся подать голос парень, не на шутку встревоженный ее судьбой, но абсолютно бездеятельный.       Заметно замявшись на полминуты, девушка долго не хотела отвечать, как будто взвешивала все «за» и «против». Вероятно, она беспокоилась не за себя, а за него, ей-то терять нечего. А может, это была ее последняя воля, и она хотела распорядиться ей как следует. Можно ведь исчезнуть, оставив его в неведении, заставить мучиться этой загадкой до конца жизни. Заинтриговать еще больше, явно дав понять, что особая причина есть. А в чем – секрет за семью печатями. Тайна человечества. - Я беременна от тебя, - без какой-либо сложной подводки в итоге выдает Имир. Чтобы он знал. Прямо и четко, одновременно хватаясь за свою жутко болящую голову. Головокружение не покидало ее, даже при условии, что она лежит, а не стоит. Режущие импульсы вынуждали захотеть проникнуть под черепную коробку, лишь бы избавиться от них. - Что..? - То самое, - невинно подшучивали над ним, - Тебе показать, чтобы ты поверил? Я могу, если это так необходимо! А кто кончил в меня, я что ли? На, смотри! - Мило.. - некстати пролепетал юноша, когда под гнетом ее взгляда пришлось протянуть руку и проделать эту постыдную экзекуцию. Попытка укорить его за необдуманность своих действий переросла в нечто совсем другое и незапланированное. Парень замечтался, исчезая из мира реальных проблем. Еще бы. - Да? Ты в курсе, что мне осталось восемь лет, которых я не проживу? Ну и какого тебе? Знать, что твоего нерожденного ребенка сожрут вместе со мной! Ее еще нет, но и не будет! Нравится?! - ..Её? – сумел выдавить из себя парень в ответ на такую пылкую речь, которая в ином случае обязательно закончилась бы тумаками. Но ему повезло, что Имир не в состоянии набить его наглую рожу. - Ха?? Ну или его, какая тут разница! – на грани боли и отвращения парировала лежавшая, откуда только она находила силы на жаркий отпор? - Да никакой.. – сплел пальцы обеих рук Бертольд, угрюмо замыкаясь в самом себе. - Наследника захотел что ли? Попрощайся со своими фантазиями. - Я уже.       Оказалось так же быстро как попасть в мир безмятежных грез – мгновенно очнуться от него и приземлиться на что-то жесткое. В любом случае, мечтателем быть ему не дано – реальность всегда живо возвращала его на место. Всегда. С Райнером Бертольд постоянно был голосом здравого смысла, не давая надолго раствориться в счастливой беззаботной жизни. А сейчас не давал самому себе.       Он был полон энергии и в потрясающей физической форме. Ему легко взять и сделать всё что угодно. А располагающая привлекательная наружность уладила бы те проблемы, которые нельзя решить силой. Такая приятная внешность, за которой скрывалась совсем другая сущность. Прямо сейчас – он чувствовал, как будто гниет изнутри. Можно наплевательски относиться ко всем, но в какой-то момент сил просто не останется. Моральных сил.       И когда ты начинаешь ощущать себя таким уродом - когда осознаешь, что ничего не трогает вокруг? Или когда на секундочку даешь себе проникнуться? - Мне кажется, ей больно вместе со мной. Однажды мне померещилось, что это девочка - и с тех пор я так о ней и думаю. Наверное, приснилось в те короткие часы, когда удавалось поспать. Мне не с кем было больше поговорить. Оставалось только ее призрачное присутствие, и всё, - столь острая необходимость девушки в общении удивляла Берта. Он все никак не мог запомнить, что страшнее полного одиночества для Имир не существовало ничего, - Так что не в моих силах было взять и избавиться от нее. Понимаешь? Но надо было, наверное…       «Так противно..» - задумался о своем Бертольд, внимательно слушая собеседницу одновременно. «Отворачиваться от этого осознания – я не могу. Но и снова возвращаться к нему. Просто признай уже, что убьешь ее сейчас, собираясь отвести в пункт назначения, который станет конечным. Или недостаточно разложился морально, чтобы сделать это? Не тяни! Думаешь, тут хватит твоего «Извини»? Настолько жалок, что должен наслаждаться ее кончиной – чего уж мелочиться! Ты ведь таков, Бертольд! Радуйся!» - А ты сама хотела бы ребенка? Если бы можно было всё изменить, - догадался поинтересоваться напоследок ее личным мнением парень. - Я.. не знаю, понятия не имею, - тяжело вздохнула Имир, чем удивила война, который рассчитывал на любой другой ответ. – Зачем гадать? Кто-то вдруг решит подождать? Мне уже поставлена дата и время. Я ее не знаю, но это довольно скоро. Бессмысленно рассуждать о том, чего не произойдет! - То есть - не хочешь? - Не знаю! Ну посмотри на меня. Она же мучается вместе со мной… Какая счастливая из нас получилась бы семейка! – от собственного смеха, вставшего поперек в горле, Имир пришлось прервать шутку, чтобы снова прокашляться.       Такая ехидная насмешка с ее стороны вновь прошлась по самому дорогому. Как бы упорно парень ни представлял другую жизнь, у него не получалось. Выкинуть бы ее из своих мыслей! Но как? Если никто до нее не делал подобных поступков ради него. Такая доброта, за которую он воздаст безразличием? Да всей благодарности мира, и того не хватит. В одном ее расчет оказался верен – терять их двоих было намного больнее. Имир ведь на это рассчитывала? Извести его словами?       В таком уязвленном состоянии ей нужно повышенное внимание и забота. А не темная сырая камера где-то под землей.. Дай бог, она не станет ему рассказывать подробнее о нахождении в этом месте. Обо всех прекрасных последствиях навалившегося стресса он может судить и так, достаточно приглядеться к ее лицу – и сразу, мягко говоря, не по себе. Такой вид явно не от одних только переживаний...       Что-то чрезвычайно странное сделалось с ней – довольно скоро приметил парень, пристальнее вглядываясь в очерченные худобой черты. Отсутствие моргания на протяжении минуты насторожило бы любого, а тем более человека, близкого к психозу. Тревожность начинала приобретать серьезные обороты, поскольку на оклики девушка упорно не реагировала. - Я, это.. У меня темнеет в глазах время от времени. Забудь, - буднично успокоила Бертольда Имир, продолжая смотреть куда-то высоко в небо и пугая этим до чертиков. Ее золотистые, освещенные рассеянным светом глаза казались каменными и холодными. А кроме нее в округе сложно было что-то еще разглядеть в деталях, ибо их очертания по-прежнему съедал густой туман. И он вообще не собирался уходить.       Как только парню удалось-таки успокоиться, фигура рядом чуть ли не подпрыгнула на скамье – настолько резким было ее «поднятие». Желчь подступила к горлу девушки незаметно, так что нужно было действовать быстро, чтобы не захлебнуться. Кожа на лице заметно побелела, несмотря на свой смуглый оттенок в прошлом, стала практически белой. Видимо, последняя кровь отхлынула от щек, одаривая сполна трупной синевой. Остановить рвоту у Имир не получилось, как бы она ни пыталась. Пришлось спешно развернуться и свесить голову с поручня.       Наблюдающий за ней даже не пошевелился, вальяжно развалившись на их лавке. Он замер в ступоре от такой картины, и прилив сострадания пришел к нему сильно позже. Хотя что он мог сделать, кроме того как сидеть и слушать эти характерные звуки? Чем больше он растягивает их прощание, тем хуже ему становится.       На первый взгляд Имир подмывало заплакать. Белки глаз и без того виднелись безбожно красными, но она держалась. «Еще ее слез не хватало!» - чуял нутром ее настроение парень. Как наудачу, его желание исполнилось, и до этого не дошло. - Скажи мне, - пыталась подвести логическую черту всхлипывающая девушка, чувствуя, что он от нее устал. Не просто так ей хотелось сдержаться – видимо эта тошнота вымотала основательно. А слезы уже все выплаканы. – Почему ты совсем не приходил? Судя по торжественному приему, с которым ты меня встретил, страха у тебя нет. И благоразумия никакого. Так пришел бы раньше!       Бесполезно спрашивать. Ему все равно нечего ответить. - Я написала Хистории письмо, потому что она далеко и мне ее не увидеть. Не знаю, плевать ей на меня или нет, да это и не важно. Я рассчитывала, что встречу тебя вживую! Ублюдок! Надо было забить на вас тогда! - Не кричи, тебе же будет больно, - мягко осаживал разъяренную девушку Бертольд. У него это так хорошо получалось, как будто он занимался этим всегда.       Неужели ей плохо от осознания того, что она осталась никому не нужна? Ни ему, ни Хистории. Ее так разрывало между ними, а итог оказался плачевным – один не особо переживает, а другая возненавидела. Но все же вряд ли. Берту кажется, что Криста не злится и в целом намного лучше него. Честно говоря, он сам не хотел принимать ее выбор. Хотя и просил совершить его. Теперь – просил бы не совершать, если бы мог вернуться. Просто знать, что она счастлива – это все, чего он хотел. - Ты ошибаешься, мне не было плевать. Я просто не знал, где ты, - продолжал успокаивать ее Бертольд. - Вот значит как, - принимающее медленно опустила взгляд Имир. Знать это – лучше, чем надумывать лишнего, - Как же больно.. – жалостливо протянул ее голос, сделавшийся по-детски высоким от неуверенности. - Я же говорил, не кричи! - Нет. Я надеялась, что смогу принять смерть с гордостью. Но не получилось. Мне больно! Слишком больно.. – ее заело на одном слове. И оно находило прямой отклик в его душе, словно было озвучено им самим. У нее случайно нет способности читать мысли? – Хватит! Пожалуйста, хватит! - Я не знаю, как прекратить это, Имир, - как душевнобольной рассуждал юноша, внезапно ощутив мир вокруг максимально серым и бесцветным. Зернистым, как будто его наполнили помехи. Это зрение давало такие сбои? Или белесый пейзаж в самом деле наполнился мелкими частицами, выравнивающими его по оттенку? Куда ни взгляни – пустынный засвеченный ландшафт, с которого исчезли даже деревья. Как же ей помочь?! Отвести поскорее на место казни, чтобы она долго не мучилась и не плакала? Что за детский надрывной голос.. Он странный и никак ему не знаком. - Сделай что-нибудь, - начала теребить его за рукав девушка, видимо удостоверившись в неравнодушии к себе. Даже самые стойкие люди сдаются, когда их ведут в последний путь, где все оборвется. Никакого самообладания не хватит. У солдат хотя бы имеется призрачная надежда, которая двигает их вперед. А у смертников – ничего. Они точно не вернутся с этого поля брани, как бы ни старались, и что бы ни делали. Их не повернут обратно. Их не объявят единственным выжившим. Среди казненных еще не выживал никто. – Помоги мне покончить с этим скорее. Пожалуйста!       Не было похоже на то, что Имир сомневается. Только все еще боится.. Также, как при их поспешном бегстве с Парадиза, когда молила о спасении и не знала, куда пойти. Хотя до конца он никогда не понимал, что именно эта своенравная личность вкладывает в свои слова. «В любом случае, тебе надо было просить об этом Хисторию, а не меня»       Берта скручивало изнутри все сильнее и сильнее. Как человека, за которого приходится страдать ни в чем не повинной девушке. Совсем не виноватой! Этот стыд и сожаление можно было заглушить только бутылкой крепчайшего вина на свете и, пожалуй, больше ничем. Хотя, ему ли сейчас желать в хлам напиться? Бессовестный до мозга костей. Вероятно, она так и думает - какого черта залетела от подобного идиота..       Глухая местность перед глазами немного оживилась благодаря первым маленьким снежинкам. Наконец-то, они стали падать – ведь их появления он так ждал! Или нет? Уже не важно? Стремительно увеличиваясь в своем количестве, они нарочно застревали прямо в ее длинных коричневых волосах и доканывали Бертольда своей красотой. Кажется, постепенно собиралась настоящая метель, первая в этом году, и оттого долгожданная. А он не хотел смотреть.       Мысленно сжавшись до состояния точки, одиноко поставленной на листе, воин Марле не хотел никуда идти. Ни на что смотреть. Его обуревали эмоции и слезы, которые не было смысла сдерживать – с тех пор как ни в чем не осталось смысла. Пускай его ругают, но он не может больше. Ветер, вой погромче – чтобы его сиюминутной слабости не было слышно. Хотя вряд ли кому-то интересно, как у него дела. - Не плачь, - задушевно поддержал чей-то ласковый голос извне. – Не могу смотреть на то, как ты плачешь.       Хотелось отгородиться, сказать ей отвалить – но тонкие длинные руки обхватили его плечи, окутывая словно одеялом. И пришлось признать – без нее сейчас никак. Ему необходимо ее присутствие, чтобы ненадолго перестать чувствовать себя чужим! Похоже, она точно не врала. Ибо и в прошлый раз сорвалась следом по той же самой причине - от его невыносимых слез. Снова все происходит неправильно? Не ей должно выступать утешающей. Точно не ей. - Не переживай. Твоя жизнь только начнется, - усевшись прямо на коленях по правую сторону, она с полной самоотдачей обнимала его. И, казалось, что наслаждается этим, пока тот рвал на себе волосы и метал. Может, рядом с ним ей становилось теплее? Под заносящим с головы до ног снегом это не удивительно. – У тебя всегда были такие печальные глаза… Не сомневаюсь, что ты найдешь себе кучу женщин. Какая-нибудь из них родит, если ты захочешь с ней. Для тебя это не сложно! - Не шути так надо мной. Хватит. Ничего не будет.. И я не женюсь. - Постой. Ты что, уже давно не брился? – вдруг принялась ощупывать его подбородок девушка, легко и умело переводя тему, когда ей это потребовалось. - Я еще не привык, - неловко оправдался парень, на что собеседница задумчиво хмыкнула. Неужели ей хотелось поцеловать его в порыве, но с колкой щетиной она раздумала?? Вот тебе и неумение в связи с неопытностью. Просто вовремя не приучил себя, а теперь получай последствия. Лучше бы не откладывал каждый раз на потом! Хотя, вроде ее это не так сильно волнует, как ему кажется. Если судить по той нежности, с которой она оглаживала его щеки. Любопытная девочка. - У тебя такое смазливое личико, что борода тебе не пойдет.       Опомнившийся через пару мгновений Бертольд резко отдернул от себя руку нахалки и отлип от нее. Для него это, мягко говоря, совсем не комплимент! Зачем такое вообще говорить?! - Прости, я не со зла. Просто я реально так думаю, - расслабленно потрепала короткие волосы на его затылке Имир, видимо, уже на прощание, - Не переживай так. Скоро все закончится. - Не хочу тебя отпускать, - рискнул показаться слишком откровенным Берт, - Что угодно говори, но я не хочу. - Но придется. Ты же не глуп - посоветуй тогда, что же мне сделать? – пронзающее тишину молчание говорило явственнее чего-либо еще, - Правильно. Ничего. Я согласна. - ..я хотел бы этого ребенка, - отчаянно стоял на своем воин, полностью растеряв последние ориентиры в жизни. - Нет! Нет!!! – омрачилась виновница планируемого им побега, только что из последних сил принявшая тяжелую безрадостную реальность. – Я уважала тебя за твой трезвый ум! Не надо разочаровывать меня в последние часы. Не надо. - Я спасу тебя! Убеги со мной! - Что, блять?.. – оценила подобный порыв юноши как несмешную шутку Имир. И без того находясь на грани помешательства. Шуток ей не хватало. Помутненный разум с трудом отвечал за адекватность, а тут такое. Осушенные за множество бессонных ночей слезные каналы служат тому прямым доказательством. Изменить ничего нельзя. Выбор – дело уже сделанное. О каких альтернативах вообще речь?! - Мы скроемся в гетто. Оно тут недалеко.. - Ты выжил из ума, - дала максимально логичную оценку его бредовым идеям девушка. Такая психованность крайне плохой знак, не иначе. - Тебе нужен постельный режим и зеленый чай! И много что еще! Я все устрою!       Воистину, его уверенность чертовски заразительна. Убедительности придавала готовность сорваться куда угодно прямо сейчас и низкий твердый голос, ставший в мгновение беспристрастным. Как будто все уже решено. Им. В моменты своей непробиваемой стойкости, граничащей с безумием, Берта сложно было сломать, если не сказать – невозможно. Редко приходилось видеть эту особенность. Но Имир догадывалась о ней. - Да я не могу.. Подумай еще раз! – выуживала руку из его стальной бессознательной хватки она – безуспешно, как в целом сопротивляться ему, если он что-то решил. Нет, это не безумие - а ожесточенная реакция на происходящее, доведенная до абсолюта. Неужели Бертольд понял, что ему не отсидеться и не отгородиться от реальности? Быть таким жестким у него получалось не специально, скорее интуитивно. Просто по-другому никак. Если не хочешь сгинуть. Исчезнуть – всегда пожалуйста. - Я знаю, какие салаты мигом восполнят недостаток в витаминах, - продолжал упорно гнуть свою линию сумасшедший, - И свежий воздух, он тоже нужен! Тебе сразу станет легче! Мне не все равно, правда! - Зря я пришла. Не стоило мутить воду.. Вспомни о стране, которая подарила тебе эту силу гиганта! О своей цели, черт возьми! Кому ты должен?.. – вялая и невнятная речь устало покосившейся набок фигуры просто меркла на фоне собеседника. Сгрести бы ее в охапку, и просто сделать все самому. Спрашивает, кому он должен?! Ей! Так будет правильно!       Тем временем невыносимая тяжесть неизменно клонила голову Имир к матушке-земле, что в итоге побудило парня к действию. «Прости. Если не можешь идти – я возьму тебя и понесу » - мысленно высказался он, но его намерения уже некому было прочитать. Сознание покинуло девушку, давая ей наконец-таки отдохнуть. Это не сон, но и так неплохо. Как подкошенное дерево в зимнем лесу, она повалилась ему в руки. И так бы и осталась лежать, заносимая пеленой сыпучего и ослепляюще белого снега.       Если он не спасет ее сейчас, то не сможет жить с этим на душе, каждый раз вспоминая холодный, валящий из ниоткуда без конца и края снег. И так немало грехов скопилось - его бремя было непомерно тяжким для молодого человека. Стоило только подумать, и челюсть сводило нервами и холодом. Смешно считать, что кто-то это поймет. Что кто-то его простит. Отпустит ему это. Подобным занимается тот, кто живет на небесах – только жаль, что его не может существовать. Тогда кто бы еще одарил всепрощением? - Где мы.. – слабый женский голос прорезался на той же высокой ноте, на которой и ушел. Скрипучие шаги отдавались у нее в ушах, а больше ничего не было ясно – задернутая голова могла лицезреть перед собой только звенящую пустоту. – Куда мы идем? – повторила вопрос девушка, догадываясь, что находится на руках у кого-то. - Скоро доберемся до общежития. Нужно зайти и взять тебе одежду. А дальше… - замешкался путник, ненадолго остановившись на месте. Имир чувствовала больные прикосновения кусачего острого снега. Они горели на щеках. Но ей нравилось ощущать хоть что-то, - Мы перейдем через границу. Ты ведь не против?       Странно, но у нее не было ни радости, ни негодования на этот счет. Ничего. Хотя бы какая-то сухая сдержанная реакция – не было даже ее. Использовав заминку, чтобы покрепче перехватить бессознательное тело, Бертольд двинулся дальше – неизменно вперед по занесенной напрочь тропе. И лишь детские воспоминания об утренних пробежках в этих родных краях прокладывали ему дорогу. Надо будет заглянуть в прачечную, стащить оттуда повязку на руку – и дело за малым. Как хорошо, что рано утром он не пошел туда…       Можно было ожидать, что его сейчас осудят за пренебрежение собственным существованием – ведь если их раскроют, вздернут сразу же – даже не спросят как и почему. Но через пару минут отмороженные пальцы девушки без лишних слов нащупывают шею парня, пытаясь удержаться за нее. Это и был ответ – попытка зацепиться, чтобы нос щекотал пушистый ворс свитера на его груди. Веяние теплого дыхания стало куда ближе, нести ее - удобнее. Люди говорят, надо потерять надежду, чтобы стать тем, кто не боится. В таком случае они вдвоем пропустили какой-то важный этап..