Забудь обо всем

      Она действительно много спала, и днем, и ночью… Отсыпалась за все бессонное время в заточении – да и просто по-человечески, кому в ее положении не захочется поспать, накопить силы? Только отдохнешь, и уже снова устала. Имир хотела бы быть активнее, но у нее не получалось.       Они спали кое-как разместившись на ограниченной площади кровати, уж на что, а на нее средств не хватало. Нужно быть экономнее, осмотрительнее. Быстро подыскав себе несложную работу, подстать его физическим данным, Берт каждое утро старался встать так, чтобы ее не разбудить. И иногда получалось, иногда не очень. - Ты снова уходишь… - потянулась в полудреме девушка, словно реально не понимая, зачем он это делает. – Останься здесь! – по обыкновению ловкая рука с силой схватила за резинку трусов, на которую нацелилась, не успел их обладатель отойти от постели. - Я же опаздываю, дай мне собраться! – во весь голос выпалил Бертольд, раз уж она проснулась.       Все-таки ему дали заняться своими делами. Судя по всему, достаточно выспавшись, Имир впервые застала его нерасторопную спешку. Для нее это было непривычно. Они же почти не пересекались. Он и не догадывался, чем занимается она одна тут, пока его нет. Скорее всего, ничем веселым. Если не считать милую куклу, на которую у нее ушла куча времени. - Классная куколка получилась, правда? Я так-то не мастер в этом деле.. Но думаю, дети этого не понимают, ей все равно понравится! – рассуждающая вслух вальяжно развалилась на боку, не спеша выскакивать из-под одеяла – за окном стоял ужасный холод, даже створки окон заледенели и перестали открываться. Наверно поэтому, – Ну похвали меня, пожалуйста! Я же старалась! Может мне что-нибудь приготовить? - Нет, оставайся, где лежишь. У нас снова проблемы с отоплением.. Так что все промерзло за ночь, я как-нибудь сам позавтракаю, – любой человек посчитал бы это за заботу, но Имир только расстроилась. У нее и так был крайне узкий выбор занятий последнее время, за которое она практически не вставала. – Но ты молодец, что занялась игрушками! – лицо девушки тут же просияло от услышанных слов, будто еще немного и появился бы стеснительный румянец. Заметив в следующую секунду его полную готовность уйти, она сделала очередной неожиданный шаг, спрыгнув вниз и прямо босыми ногами пробежавшись по полу, чтобы успеть вовремя. - Ты знаешь, о чем наши соседи говорят? В центре города проводят активные поиски, которые еще не добрались сюда. Им кажется, что до такой глуши не дойдет, но мы-то с тобой знаем, что дойдет! Просто береги себя, хорошо?       Резко недовольный ее самовольным решением пойти на риск простудиться и заболеть ради обычных объятий, Бертольд не понимал, что предпринять. Если он сам вернет ее под защиту пухового одеяла, его из-под него вряд ли выпустят.. На это был расчет? У нее не бывает простых идей. За эти три месяца мозг полностью перешел в новый режим – размеренный, спокойный. В этом его счастье и некоторое проклятье одновременно. Иногда полезно иметь те старые навыки, которыми он пожертвовал, без жалости их откинув. - Да, я тоже слышал. Пускай ищут, все равно не найдут. А ты чего так волнуешься обо мне? – отойдя от дум об ее босых ногах и промерзших досках пола, сознание внезапно указало на то, как неправдоподобно нежно сжала его в руках провожающая. Как свою драгоценную подушку, или даже сильнее. В такие моменты хотелось поверить, что все не просто так. - Если вдруг меня найдут первой, я тебя не сдам. Слышишь? Ни за что. Я обещаю! Ты сможешь жить дальше и сбежать, - сердце предательски таяло от ее слов и требовало продолжения. Может, она так признается в любви – тогда это просто замечательно! - Хочешь, чтобы я сегодня не уходил? Значит, мне придется снова раздеться. - А тебе можно? – пыталась скрыть тот факт, как сильно ее радует происходящее, Имир. Недаром говорят, что за тридцать дней человек ко всему привыкает, так что ей уже кажется – нормальный распорядок вещей - это быть вдвоем. Никак иначе. Круто, когда твои намеки не уходят в никуда – он верно интерпретировал ее попытку оттянуть его на себя от выхода. Не настойчивую, но искреннюю. - Ты выглядишь намного лучше сегодня! – больше не хотел расстраивать свою пассию Бертольд, взяв курс на поднятие ее настроения. Во всяком случае, он не врал, когда говорил это – ее лицо казалось свежим и подтянутым, отеки ушли, - У тебя так много энергии, удивительно.. - Наконец-то, правда? Ты прав, я отлично себя чувствую, только волосы задолбалась расчесывать – с длинными ходить так неудобно! – восприняв близко к сердцу ее недовольство, парень капельку осунулся, ведь именно он заставил ее отрастить их, - Хотя, тут есть и плюсы! Например… - передразнивая отросшую щетину Бертольда, Имир воспользовалась своими локонами, чтобы сымитировать растительность на лице, и это смотрелось довольно убедительно. Видимо, по ее мнению, главный плюс длинной шевелюры в том, что она теперь может над ним подшучивать и заливисто смеяться. Все-таки, ее каштановый цвет волос был таким родным и теплым, что парень снова поймал себя на мысли о том, как они прекрасны. Лишь бы Имир не заметила его нацеленный взгляд.       Он долго ждал того момента, когда ее внутренняя энергия пробудится, когда станет полегче. Удивительно, как можно так сильно соскучиться по немому диалогу, по повадкам, по прищуру с хитринкой – который только близких людей не устрашал, а умилял. Ему этого явно не хватало. - Может, ты уже ляжешь в кровать? Не дождешься, раньше тебя я не собираюсь этого делать! Только после вас! – нарочито галантные манеры в ее речи, бывало, сбивали с толку парня, настолько странно слышать их в свою сторону. Пора бы принять, что ее образ мышления отличается, и она не будет скучной женой, которая знает свое место. Потому ее поведение нереально предугадать. Как и заигрывающий толчок в спину, - Давай, давай! Вперед, вперед! – подначивали его сзади. Что же ей в итоге нужно?       По пути неуклюже стягивая с себя рабочие штаны и все остальное, он не заморачивался с тем чтобы разложить – ему и не давали. Как русалки и морские создания утаскивают моряков на дно, так и Имир висла у него на шее, еле балансируя на кончиках пальцев. Так на носочках она прошла с ним весь путь до точки назначения. Какая ловушка его здесь ждет? На первый взгляд, все кажется безобидным, но если задуматься… - Раздевайся, – немногословно велели ему твердым и уверенным голосом. Опешивший парень завис, как воды в рот набрав. По-хозяйски закинув колено на край матраса, его девушка не думала отступать. И видно, считала, что ему не нужно все разжевывать, и он сам сейчас возьмет инициативу в свои руки. Только вот проблема была в том, что тот никак этого не ожидал, настолько быстро. Полуголый, Бертольд поежился и бездумно послушался ее требований, - И почему так неохотно? Я тебе не нравлюсь? – наконец, залезла с ногами на кровать вторая хозяйка их маленькой квартиры. Рукава растянутого вязаного свитера свисали с ее кистей, словно их нужно было завернуть на добрых двадцать сантиметров. Хлопковые бежевые штаны выглядывали из-под него, как из-под платья. Любоваться ей он мог без конца, проникаться домашней атмосферой, но так стремительно переходить к большему – нет, простите.       Распознав в ее голосе нотки неподдельной обиды, недо-любовник сильно напрягся. Он ведь поставил себе цель не допускать этого и вот снова оплошал. Сопоставить его нежелание можно было с чем угодно, и видимо Имир расписала у себя в голове самый неприятный вариант. Надувшая губы девушка, усевшись у него на коленях, ждала объяснений, но он как назло молчал. - Я тебя больше не привлекаю, так, значит? - Нет, я просто боюсь.. навредить тебе, твоей беременности. Это может быть опасно? - Я чувствую себя замечательно, какие еще претензии? Может, мне решать, готова я или нет? Не оправдывайся! - раздосадованная девушка продолжала пенять на свой живот и все что угодно, придумывая массу нелепых причин его заторможенному поведению. Чувства прошли или дело в другом? Она так страшно выглядит теперь, по сравнению с прошлым разом? Нет, не может быть… - То, что я с тобой не спал – не значит, что я тебя разлюбил. Расслабься! - ему нечего было скрывать. Неужели ее фантазия умудрилась придумать ему любовниц? Это глупо! Он всегда работал, и, не рискуя почем зря – сразу возвращался домой. Его нельзя было заподозрить в такой низости, как типичного бабника-прохиндея. Это даже оскорбительно. Его руки сами инстинктивно легли на заветное место и стали поглаживать ее изящные бедра, успокаивая этим и себя и девушку. Все-таки перед ним был не чужой человек, да и их конфликт близился к завершению. - Я видела, как ты себя удовлетворял сидя на стуле перед самым сном.. Не раз и не два. Тебе казалось, что никто не знает. Но мне с тех пор не было понятно, чем же я хуже? Тебе руки вполне достаточно? – провокационные вопросы и признания полились рекой, а отвечать на них не представлялось возможным. Конечно, ему не хотелось тревожить ту, что выглядит ужасно измученной бессонницей и голодовками. Да и какая к черту внешность, когда ты и без разглядываний в курсе, насколько тяжелый стресс свалился недавно на эти хрупкие плечи. Прошел не один десяток дней, прежде чем облик девушки перестал походить на скелет, который тронешь, и он развалится. Хотя до прежнего угрожающего своей силой и мощью вида несчастной еще далеко. Она пыталась компенсировать это выходящей за край самоуверенностью. - Конечно, не достаточно, - решил подыграть ей Бертольд, наивно полагая, что это его спасет. – Но что я мог сделать? - Мда… - задумчивый взгляд пронзил растяпу насквозь, - Не думала, что у меня будет такой несообразительный муженек. Криста вот всегда была намного находчивее, и что касается таких мелочей – то особенно. Ей не было равных! Свела же меня судьба с… - четкие и размеренные слова, словно небольшим молоточком, постепенно добивали Бертольда, который воспринимал их слишком серьезно.       Продолжи Имир – в его глазах бы появились слезы, как у побитой собаки. Только-только начала им забываться, как вдруг появилась вновь – она, его извечная соперница. Рядом с Хисторией у него нет шансов, и не было никогда. Первым делом дрогнула нижняя губа, когда пальцы впились в пополневшие бедра, словно восклицая «не надо». Но хотеть можно одно, а правда жизни - всегда другая. И тебе не принадлежит. - Але, да что ты как! Успокойся! Видишь здесь Кристу? Ее тут нет! Я просто пошутила, милый, - однако ее приколы вышли из-под контроля, и к тому же оказались несвоевременными, - О какой Кристе речь, если я с тобой? – односторонний поцелуй закрепил фразу основательно. Не успевший ответить парень потянулся следом за ее губами. Как ребенок, он велся на одну провокацию за другой и не думал сопротивляться.       Ему стало плевать, что его уволят. Может оно вообще к лучшему? Остаться дома безопаснее, не говоря уже о гедонической стороне вопроса. В висках чувствовался отчетливый стук сердечного пульса, пока ее лицо было так близко. Наверняка неглупая девушка замечала, что на нее смотрят так увлеченно и искренне - как на богиню. Чертовски властную, грозную, единственную в своем роде. В самом деле, это неплохая замена дружеской улыбке Кристы? Вызывать чье-то глубокое восхищение куда круче обычной доброжелательности... Ей нравилось быть спасительной тростинкой для Бертольда, давая за себя ухватиться, как за свой последний шанс. Эта роль даже больше, чем обычного человека – в его глазах она настоящее божество. Не иначе. - Ну что, появилось желание или все еще нет? – с издевкой провела по горбинке его носа указательным пальчиком Имир. Тот зажмурился, вызывая этим смешок с ее стороны. А ведь свитер на ней потому так велик, что когда-то был на нем. Запах спирта легко и быстро выстирался – после чего девушка сразу же приватизировала эту вещицу себе. Можно ли считать ее одним из подаяний, которое Бертольд не раздумывая пожертвовал девушке? Выцветшая шерсть затерлась и свалялась. Догадывался ли его отец в прошлом кому сынок отдаст их наследие? Вряд ли. - Наверно, мне завтра влетит за прогул, ну и к черту, - такое бунтарское настроение никак не вязалось с образом взрослого состоятельного человека, а скорее наоборот обращало назад к его реальному возрасту и детским шалостям. Это поведение не такое уж плохое, когда твоя цель – наслаждаться жизнью, пока еще можешь. Люди, которые гробят себя и других во благо «режима» – простите. У этих двоих нет совести. Точнее была, но они ее оставили и закопали под ковриком. Покуда нет четких указательств, что именно от их беспечности умрет куча народу, им плевать. Вините воинов, а не тех, кто забылся мирной безвредной жизнью, правда?… - Если ты не хочешь, я могу обойтись твоей ногой, - усевшись на его колене, Имир выглядела вполне довольной – она действительно могла придумать нечто приятное для себя, используя лишь это? Не искать банальных решений – хорошая черта характера, - Знаешь, я тогда успела два раза кончить. Ну почти. Я почувствовала первый оргазм как раз когда ты осмелился войти… или оно само получилось? Во всяком случае, так эффектно совпало одно и другое! Просто имей в виду, если уж я начала, мне одного оргазма мало! - Хватило бы мне сил удовлетворять такие запросы.. - Уж постарайся! – легкий кулак девушки, ловко наметившись, оказался прямо на головушке стеснительного юмориста. Она только игралась с ним, иначе этот удар был бы намного тяжелее, чем получить кирпичом по шапке – подобного и врагу не пожелаешь.       И не поспоришь с тем, насколько все резко поменялось, когда он вошел. Это было довольно странно. Удивительно вообще, как память бережно сохранила эти воспоминания. Мысли о том, какого оказаться внутри нее, не давали покоя. И что об этом можно сказать? По ощущениям оно действительно великолепно! Кончила Имир дважды или трижды – уже не так важно, когда внимательность улетучивается за миг. Из учтивого партнера ты превращаешься в попросту одержимого идиота. Хотя, то, что он довел ее до экстаза больше одного раза – все-таки щекотало эго.       Ему не нужен особый опыт; все получается как по маслу, а там где не получается – у нее все схвачено. Ему нравится быть ее учеником, чего бы это ни касалось. У нее всегда найдется совет или наставление. Недолго разминаясь, девушка оправдывает ожидания – и тянет его увесистую руку, гуляющую вокруг да около, ближе к паху. - Трахни меня своей рукой, - предельно откровенничала Имир, как ни в чем ни бывало. Зарядившись от нее энтузиазмом, Бертольд смело спускается пальцами к ней в штаны, как ему велено. Не прерывая томного зрительного контакта, тот ждал, как она отреагирует. Все-таки его движения непредсказуемы, а внезапность возбуждает.       Парень поймал себя на неприличной мысли, что ему до ужаса хочется уловить ее запах, настоящий, тот который он в прошлый раз упустил. А теперь не имеет права упускать! Невольно стесненный рамками одежды, Берт изучал каждый миллиметр, как мог. Это впервые, когда он занят подобным на «трезвую голову». Ощущения полностью другие, новые. И она еще не совсем мокрая, на начальной стадии. Так непривычно…       Бертольд спешно оторвал кисть от дела, чтобы для комфорта обильно смочить пальцы слюной. Ее легкий вкус остался на языке. Он молился, чтобы девушка не спалила секундное промедление, нужное ему, чтобы ощутить аромат. Стоил ли риск того, неизвестно. - Что-то ты долго облизываешь пальцы, - сдавленно усмехнулась всевидящая, оценив его старания, - Молодец. Работай еще усерднее, - невозмутимо сказала та напоследок. Однако стоило влажным пальцам вернуться и усиленно приняться за работу, по спине Имир прошла предательская дрожь. Голова склонилась на бок, к плечу. Чего Берт явно не ожидал, так это того, что она, помимо его ласк, начнет дополнительно трогать свою грудь. Орудуя руками под свитером, скрытно от его глаз, она устроила ему то еще представление. «Висит груша, а нельзя скушать» – именно так ощущал себя послушный мальчик, ненароком вспомнивший старую поговорку. - Ты почти всё? Вот это да! - Первый раз всегда такой быстрый… Но я еще не все, - проговорив это, девушка схватила его за кисть, окончательно взяв в своеобразный плен. Его явно не собирались отпускать, пока… - Черт! Как близко! – не то вскрик, не то плач прорезал тишину. У Бертольда начинали онемевать пальцы, но он не прекращал. Так хотелось увидеть награду в виде ее закатившихся от удовольствия глаз. Подводя к концу, парень не удержался, и, вспоминая их прошлый раз, вошел в нее сразу тремя пальцами. Благо смазка на тот момент уже позволяла даже больше. Интуитивно его пальцы стремились раскрыться внутри, и от такого давления Имир основательно поплыла. В буквальном смысле – туловище потянуло к земле под силой собственного веса под аккомпанемент из стонов. Девушка не сопротивлялась энергичным поступательным движениям, напротив, раздвигая колени все шире и шире. На ее лбу проступила испарина, которая определенно говорила о глубоком помутнении рассудка. Его кисть сжали так сильно, что было даже больно!       Рукой все же действовать несколько проще – координация на высоте, трезвость ума позволяет здраво оценить обстановку, ловкость – масса плюсов сейчас была на его стороне. Конечно, парень очень старался, иначе никак. Если делать на «отвали», это сразу почувствуется. «Ей нравится, и чем дальше, тем жестче» - проследил нехитрую динамику юнец, учитывая это на будущее. Раскусить этот секрет легко, когда с течением времени поведение девушки становится таким яростным и голодным. Ему нет другого объяснения. - Спасибо, - подмигивая, отозвалась та, хотя еще минуту назад полностью игнорировала окружающий мир в откате. – Наверно, мне надо стонать потише. Соседи начнут на нас кричать, они же не привыкли к такому шуму! Хочешь еще раз, пока можно? – тихая улыбка не сходила с ее уст. Она скрестила ноги, надеясь, что это поможет угомонить пульсацию между ними. Но все зудело не переставая, никак не давая расслабиться. Ей никогда не хватало одного оргазма, который только раззадоривал и разогревал, жалкий и бесполезный. Но иногда приходилось останавливаться после него, к примеру, если мастурбировать дольше нельзя, и нигде нет места. Тогда ей весь день в итоге хотелось трахаться, и эти мысли тяжело было отбить тренировками или общением. И ладно бы только мысли… - Что еще? – догадываясь, все же решил уточнить Бертольд, находящийся под некоторым впечатлением от произошедшего. Он правильно сделал, что снял штаны заранее? В идеале, было бы освободиться также от трусов, и как можно скорее. Но какой степенью наглости будет надеяться на то, что она займется этим собственноручно?... - У нас уже все было, так чего ты жмешься? Тянешь и тянешь зачем-то, - чужой свитер, однако, смотрелся на ней шикарно, пока та говорила. Тем не менее, Берт не мог не воспользоваться им, как шансом отмазаться от обвинений. - А ты почему всю одежду не снимешь? - Разве это обязательно? – оказалась пойманной с поличным Имир, ведь ее странности не остались незамеченными. – Штаны снять могу, но в остальном, тут же холодно.. - Ага, конечно, - теоретически, не трудно догадаться, в чем реальная причина ее желания спрятаться за тряпками. Даже со столь вспотевшим и разгоряченным телом откуда-то появилась надуманная тревога показывать его. Что-то не давало раскрепоститься в полной мере. Только прямо об этом ей не скажешь – будет отнекиваться до последнего. Она же не стесняется, вы что!       К одиноко развалившейся на краю кровати девушке можно было подобраться только с одной стороны, что Бертольд и сделал. У него небольшой выбор, хотя целовать ее шею сзади, за не имением большего, не менее круто. Не хотелось относиться к сексу как к «пустышке», всего лишь отвлекающей внимание – так что Берт подходил ко всему основательно. В его действиях должно быть нечто большее, но что? - Просто помоги мне остыть, - заводя парня одним движением за пару секунд до критического состояния, Имир всего лишь закинула одно бедро ему за ногу. Развернувшееся к нему за спину лицо так и напрашивалось на поцелуи. Ей даже не нужно было беспокоиться о животе, которого не было видно за одолженной вещью. Просто лежи спереди и получай удовольствие.       Эта провокаторша довольно скоро получила желаемое, на этот раз усердно удерживая себя от возгласов. Бертольд стал намного сильнее привлекать внимание, запыхавшийся с первой же минуты. Сказка поглотила его с головой – точнее, ее повторение. То, что вспоминалось кучу раз, вернулось вновь. Приторная несбыточная блажь снова пришла к юноше. Его громкие вздохи могли запросто поспорить с заглушенными ладонью постанываниями партнерши. - Черт, я не могу! – смотрела впритык ему в глаза заходящаяся стонами девушка, беспомощно откидывая руку. Бессмысленно такое терпеть, - Ты мой мальчик, правда? - натурально бредила та, не оставшись равнодушной к исходящим от него звукам. И не только к ним.       Подхватив ногу девушки под коленом, Бертольд еще сильнее «раскрыл» ее. Это было нужно обоим, для координации. Особенно когда рывки становятся сильнее. Имир поощряла его самыми разными словами, от издевок до восхвалений. А материлась куда меньше, словно ей доставляло удовольствие зацикливаться на нем. Парень не чувствовал себя таким брошенным, как в прошлый раз. Ее внимание, столь отчетливое и направленное, просто выходило из берегов. Он давно им переполнился, внутренне жалея, что это скоро закончиться. То, чего было слишком много, будет вновь недостаточно.       Как глупо было прибегать к помощи руки, и даже не пытаться спросить, вдруг ей тогда уже хотелось того же. Вдруг времени на отдых ушло меньше, чем казалось, но тот не замечал. Чего-то ждал месяцами, когда можно было поговорить! Впрочем, Имир не сильно расстраивалась от затяжного отсутствия близости. Сначала, что логично, ей было слишком плохо для этого. Однако позже любопытство и неудовлетворенность стремились перевесить ужасное самочувствие. И как вишенка на торте – подаренная возможность начать самой, взять все в свои руки. Бертольд таким был всегда – действующим, если становится катастрофически поздно, и прохлаждающимся - все остальное время. В течении трех месяцев он был уверен, что Имир рядом, а значит не о чем беспокоиться. Можно плыть по течению, не представляя, куда оно выведет.       Знал бы тот, чем приглянулся проказнице, не думал бы меняться, «насильствовать» над собой. Свобода, которую он давал, пьянила. Отчаянно мечтая кончить одновременно, Имир все оглядывалась за плечо. Высматривая и оценивая Бертольда, девушка была нацелена принять свое окончательное решение. Хорошо с ним – или не очень. Имеет ли смысл тот уют, который воцаряется в доме, когда он приходит и принимается за накопившиеся дела. То, что можно спать спокойно и не волноваться, когда видишь эту мелькающую фигуру в проеме. Одновременный оргазм сблизил бы Берта с ней еще сильнее. В такой момент из ее головы выбило бы последние мысли о неправильности, оставив лишь удовольствие. Хотелось избавиться от надоевших сомнений хотя бы на несколько секунд.       «Я не хочу сомневаться. Это неправильно..» - уличала себя в грубых манерах Имир, в то же время, компенсируя это нежными поцелуями. Ему нужны слова, а это нечто другое. Пускай он не сильно страдает, получая то, что есть. Кажется, что томительный период ожидания пошел лично ей на пользу – такого масштабного сброса напряжения сложно представить. Откладывая идею «завалить его» всякий раз на завтра, девушка растягивала предвкушение, как могла. Оно было тягостно приятным. Тогда было не ясно, вдруг вообще ничего не получится? Но получилось.       Странно, что за время тихой размеренной жизни, Имир избавилась от хрипов и проблем с дыханием полностью, а тут они вернулись частично в виде хрипловатого голоса сейчас. Наверно, дело в том, что ее тембр часто менялся от возбужденности. В целом, становилось все жарче. Уже даже непонятно куда больше. Прохлада комнаты испарилась вникуда, оставив их в буквальной бане. Конкретно по этой причине Бертольд принялся уговаривать свою девушку избавиться от верха. Зачем ей так париться?       Парилась Имир и в прямом и переносном смыслах. Тяжелый живот удавалось игнорировать, только когда он исчезал из виду. Уже вошло в привычку всеми силами не обращать на него внимания. Тут нет ничего прекрасного или красивого.. Очередное доказательство слабости, которое ей ни к чему. Жалобливо вглядываясь в близко расположенное лицо паренька, виновница глупого конфликта пыталась откосить от просьбы. Хотя это противоречило всякому здравому смыслу! - Ладно, как скажешь! – тяжело дыша, стянула с себя великоватую вещь девушка, и ей сразу же стало легче – как двигаться в такт, так и насыщаться кислородом. Она хотела пожестче, поярче, и осуществить это в одежде было непросто. Не только хотела, но и активно способствовала этому. Ей нравится получать максимум от эмоций, чтобы потом ни о чем не жалеть. Делать все, как в последний раз, чтобы потом не кусать локти и не казнить себя. В конце концов, ты обнаруживаешь себя сходящей с ума в какой-то момент, хватающейся за реальность, которая куда-то уплывает. Лучше быть уже не может. Но чтобы достичь этого, надо постараться.       Звуки, которые смущали на первых этапах, постепенно стали только сильнее заводить – без них никак не обойтись, так что незачем избегать неловких хлюпаний и тому подобного. Единственное, девушке приходилось откидывать отросшие пряди волос с лица, что могло надоесть. Богатая шевелюра не играла на руку в этой ситуации, упорно то и дело наваливаясь на глаза. Бертольду начинало казаться, что они слишком ускорились, но ему не давали сбавить обороты, настаивая на своем. Имир также вынуждала заняться своей грудью – и он действительно этого ждал! Но не в этот момент, когда куда страшнее сбиться с ритма. Ему нереально успеть сразу все, как бы обидно не было.       Страшная жара окончательно заставила забыть морозный пейзаж за окнами и то, как недружелюбно пробивал дрожью утренний холод. Пожалуй, главная цель обоих была достигнута – ненадолго всё, что только было в их головах, сдало свои позиции. Какая-то безумная вера в то, что ты кому-то правда нужен, заиграла с новой силой. И ей сложно было противостоять. Абсурдная в своей основе, она, однако, давала невиданное спокойствие.       Прикрывшему глаза юноше мерещилось нечто, как из странного приторного сна. Знакомые и коллеги по работе проходя мимо воротили от него взгляд, воспринимая за идиота – подставил вчера и их, и начальство, а теперь сидит, улыбается! Наглый такой! Проучить бы его, а то отделался легким штрафом.       Они наивно полагали, что упреки и кулаки способны поставить Бертольда на место. Но не представляли, с кем связались вообще, и кого тот уже променял на свободу , а теперь не может остановиться. Если бы у вас остались считанные года жизни, как бы вы поступили? Не видя в войне четкого противника. Не разделяя людей на врагов и заслуженных победителей. Когда нет ни тех, ни других, можно сломаться, если ты слаб, а можно попытаться жить с этим знанием.       Берт променял всех на какую-то девушку. Прогнувшись под совестью конкретно к одному человеку, потянувшись за красочной жизнью. Если подумать, уродом ему быть с ранних лет и до конца – к этому совсем не привыкать. Кошмары таких людей уже не трогают – они давно заменили нормальные сны. Совершив очередной неправильный выбор, парень хотя бы приблизился к обманчивому облегчению.       Можно даже сказать, он был близок к счастью. Его тяжелые мысли, закрытые внутри на замок, не находящие долгое время выхода, кто-то наконец-то смог прочитать, прочувствовать, простить. Как на сеансе эзотерической гадалки, Бертольд позволил поколдовать над своей черепушкой – и вдруг, о чудо! Без лишних слов и таблеток Имир вылечила его. Вместе с ней, он тоже перестал сожалеть об уже содеянном.       Физический труд на производстве не мешал парню философствовать. Относительная моральная легкость прибавляла и без того неограниченных сил. Возможно, это всего лишь результат вчерашнего развлечения – вброшенный в кровь дофамин не прекратил пока свое действие. Либо дело в психике, которую бунтарка, вынудившая бросить на день все ответственные поручения, расшатала основательно. Спала на нем, как на матрасе, большую часть вечера, но это все равно было незабываемо. Обнимать свою напарницу по побегу от жестокой реальности и лжи – невзрачная, но приятная маленькая радость.       Словно под благословением от нее, всякие опасности не могли приблизиться к Бертольду – во всяком случае, ровно настолько он был беспечен, игнорируя всевозможные недовольства со стороны. Достаточно поцеловать ее руку на прощание – и безопасность тебе обеспечена. Дары богов именно так и работают. Главное - молиться честно и с усердием, ведь, в отличие от большинства божеств, она тебя обязательно услышит.       Глупые сослуживцы не хотят помогать ему с поиском кроватки для малыша – ну и к черту их, раз обиделись! Всегда можно сделать все своими руками, и шкаф можно сделать, и стол покрупнее да поустойчивее для пеленаний – если имеешь их из нужного места, конечно же, а не из задницы. Нельзя сказать, что это ему легко, но и не особо сложно. Дыхание спирало, стоило замечтаться о том, как он держит ее в руках. Маленькую девочку, которую так не хочется отпускать. Ну или не очень маленькую, если учитывать какого внушительного роста оба ее родителя! Низкими их обоих явно не назовешь, так что малышке не оставили ни малейшего шанса вырасти коротышкой!       «Хочешь уже увидеть ее?» - автоматически вспоминались недавние разговоры из дома, в ответ на его глубоко задумчивые выражения лица, и тайные разглядывания живота, быстро переставшие быть тайными. «Конечно, она давно пинается, скоро седьмой месяц пойдет. А ты что думал?» - снисходительно давали ему узнать, выставляя виноватым в собственном невежестве. Но откуда ему быть в курсе всех изменений, если она не будет его посвящать в них? Вопросы о том и о сем постепенно стали рутиной. От его участия просто никуда не деться.       Кажется, Имир даже начинала побаиваться его рвения быть во всем первым, его чрезмерной активности в обустройстве и подготовке, словно тот способен отнять у нее ее ребенка и не отдавать. Без шуток, это пугало! Хотя, как бы будущая «мать» ни строила из себя скалу, непоколебимую и прочную на века, частенько мишура спадала и обнажала все ее страхи. Было бы нечестно, перетерпеть столько сложностей и проблем, а потом просто оставить дочку черт пойми кому. Бертольд никак не мог получить ее сто процентное одобрение и достаточное доверие, болтаясь где-то посередине.       Круто думать о том, что скоро рабочий день закончится – и его путь пойдет вдоль заснеженной улицы с рядами белых посеребрившихся деревьев, восхитительной красоты. «Вчерашний небольшой праздник» не давал впасть в уныние. Берт со смиренной улыбкой представлял, как примется выслушивать ее очередные причины для расстройства, коих был миллион. Все злило и расстраивало томящуюся в четырех стенах девушку. И что теперь? Ей просто молчать?       Каким чудом «работника года» отпустили пораньше - сложно было объяснить. По идее, за злостный прогул нужно было закрыть его и устроить внеплановую нагрузку! Но ради одного не будет открыт целый цех, слишком много на себя берет мелкий прогульщик. Все побежали домой пораньше сегодня, без исключений. Зимой вообще день короткий, и мало переработок. А тут особая причина – завтра важный праздник, которого Бертольд, как военнослужащий, даже не знал. Что ж – учиться никогда не поздно. Даже если это касается умения праздновать и отдыхать в кругу семьи.       Ему не стали уточнять даже название завтрашнего празднества, настолько все были рассержены. Остается только надеяться на то, что скоро их отпустит, особенно после долгожданного отдыха, перед которым они пахали как проклятые. Выпьют да расслабятся, как следует, и всё. А дальше снова будут как лучшие друзья. Фантазия рисовала разнообразные варианты, как можно повеселиться в домашней обстановке в приятной компании правильного человека. Не сказать, что они вдвоем прям семья, но это не мешает. Вроде мифологически люди вспоминают завтра духов и богов леса, готовятся к первым оттепелям, ошивающимся на пороге. Скорая весна, по-зимнему холодная, действительно неплохой повод для радости. На самом деле, едва ли воображение парня было способно на достойный план игр и утех, подробно составленный на каждый час свободного времени – всю его сознательную жизнь существовал лишь скупой военный порядок. Строевая подготовка да общественные работы, тренировки и стычки с врагами. Больше ничего. Продолжительный мозговой штурм выдал как максимум своих усилий – идею подарить ей что-нибудь, даже не важно что. Раз это подарок на праздник, толком не ясно какой. Забавно!!       Девушка снесет его с ног при встрече или снова повиснет на плечах, наплевав на его усталость – неизвестно. Одинаково возможно как первое, так и второе. Бертольд кожей предчувствовал скорую встречу, его сердце билось очень сильно. Все-таки его первый семейный праздник объявляется открытым, никаких тебе приказов свыше, кучи непонятных личностей.       Где же она, где? Пустующий коридор и полное затишье, как перед какой-то бурей. Не первый раз его никак не встречают, так что тот не злился и не переживал. Все же, часто ее можно было найти именно спящей, так было почти всегда, за редким исключением. Кровать словно сделалась с Имир единым целым, ибо после каждой мелочи ее тянуло на нее прилечь. Берт не видел в этом чего-то сверхординарного - как себя чувствует беременная, он мог только догадываться. Может, именно так. - Имир! – рявкнул в звенящую пустоту парень. Крикнул и замолчал. За несколько секунд он успел волчком обойти каждый уголок их скромной квартирки, а может даже два или три полных круга. В туалете, гостиной, спальне, и снова в туалете – Бертольд кружил по комнатам без остановки, начиная нервничать и истошно внутренне вопить. Потной холодной ладонью, потерянный в догадках труженик убрал локоны со лба. Дыхание его стало неестественно глубоким и размеренным.       Одним мощным толчком чуть не выбив створки окна, забитые им с давних пор, измученный страхами парень сообразил выглянуть из него, чтобы окинуть взглядом улицу. Опасную улицу, вмиг растерявшую все прежнее волшебство, и таящую одну лишь неизвестность. Ушла Имир сама? Или ее насильно вывели из помещения? Дотянулись ли ручонки правительства до нее, стоило ей выйти? Она же так быстро изматывается, изверги! Ей нужно быть дома!       Пальцы сводило на руках от произвольной агрессии, взявшейся из ниоткуда. Берт способен создать много шума, но к чему это все. К чему его способности, когда они уже не вовремя? А ведь так кстати его предупредили вчера о том, что в случае чего, он может просто сбежать и не думать ни о чем. Самоотверженность или чуткое предсказание будущего были у Имир в этой фразе? Попытка сбросить с него груз ответственности, еще до того как тот самый груз успел упасть. - Нет.. – еле слышно проскулил несчастный, накручивая себя до невиданных масштабов, - Нет, нет и нет, - на выдохе гипнотизировал себя Бертольд, так как эта банальная техника последнее, что у него осталось. Хотя она плохо работала. Имир впервые оказалась не с ним, и не в каком-то безопасном месте. С непривычки это сводило с ума. Ее уязвимое положение - завидная и легкая цель для недругов. На открывшейся панораме города ни одна фигура не казалась хоть сколько-нибудь знакомой. И с каждой минутой надежда встретить ее взглядом или дождаться всё таяла и таяла, - Я не хочу остаться без нее. И без моей девочки. Моей! – небывалый прилив родительской тяги к ребенку, который даже еще не родился, удивлял. Осевши на пол, с ослабевшими от паники ногами, Берт напоминал разбитый и развалившийся антиквариат, какую-то старую мебель - но точно не человека. Под его прикрытыми ресницами проматывались пугающие видения и неизвестные никому мысли. Одному Богу, или скорее Дьяволу, дано знать, какие терзания в этой душе. Изначальная вера в лучшее полностью заменилась беспомощностью и безнадежием.       Отрезок времени, близкий к часу, тянулся, словно бесконечность. Уже хотелось выбежать, и нестись куда глаза глядят – будто это повысит шансы на внезапную встречу, либо просто позволит выпустить пар. Бездействие убивало. Здравый смысл покидал его окончательно. Зато абсурдные представления о случившемся становились все жестче и неадекватнее. Сама мысль, что он может не только остаться без семейного праздника, но и в принципе – без всего того, что еще недавно было, заводила нервы так, что завтрак усиленно рвался наружу. Где же она! Почему так долго!       Неужели Бертольд считал, что все будет хорошо? Как же наивно – быть уверенным в этом. Еще и ее успокаивать, не заполучив сто процентную вероятность безопасности. А ведь просиживая штаны на работе, тот уже успел заскучать по ней, по дому. Он скучал даже по бытовым ссорам, которые всегда сразу легко решались! Имир не умела долго обижаться, ее характер очень отходчивый. Иногда казалось, она вообще все способна простить, главное попросить прощения. А в такой обстановке и не заметишь, как расслабишься. Потеряешь всю свою бдительность, беззаботно наслаждаясь каждым днем. Можно, пожалуйста, отмотать часы назад, к последней ночи, проведенной в связке тел вдвоем – беспорядочно развалившись на узкой кровати – когда ощущалась каждая клеточка ее кожи. В более просторной постели Берт бы обязательно перевернулся во сне двести раз верх ногами, шокируя этим. А так… слишком близко и тесно.       А если ее не поймали, но по пути ей вдруг стало плохо, или начался выкидыш? От такого можно свалиться и потерять сознание, притом стремительно. Он это знал, потому что сам наслушался ее опасений. Теперь они не выходили из головы. А если ее ударили в толпе? Случайно сбили? Все может быть. Выстоит ли ослабленный организм – хороший вопрос. Ей еще очень далеко до идеального здоровья, к которому было бы не придраться. Тут и там отголоски первого триместра, прошедшего в аду. В сущем аду.       Большой срок – это двойная нагрузка. Нужно найти ее, во что бы то ни стало, девушка не могла далеко уйти.. в лучшем случае. О самом страшном не стоит и думать. Внутренняя истерика заставляла биться сердце чаще всех разумных пределов, а руки трястись – и кого он найдет в подобном состоянии? Разве что словит очередную паническую атаку, которая отнимет еще массу времени. Вместо того чтобы зажиматься в угол и плакать – нужно действовать! Все возможные варианты перепутались в сознании. Каждый из них был вероятен в одинаковой степени. Вместо того чтобы сидеть и гадать, надо попытаться! - Хэй, - давно знакомый голос раздался где-то внизу, когда парень уже помчался к выходу из подъезда, но столкнулся с чем-то твердым. Не разбирая, где реальность, а где сон, Берт не спешил опустить голову. Его словно сломали, - Ты чего? Я тут, - вовремя защитившись от удара на скорости руками, фигура, наконец, смогла привлечь к себе внимание застывшего искателя. Ее рост, да еще и на лестнице, казался таким незначительным на его фоне – не мудрено не разглядеть с первого раза.       Отряхнувшись и поправив одежду, девушка перехватила покрепче увесистые авоськи в своих руках, наверняка отдавившие ей к черту все пальцы. Наверное, Имир считала – важнее донести, а дома она как-нибудь отдохнет. Совсем себя не жалеет. - У нас продуктов полный ноль, а завтра праздник! Все соседи шумели, готовились. Что за веселье без еды, правда? А рынок-то сегодня рано закрывается! Посмотри, сколько я купила! – жизнерадостным тоном выдала освежившаяся на природе особа, недоумевая, чего тот загораживает ей проход и даже не шевелится, - Знаешь, мне так сильно захотелось взять пива… С их красивой разливной бочки. Хорошо, вовремя вспомнила, что не стоит!       Заливистый никак нескрываемый женский смех немножко отморозил живое препятствие на пути путницы, и тот сдвинулся в сторону, после чего та сразу пошла. Ей совсем невдомек, в чем смысл сверлить ее так взглядом, как будто отчаянно пытаясь отделить вымысел от жизни. - Дай мне, лучше я отнесу, - за всего «до смешного абсурдные» полтора этажа активизировался помощник, которого, однако, ни о чем не просили. На его удачу Имир каждый этаж давался с таким трудом, что даже эта поддержка оказалась существенной. Даже без утяжелителей в виде сумок для нее лестница - само по себе издевательство над собой. Гудение ног увеличивалось в геометрической прогрессии, чем дольше девушка продолжала стоять, но по ней этого не увидишь. К чему только это терпение. Стыдно что ли?       Заскочив в квартиру, парочка разделилась: Бертольд продолжал тупить и понемногу отходить от нервозности, накрывшей с головой, а утомленная прогулкой завалилась на их единственное кресло, купленное для дома сравнительно недавно. По дороге небрежно стянув с себя зимние сапоги и куртку, бросив все прямо у входа, она поспешила размять ноги самостоятельно – настолько они ныли. Делать подобное сидя несколько удобней, хотя все еще не супер. Завороженный зрелищем, парень всматривался то в девушку перед собой, то в содержимое пакетов – любопытство отрезвляло, и вынуждало узнать, что та принесла. Заодно оно отмечало новые детали, такие как накинутый на половину лица шарф, свободно распущенные волосы, только что отброшенный капюшон. Стоит отдать должное, навыков маскировки Имир не занимать, к ним подошли очень основательно. Это все не дало ему узнать ее издалека, хотя они так хорошо знакомы. До тех пор, конечно, пока не открылся голос. Закончив возиться с уставшими ногами, Имир вспомнила об остальной душной одежде, которую нужно быстрее снять. Данный процесс сильно затянулся, ведь зимой вещей приходится надевать чертовски много. Ближе к концу она все же отвлеклась. - Чего ты на меня так смотришь? – изогнутые в вопросе брови застали врасплох, - Хочешь переспать со мной что ли? Я не против, но только не сейчас, ладно! Давай как-нибудь потом! Я до смерти устала, и я не шучу, - рассевшись в кресле напротив кровати, девушка закинула ножки прямо на нее, надеясь, что это обеспечит отток жидкости от них, заодно дарует облечение. Ее туловище скатилось чуть ли не в горизонтальное положение, от невозможности держать ровно осанку, бывшую когда-то непоколебимой. Спина тоже требовала отдыха, и еще какого. Не смотря на то, что на ней почти не осталось одежды, кроме нижнего белья, ведь все уличное было снято, Берт не видел в ней лишь эротический объект. Его переполняла благодать от того что она вернулась, только и всего.       Без лишних переговоров, ему захотелось ее как-то приобнять, чтобы замять это недоразумение. Склонившись к отдыхающей девушке сзади, он удивил ее этим так сильно, что та сгруппировалась, поджав молниеносно ноги и вопросительно оглядываясь. Инстинктивным действием было попытаться освободиться, но уже скоро шок спал. - Я тебя люблю, слышишь.. – не понятно для чего, напомнил Бертольд, чувствуя, что глаза его все еще на мокром месте, и выглядит он сейчас, мягко говоря, странно. Или даже жалко. - Я же сказала, давай потом, - ошибочно поняла ситуацию Имир, поторопившись отказаться. Ей не удалось прочитать его настоящие мысли, либо это было очередной мелкой ложью. - Я не говорил тебе раньше, что люблю. Просто не хотелось бросать слова на ветер. И секс тут не причем!       Сосредоточенно слушая собеседника, девушка почувствовала, что ей никак не отвертеться. Надо что-то ответить. Обстановке не помогло и то, что Бертольд начал тихо плакать, доведенный до ручки. И почему? Из-за чего тот плачет? Он не хотел продолжения вчерашних утех, уж точно. Дело в чем-то другом. - Кстати, почему ты пришел так рано? А говорил мне, что тебя задержат… и я поверила. - Сегодня всех отпустили еще днем, никого не должно было остаться. Я сам этого не ожидал! - Прости. Плохой подарок у меня получился в итоге, - конечно, приятно тронутая его переживаниями, виновница непосредственной паники, тем не менее, свела все к нейтральной теме. Плаксивость Бертольда не раздражала ее, а скорее являлась символом и гарантом постоянности. Такой уж он у нее, и другого нет, - Я тебе так нужна? – с самой двусмысленной улыбкой на свете резюмировала Имир. В чем-то даже самодовольной. - А что? Скажи как есть, если презираешь меня. Если склоняешься к тому, что могла бы найти получше… не нужно терпеть, - монолог юноши заставил округлиться глаза у слушательницы то ли от неожиданности, то ли от возмущения, - Я всегда знал, что ты не обязана была уделять мне внимание, у тебя были варианты перспективнее и важнее! Не знаю, как переживу твой выбор, но у тебя он есть! – переходя на полукрик, и не собираясь останавливаться, Бертольд естественным образом вывалил на всеобщее обозрение то, что зрело его в душе, но устоялось не раньше, чем сейчас. Приобрело свою окончательную форму. Он не из тех, кто способен каждый день выворачивать душу и придумывать новые поводы для столкновения. Да и не предъявы это даже, а скорее продолжение «признания».       За считанные секунды тень хорошего настроения сошла с ее лица. Однако она понимала, что все это – не пустое. С ней максимально честны и откровенны. Тем отчетливее потрясение. Чрезмерно чувствительная ко всему вокруг, Имир даже ощутила легкую тошноту. Возможно, столь резкий контраст выбил ее из колеи. Невзирая на проблемы, девушка вдруг уверенно поднялась со своего сидения. Каштановые волосы витиевато завивались на середине ее спины, отвлекая на себя внимание смотрящего. Чтобы выудить из массы предметов в пакете необходимый, пришлось опуститься на пол прямо на колени, так как другого способа у нее не было. Тяжесть чувствовалась в ее движениях, логичная и неизбежная, а подниматься назад было еще сложнее.       С каменным взглядом, упершимся в одну точку, Имир вернулась к Берту, передавая ему загадочный сверток из рук в руки. Молчаливый презент вызывал больше вопросов, чем объяснял. Внутри него был какой-то шарик темно-синего цвета на тонкой веревочке, словно поблескивающий на закатном солнце. Безэмоционально проследив за распаковкой предназначенного на завтра подарка, купленного явно в духе стихийных рынков, поздравительница соизволила дополнить его парой слов. - Я выбрала тебе его. Нравится? – печаль в ее голосе вынуждала усовеститься, - Выбрала для тебя. Не очень заметный, но красивый, правда? - видать, задетая сомнениями, Имир пыталась намекнуть ему не болтовней, а делом. Как умела. Уткнувшись лбом в его широкую грудь, одну ладонь она приложила рядом с щекой, выжидая, когда до него все дойдет. А у того не получалось наглядеться на занятную побрякушку, которую сам бы никогда не догадался подарить. Недорого и памятно, да еще и мило. - Интересная вещица, спасибо! - пришедший в себя парень все больше стыдился недавнего срыва, чем тщательнее рассматривал самобытный оберег. Длинной тесьмы с лихвой хватило бы на его крупную шею. - Теперь понимаешь? – смягчившись, Имир выдохнула от облегчения, - Забудь глупости. Лучше подумай о том, что твоя дочь будет похожа на тебя. Можешь не колебаться, я просто уверена в этом. И почему она такая большая уже, не понимаю, если только шестой месяц идет – ну ладно, почти седьмой… - Завтра будет первый праздник втроем. Раз она большая, то может в нем участвовать! – серьезные опасения, связанные с будущим, никак не вязались с этой шуткой. Но с ее помощью иронизировали над неизбежным, так что пускай будет. Логично было ожидать, что Имир с трудом делает самые обычные вещи, так что ее прогулка не вписывалась в распорядок дня и отняла все ее силы. Второй раз подряд ее избыток энергии на что-то целенаправленно тратиться – вчера одно, сегодня другое. Вчера – настойчивые поцелуи, сегодня – этот кулон. По отдельности не слишком весомые аргументы, но вместе они приумножали друг друга в сто раз. Вряд ли бы кто-то так надрывался для нелюбимого человека. - А ты что будешь на ужин? – не усидевшая и пяти минут полезла дальше копаться в покупках, перетащив их поближе к импровизированной плите. Ее тон не был таким уж особенным, но в контексте вызывал противоположные ощущения. В контексте того, что у нее буквально отваливаются ноги. - Ничего не хочу. Я еще не успокоился окончательно, - уверенно сжав в ладони сувенир, словно боясь, что он выпадет и разобьется, Бертольд вообще не хотел его отпускать и возвращаться к нормальной жизни. Этот предмет, как какое-то сокровище, все сильнее согревал, чем дольше его держишь. - Как не хочешь? – раздосадованная услышанным, грузно и тяжело встала с колен девушка. О себе у нее не всегда получалось думать также хорошо, как о других. Так что приходилось даже напоминать обратное, - Слушай, а ты не искал врача? Мы как-то договаривались, что свяжемся с ним, - переключилась на новое обсуждение деловитая хозяйка дома, отставив прочь готовку. - Ты плохо себя почувствовала? - Нет! Мне наоборот недавно стало хорошо. Я просто думаю, что если у нее неправильное подлежание, или вообще обвитие, обычным путем она точно не выживет, тогда как со мной ничего не произойдет. Хочу найти того, кто сделает все по-другому. Не хочу пускать этот процесс наугад, наша дочь совсем не шифтер, знаешь ведь об этом? И если она умрет.. я себе не прощу. Всегда буду сожалеть. - Хочешь кесарево? Не знаю, с обезболиванием оно сейчас или нет.. но должно быть, - мимолетно отмечая про себя, что Имир стоит полуобнаженная перед ним, и не особо переживает по этому поводу, Бертольд увидел в этом особый смысл. Ему доверяют намного больше, чем раньше. Чего еще можно желать? - Вот и хорошо. Ладно, может, сделаем завтра запеченную отбивную с яблоками? Придется поднапрячься. Раз алкоголя нет, то еда должна быть очень вкусной! Или тебе все же хочется рюмочку? - Боже упаси! Я после той водки завязал. Хотя и не начинал толком. Наверно, в других обстоятельствах я бы точно спился… - не столько слабая сила воли была бы причиной, сколько мощь той печали, которую пришлось бы запивать. Такое с легкостью не утопишь, если только не себя целиком.       Чтобы Имир случайно не простыла, пришлось закрыть распахнутое напрочь окно, ставни которого бились от ветра об стены. Заодно зашторив его до первоначального состояния, будущий отец не имел ни малейшего желания выглянуть еще раз. Они бы оставались внутри вечно, но это невозможно. Вот так закрываешь занавески, и не помнишь больше, что за ними было.