***
— Я не понимаю, чего ты от меня хочешь? — стонала в мотеле Грант, обкладываясь подушками. — Мы проехали вместе два города, а я так и не понимаю, когда ты вылезешь из машины, — Мелани стояла, скрестив руки на груди. — Прости, что? — Зачем ты здесь? Я еду искать дом — ты хотела сбежать от своего. Добежали. Что дальше? — А ты не подумала, что я просто хочу быть рядом? — Не смеши меня, ты мне слов-то таких не говорила, — бросила в ту укороченным платьем. — Одевайся. Грант встала, порылась в сумочке и скинула на подушку пару помятых купюр: — За бензин.***
«За бензин». К горлу подкатилась нарастающая обида; сердце кулаком толкнулось в грудину. Глаза устали от монотонных асфальтированных пейзажей и норовили заползти в подвековую тень. Руки свело от напряжения. Замерзшая Грант перебралась в салон и показательно отвернулась. Они как-то незаметно вырулили на оживлённую часть. Мелани честно старалась следить за ныряющими из ряда в ряд фурами. Честно — старалась. Та вывернулась откуда ни возьмись и, петляя, сшибала машины хвостом — сон бесследно исчез. Справа — зажаты старой тойотой, слева — скалится каменистый обрыв. Остаётся вперёд и, господи, упокой их души. Когда свет от фар полностью залил кабину, Мелани повернулась к Грант и схватила ту, вместо руля, за руку. — Я люблю тебя, — пронеслось со стороны той перед тем, как мир обратился в прах.***
Дышать хорошо и свободно, мягкий свет наполняет ноздри и обволакивает тебя изнутри. Ничего, из того, что ты знал, больше не существует. В голове разливается только одна мысль, разламывается по телу: «Боже, если бы Ты знал, как же ей идёт белый».