***
— Скалл-сама, ужин готов, — стал я выставлять тарелочки на стол. — Как вы и хотели — рамен. Только с креветками. Оодако их много притащил. — О! — Да, ты молодец. Тебе тоже порцию? — О. — Чудесно. Для тебя самую красивую мисочку. Ой, ну хватит. Я тебя тоже люблю, так что хорош обниматься и за стол. Скалл-сама! — Иду-иду, — раздалось со стороны входа. — Вещи в стирку. От вас пахнет…м… Не знаю чем. Снова копались в самолёте? — Да, Цесси требует внимания. — И почему у нашего самолёта женское имя? — покачал головой, разливая бульон по тарелкам. Если говорить о самолёте, то его модель Цессна 172 «Скайхоук». Милый, когда-то белый, теперь фиолетовый в рыжую полоску самолёт, который понравился даже мне. Слава Богу, модель была не военной и самолёт был почти новенький. Скалл как раз исправлял все недочёты. — Мне кажется, что ей идёт, — подошёл сзади Скалл и поцеловал в висок. — И когда я перестану для тебя быть Скалл-самой? — Мне нравится, — повернулся и чмокнул в губы. — Готов называть вас так вечно. — А знаешь, что мне нравится? — о, змей-искуситель, ты так прекрасен в своём воплощении. Губы у Скалла мягкие и самые сладкие, словно свежий мёд. А глаза… Я тону в них. Когда я впервые почувствовал чужое пламя, пламя Скалла, понял, что не смогу жить, как раньше. Этот жар, любовь, контроль заставляли забыться, поддаться искушению. Тепло было не только от его тела, от волнения в крови, но и от пламени. Моё родное, тёплое, самое прекрасное облако. — Люблю тебя. Скалл не ответил. Вместо этого он нежно улыбнулся и переплел наши пальцы. Пламя между ладоней смешалось. Это всегда волнительно и приятно. Правильно. Каждый раз чувствуя это, я думал, что мы были созданы друг для друга, как бы банально это ни звучало. В реальность нас вернул Оодако, просивший добавки. — Сейчас, милый, — оторвался я от Скалла. — И всё же ты, как по мне, проводишь много времени в компании Цесси. — Ревнуешь? — взялся за палочки для еды Скалл. — Что? Нет, конечно. С чего бы мне ревновать к самолёту? Бред какой-то, — фыркнул, а потом посмотрел на щурящего глаза Скалла. — Ладно, — сдался. — Я немного ревную. Совсем чуть-чуть. Но ведь так бывает. Жёны ревнуют своих мужчин к рыбалке или гаражам, а потом встречают их со скандалом или скалкой в руках. Как видишь, скалки у меня нет. Скандала пока тоже, хотя я был бы не против, если бы мы сегодня что-нибудь поделали вдвоём. Может быть сходили бы на пляж за ракушками или покормили чаек. Что думаешь? Скалл?.. Он сидел с каким-то непонятным выражением лица. Вернее, эмоции сменялись столь быстро, что я просто не понимал, что происходит. — Жëнушка?.. — наконец-то вымолвил он. — О боги, это всё что ты услышал? Это всего-лишь пример. Никакая я не жëнушка. Из меня жена-то…смех и грех, — посмотрел я на свои тонкие руки. — А что готовлю да убираю — нравится мне это. И это вполне нормально для мужчины. Нет, я не педант, но нужно соблюдать порядок. Кто, кроме меня, о вас с Оодако позаботится? Скалл молча слушал, что я говорю, а затем кивнув себе, решительно встал из-за стола и подошёл ко мне. Мы с Оодако внимательно смотрели за его передвижениями. Скалл встал перед моим стулом на одно колено и взял меня за руку. — У меня нет кольца, но станешь моим мужем? Я был в шоке. Оодако хлопал щупальцами, а каким-то даже слёзки с глаз вытирал. Сентиментальный осьминог. — Скалл, я не против. Нет, я даже за, но, милый мой, кто узаконит этот брак? Плюс, мой возраст… — Я подожду. Обещаю. Просто скажи «да». В горле почему-то образовался ком. Нет, не от страха или чего-то такого. Мне было просто волнительно. Этот трепет поднимался из глубин, и на глазах наворачивались слёзы. — Да, — прошептал, боясь наговорить лишнего. — Ура! — подпрыгнул мой хороший. — Я не подведу, Фели. Обещаю, что сделаю самым счастливым на свете. И я никому не дам тебя в обиду. — Ты и так всё это делаешь, — стало смешно от такого милого обещания и волнение пропало. — И за это я люблю тебя. — Да… И ты будешь только моим, — тихо добавил Скалл. Я не нашёлся с ответом. Принадлежать кому-то не так-то просто — это тебе любое облако скажет. Но… — Я не против. Но и ты будешь моим, — мило улыбнулся, кожей ощущая, как взвилось чужое пламя, а затем также резко опало, став ластиться как пушистая кошка. — Хорошо. — Давай, мы вернёмся к этому вопросу попозже. Когда я стану старше. И, Скалл, наши не будут против подобных отношений? Прости, но мне казалось, что все в основном натуралы и подобные отношения… — Тебя волнует чужое мнение? — перебил он меня, усаживаясь на своё место. — Оодако, это моя тарелка! Щупальца прочь! Но-но, я за тобой слежу! — Не то чтобы волнует. Просто… Как к этому будут относиться? — Плохо, — пожал плечами Скалл. — Нет, к однополым отношениям относятся большинство ровно, хотя бывают и недовольные. А вот узаконивание отношений… С этим будут сложности. Можно оформить гражданское партнерство в Дании. Хотя это не совсем брак. Скорее это брак без брака. И нужен ли такой — не знаю. Если же хотим именно обвенчаться, то можно подкупить кого-нибудь или вырядиться так, что кто-то из нас будет выглядеть, как женщина. — Оу… Это очень рискованно и не совсем то, что я себе представлял. Может быть подождём пока. Действительно, оформим партнёрство в Дании, а через пару лет, может быть, разрешат однополые браки. Тогда уже всё оформим окончательно. И будем парой. На законных основаниях. — Можно, — в очередной раз провёл захват щупальца Скалл. Надо дать добавки Оодако. Ему почему-то нравится японская еда. — А как к этому будут относиться Каркасса? И прочие семьи? — Да пофигу. Я не католик, ты вроде тоже. Можем вообще в церкви не венчаться. Но если ты хочешь, то конечно! — замахал он руками. — Всё устроим. — Не обязательно. Достаточно и штампа в паспорте. — Тогда всё гораздо проще. Каркасса, скорее всего, тоже будет пофигу. В нашу личную жизнь они не сунутся. А если и сунутся, то это будет последнее, что они делали в жизни… — тихо добавил он последнее предложение. Жутко. Хотя мило, что наши отношения он ставит выше работы. Но всё же жутко. — А так, если мы не верующие, то всё нормально! Да и с чего бы у других появились претензии? Ты собираешь сообщать о таком? — Что? Нет. Наверное. Не всем, это точно. — И я не всем. Некоторые вещи другим знать необязательно. Так что можем по-тихому оформить брак, когда появится возможность, а потом жить как жили. — Тогда для чего всё это? — Чтобы мы были навеки вместе, мой Фели, — и снова это лисья улыбочка, когда не видно глаз, а на лице само спокойствие и доброжелательность. — И откуда у тебя это выражение взялось? — М? — уже нормально выглядел он. — Наверное, от Фонга. — Фонг. Аркобалено Урагана? — Фели?.. — Прости. Я знал, что ты будешь не в восторге, но ничего не мог поделать. Мне захотелось узнать побольше о твоих коллегах. — Мне очень интересно, как ты это сделал, не притащив кого-то из них на хвосте. — Ну… Когда ты уезжал по делам, я тоже кое-куда ездил. — Фели, — недовольно проговорил Скалл. — Прости, пожалуйста. Но я не хотел тебя расспрашивать о них, а сейчас моё пламя в порядке, так что я смог незаметно появляться и исчезать. И никто на нас не выйдет. Не волнуйся. — Я на это очень надеюсь, — пробурчал Скалл, наливая себе лимонада. — И что же ты узнал? — Внешность, имена, организации. Знаешь, я очень удивился, когда узнал, что среди Аркобалено есть некая Лар Милч. Как вообще так получилось? — Не знаю. Её пустышка не активна, и Аркобалено она является чисто номинально. Но не стоит её недооцениватьнедооценивать только потому что она не стала одной из семи. — Я и не недооцениваю. Аркобалено так-то в принципе сложно оценивать. Вы можете быть как одиночками, так и лидерами. Хотя сейчас во главе семьи, как один из главнокомандующих, стоишь только ты. Остальные либо одни, либо внутри семьи, но на вторых ролях. — Ну, бывшую вояку Лар не допустили бы до верхушки королевской семьи. Она умеет хорошо выполнять свою работу, руководить людьми и организовывать их, но не управлять исподтишка несколькими странами. Хотя такому и можно научиться, но у неё принципы. И это даже хорошо. — А Фонг? — Без понятия, почему он не возглавляет Триаду. Честно говоря, я знаю не так много о нём. Мы мало работали вместе и до, и после…не важно чего. И я не знаю, всего, что происходит в теневом мире Китая. Вернее, очень смутно представляю их иерархию и кем там является Фонг. Вполне возможно, что он как и я не афиширует свою принадлежность к какой-то семье. Но при этом он член Триады, их Альянса, так что приходится держать марку и отвечать перед всеми. — Ясненько, — задумался я. — Не смей лезть в Китай. Ты меня понял? — Д-Да, — испугался его вкратчивого тона. Аж мурашки по коже. — Вот и славно. И раз уж ищешь информацию, то будь осторожен с Вайпером или Маммоном. Это наш иллюзионист. Человек он страшный, каким бы лапочкой ни выглядел. Заведует сетью информаторов, так что с ним аккуратнее. — Да… Я в курсе. Почему о нём самом так мало информации? — Поверь, — усмехнулся Скалл. — Я знаю не больше тебя. Ни настоящее имя, ни возраст, ни рост, ни пол. Ни-че-го. Даже когда…оно попадало под пули, раны обрабатывали самостоятельно и без посторонних глаз. Хотя в присутствии Верде болеть или помирать опасно. — Кстати, о нём тоже мало. Хотя Эннио рассказывал, что Верде его кумир. Вроде как гений, все дела. — Гений-гений. Честно, не знаю, как он к нам попал. Как он вообще в мафию попал с его-то мозгами. — Может родился в мафиозной семье? — Может быть, может быть, но о себе он мало говорил. Да и… — Скалл замялся. — Я понял, милый, не стоит. Это твои коллеги и ваши секреты. Десерт? У нас сегодня пончики. С шоколадом, — поставил на стол тарелку с вкусняшками. Как только всё это оказалось перед Скаллом, он притянул меня к себе на коленки. — Я тебя обожаю, Фели, — мурлыкнул он мне на ушко и схватил большой пончик. У меня же покраснели щеки и уши от ласковых слов. Поэтому я уткнулся ему куда-то в плечо, вдыхая запах кондиционера для белья и волос Скалла, от которых ещё пахло машинным маслом. Мой милый механик. — Колонелло строит парк аттракционов, — вспомнил я. — Флаг ему в руки, барабан на шею. В жизни ничем организационным не занимался, а тут целый парк замутил. Ха-ха! Точно туда съездим. — Скорее дойдём. Строительство ведётся на острове. Откуда у него только столько денег на это всё? — Ему заработать не проблема. Как и любому из семерки. Каждый из Аркобалено отвечает за качество работы. — Кроме тебя. — Кроме меня, — согласился Скалл. — Я не стану выполнять чьи-то приказы. Может и глупо, но зато меня никто не достаёт и не приходится мотаться по всему миру, сдавать какие-то отчёты, постоянно оглядываться, ожидая пули от заказчика или своих временных боссов. Может поэтому меня считают слабейшим? Хм… Вполне возможно. Не работает — значит бесполезный. Да, наверное, поэтому такое отношение. — Но ты не слабый. — Но это не нужно знать всем. Особенно Аркобалено. Не буду же я им объяснять всё это. Попаду в ещё большую кабалу. — В смысле? — оторвался от плеча и посмотрел в бегающие в поисках спасения глаза Скалла. — Любимый? — М? — Ты чего-то недоговариваешь? Какая такая кабала? — Неважно, Фели. — Важно. Ещё как важно. Это всё Реборн, да? — Да причем здесь Реборн? — При том, что всё плохое с тобой случается по его вине. — Неправда. — Ещё какая правда. Ты его стараешься избегать. И не надо говорить, что это не так. Когда началась вся эта заварушка с бывшими союзными республиками, Реборн был чуть ли не везде. Я даже заподозрил, что он туман, а не солнце, с его-то перемещениями. — Мы прятались не из-за него. — Я знаю, какие были причины, дорогой, и Реборн был не из последних. Плюс, я помню, как тебя долго не было, когда ты уехал на похороны. Ты ведь петлял по нескольким странам. Стоп. Не говори. Я знаю, что ты заметал следы, но от кого? Охотники за головами пришли бы по душу того же Верде или Вайпера, чья жизнь, извини, на рынке ценятся больше. А как ты ходил? — Скалл дернулся, но я погладил его по плечам. Расслабься, любимый. — Настроение у тебя было не очень, но ты и на тренировках был медленным. Ты ведь восстанавливался после чего-то. Тебя избить — надо постараться. Это ведь Реборн, да? — …у него было плохое настроение, — нервно рассмеялся Скалл. — У тебя тоже, так что это не оправдание для его жестокости. Ты — не груша для битья. И я ему больше не позволю к тебе прикасаться. Ты только мой, Скалл! Тебя надо холить и лелеять, а не оставлять ожоги на лице, — машинально он потер щёку. — Тебя надо любить, Скалл, готовить тебе горячий шоколад, покупать кондиционер для белья с запахом персика, подавать ключ на двенадцать, когда ты лежишь под капотом машины! Тебя надо целовать по утрам, собирать самые красивые ракушки на пляже и камушки с дырочками, из которых потом делаем кулоны, и кормить картошкой фри, макая её в пломбир, пока смотрим ужастик! Тебя надо обнимать, когда ты рассказываешь о звёздах или мифах древней Греции, покупать самую лучшую косметику и катать на тележке в супермаркете! Тебя надо любить, Скалл. Уважать, принимать таким какой ты есть, заботиться о тебе и дарить поцелуи. Всё, я выдохся. Оодако куда-то уполз, но он где-то рядом, чувствую. Подслушивает негодник. А Скалл смотрел на меня так, будто бы впервые увидел. — Фели, ты самое невероятное и прекрасное, что когда-либо со мной случалось. Я обязательно куплю кольцо! И у нас будет самая лучшая свадьба! Купим белых голубей и будем кормить их майонезом, сидя на лавочке в Гайд-парке. Или не хочешь в парке? Можем в каком-то другом месте. — Не хочу свадьбу в Англии. Или это твоя родина? — А? Нет. Я… американец. — Ты ведь никому об этом не говорил, да? — понял его заминку. — Да. Не люблю об этом. — Я уже понял. Но если хочешь поделиться, то я готов тебя выслушать. Все секреты уйдут со мной в могилу. — И надеюсь, это случится не скоро. — Я тоже на это надеюсь. — Давай, я как-нибудь позже тебе расскажу о себе. Просто…это непросто. — Как скажешь. Я не тороплю тебя. Можешь даже всё после свадьбы рассказать. — Это как-то неловко, — растрепал свои волосы Скалл. — Словно я говорю, что был до этого женат или у меня была семья или внебрачные дети. — А у тебя такие есть? — Что?! Нет! До того как я стал Аркобалено и не думал о семье, а после… Верде как-то поднял эту тему и выяснил, что мы не можем иметь детей. Тогда, пожалуй, все расстроились. — Кроме тебя? — Ха. Да, кроме меня… Я и тогда к детям не стремился. Только сейчас начал задумываться. — Ты ведь моложе всех, да? Ну, если не считать Вайпер. — Наверное… Пламенные неплохо выглядят даже в сорок. На Орацио посмотри. Он старше Ноно Вонгола, а выглядит не в пример лучше. — Кстати, почему так? — Иной раз люди себя старят, стараясь показаться более солидными и мудрыми. Делают себе тупые причёски, отращивают усы или бороду, покупают костюмы и трости, которые старят. Иногда и волосы чем-то обрабатывают, делая их седыми. — Глупость какая, — поцеловал фиолетовый локон. — Как можно отказаться от подобного? — Не знаю, — взял мою прядь Скалл и коснулся её губами. — Ты такой красивый, когда смущаешься. — Фыр-фыр, — недовольно повёл носиком. — Ррр, — шутливо зарычал на меня Скалл, а я резко уткнулся ему в грудь. Всё произошло так неожиданно. Мой любимый замер, видимо, не ожидая подобного. Я же теперь фыркал, но тихо, боясь чего-то. — Милый, ты чего? — погладили меня по волосам. — Я и сам не знаю, — поднял на него глазки, наблюдая за тем как сужаются его зрачки и в чертах лица появляется что-то хищное. — Скалл? — Ты очень милый, Фели. Так бы и съел такую лапочку. — Не ешь меня. Я не вкусный. — Ошибаешься, — приподнял он меня за подбородок и мягко поцеловал, оставляя на губах шоколад и ванильную пудру. С неохотой мы оторвались друг от друга. Скалл с интересом следил за тем, как я слизываю с губ сладость с привкусом помады. — Это ты сладкий, а не я, — снова прижался к нему, пряча смущение в складках рубашки. — Ты просто не представляешь насколько ты вкусненький, моя булочка. — Фыр. — Прям как котик. — Я кролик! — Ага. Самый милый и мягкий. И весь мой! — Весь твой, — потерся о него. Настроение в миг стало игривым. — Скалли, — умильно похлопал глазками, от чего он нервно сглотнул, и из-под грима стал проявляться румянец. — А у меня не только губы сладкие, — и с намеком провёл пальчиком по его уху. Стоит ли говорить, как мне хорошо было последующие полчаса, за которые меня успел он довести до состояния счастливого желе?***
— У меня плохие новости, — вздохнул Скалл, падая на диван. От него ещё пахло дорогой, байком, чем-то сдобным и сигаретным дымом. Видимо, кто-то рядом с ним курил. — О? — задал вопрос Оодако, отложив в сторону какой-то журнальчик, который до этого с умным видом листал, рассматривая картинки. На самом деле никто из них не мог точно сказать умеет ли Оодако читать, а у него почему-то не спрашивали. — У Орацио был приступ. — Он жив? — Да, но сейчас у него не работает правая рука и нога. Говорит он нормально. Северо и Ремо не отходят от Босса, помогая ему со всем. Мы возвращаемся. — Что ж… Это было ожидаемо, — провёл рукой по стене. — Хотя причина ужасная. Мы соберём вещи. Отдохни пока. — Спасибо, — мне досталась вымученная улыбка. — Это так неожиданно… Он ведь был здоровым. Да — пожилым, но ведь всё было в порядке. Врачи постоянно были под боком. — Может это яд какой-нибудь. — Может быть. Хотя кровь на анализ брали и ничего не нашли. — Ясно… Держи. Чай с ромашкой. — Успокоительный, да? Оодако, уменьшь, пожалуйста, всю технику, кроме Цесси. Домой мы полетим. Не хочу терять время. — Ты боишься, что он?.. — Да. Я хочу быть рядом, если что-нибудь случится. — Скалл, а пламя? Можно ведь помочь с помощью вероятности. — Можно. И мне это по силам. Нам это по силам. Будем рядом, снижать вероятность повтора. — А почему другие не могут? — Могут, но у здоровья есть свои нюансы. Плюс, Орацио — облако, так что будет сбрасывать чужое пламя. Своё же он сможет держать, но не долго. Так что вся надежда на нас, как более сильных. — А господин Джентиле и Аллегро? Они же его руки. Неужели у них не хватит сил? — Хватит. До того как мы окажемся на месте. Поддерживать будет Ремо. У него есть медицинское образование. У Северо же пламя более агрессивное. — А солнце нанять нельзя? — Без неба — нет. Пламя Орацио просто раздавит врача, расценив как угрозу. В этом плане с облаками сложно. Слишком непокорные и агрессивные. Впрочем, ураганы не лучше. За всю свою жизнь я встретил только одного уравновешенного урагана. — Дай угадаю, это был Фонг. — Верно. Знаешь, я потом пытался найти что-то в других, что было в нём, но нет — все, кто попадался, были теми ещё холериками и истеричками. За примером ходить не надо — Чиэре. — Я бы не сказал, что она истеричка. — Ты просто не видел, что она вытворяла в магазинах, когда покупала что-то тебе. — Неужели всё так плохо? — Для тебя — нет. Удивительно, что её запечатление было на тебя, а не на какое-то небо. — В смысле? Какое такое «запечатление»? — Ну… Это фишка ураганов. Их неуравновешенность и повышенная агрессия играют с ними дурную шутку. И так бывает, что им нужен некий якорь, чтобы не впасть в безумие. Запечатление же что-то типа того, когда только вылупившиеся утята видят маму-утку. Она становится центром их мира. Ураганы в присутствии этой «утки» ведут себя на порядок спокойнее. На самом деле я не так уж и много знаю о подобном, хотя встречал это явление и не раз. И в большинстве случаев небеса становились самым дорогим для урагана. Жизнь положат, а защитят небо. Именно поэтому их считают самыми преданными. — Вот как… А ничего, что я облако, как вообще?.. Как вообще так вышло? Я же самый ненадежный атрибут. — Что? Нет, — улыбнулся Скалл. — Ты не ненадежный. То что ты не позволил бы ей долго находиться рядом с собой — не ненадёжность. Скорее наоборот. Благодаря тебе, она нашла своё место, нашла себя. Это дорогого стоит, Фели. — Но она так далеко от меня. Мы не виделись несколько лет. Впрочем, — посмотрел на свои руки. — не думаю, что она была бы рада меня видеть. Таким. — Это для Чиэре не проблема. Думаю, если бы ты ей приказал, она бы даже думать перестала о твоём возрасте и внешнем виде. — Жуть какая, — передернуло меня всего от таких перспектив и такой необоснованной щенячьей преданности и вере. — Как есть. В этом плане я никогда не понимал ураганов. — И часто они страдают от подобного запечатления? — Ну… Во-первых, они не страдают. Они будут рады даже ненависти в глазах запечатленного. А, во-вторых, подобное с этим атрибутом чаще всего происходит в пубертат, когда ещё и гормоны шалят. Хм… Интересно было бы посмотреть на Фонга в этом возрасте. Думаю, он был той ещё агрессивной очаровашкой. — Он красивый? Прости, но я видел только его фото, после тех событий, о которых ты не говоришь. Было видно, что Скалл недоволен такой формулировкой и хотел уже что-то сказать, но остановился на выдохе. Ещё не время. — Красивый. В нашей компании он мог посоперничать по красоте с Реборном и Колонелло. Но сложно сказать, кто был самым-самым. Слишком уж они разные, чтобы судить о подобном. — А оставшиеся? — Вайпер не показывал своего лица и тела, Верде — ухаживал за собой по минимуму, полагая, что иначе впустую тратит время. Луче и Лар были приятными, но это всё что я могу о них сказать. — А ты? — Не знаю. Как-то не смотрел на себя со стороны. Только от Маммона слышал упреки насчёт трат на косметику. Хотя не понимаю, зачем он считал мои деньги. Я ведь собственные тратил на такое. Были, конечно, и вопросы касательно моей внешности, но как-то быстро ко мне теряли интерес. Может потому что я был никем, а может из-за моего поведения. — А с ним-то что не так? — Ох, ты не представляешь, каким невыносимым я был, когда попал в этот мир. Не скажу, что из меня выбили дурь, но что-то изменилось с тех пор. Особенно после встречи с Орацио. Эх… Он смог сделать то, что не смогли лучшие. Он показал мне мир и помог найти себя в нём, несмотря на все обстоятельства. Разве не чудо? Иногда я думаю, что я тот ещё везунчик, раз мог встретить такого человека и заново создать себя. Хотя… Меня всё ещё клинит в присутствии других Аркобалено, — Скалл зарылся в собственные волосы, а затем положил руку на шею. Казалось, что он на неё повесил очень тяжелый груз. — Знаешь, мне с ними по-настоящему трудно. Моя жизнь несколько раз делилась на «до» и «после», но год вместе с ними находится где-то между. Каждый раз, видя этих людей, я не могу понять кто я и что я здесь делаю. И…я чувствую себя потерянным. Хочется бежать от них, от этой неуверенности в себе, которую я, казалось, вытравил в себе давно. — Великий и неподражаемый Скалл-сама? — Именно… Сначала я так говорил, потому что было страшно, а потом это стало чем-то нормальным. Разве я не хорош? Разве я не велик? Так почему я не могу говорить то, что хочу? — Конечно, можешь. И я тоже думаю, что ты такой. — Спасибо. Знаешь, даже как-то легче стало от всех этих разговоров. Давно я не говорил с кем-то так откровенно. Последний раз это было с Орацио. Он меня лечил от всех моих комплексов и зажимов. — Не волнуйся, милый, — присел рядом и обнял его. — Всё будет хорошо. Господин Каркасса сильный и проживёт ещё много лет. И мы ему в этом поможем. Я собрал вещи. Можем лететь. — Да… — посмотрел он на голые стены и пустые полочки. — Мне будет не хватать этого места. Здесь хорошо. — Мы когда-нибудь сюда вернёмся, — ободряюще сжал его руку. — Может, по пути в Мафия-ленд. Если, конечно, твой коллега справится с его постройкой. — Не переживай. Упрямства и упорства Колонелло не занимать. Так что обязательно съездим. — О, — потряс ключами вернувшийся Оодако. — Супер. Погнали. — О! — В смысле «я за рулём»? Это я за рулём! — О. — Не надо мне тут рассказывать про свои восемь щупалец. Я тоже могу делать три дела одновременно. Может быть, в прошлой жизни я был Цезарем. Таким же великим и неподражаемым! — О, — закатил глаза осьминог и спрыгнул вниз, по пути цепляясь за ветки. — Какой ещё нарцисс? Фели, я разве нарцисс? Да я же само очарование! Эй, ну чего ты смеешься?! Сейчас как защекочу. Только ключи у Оодако отниму.