***
– Ты весьма сильно помят, – Тина с волнением окинула взглядом лицо друга, бледное словно камень, – Выглядишь так словно только что из могилы вылез. Пытаясь хоть как-то отвлечься от своих тяжёлых хмурых мыслей, Рид поднес стакан к губам и понюхал его содержимое. Заботливая Чен любезно заварила ему ромашковый чай, вместо привычного кофе, чтобы успокоить и без того расшатанные нервы. Мужчина смотрел куда-то в стол, ни разу не глянув на свою собеседницу, лишь обронив сухое «угу». Девушка поджала пухлые губы, шумно выдохнув. – Ты всегда можешь поговорить со мной, Гэвин, то… – она на мгновение осеклась, но тут же продолжила, – То, что у меня появилась так называемая «личная жизнь» и мы стали чуть реже видеться, чуть меньше пересекаться за стаканчиком кофе, ещё не значит, что всё не может быть по-старому. Мы ведь были и будем друзьями, так ведь? Детектив лишь хмыкнул на это. Он уже слышал это, слышал до того, как разрушительная любовь поглотила её без остатка, поставила себе на службу. Тогда обещания, что «всё будет по-старому» так же щедро сыпались на его голову. Однако, ни до этого, ни тем более после, Рид не рассказывал ей о своих чувствах к Роберту, не говорил, что настолько бережно хранил любовь к нему, что по итогу просто не находил места в своей душе для кого-нибудь другого. – Просто устал. Работа забирает все мои силы. Не волнуйся, ты же знаешь, что в итоге, я буду в порядке. Как и всегда. – Ты, конечно, старательный мальчик, но не припомню, чтобы за всё время работы в участке, ты бы настолько сильно напрягался. Порой, отчёты лень заполнить, а тут вдруг… Речь Тины прервали, чему от части мужчина был рад. В комнату отдыха заглянул один из работников, остановив взгляд на Гэвине, он, сделал жест, означающий, что ему необходимо закругляться и возвращаться в рабочее состояние. – Там капитан тебя к себе в кабинет просит, – голос прозвучал сухо и без эмоционально. В ответ на такое заявление, лишь нахмурился и с тяжким вздохом шагнул в коридор, ведущий к кабинету начальства. Желания спросить, в чем собственно дело и почему именно он, не возникло – мужчина был слишком уставшим, чтобы задумываться о таких мелочах. Перешагнув порог стеклянного кабинета Фаулера, тот плюхнулся в кресло и растекся по нему подобно какому-то слизню, уж очень больших усилий ему сейчас стоили умственные и физические манипуляции с собственным телом. – Что-то быстро ты прискакал, – оторвавшись от монитора, скептически изогнув одну бровь, произнёс капитан, рассматривая тело своего подчинённого, – Опять прохлаждался где-то? – Если я скажу, что работал, вы же всё равно, не поверите. – Языком работал? Не устал болтать со своей подругой? Детектив недовольно фыркнул, надул губы как ребёнок и отвернул голову от собеседника. – Как ты себя чувствуешь, Рид? – спросил мужчина, сцепив руки в замок. Скорее всего они оба понимали глупость этого вопроса, а капитана волновало состояние его здоровья, но других слов он не нашел. – Просто отлично, – последовал короткий и лаконичный ответ, – Вы ради этого меня сюда позвали? – Если отбросить в сторону все ненужные вступления, то, откровенно говоря, за последнюю неделю, твоя работоспособность упала ниже плинтуса. Ты вообще ни на шаг не продвинулся, поэтому, я изымаю у тебя дело в которое ты вцепился, – Дфеффри заметил, как на лице Гэвина появилось возмущение. Это значило лишь то, что через секунду будет что-то вроде «Капитан, да за что?!». Но он, зная весь его репертуар и выучив методы борьбы, предупредительно шикнул: – Ни слова! Прежде, чем ты раскроешь свою пасть, чтобы что-то вякнуть, скажу, что я верну его тебе со своими дальнейшими указаниями, сразу после того, как ты выйдешь на работу после своего двухнедельного отпуска. Когда волны возмущения в детективе утихли и осталась только готовность слушать, Фаулер продолжил. – Ты уже давно не брал отпускные, а мне не хотелось бы потерять из-за банальной переработки хорошего работника. Заполни заявление и можешь идти на все четыре стороны, но сначала этот день доработай. Внимательно посмотрев в глаза своему начальству, детектив молча взял заявление со стола, подписал и покинул кабинет. Остаток дня тянулся долго и был похож на длинную липкую нить паука. Скучные однообразные действия утомляли ещё сильнее, но всему есть конец и этот трудовой день был окончен.***
По прошествии 3 дней отпускных. Утренний парк мало похож на дневной. Тут не увидишь мамаш с маленькими детьми, влюбленных парочек, компаний, решивших выпить в кустах. По утрам аллейки обживают приверженцы здорового образа жизни. И летом, и зимой с упорством, достойным лучшего применения, любители утренних пробежек совершают оздоровительные забеги. Поклонники восточной гимнастики с отрешенными лицами делают таинственные пассы руками и ногами, будто посылают шифрованные сигналы в космос. Качки оккупируют турники. Манерные дамочки, сидя на скамейках в позе лотоса. При этом большинство, как истинные горожане, стараются друг друга не замечать. Вот в это самое утро Гэвин привычно затесался среди подобной публики. Пробежать с утра несколько километров было для него традицией. Этаким сочетанием приятного с полезным. Приятно размять мышцы, разогнать кровь, провентилировать легкие, сбросить с себя остатки тяжелых снов. В наушниках играла музыка, и это не позволяло мужчине почувствовать себя совсем одиноким. Холодный воздух, ритм движения и вырывающийся изо рта пар завладели им. Где-то впереди показались два парня, бегущие ему на встречу. Один беглый взгляд, неосторожно скользнувший по светлой макушке одного из них, заставило дыхание сбиться, а сердце упасть куда-то в пятки. Детектив резко остановился, судорожно всматриваясь в лицо человека, который медленно приближался. Мужчина шагнул в его сторону, вставая на пути, желая убедиться, что глаза не врут. – Роб… Незнакомец пробежал мимо, одарив его каким-то непонятным взглядом, в котором тенью залегло немое непонимание подобного поведения. Рид выдохнул и опустил голову. Глаза заблестели, а на губах появилась тихая отчаянная улыбка. «Призрак» Роберта повсюду его преследовал. Порой за день, ему раз пять могло казаться, что видит в толпе его белокурую голову. Видел его в мелочах. В голове не раз всплывали воспоминания. «Здесь он сказал, что…» «Здесь мы с ним сидели…» «Здесь он пошутил о…» «Здесь я сказал ему…» «Здесь он признался…» «Здесь пообещал…» Было больно ходить по городу и во всём видеть Роберта. Гэвин злился. Злился на себя, злился, что его ухажер, спустя неделю позволил себе написать ему с одним вопросом: «Куда Робби провалился?». Усевшись на скамейку, уткнул локти в колени и сплетя пальцы. Его зеленовато-серые глаза полные слёз сияли, как драгоценные изумруды. Дрожащей рукой зарывшись в свои тёмные волосы, поджал дрожащие губы и шмыгнул носом. Тряхнув головой, быстро вскочил с места, как бы сбрасывая с себя всё это, вновь обретая внешнее спокойствие. Детектив хотел было продолжить свою пробежку, как вдруг его окликнули: – Здравствуйте, мистер Рид. Голос был достаточно знакомым, чтобы мужчина, нехотя обернулся через плечо и запрокинув голову чуть назад, подняв подбородок, одарил его безрадостным взглядом. Смазливый гад выглядел безупречно. Горящие глаза и неизменная искусственная улыбка были, как всегда, при нём. – Надеюсь, что у вас замечательное настроение. Природа сделала всё, чтобы утро было добрым и свежим. – Оно было таким, но среди всеобщего совершенства и радости нашлось одно досадное недоразумение, способное испортить моё замечательное настроение, – мрачно процедил сквозь зубы и спустя секунду, задал вопрос, – Тебе что-то нужно от меня? – Мистер Рид, вы слишком большого мнения о себе, я просто гулял со своей собакой и случайно увидел вас, – продолжил бариста мягким, успокаивающим голосом, словно говорил с ребёнком, – К тому же, я бы хотел выразить соболезнования в связи с вашей, то есть нашей, – поправился Ричард, – утратой. Он был таким молодым и красивым, он мог бы жить ещё очень долго. Гэвин слегка нахмурился, но ничего не сказал. Даже замешкался, когда из-под век его собеседника тут же хлынул поток горячих театральных слёз. Мужчина смотрел, слушал, казалось, что мир вокруг замедлился, чужой голос стал глуше, словно под водой, а движения плавными и неторопливыми. Почему-то создалось острое ощущение, что он наблюдает что-то искусственное, художественное горе. Было ли это предвзятым отношением? – Откровенно говоря, Роберт был прекрасным человеком с большим и чутким сердцем. Хоть я много раз слышал о том, что хорошие люди умирают молодыми, но никогда бы не подумал, что однажды придется лично столкнуться с подобным. Я очень рад, что был знаком с ним. Ричард замолчал и выудив из кармана носовой платок, поднес его к глазам. Когда он обратил взгляд светлых глаз на притихшего детектива, то увидел лишь растерянное лицо человека, который был бледен, странно помят, небрит. Да, понятно: Рид переживает горе, подобные трагедии откладывают отпечаток и на внешность, и на восприятие жизни, но… он наверняка пытался, но не смог вернуться к нормальной жизни. Мужчина переложил поводок в другую руку и достал из внутреннего кармана пальто маленький листок и ручку. Что-то написав на нём, сделал несколько шагов в сторону Гэвина, протягивая лист. – На протяжении жизни вы будете скучать по нему, будите хотеть увидеть его, но Роберта больше нет. Каждый раз, когда вы будете осознавать это, вам будет больно, но человек, который избегает этой боли, никогда не справится с утратой, – указав взглядом на бумагу, которую всё еще держал в своей руке, продолжил, – Насколько я знаю, вы живете один. Вот мой номер телефона, звоните по любому поводу, даже если захотите просто поговорить. Я всегда вас выслушаю. Когда со стороны собеседника не последовало никакой реакции, тяжело выдохнул, поджимая тонкие губы. – Боже, ну хоть сейчас не упрямьтесь. С этими словами, в которых сквозило едва уловимое раздражение, бариста аккуратно вложил в руку детектива лист бумаги со своим номером, а после, слегка сжал её в своих ладонях. Ричард попытался заглянуть в его глаза, чтобы понять, чего от него следовало ждать далее, но мужчина резко отвернул голову, всем своим видом показывая, что явно не расположен к дальнейшему диалогу. – Буду ждать вашего звонка, – отступил от него на несколько шагов и коротко добавил, – До свидания, мистер Рид. Проводив взглядом удаляющегося вверх по аллее бариста, мужчина гневно скомкал бумажку с номером телефона, сунул ее в карман спортивных штанов и зашагал большими шагами строго в противоположную сторону.