Взаправду и по взаимному желанию

— Симпатичненько, — проговорила Ира, плюхнувшись на просторную кровать. — Все такое… такое… М… Бежевое? Лиле бы тут понравилось, наверное. Я тоже рассматривал полулюкс, который мы решили внезапно снять. — Ну, ей больше понравился бы розовый… — Бе-е-е… Я выдохнул. Это не день, а какая-то дикая трасса с трамплинами. Посмотрел на устало развалившуюся Иру. Фата уже еле держалась в растрепавшейся прическе, белое платье безжалостно измято, макияж, хоть и держался стойко, но тоже сдавал позиции. Но не смотря на усталость и растрепанность, она у меня удивительно красива. И странно задумчива. — О чем задумалась? — Я завалился с ней рядом, с наслаждением вытянувшись на кровати. — Да… все о том же. Лиля скорее всего расстроится, если мы так и не приедем. Да и мама тоже. — Ира тяжело вздохнула. — Черт подери, это должна была быть наша свадьба! Наша! Твоя и моя. А все разговоры о том, что праздник не для нас, а для родни… Кто это вообще придумал? Бесит, — у меня внутри аж закипело. — Я насмотрелся на такие вот праздники, пока работал диджеем, досыта. И зарекался не раз, что моя свадьба пройдет по-другому. Никакого застолья с кучей гостей, которых я не знаю, никаких танцев под Сердючку, пьяного угара и спящих в салате людей! И еще эти, блядь, конкурсы! — Это ты про те, в которых жених и невеста за бесплатно подрабатывают клоунами? Или про те, где все выглядят озабоченными идиотами? — И про те, и про другие, — злобно выдохнул я. — Как мы дали себя уговорить на все это? — Не знаю. Мы не хотели устраивать торжество. Ира вообще думала просто расписаться. Я предлагал устроить маленькую церемонию регистрации брака, а потом пойти погулять. Или собраться дружеской компанией и завалиться в квест-комнату или в торговый центр, где куча развлечений: кино, кафе, контактный зоопарк и прочая фигня, — все под одной крышей. На крайний случай можно было собрать самых близких родственников и друзей дома… на самый-самый крайний случай в кафе… И просто, без лишнего пафоса отметить. А не вот это вот все! Как только родные узнали о помолвке, тут же начались разговоры о банкете, платье, тамаде… Ирина мама утверждала, что через десять лет мы будем жалеть, если не сыграем свадьбу, как полагается. Потом подключилась Лилька, готовая устроить торжество лучше всех праздников на свете. Хотя больше всего ей, по ее же собственным словам, хотелось посмотреть на Иру в белом платье. Ирина мама тоже стала давить на это. Ок, согласились на платье. Но такую красоту надо запечатлеть! Хорошо, давайте наймем фотографа. Хотите маленький банкет, просто посиделки родных? Но надо позвать и того, и этого… Как же без музыкантов из группы, а друзья из вуза? А Ирочкины коллеги по работе? Но больше всего меня бесило то, как за дело взялся мой отец. Честно говоря, я уверен, что мы смогли бы отделаться платьем, фотографом и маленькой церемонией в ЗАГСе. Но отцу приспичило устроить нечто грандиозное для любимого сына. Самого сына, правда, спросить забыли. А папа как раз отстроил фешенебельный отель с огромным рестораном класса люкс и, конечно, забронировал весь этот ресторан, а заодно номер для молодоженов, чтобы мы «хотя бы пару дней пожили в комфортных условиях». Он всячески поддерживал желание остальных родственников (во главе с Ириной тетей Фаей и моей тетей Лидой) пригласить как можно больше народу, более того разжигал его еще сильнее, а благодаря уверенности отца и его авторитету, все укреплялись в собственной правоте. Когда я сопротивлялся и пытался отстоять свою позицию, начиналась старая песня про неблагодарного сына, ведь все это делалось для меня! В какой-то момент нас с Ирой слушать, кажется, вообще перестали. Единственное, что нам удалось отстоять, это музыку. Ира уперлась и сказала, что исполнять танец молодоженов (а нас и к этому принудили) под слащавые попсовые песни она не будет. В итоге решили, что Надя исполнит песню Nightwish — While Your Lips Are Still Red. А для танцев и конкурсов долго и мучительно подбирали что-то сильно отличающееся от Сердючки, песен Игоря Николаева про белое платье и иже с ними. А еще я до самой смерти буду благодарен Ире за то, что, когда разговор зашел о выкупе невесты, она взбесилась так сильно, что все присутствующие перепугались (я, кстати, тоже) и разоралась, что если они еще и выкуп устроят, то она бросит все к чертовой матери и свалит жить в Африку к папуасам. То, что папуасы живут немножко не в Африке, ее не особенно волновало. Благодаря этому выкуп отменили и мне хотя бы тут не пришлось позориться. Не, я отшучивался, конечно, что денег у меня куры не клюют и ради любимой мне не жалко. Но все же… черт! Как же я бесился от того, что моя жизнь вышла из-под контроля. Успокаивал себя тем, что слишком занят (наш новый менеджер Рома после гастролей обеспечил группе в новогоднюю пору какое-то невероятное количество выступлений на корпаративах и городских мероприятиях) и просто не могу уследить за всем. Спасибо Ириной маме, которая все же в некоторой мере перешла на нашу сторону, когда поняла, что от этого праздника у нас и вправду больше головной боли и нервотрепки, а радости почти никакой. Вот только остановить эту свадебную машину было уже невозможно. Ира вообще порой впадала в ступор, а все оставшееся время выглядела так, словно она и без выкупа невесты вот-вот бросит все к чертовой матери и свалит к папуасам. Собственно, она попыталась реализовать этот план. При воспоминании об этом озноб побежал по спине. С самого утра мне ебали мозг: чтобы подготовить меня к свадьбе приперлась целая толпа родственников, каждый из которых пытался указывать мне, что надо делать. Я пытался откреститься от кучи долбанутых примет типа обвешивания булавками, но меня ими все равно обвешивали. Я снимал. В итоге испортили рубашку. Пришлось срочно ехать за новой. Я бесился, что накануне Иру увезли к ее маме, поскольку по примете перед свадьбой нужно ночевать в разных местах. Мне ее дико не хватало, с ней было бы спокойнее. А так я заводился все сильнее и был уверен, что обязательно накосячу в чертовом ЗАГСе. Выехали из дома. Я понял, что забыл паспорт. Пришлось вернуться. Наконец, приехали в ЗАГС. В комнате жениха, куда меня запихнули, не дав увидеться с Ирой, мы в очередной раз поругались с отцом. Черт подери, почему с ним всегда так? Вроде наладятся отношения, а через пару месяцев опять все коту под хвост. И вот с этой свадьбой мы грызлись, как волки за место вожака. И пока, как видно, побеждал он. Я вышел из комнаты, чтобы хоть чуть-чуть проветриться и очистить голову. По ЗАГСу сновали толпы людей с букетами, ошалевшие женихи, счастливые и не очень невесты… Одна из них мчалась опрометью вниз по лестнице. Из-за того, что до сих пор я не знал, как Ира выглядит (поскольку сегодня я ее еще не видел и понятия не имел, какое платье она выбрала: она ходила по магазинам с мамой, Лилькой и Аленкой. По еще одной идиотской примете жениху на платье до свадьбы смотреть нельзя. Ира долго над этим угорала: сделать ребенка до свадьбы можно, а на платье смотреть нельзя), я не был уверен, Ира ли это, но мне показалось, что беглянка на нее похожа… — Ира? — неуверенно позвал я, направляясь вслед за этой невестой. Она запуталась в подоле платья и фате, но быстро справилась и понеслась дальше. Черт, вот будет идиотизм, если я гонюсь за чужой невестой, но уж лучше перестраховаться. — Ира! — громче крикнул я, сбегая вслед за ней по лестнице. Как и многие люди, девушка обернулась на крик. Черт подери, это она! В ужасе Ира осмотрела толпу, а потом бросилась дальше. Внутри все панически сжалось. Я ринулся вслед за ней. — Ира! Ира! — я пробивался сквозь сновавший туда-сюда народ. Всех попросили разойтись в стороны, так как по лестнице спускались очередные новобрачные, которых родные приветствовали аплодисментами. Из-за этой суматохи я потерял Иру из виду. Куда ее понесло? В туалет? Может плохо стало? Или же?.. Я рванул к гардеробу. Она, уже одетая в пальто, с невероятной скоростью продвигалась к выходу. — ИРА! Люди оборачивались, кто-то хихикал, мне слышались комментарии о побеге невесты. Ира же уже скрылась за дверями. Я бежал с такой скоростью, как, наверное, никогда в жизни, выскочил на холод. Январский мороз попытался сбить с меня прыть, но не вышло. Я лихорадочно осматривался, чтобы понять, в какую сторону могла побежать Ира, но почти сразу заметил ее. Она стояла, сгорбившись и прислонившись плечом к одному из деревьев, растущих неподалеку. Я подбежал к ней. — Ира, что случилось? Она обернулась. Посмотрела на меня так, как будто только что видела самого страшного монстра. Она задыхалась. Она в панике. — Я… я… я просто вышла подышать, — выдохнула она. — Там… там так… там так душно… и все эти запахи: духи, цветы… Мне стало плохо… Угу, плохо ей стало. Бежала так, что аж пятки сверкали. — Сейчас как ты? — Легче, — пискнула она, часто-часто моргая и все еще прерывисто дыша. — Я тебя звал, почему ты не остановилась? — Я не слышала… Ага, ну да. Мне стало обидно. Злость на отца перекинулась и на Иру тоже. Такой подставы от нее я не ожидал. Тем не менее обнял ее, почувствовал, как она дрожит. — Хочешь все отменить? — спросил я. Получилось как-то уж слишком сурово. — Я… — Она посмотрела прямо мне в глаза. — Я… Ну, отлично. Я взглянул на часы. По идее нас уже должны были позвать подписывать какие-то бумаги. Ой, блядь… Зазвонил телефон. Я взял трубку, другой рукой прижимая Иру к себе. Папуасам я ее отдавать все равно не собирался. — Лекс, ну вы где? — вопрошал мой друг и по совместительству свидетель Саня. — Тут приходили тетеньки, говорили про какие-то подписи… Мы сказали, что Ире стало плохо и вы пошли проветриться. Удивительная точность. — Нас ищут, — передал я разговор Ире. — Я слышала, — ответила она дрожащими губами. — Может, хотя бы внутрь зайдем, здесь холодно. Не хватало, чтоб ты простыла. — Угу. Мы пошли обратно к ЗАГСу. Парочка молодоженов уже фотографировалась на выходе, окруженная улыбающимися родственниками. Ира поскользнулась. Потом еще раз. Я посмотрел на ее ноги. Из-под подола выглядывали туфли! Интересно, как она до этого дерева-то добралась?! Просто подхватил ее на руки и понес в тепло. В холле продолжал толпиться народ, поглядывая на нас с хихиканьем. Один придурок даже додумался с нахальной улыбочкой спросить: — Догнал? А ты, блядь, сам не видишь? Я был так зол, что захотелось выбить ему этот нахальный оскал. Хорошо, что Ира все еще была у меня на руках. Так что вместо применения насилия я широко улыбнулся и ответил: — От меня не убежишь. И потащил ее в сторонку. — Кто это был? — спросила она, когда я поставил ее на пол. — Понятия не имею, — устало выдохнул я. — Ну, что будем делать? — Ты о чем? — Ты так и не ответила: хочешь все отменить? Ира помолчала, засунув руки поглубже в карманы пальто. — Может свалим отсюда? — наконец нервно спросила она. Теперь молчал я. Мозг, обдумывая ситуацию, работал так напряженно, что у меня голова заболела. — Ира, решай сейчас: ты хочешь со мной быть или нет? — Саш, да куда же я от тебя денусь? — быстро ответила она. — Значит, да? — Угу. — Тогда пошли жениться. Она как-то обреченно вздохнула. Сколько раз мы потом повторяли байку про то, что Ире стало дурно? Родителям, работникам ЗАГСа и еще каким-то любопытным. Из-за этой беготни мы сбивали график церемоний, которые сегодня шли друг за другом, как на конвейере. В какой-то момент я подумал, что ничего не срастется, но благодаря моему природному обаянию и отцовскому деловому таланту, нам удалось все разрулить, подписать дурацкие бумаги, поставить штампы в паспорте. Потом нас снова отправили в комнату невесты ждать своей очереди для торжественной регистрации брака. Когда ж это кончится? Как я понял, все так муторно из-за того, что мы выбились из графика, но, может быть, это всегда так? Кто-то постоянно что-то спрашивал, я отвечал первое, что приходило на ум. Все смеялись, говорили, что я в своем репертуаре… А я, на самом деле, злился, нервничал и чувствовал себя до жути не в своей тарелке. В голове крутились Ирины слова: «Куда ж я от тебя денусь», «Ты специально мне ребенка сделал, чтобы я отказаться не могла?» «Свалю в Африку к папуасам». Идея, мельтешащая в мозгу, наконец сформировалась: а вдруг Ира и не согласилась бы выйти за меня, если бы не была беременна? Может, не так уж я ей и нужен? В какой-то момент я так глубоко ушел в свои мысли, что, кажется, совсем выпал из реальности и перестал реагировать на окружающих. — Жених! Жених! Фото с невестой! Я очнулся. На меня с понимающей улыбкой смотрел фотограф и указывал куда-то. Я посмотрел в том направлении и увидел Иру, которая разговаривала с мамой. Лилька тоже стояла рядом, что-то щебетала, снимая с Иры невидимые пылинки и поправляя ей фату. Я обалдел: смотрел на свою невесту и не узнавал ее. Во всей этой беготне (точнее погоне), нервах и бюрократии до моего сознания как-то не доходило то, что я видел. Хотя, если задуматься, я и не видел ее толком: перед глазами пелена висела. А сейчас Ира просто стояла (никуда не убегала!), без пальто, без толпы окружающих… Какая же ты у меня красивая! Я не сильно разбирался во всех этих свадебных нарядах, но мне нравилось то, что я видел: просто и в то же время, как-то заморочисто: никакого декольте (кажется такой воротник называют лодочкой), длинные кружевные рукава, длинная юбка со шлейфом, не очень пышная, но и не обтягивающая. Аленка потрясающе уложила Ире волосы, прицепив к ним фату, которая спускалась почти до самого пола. Макияж подчеркнул Ирины скулы и глаза… Может поэтому они казались такими большими, а вовсе не от страха? И еще хорошо, что у нее животик маленький. Платье подобрали так, что живота вообще не видно, хотя пару месяцев назад мы думали, что на четвертом месяце беременности присутствие нашего малыша будет невозможно скрыть. Тут я заметил, что она явно все еще нервничала, переминалась с ноги на ногу, заламывала пальцы, хмурилась и покусывала губы. От этого она казалась мне еще милее, поскольку образ пленительной красотки соединился с образом Моей Иры. Злость отступила. Волна нежности пробежала по телу вместе со страхом потерять любимую женщину. Родная, что же ты со мной делаешь? — Саша, встань сюда, на мое место, — сказала Ирина мама. Как только я оказался рядом, Ира вцепилась в мою руку, сплетая наши пальцы. — Я боюсь, — тихо сказала она, еще крепче сжимая мою ладонь. — Не бойся, — улыбнулся ей. — Представь… — Невеста, ну улыбнитесь! Что вы все с таким серьезным лицом? — прервал меня фотограф, заголосив свою привычную песню. Лицо Иры вытянулось и приобрело такое выражение, словно моя невеста собиралась убить фотографа. Одновременно с этим, она подняла левую руку и показала ему средний палец. — Ира! — возмущенно воскликнула ее мама. Фотограф обалдело застыл, не зная, как реагировать. Как и все присутствующие гости. А я рассмеялся. И немного расслабился. Вот уж кто тут точно в своем репертуаре. Глядя на меня, Ира тоже заулыбалась, а потом захихикали все гости. Фотограф защелкал своей камерой. — Как тебе удается? — спросила она между вспышками. — Что? — Быть таким спокойным. — А я не спокойный. Наоборот, очень буйный. Просто притворяюсь хорошо. Она нервно усмехнулась. — Мне почему-то вспомнилось, как мы в университете выступали на конкурсе парочек. Помнишь, когда еще изображали влюбленных? — сказала Ира, пока мы меняли позы для фотографа. — Помню. — Я тогда тоже жутко нервничала, но с тобой было спокойнее… Пришла работница ЗАГСа. Пора идти на регистрацию брака. Только когда она попыталась отлепить от меня невесту, я понял, что Ира по-прежнему держит меня за руку: она не отпускала меня всю фотосессию и не хотела отпускать сейчас. Но по правилам ей нужно было встать с другой стороны. Как только ее переместили Ира вцепилась в мою правую руку. Вошли в зал, встали в центре. Ох, эти нудные речи про новую ячейку общества и бла-бла-бла… И тут вдруг: — Согласны ли вы, Александр, взять в жены Ирину и… че-то там, че-то там… Я не помню, что там дальше сказала женщина, наделенная властью, данной ей Российской Федерацией, потому что неприятная мысль, пропавшая на время, вернулась. Теперь я боялся. Внутри все сжалось, в голове всплыло воспоминание об убегающей Ире. Страх перерастал в уверенность, что она скажет «нет». Логика отказывала, забитая и униженная разбуянившимися нервами. — Да, — спокойно и твердо ответил я. Как мне удалось сдержать эмоции? Сердце скакало, как ошалевшее, а желудок, кажется, завязался в узел. — Согласны ли вы Ирина, взять в мужья Александра, уважать его и любить в болезни и здравии, в горе и в радости? У меня сердце забилось так сильно, что, наверное, на весь зал было слышно. Скажи да, скажи да… — Да. Ф-у-у-ух. Это все? — Бла-бла-бла… — снова заговорила регистраторша, — … подпишите акт регистрации брака… бла-бла… Это когда-нибудь закончится уже? Я подошел к столу, на котором лежал документ. И где тут ставить подпись? Кажется, здесь. После меня к столу подошла Ира и принялась внимательно изучать документ. — Боишься, что там на самом деле договор о продаже квартиры? — не выдержав напряжения, пошутил я. Она чуть ручкой в меня не запустила. Но промолчала и, наконец, расписалась. Теперь-то все? — С вашего взаимного согласия, по доброй воле и в соответствии с Семейным кодексом Российской Федерации ваш брак регистрируется. Нас опять поменяли местами. Теперь Ира снова оказалась с левой стороны. — Бла-бла-бла-бла-бла-бла… Кольца. Бла-бла-бла… Принесли кольца. Я взял то, что поменьше и повернулся к Ире. Она сосредоточенно нахмурившись подала мне дрожащую руку и с тем же выражением лица надела кольцо мне. Теперь-то все? — Дорогие, Александр и Ирина, это — свидетельство о браке, ваш первый совместный документ. Вручаю его главе семьи… Кому? А, мне… Ну теперь-то точно все? — А теперь, можете поздравить друг друга! — Поздравляю, — повернувшись ко мне, нервно и неуверенно сказала Ира. Изо всех сил стараясь сохранить серьезное лицо, я приобнял ее за талию и поцеловал. Она сначала немного растерялась и напряглась, но потом ответила. Так нежно, так мягко. Я обнял ее крепче. От удовольствия, от радости, что наконец-то случилось хоть что-то приятное в этот проклятый день, по телу разливалось тепло. Я забил на все и решил просто наслаждался моментом, словно мы с ней одни. Углубил поцелуй, сплетая наши языки. Но Ира застеснялась и отстранилась. — И я тебя поздравляю, родная, — улыбнувшись, сказал я и чмокнул ее в нос. Ира покраснела до кончиков ушей, и даже макияж не способен был это скрыть. Стесняшка моя! Ну, ничего. Ты выдержала. Мы выдержали. Теперь точно все закончилось. — А теперь, уважаемые гости, прошу вас поздравить молодых! — раздался голос регистраторши. ДА, БЛЯ-Я-Я-Я!!! Люди подходили поздравляли, дарили Ире цветы, а она отдавала их нашим свидетелям: Лиле и Сане. Многие хотели обнять нас, и, конечно, против близких я ничего не имел, но вот те, кого я не знаю… Ира вся сжалась и втянула голову в плечи. Она вообще терпеть не могла прикосновения незнакомцев. Все, наконец? УРА! Спустились вниз, выпили шампанское. Катя, моя троюродная сестра, не придумала ничего лучше, как подойти к нам поближе и тихо высказать: — Ира, ты чего так тупила? Какого черта она лезет со своими комментариями? Она меня-то плохо знает, а с Ирой познакомилась три дня назад! Ира опять покраснела. А я обозлился и чуть не ответил: «Это ты тупишь!», но сдержался и нежно сказал: — Она не тупила, а немножко переволновалась! Когда мы вышли из ЗАГСа, я восславил всех богов, которых знал: от Зевса до Одина. Теперь нужно было ехать в отель. По плану мы еще и там должны были пофотографироваться в красивой обстановке, а в пять часов начнется банкет. — Саша, как выдержать еще девять часов? — тихонько спросила Ира, чуть не плача. — Пока не знаю. — Меня тошнит. — Ребят, Ире плохо, я ее сам отвезу. На переднем сиденье легче будет. И без непривычных запахов. — А пронести невесту через семь мостов? — раздался чей-то голос. Какие еще, блядь, семь мостов? К счастью, Иру решили не мучить никакими мостами. Хорошо, что мы не стали заказывать кареты и лимузины, о которых всерьез задумывался папа. В карете холодно и трясет, а лимузин — безвкусица… Гений тот, кто это придумал, то есть Ирина мама. Повезло, что она перешла на нашу сторону. Мы подъехали к отелю, а у меня в голове созрел отличный план. — Не выходи, — сказал я Ире, когда она начала отстегивать ремень безопасности. Ира удивленно взглянула на меня, но ничего не сказала и снова уселась поудобнее. Я написал Лильке примерную инструкцию, как себя вести в сложившихся обстоятельствах (она как один из главных организаторов свадьбы точно сумеет разрулить ситуацию), но пока что сообщение не отправил. Я снова нажал на газ и поехал прочь от гостиницы. Ира сначала сидела спокойно, а потом вдруг заерзала и стала выглядывать в окно.  — Саш, а мы куда? Парковка же там. — Ну, логично, что мы не на парковку. Куда желает поехать моя новоиспеченная жена? У нее зазвонил телефон, не дав ответить на мой вопрос. Ира подняла трубку. — Ира, вы где? — послышался обеспокоенный голос ее мамы. — Что-то случилось? — Мам, все норма… Я забрал у нее телефон. — Маргарита Валентиновна, это Саша! Я похитил вашу дочь. Празднуйте там без нас, фотографируйтесь, веселитесь. Как там говорила тетя Фая? Праздник не для молодоженов, а для родни. Передавайте ей привет. — Но… Сашенька… — Не волнуйтесь, с Ирой все в порядке. — Но… — Ира, скажи, что ты жива, — я повернул телефон в ее сторону. — Мама, я жива, — пытаясь не расхохотаться, выдавила Ира. Я снова приложил телефон к уху. Моя теща растерянно проговорила: — Ну, вы и обормоты… Но хотя бы к вечеру вернитесь, ладно? Хорошо вам погулять… — Спасибо, Маргарита Валентиновна, пока. Люблю вас почти так же сильно, как свою жену. Я сбросил звонок и отдал Ире телефон. Она заливалась смехом. Сообразив, что так и не оповестил Лилю о нашем побеге, я скинул ей написанное заранее сообщение. — Саша, ты… ты лучший человек в мире! — Ты только сейчас это поняла? — Я только широко улыбнулся своей… жене. Вскоре Ира начала с кем-то активную переписку. — Лиля, — пояснила она. — Сказала остальным, что у нас типа квест, но просит, чтобы мы все же вернулись. — Посмотрим, — ответил я. — Куда поедем-то? — Ты меня похитил, ты и решай. — Хм-м-м… — Но я хочу пиццу. — Тогда едем в боулинг. — Э-э-э? — Там можно заказать пиццу, не волнуйся. *** Как же хорошо было просто развалиться на кровати рядом с Ирой! День был дико насыщенным: боулинг; кино, которое мы не смотрели, а целовались на заднем ряду; антикафе, где мы устроили соревнование по Mortal Kombat на PlayStation (Ира победила, но просто я поддавался. И я не вру сам себе). Еще мы зачем-то поперлись в музей изобразительных искусств, где глубокомысленно взирали на старые портреты неизвестных личностей и кляксы, размазанные по холстам. У выставки картин одного из местных никому, кроме этого музея, не известных художников Ира зависла, вознамерившись понять, что же пытался изобразить автор. — Может художник хотел нарисовать осенний лес, но краска растеклась, а он решил не париться и оставил, как получилось? — предположила она. — Подожди, тут написано, что на стенде представлены ранние работы, — присмотрелся я к пояснительной табличке у этих картин. — А-а-а, ну тогда понятно, — протянула Ира. — Видимо, работы самые ранние, период творчества с трех до пяти лет: палка-палка-огуречик — получился человечек, каляка-маляка… — Ага, а тут он размазал мамину помаду по обоям… — Молодые люди, как вам не стыдно, — к нам незаметно подошел трясущийся старичок и принялся рассказывать о трагической судьбе этого самого художника, а палки, огуречики и мамина помада, оказывается, отражали раны его чувствительной души… Мы поблагодарили старичка за обстоятельный рассказ и чуть ли ни бегом направились к выходу. — Надо будет рисунки, которые намалюет наш мелкий в сейфе сохранить, — сказал я, садясь в машину. — Глядишь, через пятьдесят лет тоже в музее вывесят. — Ага, а экскурсоводы будут рассказывать, что в этих картинах отражены раны его чувствительной души, нанесенные неадекватными родителями… Потом мы завалились в караоке, где я, чтобы побесить мою любительницу рока, задушевно горланил песни Рианы и Валерия Меладзе («Как ты красива сегодня», «Тропикана-женщина, горяча и бешена…»), а Ира, много тысяч раз проклявшая мой репертуар, горлопанила песни ITS. Некоторые из них мы пели вместе. Не, я пытался, конечно, развести ее на Меладзе (к которому я реально относился нормально), но Ира меня чуть не прибила, пришлось отступить. Разумеется, на нас обращали внимание. Некоторые, удостоверившись, что мы молодожены, поздравляли, другие просто проходили с недоуменным или веселым видом. Но нам было по хер. Мы кайфовали. А когда сил почти не осталось, я решил завалиться в ближайшую гостиницу и снял для нас полулюкс на ночь. Ира протестовала: дорого и можно вообще домой поехать. Но я предполагал, что дома нас может ожидать «приятный» сюрприз в форме какой-нибудь условной тети Фаи или разыскивающих нас друзей, поэтому решил все же остановиться в гостинице. Спокойно побудем вдвоем. Ире было неудобно лежать: прическа мешала. Она принялась нетерпеливо вытаскивать шпильки из волос. Тут же отцепилась и фата. Ира пыталась распутать волосы и хоть как-то пригладить их. Безуспешно: ее черные локоны торчали во все стороны. — Да-а-а… я прямо Эдвард Руки-ножницы, — прокомментировала она и снова развалилась на кровати. — У меня в волосах лака столько, что можно паркет им покрыть. Я подвинулся ближе и погладил ее по голове. Уткнулся носом Ире в шею и молча вдыхал ее запах. Я так привык к нему, привык к ней всей, к ее закидонам, к ее язвительности, колкости… Иногда мне кажется, что за эту колкость я ее и полюбил, хотя быстро соображаю, что это не так. Ее стеснительность и нежность, ее понимающая доброта, скрывающаяся за ядовитыми иглами, которые она выставляла для защиты от этого дурацкого мира — вот что зацепило меня. Хотя ее суровость тоже была великолепна. Многие «друзья», крутящиеся вокруг меня, быстро вылетели из моей жизни, как только в ней появилась Ира. Причем даже до того, как она стала моей девушкой. Странно, но даже те, кто остался, часто задавались вопросом, как мы с ней до сих пор не убили друг друга, и почему не разбежались. А нам просто нравилось друг друга подкалывать. Как нравилось и не подкалывать. Мне точно нравилось. Я не хотел, чтобы это заканчивалось. Тут в голову снова приперлись мрачные мысли о ее побеге. Я попытался об этом не думать, но не очень-то получилось, так что я погладил Иру по животу. Потом прижался к нему щекой. — Млы-ы-ыш, как же вовремя папа тебя сделал, — выдохнул я. — Иначе мама точно бы сегодня сбежала… — Ага, я так и знала, что ты специально! — воскликнула Ира. Я промолчал, продолжая поглаживать ее живот. — Саш, ты чего? — встревоженно спросила она, нарушив затянувшееся молчание. — Ира, — я посмотрел на нее. — Давай сыграем в «Правду или желание»? Она закатила глаза. — Правда. Спрашивай. — Скажи честно, ты бы вышла за меня, если бы не ребенок? Она изумленно уставилась на меня. — Ответь честно. — Честно… — она вздохнула и задумалась. — Саш, сколько мы уже вместе? Года четыре? Я попытался подсчитать в уме. — Вроде бы… Почти пять. Если считать наши фиктивные отношения, то даже больше пяти лет получается. — Ну, округлим до пяти. И для меня эти пять лет… эти пять лет были охуенными. Ну кроме того времени, когда мы расстались. Тогда было охуенно больно, если честно. — Мы чуть не расстались. И я уже не знаю, как тебе доказать, что не изменял с этими девицами и ни с какими другими тоже. — Будем считать, что я поверила. — Ира… — Все, не хочу вспоминать. Я не об этом сейчас… Хотя… Имей в виду: если я заподозрю что-нибудь подобное снова, то ни ребенок, ни женитьба меня не остановят, и я просто свалю куда-нибудь в Уругвай, чтобы не сесть в тюрьму. Потому что перед этим я оторву тебе яйца и торжественно сожгу их перед твоим лицом. А пепел развею по ветру. — Я понял. Еще с прошлого раза. Не смог сдержать смешка. — Я серьезно, Новиков. Так что на твоем месте не смеялась бы. Она замолчала, задумавшись. Я ждал. — О чем я говорила? А, да. Это были охуенные пять лет. И я хочу, чтобы так и было дальше. Я хочу быть с тобой. Что же до моего побега: я хотела свалить… Ото всей этой суеты… Но я не убежала сегодня, потому что подумала о тебе. Я представила, как ты останешься один на растерзание этим банкетным маньякам… Я не могла бросить тебя им на съедение. Поэтому и остановилась. Я хотела вернуться обратно, но у меня жутко тряслись ноги, и я так задыхалась… Просто не могла сдвинуться с места, пока ты не пришел. Так что, если честно… Честно, мне наплевать, женаты мы или нет. Все равно живем вместе, спим вместе, ребенка вот сделали… вместе, хотя я до сих пор считаю, что основной вклад внес ты, а мне теперь отдуваться и блевать! Что мешает жить так же вместе и дальше без штампа в паспорте? Честно, мне плевать. Какая разница, Саш? Раз разницы нет, когда ты предложил пожениться, я согласилась. Потому что для меня тогда это не было чем-то сложным или неприятным. Я надеялась, что мы просто распишемся и все. Понимаешь? Я хочу быть с тобой. А жена я тебе или просто самая любимая женщина на всем белом свете — без разницы. Я обнял ее. — Ира… — И, если ты забыл, я предлагала свалить вместе. Больше всего мне тогда хотелось схватить тебя в охапку и убежать куда-подальше. Я бы так и сделала, но на каблуках было неудобно. — Я понял. Теперь я должен правду или желание. Можно я сразу отвечу правду? — Давай. — Я тебе никогда не изменял. — Все-все, верю-верю, — нетерпеливо замахала она руками. Потом очень серьезно добавила: — Я правда верю, иначе бы не вернулась тогда. Просто боюсь… — Не бойся, родная… Я обнял жену и принялся ее целовать, но волосы, упорно пытающиеся принять форму прически, от которой не осталось и следа, лезли в лицо и щекотали нос. — Блин… — Ира отстранилась и скрутила их в хвост. — Сейчас резинку хотя бы… Она осмотрела комнату, словно надеялась найти в ней что-нибудь, чтобы завязать волосы. — А! — вдруг воскликнула она. — У меня подвязка на резинке, может сойдет? Ира села на самый край постели и принялась задирать подол своего длиннющего платья. — Кажется, тебе нужна моя помощь! — воскликнул я на манер супергероя и бесцеремонно залез ей под юбку. Ох, Новиков! И вот о чем ты думал? Мое лицо оказалось аккурат у нее между бедер. Усталость моментально свалила вдаль, даже не попрощавшись. Я завелся, черт возьми! Глубоко вдохнул, чтобы немного сбросить напряжение. Ох зря я это сделал — ее запах иглой вонзился в мозг. — Са-а-аш? Ты чего там? Застрял? — хихикнула Ира. — Спасателей вызвать? Я коснулся губами ее бедра, провел руками по ноге до того места, где завершался чулок, погладил кончиками пальцев кожу. Ира тут же покрылась мурашками, заерзала и тихонько застонала. Найдя подвязку, я аккуратно снял ее с Ириной ноги и засунул себе в карман, чтоб пока не мешалась. Потерся лицом о бедра жены, провел по ним губами, поднялся выше. Поцеловал. Ира инстинктивно выгнулась мне на встречу, раздвигая ножки чуть шире. — Кажется спокойный и тихий отдых отменяется? — выдохнула она. Чертов подол не давал мне развернуться. Я выбрался из-под него, опрокинул жену на постель и навис над ней сверху. — Спокойный — отменяется точно, — ответил я, целуя ее в шею. — А вот насколько он будет тихим, зависит от тебя. Чуть укусил ее за ушко, аккуратно убрав ее растрепанные волосы от лица. Ира завязала их в свободный узел над плечом, пока я целовал ее шею, подбородок, губы. Она поцеловала меня. Требовательно, жарко, почти яростно. Не прерывая поцелуя стащила с меня пиджак. Начала расстегивать пуговицы на рубашке. Похоже, что часть из них полетела к чертям собачьим. Теперь уже я лежал на кровати в распахнутой рубашке, а Ира, полулежала рядом, поглаживая меня языком по груди, при этом пальцами дразнила, лаская живот над самым поясом брюк. Вдруг она снова поцеловала меня и тут же попыталась усесться сверху. — Чертово платье! Она запуталась в подоле. Нет, сама по себе юбка не была очень пышной, зато она была очень длинной, со шлейфом и несколькими нижними юбками, которые упорно ложились между нами, как бы Ира не пыталась их придержать. Ее попытки разобраться с собственной одеждой выглядели так комично, что я расхохотался, как осел, несмотря на дикое возбуждение. Она посмотрела на меня, как на придурка. Справедливо. Совершенно справедливо. — Давай помогу, — сквозь смех сказал я. Вот только вскоре я понял, что все реально не так уж и просто. Меня бесило, что до Ириной груди было не добраться вообще никак: верх платья сидел очень плотно, а поскольку не было декольте, то руку просунуть под ткань было нельзя. Кроме того, в какой-то момент сражения с платьем, что-то в нем порвалось, в результате Ирины ноги оказались опутаны одной из нижних юбок. Мы крутились, пытались как-то подобраться друг к другу, но платье делало все возможное, чтобы защитить жену от моих посягательств. И это заводило еще больше. — Это не платье, а какой-то пояс целомудрия! — прорычал я. — Ну должна же быть там застежка на спине, Саша. — Ну не вижу я ее. — А-а-а… Я вспомнила: там что-то топорщилось, и Аленка подшивала, чтобы сидело красиво. Посмотри, может найдешь какие-нибудь подозрительные нитки. Подозрительные? Я стоял у Иры за спиной и лихорадочно осматривал проклятое платье. Логика снова забилась в угол, на этот раз побитая и морально униженная невыносимым желанием совокупляться. — Кажется нашел… — Думаешь, тут есть ножницы? — К черту. Я натянул ткань, порвал нитки зубами и дернул. Платье разъехалась в стороны. — Ура! Я освободил Иру от ее шелково-кружевно-и черт знает какого еще цербера. Она пинком отправила платье в полет. И тут же прижалась ко мне всем телом. Мы поцеловались. Я хотел ее, хотел всю без остатка, хотел прямо сейчас. Снова уложил на кровать. Ее нижнее белье отправилось вслед за платьем. Как и мои штаны. — Ира… с ума меня сводишь… — шептал я, внутри все судорожно сжималось. Я ласкал ее грудь: целовал, гладил, терся лицом. Она, запустив пальцы мне в волосы, тяжело дышала и время от времени постанывала. Мне хотелось приласкать ее ниже. Хотелось снова и снова гладить ее живот, бедра и то, что между ними. Это, может быть, было странное желание, но я хотел хоть как-то скомпенсировать ту боль, которая ждет ее через несколько месяцев. Я чертов извращенец, может быть? Или совершенно сошел с ума от любви? Часть моего тела, которую я весьма высоко ценил, напряглась уже настолько, что это было почти больно. — Са-а-аш, — позвала Ира. Эта чертовка знает, как измучить меня до крайности. И она знает, как на самом деле мне это нравится. Я внутри. Ее стон. Теплая. Нежная. Влажная. Моя. Стон. Сверху. Снизу. Сзади. Стоя. Сверху. Вздох. Стон. Эйфория. Ира лежала рядом размякшая, расслабленная. — Все хорошо? — шепнул ей на ушко. Потерся носом о щеку. — Угу. — Мыться пойдем? Она сморщила нос. — Давай попозже. — Ладно. Обнял ее. Она положила свою руку сверху на мою, переплетая наши пальцы. Я вдохнул ее запах. Я уснул.