. • ●
— Да ладно? — тянет Чонгук, внимательно перечитывая подсунутую ему под нос бумажку. — Что там? — вклинивается Тэхен, нависая над своим альфой. — Этот аболтус подписал контракт со звукозаписывающей компанией на пять лет! — альфа переводит восхищенный взгляд на сидящего напротив Хосока, спокойно попивающего пиво. — А ты думал, что он не сможет? — Юнги вальяжной походкой входит в помещение ресторанчика, в котором сегодня собрались все выпускники столичной школы искусств. — Юнги-я-я! — на него тут же налетает Чонгук, видимо сильно соскучившийся по вечно пропадающему где-то другу. — Почему тебя вечно нет в городе?! Ищу, ищу тебя, а ты вечно в своих отъездах! — Я решил обосноваться тут, — широко улыбается Мин. — Нам с Хосоком предложили домик у моря, — он прищуренно смотрит на последнего, — думаю вот, что открою в том районе ателье. Может, что с этого и выйдет. — А у нас все по-старому. Зато какие новости у Чимина! Представляешь! Они с Джуном жду-мфлмф, — Чонгук еле успевает прикрыть Киму рот, но реакция друзей говорит только о том, что они уже все поняли еще со слов «Они с Джуном». — Вообще-то это был сюрприз, — Чимин, раскачиваясь из стороны в сторону, входит в помещение, привлекая к себе и своему уже немного округлившемуся животу внимание всех бывших одноклассников. Намджун плетется следом, нагруженный какими-то сумками и пакетами, и лишь успевает кивнуть друзьям в знак приветствия, как получает от Чимина укор: — Даже стул мне не отодвинешь? Ким тяжело вздыхает, мысленно моля о том, чтобы это все закончилось и скверный характер его омеги скорее ушел вместе с благополучными родами. — Говорят, учитель Ким замутил с физруком, — чуть понизив тон, произносит Тэхен, когда все друзья усаживаются за один стол. — А ты все продолжаешь собирать сплетни, — язвит Хосок, хватаясь за новую кружку пива. — За встречу! — Чонгук поднимает первым тост, что подхватывают и остальные. — За встречу! — произносят хором и принимаются за напитки. Когда тебе двадцать лет, ты уже закончил старшую школу, и экзамены уже давно позади, все, о чем ты думаешь — любовь и только она. Сидеть с любимым каждый вечер, укутавшись в плед, ходить с ним на свидания, строить планы на будущее и ни в коем случае не думать о чем-то другом. Именно так и ведет себя Юнги, будучи студентом факультета дизайна главного вуза страны. Примерный студент, гордость всех профессоров и глава студсовета: он чувствует себя особенным, задирает голову и идет с прямой спиной к будущему успеху, что уже не за горами, стоит лишь потянуться рукой, и он будет твоим.Chapter IV
14 декабря 2020 г. в 17:18
Всю дорогу смелость переполняла его с головой, а сейчас, стоя перед открытой дверью, когда казалось, что терять уже совсем нечего, его ноги предательски подкашиваются, хочется развернуться назад и убежать, пока еще не поздно.
В двухэтажном доме, к которому привело его сообщение от Кима, ни в одной комнате не горит свет. Юнги даже подумал, что ошибся адресом, вот только ворота, ведущие в палисадник и вправду были открыты, как и сказал Джун.
Юнги ступает на территорию ухоженного сада, прикрывая за собой калитку, что с тихим звуком защелкивается на замок, неспешно идет к входной двери, что тоже оказывается открытой. В доме темнота, создается ощущение, что все его обитатели либо давным-давно спят, либо их здесь в принципе нет и никогда не было. Но в прихожей валяются наспех брошенные модные кеды, принадлежащие Хосоку, а значит и сам он дома, просто где-то прячется, не обращая внимания на звуки крадущегося во мраке Мина.
Обойдя весь первый этаж, хозяин дома так и не обнаружился, поэтому альфа тихо поднимается на второй этаж, так же тихо заглядывает в попадающиеся на пути комнаты, которых, казалось, бесчисленное множество. Он заходит в просторную спальню, заполненную темнотой от зашторенных черными шторами окон. Где-то в углу он чувствует копошение и отчего то уверен, что это именно Хосок так показывает свое присутствие. Юн нащупывает на стене выключатель, щелкает по нему, и на потолке вспыхивают десятки вкрученных маленьких лампочек.
Свет слепит глаза, но Мин ясно видит удивленное лицо альфы, скрутившегося в углу комнаты под слоем покрывала, стянутого с постели.
— Что ты здесь делаешь? — неуверенно тянет тот, не до конца веря в происходящее.
— Пришел поговорить.
Юнги опускается рядом с Чоном, подмяв под себя ноги, и тихо вздыхает, потом кладет руку на чужое колено, но разговор так и не начинает. Очень хочется сейчас, чтобы Хосок понял его без слов, перестал себя нагружать, просто посидел вот так рядом, потом заснул с ним в одной кровати, а на утро ярко-ярко улыбнулся, как умеет только он.
Но все не может быть так просто. Чтобы получить желаемое, надо сперва что-то для этого сделать. Именно поэтому Мин наклоняется к Чону, примыкая к его губам и медленно смакуя их вкус. Поцелуй этот совсем не отличается от того, что был на крыше, только в этот раз удивленным остается Хосок, а Юнги решает взять инициативу в свои руки.
Чон откидывает одеяло в сторону, решая перейти к более настойчивым действиям, напирает на Мина весом своего тела и опрокидывает на пол, продолжая сминать его губы и время от времени переводить дыхание, захлебываясь в черноте чужих глаз.
— Погоди, — Юнги пытается прийти в себя и здраво оценить ситуацию, — у тебя дома…
— Никого нет, — перебивает его Хо и жадно впивается губами в шею, оставляя на ней алые отметины, что отныне будут означать его принадлежность.
Под Чоном раздается тихое хныканье, а через секунду Мин обхватывает чужую талию ногами, прижимая к себе настолько близко, что можно прочувствовать нарастающее в нем возбуждение. И Хосок все прекрасно чувствует, улыбается куда-то в ключицу, спускается своими поцелуями ниже, забирается руками под школьную рубашку, оглаживая молочную кожу и царапая ноготками выпирающие ребра. Мин ерзает от нетерпения, его разум окончательно затуманивается, уступая место лишь желанию прямо сейчас заняться сексом, этим чертовски неправильным, но таким горячим, потому что ни с кем иным, как с этим сумасшедшим.
Хосок спускается ниже, не тратя много времени на рубашку, а лишь ухватив Юна за руку, чтобы тот сам расстегивал пуговицы. Сам же он справляется с чужим ремнем, звеня бляшкой, что сейчас как назло не поддается трясущимся рукам альфы. Не без помощи Мина с него же летят собственные штаны, позволяя Хосоку взять власть над возбужденным телом. Он нависает над чужим естеством, чувствуя, как внимательно, задержав дыхание, за ним наблюдает Юнги, чуть приподнявшийся на локтях. Альфа утыкается носом в его пах, сначала робко дразня поглаживающими движениями, а потом, раскрепостившись, стягивает с чужих бедер черные боксеры, освобождая член от давящей на него ткани. Он, чуть прикрыв глаза, сначала тянется к нему, а потом поднимает взгляд на Мина и хитро улыбается, вгоняя парня в краску. Но больше он не ждет. Обхватывает рукой член, заключая его основание в кольцо своих пальцев и делает мелкие надрачивающие движения, стягивает слой кожи, открывая крупную головку, обильно текущую предэякулятом. Он проводит языком от самого основания вверх и насаживается ртом чуть меньше чем на половину, оценивая размер теснотой своего рта. А Юнги лишь тяжело вздыхает в ответ на ласки. Чон начинает медленно скользить губами вверх-вниз, обводя языком каждую выступающую венку. С пошлым причмокиванием он выпускает член из кольца своих губ и сжимает его пальцами, наблюдая за изменениями в лице Мина, что сейчас готов разразить комнату своим несдержанным стоном удовольствия. Он чуть приподнимает бедра вверх, не в силах больше терпеть сковавшее его возбуждение, и рукой надавливает на чужой затылок, вынуждая вновь взять в рот и продолжить это грязное дельце.
Когда сам Хо уже начинает ныть от нетерпения, оттопыривая зад назад и чувствуя, как на собственный член давит прилипшая к нежной коже ткань, он отстраняется, позволяя себе небольшую передышку перед тем, как потянуться к чужому лицу и ухватить рваный поцелуй. А потом сгребает чужое тело в охапку и несет к кровати, здраво рассудив, что на полу это дело менее удобное.
— Погоди секунду, — шепчет Чон куда-то в шею Мину, а потом нехотя сползает с кровати и, оставив парня возмущенно вздыхать и прикрываться смятым одеялом, старается как можно скорее сократить расстояние до родительской спальни.
Впервые в жизни альфа радуется предпочтению отца приводить в их дом легкодоступных омег, рвущихся к его толстому кошельку — в доме всегда есть то, с помощью чего можно удовлетворить внезапные потребности. Хосок проходит в глубь комнаты, дошаркав в кромешной темноте до прикроватной тумбы, хватает ничем не прикрытый тюбик лубриканта и несется назад, хитро щурясь на пороге комнаты, когда его встречают смущенной улыбкой и тянущимися руками.
Юн своими ловкими пальцами перехватывает тюбик и кидает его рядом, расстегивает пуговицы на чужой рубашке и избавляется от нее, оставляя Хосока голым лишь наполовину, что и спешит исправить в следующее мгновение. Сейчас оба открыты друг перед другом, оба нагие, прижимаются к теплу, позволяя прочувствовать даже учащенное сердцебиение и сбившееся дыхание. Но если бы все было так просто, они бы не остановились сейчас, в ожидании посматривая друг на друга. Начать то они начали, вот только, что делать дальше, совсем не знают. Потратить свой первый раз с любимым человеком явно правильная мысль, вот только никто так и не объяснил этим двоим, что делать в ситуации, если любимый человек окажется того же пола, что и ты.
— Ты… — неуверенно тянет Хосок.
— Снизу, — смущенно кивает Мин, со всей ответственностью принимая отведенную ему на эту ночь роль.
Чон тянется губами к острым ключицам, каждой трещинкой впитывая жар чужого тела. Руки его блуждают на впалом животе, нетерпеливо сжимая бока и спускаясь к бедрам, сминая нежную кожу с такой силой, что после однозначно останутся синяки.
Одной рукой он медленно разводит миновы колени, начинает водить рукой по внутренней стороне поджарого бедра и отнюдь не случайно задевать стоящий колом член, постепенно наливающийся кровью. Чон переворачивает Юнги на живот, не позволяя больше наблюдать за своими действиями. Мин сгибает колени, выгибается в пояснице и сует руки под подушки, притягивая одну к себе и утыкаясь в нее лицом, чтобы заглушить тихий скулеж в тот момент, когда чужой палец смазывает меж половинок сжавшееся колечко мышц прохладным и вязким содержимым принесенного тюбика, проталкивается внутрь на всю длину, начиная гладить узкие стенки изнутри. Он неосознанно сжимается, ощущая каждое движение внутри себя, а потом давится еще одним еле слышным стоном, когда Чон проталкивает второй палец и начинает медленно и натужно двигать ими, иногда резко и рвано выходя, доставляя этими незамысловатыми действиями некое удовольствие. Хосок начинает углублять движения, растягивая его неспешно и терпеливо, хотя самого уже распирает от животного желания. Но сейчас для него важнее не он, а его партнер: он не хочет доставлять Мину какой-либо боли, прекрасно осознавая, что организм альфы не предназначен для пассивной роли, и даже наоборот — хочет чтобы тот почувствовал удовольствие.
Тяжелый вздох Юнги и его призывный взмах ладонью дают ясно альфе понять, что пора переходить к следующему этапу. Он поворачивает его на спину, удерживая за талию. А Юн плавится в крепких руках, готовый сегодня на все ради него.
Чон выдавливает больше смазки, размазывая вязкую пахучую массу по стволу, входит внутрь, делая пробный несильный толчок, и застывает, чтобы Мин смог привыкнуть к его размерам. Его грудь вздымается от глубоких вдохов, а пальцы сжимают безликую простынь. И эта картина кажется Чону поистине прекраснейшей в мире, ведь ничего красивее он в жизни не видел и готов любоваться этим вечно, лишь бы только из памяти не стиралось.
Он нависает над чужим телом, облизывает пересохшие губы и робко спрашивает:
— Можно?
В ответ получает утвердительный кивок.
Недолго он привыкает к узости чужого тела, начинает покачивать бедрами, ощущая на своей щеке горячее дыхание. Мина неимоверно штормит от острых ощущений, пронизывающих его тело словно тонкие-тонкие иголки, впивающиеся в каждый сантиметр его кожи. Темп начинает наращиваться, и вот уже он сам подмахивает бедрами навстречу, ощущая, как точно чужой член мажет по простате. Комнату заполняет протяжный стон, вливающийся в уши Хосока, словно райская мелодия, такая долгожданная и желанная. Его тело напрягается, крепкие мышцы перекатываются под кожей, а сам он с рыком срывается на ритмичный темп, ни капли не жалея чужое тело и не позволяя ему вырваться из плена крепких рук. Он продолжает вбиваться в Мина, с каждой новой секундой все больше ощущая, как крепчает на собственной талии хватка его ног. Близится разрядка. И только Хосок успевает ухватить чужую руку, сплетаясь с чужими пальцами, Мин с глубоким стоном изливается себе на живот, обмякая на мягких простынях, но продолжая принимать чужое тело и послушно сжимать член внутри, приближая и Хо к скорому оргазму. Так и есть, уже через пару размашистых толчков, Чон напрягается, до красных пятен сжимая пальцами минову талию, и кончает, не удосужившись даже достать член. А потом падает рядом с обмякшим телом, стараясь выровнять дыхание. Он обнимает одной рукой Юнги за талию, прижимает к себе, но почувствовав дрожь в чужом теле, заставляет себя встать с кровати и, утянув с пола одеяло, укутать Мина, нырнув по приглашению следом. Они молча смотрят друг другу в глаза, продолжают льнуть к теплу своих тел и обмениваться весьма неоднозначными ухмылками.
И это именно то, чего так хотел Юнги — засыпать вместе с любимым человеком в одной кровати, а потом проснуться утром и увидеть яркую-яркую улыбку, которой может воссиять только Хосок.