. • ●
Мин подошел к месту встречи и вот уже несколько минут стоит, переминаясь с ноги на ногу не столько от холода, сколько от волнения. Младшего долго ждать не пришлось: уже скоро на другой стороне дороги вылезла из-за угла черная тень, крадущаяся, как мышь в ночной тишине улицы. Ребята обменялись еле сдержанными ухмылками, а потом полезли на стену. Чон подталкивает Юнги вверх, упираясь обеими ладонями в чужой зад, чтобы тот поскорее смог уцепиться за какой-нибудь выступ. Тот кряхтит и пыхтит, с десятой попытки цепляясь закинутой вверх ногой за карниз, и подтягивается, перекидывая вес на все туловище, чтобы удержать равновесие. Руку подавать своему другу он не видит смысла: тот и без чужой помощи прекрасно справился, легко подтянулся на руках и спрыгнул с обратной стороны ограждения еще быстрее, чем сам Мин. В школу попасть они смогли не сразу: обшарив чуть ли не все окна первого этажа, открытым они обнаружили только одно, пролезли в него и на трясущихся ногах двинулись по коридору. За окнами завывает ветер, мрак ночи еще сильнее окутывает темные, высокие коридоры. Такая угнетающая обстановка делает школу больше похожу на какой-нибудь заброшенный за́мок, нежели на учебное заведение. — Знаешь… — начинает Чонгук, тихо ступая по бетонному покрытию. — Говорят, что школа была построена на военном кладбище. — И что..? — Юнги внимательно всматривается в чужое лицо, но руками тянется к другу, какими-то далекимм частичками сознания предполагая ту самую идею о существовании призраков. — Да ну… Бред… По коридору эхом раздается размеренный стук, будто бы кто-то специально отбивает ровный ритм по холодным стенам. — Ты это слышал..? — Мин вцепляется Чону в локоть, сжимая дрожащими пальцами в стальной хватке. Он тянется ближе, ищет защиты, а Гук и сам насторожился, смотрит по сторонам, вглядываясь в даль, где за поворотом тянутся непонятные черные тени. Они надвигаются все ближе, нагоняя на друзей необъяснимый страх. — А если сторож..? — Мин говорит настолько тихо, насколько это возможно, прилипая к стенке, как к единственному источнику спасения, пытаясь успокоить свое бешено стучащее сердце. — Блять! — из-за угла выскакивают два парня, сталкиваясь лицом к лицу с Юнги и Чонгуком и сбивая последнего с ног. — Что вы тут забыли? — Хосок кладет руку на сердце и отступает чуть назад. — Такой же вопрос, — Мин не дожидается ответа, расправляет плечи, обходит Хосока и Джуна и призывно смотрит на Гука, кивая в сторону учительской. — Вы тоже плохо написали тест? — Джун хмурится, наблюдая за тем, как Юн пытается открыть замок в двери какой-то скрепкой. И никто не осмелится спросить, где лучший ученик их школы научился взламывать замки. Ведь главное — то, что дверь в учительскую открыта. Осталось только найти тесты и скрыть следы своего присутствия. Джун стоит в стороне, рассматривая что-то на полках встроенного в стену шкафчика с прозрачными дверцами. Юнги помогает Гуку искать эти треклятые тесты, а Хосок просто ходит из стороны в сторону, ожидая, пока всю работу сделают за него. — Нашел! — воскликнул младший Чон, начиная перебирать листы с ответами в поисках своего имени. Хосок тоже подбежал к учительскому столу, внимательно следя за движениями Гука, чтобы тот не упустил и его фамилию. Когда бланки были найдены и благополучно выкраны из общего числа, на коридоре послышались грузные, тяжелые шаги, а где-то вдали промелькнул свет фонарика. Ребята встрепенулись, занервничали, не зная куда себя деть. Человек все приближается к ним, готовый вот-вот разоблачить хулиганов в их скверном дельце. Джун, не дожидаясь никакой реакции со стороны друзей, перелез через спинку дивана, стоявшего у стены, и притаился за ней. Чонгук прошмыгнул под один из учительских столов, свернувшись в три погибели, чтобы наверняка его не заметили. А Хосок и Юнги так и остались стоять посреди кабинета, перекидываясь вопросительными взглядами. Звуки шагов становятся невыносимо громкими. Еще чуть-чуть — и их заметят. Хосок вертит головой, в отчаянных поисках хоть какого-нибудь укрытия. В голову ударяет адреналин, чувство опасности полностью его накрывает, вынуждая идти на такие отчаянные меры, как налететь на Юнги, запихивая его в какой-то шкаф, предназначенный скорее всего для верхней одежды, и самому же залезть следом. Дверь в учительскую со скрипом открывается, внутрь заходит человек, который светит фонариком по углам, проверяя, все ли в порядке. Сторож пару раз шмыгает носом, бубня себе под нос что-то вроде: «Неужели забыл закрыть дверь. Ай-яй-яй». Лицо Юнги в ничтожной близости к Хосоку. Они стоят чуть ли не в обнимку, удерживая руками друг друга за плечи. Места критически мало, поэтому Юнги уверен, что если сделает глубокий вдох, то обязательно вытолкнет Чона наружу. Нос его упирается тому прямо в ложбинку между ключицами и невольно втягивает аромат лаванды, заполняя им каждый миллиметр своих легких. Свет фонаря падает точно на шкаф, где они притаились. Луч света пробирается в щель между дверцами. Даже дышать стало страшно. Мин еще крепче сжимает чужие плечи, а сердце заходится, как бешеное, отбивая чрезмерно быстрый ритм, который вместе с чужим теплом сливается. Несколько секунд еще сторож смотрит на место их укрытия, потом подходит, хлопнув рукой по двери, которая тут же отзывается ржавым скрипом петель на всю учительскую. — Эх, надо бы напомнить директору, что пора заменить его, — уныло тянет мужчина, а потом тихо разворачивается и выходит из помещения, закрывая за собой дверь на ключ. Шумные выдохи всех присутствующих, но самый громкий — хосоков, который все это время стоял, как на иголках, не до конца осознавая реальность происходящего с ним. И назойливые мысли лезут в голову, не позволяя сердцу успокоиться даже тогда, когда все наконец закончилось. Такая близость невольно заставила Хосока подумать, все ли в порядке у него с головой, а в особенности — с ориентацией. Но он никому не скажет, что в момент, когда Юнги уткнулся ему ледяным носом в шею, в штанах призывно дернулось, как если бы на месте парня был какой-нибудь смазливый омежка, ищущий защиты у сильного пола. А ведь Мин себя именно так и повел. Теперь остается только размышлять, кто же на самом деле лжет: Юнги о своем поле или Хосок о своих чувствах. А ведь они — злейшие враги. Оба вываливаются из шкафа, тут же отбегая друг от друга в разные стороны. Юнги красный, как чертов рак, глубоко дышит и еле стоит на ногах. А ведь и не поймешь, про что он думает в этот самый момент. В любом случае, пора сматываться. А произошедшую ситуацию, как и предполагается, они в обязательном порядке забудут и не будут о ней вспоминать, лишь бы не переживать вновь этого позора.. • ●
— Пап, а ты когда-нибудь любил кого-то, кроме отца? — Юнги кладет голову к родителю на колени, позволяя чужим пальцам запутаться в мягких волосах. — Любил, — с печальной улыбкой отвечает омега. — А ты почему спрашиваешь? — Мне интересно, — альфа поворачивается на другой бок, готовясь внимательно слушать рассказ папы. — На самом деле, был один человек, которого я любил больше, чем друга, — начинает тот, — В молодости я любил экспериментировать, и если бы не сложившаяся таким образом судьба, возможно все было бы иначе: я бы никогда не повстречал твоего отца, жил бы на отцовской ферме и любил бы своего лучшего друга. — Почему ты говоришь о нем в прошедшем времени? — Его давно уже нет. Его звали Итэн. Мы были знакомы с самого раннего детства, все время проводили вместе, а когда выросли, поняли что между нами что-то большее, чем просто дружба, — омега тихо вздыхает, на несколько секунд прикрывая глаза, чтобы вспомнить образ своей первой любви. — А отец о нем знал? — Да, знал. — И не ревновал? — Моей первой любовью был омега, — уголки губ старшего тянутся вверх, а от смущения перед сыном алеют щеки, — Когда я не приходил домой ночью, твой отец думал что я просто ночую у Итэна, но на деле убегал я к нему, как к своему любовнику, прикрываясь фальшивыми дружескими отношениями. Мин зарывается носом в плед на ногах папы и несмело улыбается, представляя, каким жутким распиздяем был его родитель в молодости. Перед глазами тут же предстает тот, из-за кого он и начал этот неловкий разговор. Крепкие руки Хосока, обнимающие его в ту ночь, будто бы до сих пор согревают альфу своим теплом, а сбившееся дыхание щекочит его уши. Юнги рассеивает в голове чужой образ, в который раз повторяя, что все это бред, и пора бы уже забыть всю эту неловкую ситуацию. Но заснуть он не может еще долго, почти до самого утра метаясь по постели, то и дело вскрикивая невнятные словосочетания и беря в руки телефон с целью написать виновнику своей бессонницы. Но смелости так и не набирается, кидает телефон в сторону, внимательно наблюдая, как за окном уже начинают появляться люди, спешащие кто куда. Решив, что больше о Хосоке думать он не будет, Мин встает и, потирая глаза от усталости, плетется на кухню, где родитель встречает его «добрым утром» и завтраком на столе. — Плохо выглядишь, — подмечает тот, — ты не заболел? — Все нормально, — альфа берет с огромной тарелки тост и начинает намазывать его густым джемом. — Может, останешься до-..? Звонок в дверь нарушает семейную идилию, вынуждая старшего омегу встать и почти со ста процентной уверенностью, что в такую рань припереться мог только Чонгук, пойти открывать входную дверь. Но тот, кого он в итоге обнаружил, точно не был похож на Гука. — Ты кто? — коротко, прямо, ясно. — Я… Э-э-э… Я за Юнги пришел, — неуверенно тянет альфа. Мин, услышав свое имя, подскочил на ноги и понесся к двери. — Ты что тут делаешь? — он округляет глаза от шока, бесцеремонно рассматривая незваного гостя. — Я… Ну… — Проходи, проходи! — папа берет все в свои руки, ухватив Хосока за локоть и потянув на себя, чтобы вошел в квартиру. — Я пойду открывать магазинчик, — обращается он к сыну и, накинув на себя пальто, выскакивает за дверь. Юнги еще долго стоит и смотрит на переминающегося с ноги на ногу Хосока, а потом просто разворачивается и молча уходит на кухню доедать свой завтрак. Чон стоит ошарашенный: вот уж не думал он, что ему окажут такое гостеприимство. Но, несмотря на стеснение, он все же скидывает с себя верхнюю одежду и идет за Мином, присаживаясь на стул напротив и по-хозяйски берет с тарелки тост, повторяя незамысловатые действия Юна. — Фига ты наглый, — он хлопает альфу по руке, отчего еда падает обратно в тарелку. — Жмотяра, — хмыкает Чон, но все же подбирает свой тост и уминает его со скоростью света. — Как ты узнал, где я живу? — Спроси у своего друга. «Это дежавю? Потому что это я определенно уже где-то слышал. Ну или по крайней мере видел», — вспоминает Мин их первую переписку с Чимином. В тот раз Чонгук тоже как миленький выложил Паку его номер, а сейчас еще и Хосоку его адрес. Что дальше? Он выложит в открытый доступ его паспортные данные? — Зачем ты пришел? — Мин тянется к стакану с соком, и только успевает его взять, как чужая рука ловко выхватывает его из чужих пальцев и присваивает себе. — Пойти вместе в школу, — Чон делает несколько глотков, ставя опустошенный стакан на стол. — С каких пор мы ходим вместе в школу? — альфа удивленно поднимает брови. — С сегодняшнего дня. Так началось это ужасное утро. И сколько бы Юнги не старался выкинуть этого человека из головы, он все равно с огромным размахом, открыл железные двери в его сердце, сначала ступив в чужую душу одной ногой, потом шагнул еще раз, остановился у самого входа, ожидая разрешения пойти дальше. Но сознание кричит: «Стой!» А Юнги своим мозгом пользоваться умеет, поэтому выталкивает Чона из своей души, оставляя биться кулаками в ставни у порога. Мин тяжело вздыхает. Это далеко не самое важное, что должно его тревожить. Куда важнее — сдать экзамены, учиться днем и ночью, обеспечивая себе шанс на хорошее будущее. Но все, что он делал этими днями, были только бесполезные вещи, ночные похождения и бессонные ночи, но далеко не учеба. Он решает не обращать внимания на приставучесть Хосока, спокойно идет умываться, собирает сумку, мельком поглядывая за парнем, который, будто у себя дома, ходит по квартире, рассматривает какие-то вещи, перебирает в руках какие-то бумажки с минова стола. Такое поведение слегка подбешивает, но, вспомнив, как вел себя Чонгук, когда впервые оказался в гостях у Юнги, то Мин быстро успокаивается, отмечая для себя, что Хо куда скромнее его друга. И это его качество совсем не подходит его взрывному характеру. Юнги даже кажется, что в душе Чон хороший, добрый, а не эгоистичный и надменный, каким хочет казаться всем окружающим людям.. • ●
Хосок приходит и на следующее утро. И на утро после этого. И так каждый день. За все это время они обменялись только парой-тройкой слов, и с каждым разом идти с ним в школу становится все более неловким. Молчание угнетает, но Чон не перестает появляться у порога его квартиры в одно и тоже время. Сейчас уже день, Чонгук и Юнги сидят в столовой, уминают за обе щеки на удивление вкусный обед. С недавних пор к ним в компанию прибился и Тэхен, отделившийся от Чимина, который в свою очередь постоянно таскает за собой Джуна. Тэхен Мину сразу понравился: парень очень хороший, постоянно шутит, веселый и энергичный, а еще невероятно красивый, поэтому выбор друга Юнги однозначно одобряет. Напрямую спросить, встречаются ли они, еще не довелось, но по поведению этих голубков видно, что развиваются их отношения очень быстро и именно в том русле, в котором надо. А Мин так и остается тухнуть рядом с сияющими друзьями, не сводя глаз с такого же сияющего рядом с Джуном Чимина. Возле Юнги омега бы точно не излучал такого счастья, которое дарит ему Ким, поэтому он остается позади, наблюдая за развитием чужой личной жизни и вспоминая поцелуй на щеке, так расторопно оставленный ему Паком. Разваренные манты, что сегодня дали им в качестве обеда, нисколько не поднимали настроение. В горле стоял ком обиды и какой-то необъяснимой злости, не столько на друга, который уделял все свое время Тэхену, и не на Чимина, что так открыто флиртует с Кимом, совершенно забыв всю ту близость, через которую прошли они с Юном, сколько на самого себя, на свою никчемную жизнь. — Юнги? Ха-ха, да-а-а-а, — доносится из-за спины. Альфа разворачивается на свое имя и обнаруживает сзади Хосока, что-то бурно обсуждающего с компанией баскетболистов из школьной команды. — Хосок-а, — непринужденно зовет Юнги, заигрывающе облизывая губы и щуря глаза. Чон удивленно смотрит на парня, на то, с каким лицом он произносит его имя, расслабляется, не предвещая никакой агрессии с чужой стороны. Но в тот самый момент, когда Хо полностью разворачивается к Мину, ему в голову прилетает разварившийся пельмень, что Юнги так и не успел доесть. — Ах ты, мразина! — вспыхивает Хосок, хватая ложку и зачерпывая большую порцию морской капусты, что уже через секунду прилетает в Мина. Сок капусты медленно капает с волос парня, окрашивая белоснужную рубашку в непонятный цвет. Юнги сидит, разинув рот от шока, вытирает рукавом лицо, а сзади сидит такой же Тэхен, на которого попала часть швыренной еды. — Мудила! — вскакивает Чонгук, со всей силы швыряя в Хосока какую-то чачу. Баскетбольная команда, раззадорившись, встает на сторону Хо, сгребая со всего стола то, что не успели доесть. Именно вот так начинаются самые масштабные войны. Вся столовая оживляется, многие встают на ноги, гудят, принимая правила игры, и начинают перекидываться продуктами. Бедные повара кричат что-то, пытаясь вразумить неадекватных старшеклассников, но когда их попытки остаются безуспешными, тихо уходят на кухню, мол, они тут не причем, а где-то там вздыхает уборщица, оценивая масштаб прибавляющейся работы. Джун спохватился быстро: не оставил друга в беде, тоже пошел ближе, в самый эпицентр зла. Чимина он отправил к выходу, завернув в свой пиджак и напоследок сказав, чтобы сюда не совался. Со всех сторон летит еда и выглядит это не столько опасно, сколько невероятно эпично, поэтому даже учителя, в особенности молодые, только пришедшие сюда работать, вместо того, чтобы прекратить этот беспорядок, снимают сие действие на телефон. А молодые студенты, пришедшие сюда ради практики и формально входящие в преподавательский состав, даже вливаются в хаос, вспоминая старые школьные будни. Один только злой Сокджин с нервно дергающейся бровью стоит у входа, отмахиваясь подносом от прилетающих к нему объедков. А когда какая-то гадость прилетает ему на белоснежные штаны, точно в то место, куда прилетать было бы нежелательно, он срывается, заглушая своим криков орущих старшеклассников. — Что за хуйню вы творите?! — его лицо покраснело от злости, а руки сжимаются в кулаки, когда он понимает, что слушает его только меньшая половина находящихся тут учеников. — А ну быстро успокоились! Идиоты! Но война только набирает обороты. Заканчивать никто и не намерен. Потому что когда еще выпадет такой шанс навести в школе беспорядок? Виновные все равно будут те, кто это все начал, а значит всем остальным можно расслабиться, позволяя сегодня вести себя некультурно. Чимин стоит возле учителя Джина, кутаясь в чужой пиджак и высматривая из-за спины старшего его обладателя. А тот окончательно раскрепостился: прямо сейчас стоит одной ногой на стуле, а второй опираясь о стол, отбивает подносом прилетающие к нему пельмени. Ситуация хоть и нелепа, но Пак в эту самую секунду восхищенно на него смотрит, возвышает, словно самого отважного героя. Еще он улавливает во всей этой суматохе своего лучшего друга. Тэхен всегда во всем проявлял инициативу, но вот уж не думал Пак, что Ким когда-нибудь будет одним из инициаторов такого беспорядка. Прямо сейчас он, используя спину Чонгука как щит, выглядывает, бросает что-то невпопад, целясь непременно в Хосока, и обратно ныряет за крепкие плечи. Чимин улыбается, но замечая, как на него смотрит учитель Ким, быстро прогоняет весь веселый настрой и отходит подальше, давая возможность старшему успокоить подростков. Но утихомириваются все только тогда, когда пафосным шагом в помещение заходит физрук, всеми любимый дядя Со, что одним своим словом прекращает балаган. Его крепкий голос заставляет в миг времени застыть, и вот только тогда Сокджин быстрым шагом направляется к Хосоку и Юнги, что сейчас буквально валялись на полу, окруженные ошметками недавнего обеда. Одним резким движением он хватает обоих за уши, поднимает с пола, кинув злобный взгляд на остальных ребят, приказывает им всем идти за собой и торопливо выходит из столовой, передавая всю ответственность в руки прибывшему физруку. Состоялся разговор с директором. Очень нетерпеливо мужчина преклонных лет отчитывал пятерых проказников и очень скоро выгнал измазанных в еде парней, приказав Сокджину остаться на разговор. — Следите за своими учениками! — хлопнул альфа по столу рукой. — Вы работаете у нас меньше месяца, но в вашем классе уже беспорядок! — Прошу заметить, — смело начинает омега, — в это всем замешано только двое моих учеников, остальные из класса учителя Чона. — С ним я тоже поговорю! Что это вообще такое? Беспредел! — мужчина нервно поглаживает свой подбородок. — Так как это ваша первая провинность, отделаетесь только предупреждением, но знайте, что еще одна такая выходка — и вылетите отсюда! Свободны! — он отворачивается в кресле к окну и начинает пальцами отбивать частый ритм по подлокотнику. — И проследите внимательно за тем, чтобы ваши ученики получили наказание, — добавляет он напоследок, прямо перед тем, как захлопывается с шумом дверь.. • ●
Хмурое отцовское лицо встречает вернувшегося со школы Мина. Он уже знает, о чем сейчас будет расспрашивать папа, поэтому готов раскаиваться, признавая все свои ошибки. — Мне звонил твой классный руководитель, — начинает старший, внимательно наблюдая, как осторожно его сын снимает перепачканную в еде обувь. — Тебя отстранили от занятий на четыре дня. — Что? — ошарашенно смотрит на папу Юнги. Отстранение от занятий — страх всех учеников. Особенно в преддверии экзаменов, к которым надо готовиться. Но не только в экзаменах вся проблема. Запись о том, что ученик был отстранен от занятий по какой-то определенной причине, заносится в портфолио каждого учащегося и внимательно рассматривается при принятии того в университет. А тут уже остается только пятьдесят процентов вероятности успешного зачисления в вуз. Об этом Юнги не подумал, когда начинал войнушку. Он даже не столько был разозлен на Хосока, сколько ему просто хотелось разбавить нудные будни чем-нибудь веселым. И ему это удалось, вот только какой ценой… — Прости меня, — только и может выдавить из себя альфа. — Тебе не за что извиняться, — уже более мягко отвечает папа, помогая стянуть с сына грязный пиджак. — Но ты сам должен отвечать за свои поступки, поэтому прими свое наказание.. • ●
Будни проходят слишком медленно. Мин днями спит, переписывается с Гуком, который тоже отсиживается дома, окончательно забивает хер на учебу, постоянно смотря сериалы, и иногда выходит помочь родителю с цветочным магазинчиком. Вечерами от скуки альфа берет в руки карандаш, садится перед окном и начинает рисовать городской пейзаж, слушая тоскливую музыку. Но очень скоро идилия заканчивается, а перед его домом опять стоит (отгадайте кто?) Хосок, ожидая пока Мин соизволит выйти в школу. На улице дикий мороз, солнца совсем нет. Осень давно уже сменилась зимой, но снега еще нет. Лишь зябкий ветер пробирает до костей, заставляя каждую живую клеточку в организме с дрожью сжиматься. — Ты мог бы зайти. Почему стоял в такой дубак на улице? — Юнги выскакивает из подъезда и подбегает к Чону. Тот лишь пожимает плечами, ничего не говорит и лишь кивает в сторону остановки, чтобы поскорее добраться до тепла. Что-то точно случилось. Юнги это каждой своей частичкой чувствует. То ли на Хо повлиял возможный разговор с родителями, что впрочем маловероятно, ведь раньше он продолжал нагло себя вести в школе и не получать от этого никакого наказания; то ли у него просто сегодня плохое настроение. — Все хорошо? — все же интересуется Мин, после долгой дороги в молчании, входя в здание школы. Хосок лишь молча кивает, отшатываясь немного в сторону. — Если ты так переживаешь об этой записи в портфолио, то забей, — Юнги не верит, что произносит эти слова, потому что сам только пару дней назад метался по комнате, пытаясь придумать что-нибудь, чтобы избежать этого наказания. Но Хосок никогда не признается, что эта чертова запись его никаким боком не интересует. Он никогда не расскажет, что поникнувший настрой вызывает не наказание от учителя Кима, а он сам. Все четыре дня он думал об одном человеке. Заставлял себя выкинуть из головы непристойные мысли и вот уже никогда бы не подумал, что вновь придет утром к дому этого человека. Разбираться с чувствами слишком геморно для него, поэтому вызывает стресс и непонятное доселе настроение. — Да ну, че ты! — Юнги налетает на Чона, не отдавая отчет в своих действиях, хлопает того рукой по заднице, вызывая шоковое состояние у альфы. — Все нормально будет! — и убегает в свой класс, оставляя ошарашенного Хосока, слишком поздно ухватившегося за свой зад, стоять в коридоре и ловить смешки со стороны каких-то омежек, пробегающих мимо. Настроение у того в миг поднимается, на лице отчего то появляется смущенная улыбка. А признание уже и не кажется таким страшным. Признание в чем? В любви, конечно же.. • ●
— Опять? — только услышав от друга, что урок опять совмещенный с другим классом, Юнги на автомате кидает свою сумку на соседнюю парту, уступая свое законное место вклинившемуся в их идеальную дружбу Тэхену. Урок начинается, а Хосока все еще нет. Юнги даже немного переживает, не случилось ли чего серьезного, ведь утром парень был совсем никакой. Но уже через пять минут в кабинет без стука врывается Чон, спешно прося прощения за опоздание, и падает на место рядом с Мином. — Ты где был? — шепотом спрашивает Юн, поворачивая голову к другу. — Да так. Задержал классный руководитель. Отчитывал опять, — сухо отвечает Хосок, раскладывая вещи на столе. — М-м-м, — тянет Юнги и опускает голову на руки, прикрывая глаза от усталости. Урок невероятно скучный. Новая тема совсем неинтересна. А преподаватель рассказывает ее настолько нудно, что спит уже давным давно бо́льшая половина класса. Разбавить атмосферу, казалось, ничего не может, поэтому и Юнги смело закрывает глаза, не боясь огрести наказание от учителя. Его тело расслабляется, ручки со стола падают на пол. Юнги тяжело вздыхает, поднимается и, проклиная себя за то, что он такой перфекционист и ненавидит беспорядок, нагинается за упавшими вещами. Наклонившись в один бок, достать получается далеко не все, поэтому немного поерзав на стуле, Мин наклоняется в другую сторону, упираясь Хосоку носом в бедро, и пытается нащупать на полу укатившуюся ручку. Хосок хоть и понимает, что Юнги пытается поднять свои вещи, но идиотская идея все же бьет по разуму, а несносный характер предполагает эту идею вполне осуществимой. В тишине класса, нарушаемой только тихим бормотанием преподавателя, раздается глубокий, слишком реалистичный и ни капли не наигранный стон, заставляя сонных учеников встрепенуться, обращая свои заинтресованные мордашки к источнику звука. У Юнги уши заливаются краской, но головы он не поднимает, делая ситуацию еще более неловкой. А Хосок нахально улыбается, радуясь, что шалость удалась. Но то, что произошло секундой позже, окончательно сломало все шаблоны альфе. Мин нащупывает на полу ручку, медленно поднимает голову, принимая более-менее сидячее положение, а рукой ведет от самой щиколотки до чужого бедра, останавливаясь почти у самого пояса. — Папочка, ты чего такой громкий? — Мин придает голосу нежность, будто бы прямо сейчас не взрывается внутри от стыда. Класс уже давно валяется на полу, заходясь в истерике. Хосок тоже сидит в шоке, а его улыбка очень быстро сменилась разинутым ртом. Юнги весь красный. До него только спустя минуту доходит, что он ляпнул. — Что за выкрунтасы! — орет преподаватель. — А ну, вон из класса! — он указывает пальцем на дверь, ожидая, пока его приказ выполнят. Мин вылетает из кабинета первым, тут же набирая скорость, чтобы убежать от гонящегося за ним Хосока. — Отстань от меня! — кричит он, заворачивая за угол в сторону лестницы. — Как ты меня назвал? — Чон с легкостью нагоняет Мина, хватает за руку и, улыбаясь во все тридцать два, не чувствуя ни капли смущения, толкает альфу, вжимая его одной рукой в стену. — Отвали, говорю! Это пранк был! — парень скидывает с себя чужую руку и на трясущихся ногах отходит чуть назад. — А чего тогда такой красный? — не отстает Хо, попадая в самое яблочко своим замечанием. В коридоре начинают собираться люди. Звенит звонок. С лестницы неспеша спускаются ученики, окидывая заинтересованными взглядами парней. — Не здесь, — кидает Мин и, развернувшись, начинает перешагивать ступеньку за ступенькой, поднимааясь на крышу. Интересно, что еще может учудить этот парень? Но Хосок чувствует — сейчас самый подходящий момент поговорить по душам, а поэтому без приглашения следует за ним. — Какого черта? — Юнги делает несколько размашистых шагов, отдаляясь от Хосока на такое расстояние, на которое позволяет площадка, а потом поворачивается и складывает руки на груди, смело заглядывая в чужие глаза. — Это я должен спрашивать, — спокойно вздыхает Чон, маленькими шажками сокращая расстояние между ними. — Что с тобой произошло? — начинает Мин. — Ты слишком сильно изменился. Я не узнаю тебя в последнее время. — Со мной все нормально, — бормочет Чон. — Нет, я не понимаю… О чем ты думаешь? Хосок опускает глаза. Почему-то именно этот вопрос вводит его в такое состояние, когда хочется просто бросить все, уйти подальше от всех проблем, не разбираться в себе, а просто жить и дышать. Он сует руки в карманы, ощущая мелкую дрожь в пальцах. Совсем поникает, не зная что ответить. А ждет ли Юнги ответа на этот вопрос? Наверняка ждет, потому что именно сейчас подбирается ближе, наклоняясь, чтобы разглядеть чужое лицо под челкой. И накрывает Хосока такое ощущение, что неправда это все, что это всего лишь сон, а когда проснется, он опять пойдет в школу и будет глумиться над первогодками, как делал еще пару месяцев назад. Вот прямо сейчас он поднимет голову, столкнется с чужим любопытным взглядом, но никогда не сможет объяснить те чувства, что бурлят внутри, как раскаленная лава. И все, что надо сделать — просто ее остудить, дать время, забыть этого человека, к которому доселе никогда ничего не испытывал. Но у судьбы другие планы на этих двоих. И Хосок не знает, что им движет, но когда Мин останавливается напротив, неимоверно близко подобравшись к нему, когда он невинно облизывает губы, пересохшие на ветру, сжимает своими тонкими пальцами плечи, ежась от холода. Именно тогда Чоном движет далеко не разум. А когда вообще им разум управлял? Он же дурак. Еще какой. Потому что совершить такой глупый поступок, как сейчас, разумный человек бы никогда не посмел. Чон медленно, будто бы боясь спугнуть человека напротив, ступает ближе, делая расстояние между ними совершенно ничтожным. Теперь, чтобы не разрывать зрительного контакта, Юнги приходится поднять голову. Так и стоят молча какое-то время. А Мин как будто все понимает, дает добро, хотя на самом деле просто стоит в шоке с приросшими к земле ногами. И не туда, и не сюда, пошевелиться он не может. У Хосока внутри борьба идет, он все «за» и «против» взвешивает в сотый раз. Хвалит себя за смелость, за то, что сделал шаг ближе, за то, что плавно достал руки из карманов и коснулся ими чужого лица. И наконец, за то, что, прикрыв глаза, такие манящие губы своими накрывает, сначала робко прижавшись, а потом, не ощутив никакого сопротивления, сминает мягкую кожу, смакуя терпкий аромат топленого молока, каким с ног до головы был пропитан альфа и который так не сочетается с его образом. Но Хосоку нравится, ему в нем нравится абсолютно все: и невысокий для альфы рост, и черная макушка с невероятно мягкими волосами, и маленький носик, который придает его виду некую нежность, даже эти лисьи глаза, в которые он постоянно засматривается, не в силах оторвать взгляда от чарующей черной бездны. Так бы и утонул там, если бы была такая возможность. Юнги от шока стоит с распахнутыми глазами, не понимая, что сейчас происходит. И в то время, пока мозг кричит: «Стоп!», его тело наоборот расслабляется, губы приоткрываются, позволяя альфе изучать на них своим языком малейшую трещинку. В какой-то момент Мину становится все равно, что они на крыше школы, что все конечности у него давным-давно отмерзли к чертям собачьим, все равно, что они оба альфы, даже на то, что тело предательски возбуждается от каждого чужого выдоха прямо в его приоткрытый рот. Руки давно опустились со своих плеч на чужую талию и расслабленно повисли на пояснице. Воздуха снова и снова не хватает, приходится оторваться друг от друга и осознать, что этот заход был последним, потому что где-то внизу звенит звонок, а двери, ведущие на крышу не вовремя открываются со скрипом, пропуская на площадку немного охуевшего от представшей картины Чонгука. — Упс, — только успевает он пискнуть, как дверь захлопывается с обратной стороны, а потом, не отойдя от двери, он начинает дико ржать на пару с Намджуном, успевшим заглянуть на крышу одним глазом. Их истерика слышна и Юнги, который тут же отталкивает от себя Хосока, заливается краской до ушей, и самому Хосоку, у которого ноль реакции на незваных гостей, а сам он как стоял, широко разинув глаза, так и продолжает стоять, ожидая каких-нибудь действий со стороны Мина. Но тот лишь отходит еще больше назад, упираясь поясницей в бортики крыши. Молчит, внимательно наблюдает за плавно двигающимся чужим кадыком и сам нервно сглатывает, пока осознание того, что произошло, начинает медленно накрывать его с головой. Стыд берет весь его разум, даже смотреть в глаза теперь становится невыносимо трудно. Единственный выход из ситуации, которую так хочется побыстрее разрешить, — просто взять и убежать, как какая-нибудь девчонка, неудачно признавшаяся в любви своему воздыханному. Юнги водит взглядом по бетонному покрытию крыши, потом набирается смелости, чтобы посмотреть на лицо Чона, и медленно поднимает его, переходя с развязанной шнуровки модных кедов, до открытых щиколоток с ярко красными носками, потом к подворотам на школьных брюках, на ободранные коленки, наконец доходит до пояса, и тут же весь запал пропадает, а желание провалиться сквозь землю, ну или хотя бы сброситься прямо в этот момент с крыши выглядит очень заманчиво и привлекательно. — Что за дела-а-а, — ноет Юнги и медленно сползает по стенке, закрывая лицо руками, чтобы не выдавать своего смущения от увиденного на чужом теле возбуждения. Хосок и сам стоит, не до конца все понимая, прокручивает в голове возможные причины эдакой ответной реакции. В один момент ему в голову приходит одна блестящая догадка, и он конечно же спешит ее озвучить, даже не подумав, что свойственно такому дураку как он: — Что за бред… — бубнит себе под нос Чон, а потом резко срывается на крик: — Черт! Ты омега, что ли?! Юнги поднимает ошарашенный взгляд, его брови летят вверх, так же, как и он сам вскакивает на ноги и подлетает к альфе. — Ты тупой? Или мне для тебя трусы снять, чтобы ты успокоился? — раздраженно ведет негодующий Юнги, мечтая поскорее смыться от этого ненормального. Ответ убил всех. И Юнги, и Хосока, который в который раз не следит за своим языком, и Чонгука с Джуном, притаившихся за дверью, с интересом вслушивающихся в происходящее. — Снимай. Мин ничего не отвечает, разворачивается и несется прочь, сбивая с ног стоявшего у лестницы друга. В голове только: «Почему я? Почему со мной происходит этот пиздец?» Он залетает в квартиру, кидая рюкзак где-то в коридоре, игнорирует папу, взволновавшегося необъяснимым состоянием сына, привычно падает на кровать лицом вниз, раскидывая руки и ноги в стороны, и лежит до тех пор, пока солнце не уходит за горизонт, а улицы не начинают освещаться яркими фонарями. Телефон разрывается от сообщений, но читать их совсем не хочется. Хочется лежать так до утра, не думать ни о чем, лишь время от времени поворачиваться на другой бок и сминать теплое одеяло между ног. jk: чувак! jk: это было круто! jk: я не знал, что ты так можешь! Чонгук надоедает своими назойливыми смс-ками, отправляя поистине только то, о чем на самом деле думает, несмотря на то, какими прямолинейными иногда могут оказаться его слова. rm: у хо сейчас паника, набери ему «И откуда у него только мой номер? — думает Юн, смахивая сообщение от Джуна. — Ах да, Чонгук…» жвачка♡: я слышал, что произошло жвачка♡: тебе стоит поговорить с хосоком жвачка♡: мы с джуном не можем его успокоить И когда этот сраный поцелуй успел стать достоянием общественности? О нем уже что, вся школа знает? Ни на одно сообщение Мин так и не отвечает, поворачивается к окну и глубоко погружается в свои мысли. Из коридора слышны осторожные шаги, а после в комнату со стуком входит папа, слишком сильно переживающий за состояние Мина. Если б только ему все объяснить, возможно его советы помогли бы Юнги справиться со всем, вот только как сказать… — Малыш, ты даже не покушал, — омега присаживается на край кровати, начиная поглаживать маленькой ладошкой чужое плечо. — Что случилось? В ответ только молчание. Альфа сдерживается изо всех сил, чтобы не послать папу к черту, потому что как никогда сейчас его забота кажется лишней и неуместной. Но он уверен, что вскоре прибежит к нему извиняться, поэтому только тяжело вздыхает, прикрывая тяжелые веки. — Юн-и, — ласково зовет старший, наклоняясь к лицу альфы, и заваливается к тому на бок. Они так часто лежали, когда альфа был еще ребенком. Только тогда не папа повисал на сыне, а сын на папе. Со временем все поменялось: Юнги стал больше и крепче, и теперь, если завалится так на отца, то точно его раздавит. Омега кладет голову на чужое плечо и ждет, когда же эта тишина нарушится хотя бы одним мирным вздохом. А Юнги все же не сдерживается, тихо всхлипывает, отчего его плечи встрепенулись, а сам он разворачивается к папе, прижимаясь к нему, как к единственному в этом мире спасению от всех невзгод. — Ну-ну, — успокаивающе произносит тот, — скажи мне, что тебя тревожит. — Я… — выдыхает Юнги. — Я ничего не понимаю, — он переходит на шепот, зарывается носом в ткань чужой рубашки. — Он… Папа молчит, ожидая, пока сын продолжит рассказывать, лишь медленно перебирает пальцами чужие волосы и водит одной рукой по чужой спине. — Он меня поцеловал, — все-таки выдает альфа. — Тот омега, с которым ты ходил на свидание? — Нет. Хосок. — Тот мальчуган, что приходит к нам по утрам? — припоминает старший. — Да. И я ответил, — Мин крепче обнимает папу. — Теперь я тебе противен? — Как ты можешь такое говорить… — строго говорит папа. — Все хорошо. Правда. Тебе стоит с ним вместе обо всем подумать. Иди к нему. — Но… — Никаких но. Если ты сейчас упустишь свой шанс, потом второго может и не быть, — старший вспоминает свою первую любовь, но, быстро взяв себя в руки, чтобы не расклеиться с сыном на пару, вскакивает с постели, утянув за руку и Мина, чтобы тот встал на ноги, а потом волочет по коридору, заставляя наспех накинуть на себя пальто и всунуть ноги в кроссовки, и наконец выталкивает за дверь, напоследок пожелав удачи в любовных делах. Папа всегда таким был. Когда Мин не мог принять однозначного решения, он всегда помогал ему, направлял в нужное русло, подсказывал, и всегда его помощь оказывалась оправданной, всегда выходило что-то хорошее, и еще никогда Юнги не жалел, что все выкладывал родителю. Так и сейчас: он хоть и не знает, куда идти, но точно намерен сегодня добраться до дома Хосока, поговорить по душам, все выяснить в конечном счете. yoongi: адрес Юнги зестегивает замок пальто до самого носа и двигается в сторону автобусной остановки. rm: район Х, улица Х, дом Х rm: я оставлю ворота открытыми перед тем, как пойду домой