Дело пахнет керосином

Вороная ночь, сопровождаемая стрекотом цикад и бледным светом луны, окрашивалась в красный, багряный цвет омерзительной крови. Такая прекрасная, лунная ночь — для одних, а кто-то сегодня захлебнётся в собственной крови; будет разодран демоном или лишится головы от Солнечного клинка. Грань между спокойной жизнью и бесконечным круговоротом крови, в котором даже не сразу поймёшь: твоя, а может товарищей? Или врагов? Кто первый поднимет белый флаг и прекратит кровавую бойню? Сегодня добро должно одержать победу или поражение. Но, а что такое добро в данной истории? Две стороны одной монеты, два разных берега и племени, что находятся по разные стороны одной баррикады. Кто прав, кто виноват? Не нам судить, но дело, кажется, пахнет керосином. *** Лязг мечей и крики бьющихся в агонии мечников, получивших порцию яда от Прародителя, сливались в один безумный оркестр. Ката за катой, наносил удары Танжиро, пытаясь добраться до убийцы семьи. До шеи, дабы отрезать голову змее и дать почве насладится кровью дьявола, который создал Ад воплоти на земле. Каждый удар, вздох и движение отдавалось болью во всём теле: некоторые рёбра сломаны и раздроблены; глаз цвета спелого граната больше не видел, тело покрыта множеством существенных ран. Но те самые каты, которые выполнял старший сын Камадо, те самые движения, которые когда-то выполнял Солнечный мечник. Всё это, гложущим эхом отдавалось в разуме Кибутсуджи. Это, по истине второе светило грезило снести, спалить его голову. Желание жить, не боясь ни солнца, ни надоедливых мошек в виде мечников с клинками давило в Первом страх прошлого. Подросток с карточными серьгами заносил клинок снова и снова. Жажда мести и чужой крови, стойкий характер всегда лучезарного юноши — совокупность этого создавала просто прекрасный образ ангела, который спасёт всех и вся от опасности. Бой на равных продолжался бы ещё долго, если бы не громкий, почти срывающимся на плач голос девушки, что так отчаянно бежала к единственной, живой родной кровиночке. — Брат! Братик! — кричала, по истине непонятное существо: демон, сумевший победить солнце. — Незуко, уходи! — кричал ей в ответ старший братик. Сейчас для него главное: не дать Первому поглотить Незуко и побороть солнце. Что будет с ним – не важно: он должен выполнить свой не только братский долг, но и военный. Но девушка не слышала. Лекарство действовало медленно, поэтому свою демоническую сущность она сможет сохранить ближайшие шесть часов. Это времени хватит, чтоб закатать голову Мудзана Кибутсуджи в землю. Девушка вновь обрела ту самую форму, сопоставимую с силой Дюжины: её тело было оплетено тату из лиановых лоз, а на голове красовался один-единственный рог. Но образ будто размытый, не точный. Похожий на мираж. «Что здесь делает Незуко? Почему она всё ещё демон? Неужели, лекарство госпожи Тамоё и Шинобу-сан не возымело эффекта? Труды были напрасны?..» Танжиро накручивал себя всё больше и больше по мере того, как миниатюрная фигура сестры приближалась на горизонте. Мечник не мог понять, что на поле битвы делает его младшая сестрица? Ответ на этот вопрос юноша так и не нашёл. Одно из длинных смертоносных щупальцев откинуло его об стену. Хорошо на подходе были Водный и Ветреный столп. Выплюнув очередную порцию крови, Камадо вновь превозмогая боль ринулся атаковать противника. Так продолжалось какой-то бесконечный промежуток времени. Пару часов, если быть точнее. — Танжи... Пхахт.. — солнечное сплетение Незуко пронзило насквозь одно из щупальцев Первого. Камадо старшему было больно на это смотреть, но он быстро отогнал эти мысли: Незуко всё ещё демон. Боги, кажется, решили иначе: и на игральных костях Жизни отразился другой исход. В одну секунду в животе Танжиро всё похолодело. Тело любимой младшей сестрёнки изменилось: оно вновь стало человеческим. Глаза, из которых текли застывшие кристальные слёзки, больше не имели характерный демонам вертикальный зрачок; когтей не было видно, а татуировки в виде лиановых побегов исчезли с непорочного тела. Видимо, желание стать человеком, сыграло злую шутку с милой девочкой. Танжиро застыл. Осознание смерти любимой сестры больно ударило в голову – он не хотел в это верить, а в горле образовался ком из крови и рвущегося крика отчаяния. Но тело предательски отказывается слушать своего хозяина, и лишь тонкая прозрачная струйка слёз бежит по щекам мечника. Мальчик лишился самого дорогого в его жизни. — Не..зук..о..— сдавленно, одними губами шепчет меченый и будто не своими глазами видит, как тело его сестры бездыханно падает в сторону. В груди зияет кровавая дыра, а розовые очи потускнели. В голове опять проносится счастливое время с семьёй, когда старший Камадо ещё не знал, что такое смерть. Не знал, что такое кровь близких. Не знал, что в ту роковую ночь, потеряет семью. И сегодня он тоже не знал, что маленькая сестрица умрёт на глазах своего брата. Танжиро пробивала крупная дрожь. Перед глазами всё начало мутнеть в вишнёво-красной дымке; тело как не его: ватное, непослушное. Будто под толщей воды, до меченого доносились разные голоса, которые звали его. Мир плывёт в каком-то тумане. Воздух отказывается поступать в лёгкие, а перед глазами лишь довольное лицо убийцы семьи. Для Танжиро Камадо в эту ночь погас последний лучик солнца, а в тяжёлом воздухе пахло лишь терпким запахом крови.