***
— То есть...как? — непонимающе спросил Танжиро. — Юный Господин, он не захотел проводить с вами встречу. Но и вы его поймите: он старый демон, рос в консервативной семье, а после, по воле судьбы, обратился в демона. Его требования стоит уважать. — спокойно говорила Ёки. Танжиро повесил голову и погрустнел. Демонесса же, лишь с хитринкой улыбнулась. — Но я могу предложить вам второй вариант решения этой проблемы. — в её всегда спокойных глазах промелькнули задорные искорки – план рискованный и Ёки это заводит. — Второй вариант! — Грустное лицо Танжиро вновь засияло от интереса. — Какой! Ёки-чан, прошу вас, расскажите мне! Демонесса тихонько хихикнула и присела в знакомое кресло кремового цвета.***
Глухие удары об дверь. “тук-тук-тук” Ответа не последовало. Вновь раздались звуки, но уже более настойчиво. “тук-тук-тук” — Входи, Кетсуёки. — Устало отозвался голос. Мужчина сидел за столом, скрестив руки на животе; ноги его были выпрямлены. На глаза был положен какой-то блокнот. В дверь вошла демонесса, а за ней проскользнул Танжиро. Как так получилось? Ёки — демон, умеющий создавать сновидения и.…иллюзии. Она наложила на Танжиро иллюзию того, что его «нет», но также наказала ему, что бы тот не издавал ни звука, ни шороха. Даже дышать нужно было аккуратно, дабы демон не уловил его присутствие. Конечно Ёки уточнила, что демон старый и это опасное дело, но... Танжиро застыл. Его начала пробивать мелкая дрожь. Он не думал, что девушка говорила о Мудзане Кибутсуджи. Из-за болезни, нюх стал слабее, а в кабинете как на зло пахло множеством трав. Камадо сжал руки в кулаки, что костяшки побелели, а на висках выступили вены. Его колотило от желания отрубить этому отвратному существу голову. Ёки видела его реакцию, но не подала виду. Она была очень обеспокоена состоянием Танжиро. Демонесса предполагала, что так и будет, но всё равно пошла на это дело. Благо, она достаточно сильна для сокрытия от Мудзана этих мыслей: её Магия Демонической Крови поразительна. Она аккуратно поставила поднос на рабочий стол Прародителя. Первый испытывающим взглядом оглядел подчинённую, а та, даже не шелохнулась. Он чуял, что что-то не так. Но её лицо выражало лишь спокойствие, сопровождаемое лёгкой улыбкой. Ёки-чан села подле Мудзана. Первый перевёл пытливый взор алых глаз на поднос: там было три порции обычного риса с кусочками мяса и тушёными овощами, а также чайный сервиз из дорогого фарфора лазурного цвета. — Зачем ты принесла так много? — спокойно спросил Кибутсуджи. — Я хочу сегодня съесть порцию больше. — на такой же волне ответила Ёки, непринуждённо улыбаясь. Она поставила одну тарелку Мудзану и одну себе. — Ах да, ты же охотилась последний раз... — Первый задумался, а демонесса напряглась: Танжиро не желательно слышать о её «приёмах пищи». — Около двух месяцев назад. Так ведь? — бесстрастно произнёс Кибутсуджи. — Всё верно, Господин. — почтительно произнесла демонесса. Старший демон проговорил что-то невнятное и потянулся за рюмкой с пьянящим содержимым, но Ёки, легко остановила его руку и посмотрела на Мудзана серьёзным взглядом. — Господин, сколько вы уже выпили? — поинтересовалась демонесса. Она оглядела стол: пусто. Но её взгляд зацепился за приоткрытую дверцу маленького шкафчика. Блестящее стекло поблёскивало в бронзовом приглушённом свете андон. — Я, что, обязан отчитываться перед тобой? — холодно сказал Мудзан, смотря на демонессу пронзительными глазами цвета крови. Его длинные волосы, заплетённые в высокий хвост, переливались в рыжих лучиках слабого фонаря. Ёки лишь спокойно улыбнулась в ответ. — Кто я такая, чтобы иметь право вам указывать? — изрекла она, опуская свою руку вместе со стаканом Кибутсуджи. — Господин, сколько вы сегодня уже выпили? Вы обещали, что слишком налегать на алкоголь не будете! — говорила девушка размеренно и мягко, тем самым успокаивая не только пьяного Прародителя, но и стоящего поодаль Танжиро. Мечник наблюдал, как Первый в считанные секунды меняется в лице: он начинает улыбаться. Камадо впервые видит, чтоб это существо улыбалось так добро и светло. Это было поразительное зрелище. Всегда холодный, расчётливый и жестокий, может быть настолько светлым с обычной подчинённой. А может нет? Может Ёки-чан не просто подчинённая? Танжиро вспыхнул розовым румянцем. Как он мог о таком подумать? Бред! Наверняка здесь есть травы или отвары, имеющие дурманящее свойство! Всё они, Камадо не такой! Танжиро хотел было хорошенько себя шлёпнуть по щекам, дабы прийти в себя, но вовремя вспомнил — ни звука. Он не прислушивался к разговору в этот момент, но услышав своё имя, слетевшее с уст Первого — напрягся. —...Танжиро? — приподняв одну бровь спросил Мудзан и усмехнулся. — Да, он очень увлёкся этой затеей. Старательный молодой человек. — говорила девушка, прикрыв свои очи и поднеся чашку к губам, сделала маленький глоток ароматного чая. — Прекрасно. Теперь у нас появились лишние руки. Ты обучила его основам? — Первостепенно. Вот только...материалов не хватает. Я всегда приношу сколько могу позволить и себе, и ему. — демонесса перевела свой взгляд на Мудзана, встретившись с ним глазами. — И что ты предлагаешь? — спросил Первый, прекрасно зная ответ. Камадо затаил дыхание. — Может стоит разрешить ему посещать библиотеку? — на улыбке проговорила девушка. Кибутсуджи призадумался. — Возможно. — протянул Прародитель. — Я хочу видеть его работу; какие именно азы он усвоил достойно. Тогда и сделаю выводы. Скорее всего, в его пользу. — размеренно говорил он. — Хорошо. Я принесу его работу вам. — ответила Ёки и немного устыдилась: это ведь считается за кражу или косвенное предательство. Неприятное ощущение овладел ей, но она мельком заметила, как лицо Танжиро просияло. Он, видимо, пропустил мимо ушей слова Кибутсуджи о его работе; Камадо был окрылён мыслью о походах за пределы, наверняка, оскучневшей комнатушки в кофейных тонах. Мудзан кивнул и пододвинул ближе свою порцию, взяв палочки; Ёки последовала его примеру. Они тихо ели, лишь легко трескающийся огонёк свечей и фонарей нарушал это спокойствие. — Я подумываю через несколько месяцев обратить Танжиро в демона. — слова Первого громогласно разлетелись в могильной тиши. И Танжиро, и Ёки дрогнули. Камадо перекосило и начало трясти: не-то от злости, не-то от страха. Он в смятении переводил взгляд с демонессы на Кибутсуджи и обратно; в горле образовался тугой ком. — Его кровь прекрасно вступает в реакцию с моей, а также, — непринуждённо продолжал Мудзан. — Она не испаряется на солнце. — заключил Первый улыбнувшись змеиной улыбкой в пустоту. Эти слова стучали в ушах Камадо, а голова вновь забивалась воспоминаниями; глаза взмокли. Хотелось броситься на Кибутсуджи и разодрать его в клочья. Слишком много зла принёс он. Даже не только Камадо, который осознал, что его кровь — ключ к бессмертию Мудзана. Танжиро как рыба открывал рот, дрожа всем телом, но слова, предательски не хотели выходить из нутра мальчишки. — Почему так скоро? — обеспокоено спросила Ёки. — Он недостаточно окреп! — Достаточно. Прошёл год с тех событий. — сурово сказал Прародитель. «— Как это...год? — опешил Танжиро. — Так много?.. Значит... Я был в коме около восьми месяцев?.. То есть... Мне уже шестнадцать...» У Камадо в голове был целый рой разных мыслей и не одной счастливой. — Господин, вы уверены? — с надеждой спросила демонесса, понимая, что Танжиро психологически ещё очень неуравновешен, хоть и перестал впадать в апатию. — Абсолютно. Чем раньше – тем лучше. Кирия уже опустил руки, а значит – пора. — Сказал Кибутсуджи и откинулся в кресле, вальяжно закинув ноги в аккуратных классических штанах и туфлях европейского кроя. Он посмотрел прямо в глаза мечника, который молился про себя Будде, дабы Прародитель смотрел не на него, а сквозь. — Танжиро, через четыре месяца ты станешь демоном! — сказал Кибутсуджи и иронично усмехнулся. В комнате повисла зловещая тишина.