Звук играющей бивы и все демоны на коленях перед ним. Каждый жаждет власти, каждый хочет урвать кусок больше, чем может проглотить. Все они — пешки в его плане. Всегда было так, потому — пусть и останется неизменным. Всякий из них — псих от кончиков волос до когтей на пальцах ног.
— Как думаете, почему я вас собрал в столь поздний час?
— Мы и предположить не можем, господин. Не вашего полёта птицы мы, увы. — Игриво хихикая, выдаёт Доума.
— Верно. — Мудзан словно доволен словами Второй, но, всё же, подхалимство ему не сильно льстит, и он продолжает. — Наше собрание будет открыто только после....
Договорить ему не дала Ёки, появившаяся в багровом вихре рядом Кибутсуджи, сидя на коленях, словно материализуясь из пустоты, что не удивительно в крепости Безбрежия, но даже Накиме была удивлена: демонесса не чувствовала присутствия гостьи до того момента, пока она — гостья, — не показалась.Высшие луны напряглись.
«—Что творит эта женщина?!» — буйствовал Аказа.
«—Ты портишь мой авторитет. Знай своё место.»
«—Господин, помню его, не беспокойтесь. Но вот им — явно невдомёк кто я.»
— Это, как раз то, с чего мы должны были начать. — Продолжил Мудзан. — Кетсуёки – демон, что следовал за мной больше столетий, чем служишь мне, ты, Кокошибо; она не идёт в сравнение с вами по силе, но умения и ум - всё что ей нужно для победы над каждым из вас без особых усилий. Ёки – ключ к моей победе, как и всегда.Вышеупомянутая демонесса кивнула в знак приветствия.
— Сколько демонов высшего сорта. Как же давно я здесь не была... — Мечтательно протянула Ёки, облизываясь.
«—Ты же знаешь, что ни одного из них ты на свои эксперименты не получишь.»
«—Какая жалость... Ох, ведь тот парнишка с цифрой шесть в глазах, видимо, новенький, выглядит интересно и знаком по ауре...»
«—Как доложил Кокошибо, мальчишка был учеником бывшего Столпа Грома, так что не удивительно, что их энергии так схожи. Ученики как губки впитывает повадки и привычки учителей. Главное – правильно воспитать. Ты и сама это знаешь.»
«—Ох, это когда было. Двадцать два года с начала эпохи Мэйдзи, середина. Он ещё тогда был молодой, да с лицом гордым. Оставила его в живых, только потому, что спешила. Но силён был...разорвал моих дворняжек в клочья...»
«— Потом о былом вспоминать будешь.» Мудзан топнул и воцарилась тишина. Никто не смел не дышать, не морать.— Мы нападём на Организацию Охотников!
Танжиро прибывал в некой прострации, смотря в уже приевшийся потолок. В голове как-то слишком пусто. Ни единой мысли, ни грустной, ни весёлой. Хотя куда тут веселится, если ты теперь чудовище. Но всё же – подозрительно.
Ломота в теле прошла уже как несколько часов назад, голова более не кружится, а мысли — так и не хотят выстраиваться в общую картину; слишком много недомолвок. Что-то не так. Не демоническое ли это шестое чувство подсказывает?Камадо даже противно думать об этом.
Стук в дверь оторвал его от
настолько бессмысленных дилемм с самим собой, что он даже рад, что кто-то пришёл. Танжиро ещё до стука почувствовал запах демонессы, но сообразить не успел: всё ещё сложно привыкнуть к новому телу, способностям.
— Да?
Ёки открыла дверь и неспешно прошла к мечнику, который всё также лежал на кровати, даже не сменив позу при гостье, вошедшей в его скромную обитель.
— Танжиро-кун, если тебе совсем нечем заняться, выйди со мной в сад. Сейчас хорошая погода, а тебе явно не помешает развеяться. Немного подумав, (на самом деле не думав, ведь Камадо уже надоела торчать в четырёх стенах) он согласился. Когда Танжиро проходил мимо зеркала в пол, он зацепился взглядом за отражение в нём:
новый он и его
новая жизнь. Меченый подошёл к зеркалу, медленно, словно боязливо. Он имел явно неестественный оттенок кожи, бледно молочный, словно фарфор, на которой красиво выведен пламень, схожий с букетом, расцветая по всему телу. Во лбу слева красовался рог. Танжиро поднял руку и коснулся его.
« — Как у Незуко....»
Танжиро продолжил рассматривать своё лицо более детально, теперь уже, смотря себе в глаза: они обрели яркий винный оттенок и мягкий демонический зрачок, что явно было ненормально для обычного демона. Спрашивать у Мудзана об этом он не будет. Волосы были заплетены в высокий хвост, с мелкими вплетёнными косичками.
Одет он был в чёрное кимоно с зелёными лианами на рукавах, у выреза на ключицах и у самого шва понизу одежды. Камадо словно подрос.
Отходя от зеркала, даже когда закрывалась дверь, он всё ещё смотрел в отражения, стараясь найти хоть что-то от прошлого себя.
Но не всё человеческое – человечно, а нечеловеческое — ужасно.
Танжиро не усвоил эту простую истину.
* * *
На двор спускались сумерки, но закат ещё тлел рыжим, там, за горизонтом, полями свежей травы, где море и небо становятся одним целым – где боги касаются своим дыханием голов грешников, сосланных на землю – Ад.
Кибутсуджи
не верит в судьбу и звёзды, словам людей и карму, но искренне верен солнцу, греющему его лицо сейчас – через столько столетий мучительного ожидания и тоски.
Но в его жизни появился и другой источник тепла – гордый, строптивый и нежелающий слушать его слов малец, который всего-то
пол столетия назад хотел снести, спалить его голову.
А сейчас он – Танжиро Камадо, лежит на его коленях, мирно посапывая (и им всё равно, что демоны не спят).
С того дня, когда краски сгустились, когда в кровь окрасилась комната, сердце тихонечко ухнуло, они сидят вместе, смотря не на первый закат – ожидая грядущий не последний рассвет.
Они не говорят о чувствах, о голоде или мести, они слушают сердцебиение, лишь оно не лжёт в их общении. Ведь когда-то – пути их сошлись, в ожидании сильного града, надеясь, что не ждёт их обоих засада – каждый многое потерял.
Но до сих пор в старом комоде, рядом с серьгами и обугленным отцовским хаори, покоится тихо письмо, что тогда свело напряжение к минимуму.
«Танжиро! Я так рада, что ты жив! Моему счастью нет предела, братик.
Я буду рада тебя повидать через столько времени! Остальные тоже будут рады.
Хорошо, что Кибутсуджи устроил перемирие, надеюсь, это на долго...
Мы будем часто тебя навещать, а если он не будет нас пускать, мы разнесём ему ворота!
Жду нашей скорой встречи, столько нужно обговорить. В письме ты так подробно всё описал, что мне даже грустно, что большего поведать не смогу. Рассказал даже о том, что на могилы нашей семьи ходил… Думаю, правильно будет, если при встрече, мы пойдём именно туда. Они волнуются за нас даже с небес, нии-чан, я верю в это.
Я очень скучаю, как прекрасно, что мы вновь свидимся!
Люблю тебя больше всего на свете,
Твоя сестрица Незуко.»
Камадо Танжиро нашёл потерянный лучик света в этом мире, обретя новый, хоть и столькими жертвами. Мудзан терпеть не может мальчишку, а Танжиро ненавидит Кибутсуджи.
Как всегда, они друг другу лгут.
THE END
