В слове "дурдом" главная часть — вторая.

В камере Стикмена было решительно ничего интересного: одинокая кровать и кандалы на стене, в которые его первое время запихивали. Однако, поняв, что для великого вора такое препятствие ничего не значит, Топпаты прекратили выполнять сей обременяющий ритуал. Генри не знал, сколько было времени: его режим как-то слишком сильно сбился. Он то дремал по два часа и сутками бегал, то после сна в двадцать часов уходил ненадолго чтобы выпить кофе и возвращался обратно в кровать. Ему нравился его плавающий график, который не зависел от времени, по которому работали различные цели его ограблений. Правда, старая извечная усталость проходила медленно, и потому он всё ещё вечно чувствовал себя трупом, восставшим из мертвых. Однако, и в этом у него был прогресс: если раньше он чуть ли не разлагался заживо, то сейчас клиническая смерть была зарегистрирована два дня назад. Такое себе достижение, но хоть голова не болела. Нехотя сбросив теплое одеяло, заключённый сел на постели и уставился в никуда. Наверное, будь он чуть бодрее, сравнил бы оную с какой-нибудь научной белебердой, но в голову ничего не лезло. В ней царил космический вакуум, даже не «технический», а абсолютный. Впрочем, тем хуже: теперь надо было его чем-то заполнить. Нужно было начать с азов. Чего Генри хотел? Очевидно, спать. Под «спать» он подразумевал больше не существовать с бесконечной болью бытия, но он пока не услышал новый альбом любимой группы, так что гроб грустно махал платочком. Ладно, нужно снизойти до чего-то простого. Это как со слабой болью: большую часть времени мозг ее игнорирует, как, например, когда желудок разъедает свои же стенки кислотой. Но боль есть всегда, и как раз таки ее и нужно было найти, как смысл жизни этим холодным… Чем-то там. Генри хотел есть? Определенно нет. Значит, он захочет. Иначе заставить себя встать было невозможно. Пошатываясь, узник поднялся со своего лежбища и, накинув оставшееся у него пальто, подошёл к двери. Как он ее на этот раз взломает? Из подручных средств в кармане оказалась только зубочистка, но ей он планировал проткнуть сонную артерию в крайнем случае. Значит, без инструментов. Может просто поговорить с механизмом? Бред какой. Отломать от кровати кусок и сквозь узкую щель сбить им прохожего с ключом? Кровать было жалко. А может просто ее толкнуть? Генри из любопытства положил ладонь на железное препятствие, и оно вдруг легко поддалось, открывая путь на волю. То есть вчера он зря договаривался с украденной живой картиной о передаче ключа? Генри хотел было возмутиться, но одумался: вдруг кому-то из-за этой маленькой оплошности влетит. Спрятав замёрзшие пальцы в карманы, беглец зевнул и направился к кофемашине. Устраивать побег желания не было: на сей раз все получалось слишком просто. Да и спать хотелось больше, чем пробираться по лесам в поисках людей. Недовольно отметив через чур низкую для такой теплолюбивой пташки как он температуру, Генри обвинил себя в том, что не остался в кровати, после чего зашёл в столовую. За окном стояла глубокая ночь, а это значило, что не так давно все вернулись с ограбления и спали. Будь все иначе, жизнь шла бы полным ходом, но во всем обширном помещении он увидел только одну фигуру, что, чертыхаясь, стояла перед ним спиной. Длинные розовые волосы, розы на шляпе и дорожный знак у стены быстро выдали личность позднего голодающего бродяги. Элли, кажется, тоже услышала шаги за спиной и обернулась. — Генри! — обрадовалась она ничуть не сонная. — Привет, — снова переключилась девушка на свои дела. — Не спится? Генри помотал головой, слишком поздно понимая, что Роуз его не видит, и потому издал хриплые мычащие звуки. Подходя ближе, он сделал вид, что потянулся к верхним полкам шкафа, однако переферическим зрением взглянул на занятие партнёрши по ночным походам на кухню. Она пыталась разделить какие-то сушеные травы на ровные пропорции, и, тоже заметив краем глаза взгляд, объяснила: — Чай пытаюсь сделать. Генри молча кивнул, запоминая ее маленькое хобби. Он, конечно, не ожидал, что успокаивающие напитки делается через такие маты, но смирился и попытался понять, что делать дальше. Желания закинуть что-либо в желудок так и не появилось, и нужно было все же что-то придумать. Парень молча уставился на открытую пачку хлопьев и залип. Он пытался заставить свой мозг работать, но тот выдавал ошибку 404, упорно отказываясь мыслить. Элли решительно выдохнула и ссыпала траву в чайник, заливая кипятком. Ее действия были несколько нервными, и Генри показалось, что она — травовед, который всю жизнь стремился создать идеальное зелье и был уже близко к результату. Тут же представилась Роуз в окружении леса, в маленьком домике, сидящей под тоннами сушеных трав в милом бежевом платье. Конечно же Элли никогда не носила бы платьев: это был ее маленький личный загон. В этом плане они были чем-то похожи. Генри в детстве вел себя как девочка, Элли — как мальчик. И если первый быстро смирился с навязанной реальностью и стал ее использовать, лишь иногда переодеваясь в платья, то девушка оказалась бунтаркой и вплоть до совершеннолетия старалась во всем быть похожей на парня. Однако со временем она начинала понимать, что, например, маникюр — вполне неплохая вещь, пусть и женская. Элли смирилась и по сей день старалась оставить все предрассудки и стереотипы, хотя ее неженственная манера поведения всё ещё часто служила поводом для насмешек. Правда, в предыдущий раз Генри пришлось вспомнить курсы помощи раненым, когда прозвучало предложения ей стать элегантнее, после чего, может быть, и сам предлагающий мог бы с ней встречаться. Тогда друг не стал ее удерживать, но все же добить лежачего не позволил. Наверное, платья на них обоих смотрелись бы неплохо, только Роуз всё ещё боролась со своими демонами, что шли наперекор всему, включая ее собственные желания. — Генри? Ты на пять минут уже эти хлопья смотришь, — окликнула его Элли, и, лишь пару секунд спустя осознав сказанное, снова выругалась. Генри дернулся и проснулся. Опять залип. Девушка держала в руках чашку чая и недовольно морщилась, отпивая. — Не то, — пробубнила она и, заметив заинтересованность, спросила: — Хочешь? Генри утвердительно кивнул, и Элли с какой-то странной радостью налила ему в бежевую фарфоровую чашку чай. Генри принял предложенное и отпил. Чай был самым обычным, но и он не был из гурманов. Простой приятный вкус лесных трав, в котором все приятно гормонировало, действительно ему понравился. Он улыбнулся, показывая руками «окей». — Ты просто ещё хорошего чая не пробовал, — вздохнула Роуз грустно. — Вот хороший британский пуэр… Ее лицо вдруг стало удивлённым, а затем самодовольным. — Слушай… Не хочешь ограбить чайный музей? Генри, не раздумывая, кивнул. Вечер обещал быть весёлым. *** Синий байк мчал их вперёд, навстречу очередным приключениям на собственные жопы. Генри согласился на это добровольно, и ему это, черт возьми, нравилось. Асфальтная лента бежала под колесами назад, ветер в лицо заставлял прижиматься к теплой спине Элли, а отвратительная погода только добавляла драйва. Везде лежал никак не желавший таять снег, а птицы непонимающе смотрели на сии природные явления, думая, стоит ли сменить место прописки. До города осталось совсем недалеко, по крайней мере Элли начала постепенно сбрасывать скорость. Генри оказался прав, и вдалке показались верхушки домов. До момента их прибытия парень не интересовался, куда они едут, так что вполне возможно, что грабить они собрались какой-нибудь государственный музеишко, в котором даже охраны не было. За чертой города девушка неожиданно стала тормозить, и Генри все больше склонялся к идее, что едут они на обычную выставку. Остановив транспорт на обочине и оставив железного коня в кустах, Элли осмотрелась, очевидно, сама не зная, куда идти. Сразу стало понятно: плана у нее не было. Генри же и не подумал мешать ее импровизации: если девушка хотела взять все в свои руки, он ей мешать не собирался. Заметив отсутствие негативной реакции на собственное бездействие, Роуз повеселела и поняла, что с этого момента миссия принадлежит ей. Радостно махнув в одну из сторон, она быстро оставила десяток следов за собой, мчась к предмету своего желания. Покачав головой, парень усмехнулся: эту миссию воспринимать всерьез действительно не стоило. Наверное, Элли просто хотела куда-нибудь выбраться с другом. Девушка была в растерянности, но каким-то образом прокладывала путь по мертвым улицам городка. Генри шел следом, изредка указывая на знаки и таблички, когда Роуз с отчаянием смотрела на него. Одежда уже прилично прогрелась, и потому он лишь сонно метался за своим гидом. Элли не замечала его состояния, потому что сонным Генри выглядел почти всегда. Парень вздрогнул, когда она радостно вскрикнула, указывая на небольшое здание. — Вот он! — гордо объявила она, уже предвкушая добычу. — Здесь они хранят его. Генри недоуменно склонил голову, и девушка тут же объяснила: — Здесь хранится пуэр, который настаивают уже триста лет! — восхищённо поделилась она, тут же отвлекаясь на план. — Как думаешь, мы можем просто вскрыть входные двери? Получив в ответ одобрительный кивок, Роуз умчалась дабы разгромить и без того ветхий замок, оставив Генри медленно догонять ее. Ее стиль был совсем другим: для девушки важно было показать, что украсть она способна, а как — не важно. Генри предпочитал действовать более изысканно, оставляя всех в недоумении, как он подобное проворачивает. Впрочем, его ситуация устраивала, и в чем-то ее философия была даже права. Медленно подойдя к уже распахнутым дверям, Генри привычно хотел натянуть капюшон, дабы на камерах не было видно его лица, однако руки не нашли привычкой ткани на шее. Хотя, сейчас это уже было бесполезно: он итак разыскивался по всему миру, да и жил вместе со шляпниками, так что ему это все равно бы не помогло. Вместо этого парень аккуратно прикрыл дверь, все той же привычкой натянув растянутый рукав водолазки на пальцы. Усмехнувшись, он вспомнил, как однажды снял отпечатки лап коалы и оставил их на подоконнике. Было смешно наблюдать, как матёрые полицейские мечутся, пытаясь понять, причем здесь несчастное животное. Чинно пройдясь по главному холлу, Генри зашёл в ещё одну открытую дверь и, стерев с нее все отпечатки, зашёл внутрь. Элли ждала его у одного из стендов, разглядывая содержимое оного, однако тут же обернулась к нему, подзывая. — Смотри, какие красивые китайские чашки! — восторженно пригласила она, и Генри присоединился к девушке. На самом деле, чашки были самыми обыкновенными. Маленькие, из которых даже глотнуть не получится, украшенные цветочками и драконами. У Генри были проблемы с восприятием эстетики: он не считал ее чем-то особенным. Но глядя на Элли, припавшую к стеклу, он согласно кивнул, сделав вид, что сам заинтересованно их разглядывает. Обойдя таким образом половину экспонатов, Роуз вдруг оторвалась от созерцания прекрасного и переметнулась к небольшой деревянной двери, спрятанной за углом. На сей раз решив не пользоваться грубой силой, она вытащила набор отмычек и скоро вскрыла механизм. Не медля ни секунды, Элли прорвалась сквозь недействительное препятствие и оказалась внутри. В комнате не оказалось ничего необычного: только чан с глубокой темной жидкостью и множество пресованных пачек листьев вокруг. Под резервуаром же находилась печка, которая обеспечивала постоянную варку. Припрятав в карман пару упаковок, Генри подошёл к партнёрше, что уже зачерпывала чай в термос. Плотно завинтив крышку, она кивнула. — Теперь можем убираться отсюда. Удивительно, но на пути к мотоциклу ничего странного не произошло: сигнализации не сработали, охранник, сидевший на камерах, спал, даже прохожих, которые бы отметили незапертые двери музея, не было. Аккуратно заметая все следы за ними, Генри шел за довольной Роуз. Вылазка прошла быстро и без происшествий, оставалось только вернуться на базу. Элли уверено завела мотоцикл, а Генри как и прежде крепко прижался к ней. В такие моменты девушка вздрагивала, но тут же расслаблялась, и иногда он мог заметить ее мимолетную подавляемую улыбку. Смотря на все быстрее пролетающие мимо сначала дома, затем фонарные столбы, а после лишь деревья, Генри думал, что все шло довольно хорошо. Длительные поездки никогда не были для него сложными, а в тишине нравились ещё больше. Может, стоило почаще неожиданно вырываться из камеры, чтобы кто-то брал его в приключения? Но плечи Роуз вдруг поднялись, и Генри услышал громкие ругательства. Конечно же, что-то пошло не так. Скорость медленно падала, и в конце концов, когда инерция уже не могла нести их вперёд, Роуз съехала на обочину и вскочила, осматривая свой транспорт. Генри присоединился, пусть помочь и не мог. Солнце как на зло всходить не собиралось, а мороз крепчал, раскидывая свои сети все быстрее и быстрее. Элли вдруг заметила что-то и выругалась, после чего растерянно сообщила: — Забыла заправить. Генри проверил телефон и, поняв, что связи нет, прикинул себе, в каком положении они оказались. До ближайшего города километров пятьдесят, и дойти они физически не смогут. До базы ещё больше. На месте оставаться было нельзя: замёрзнут насмерть. Они оказались на перекрестке жизни без топлива, и даже самого креста дорог, у которого бы можно было продать душу, не было. Роуз уже тихо стучала зубами, всеми силами это скрывая: ее лёгкой куртки в такую погоду было недостаточно. Ничего лучше, чем сбросить с себя пальто и накинуть его на спутницу, после чего прижать к себе, Генри не придумал. В конце концов, из них двоих она более выносливая и сильная, так что ей умирать было нельзя. Роуз это, кажется, тоже понимала, и потому обняла парня в ответ. На этом моменте мысли закончились, и до Генри дошло: они в полной жопе. Обычно в таких случаях говорят, что из желудка льва есть как минимум два выхода, но в их ситуации при таком раскладе кто-то обязательно умирал. В случае, где они останутся на месте — оба, а если Элли пойдет до города и, возможно, поймает машину ближе к нему — только Генри. Против последнего он не возражал, и лишь взглянул туда, откуда они приехали, надеясь высмотреть машину. — Предлагаешь пойти к городу? — спросила Элли, заметив. Генри кивнул, отпуская ее, и жестами показал: Роуз идёт в одну сторону, а он — в другую. — Ты свихнулся?! Ты же насмерть замёрзнешь! Стикмин посмотрел в другую сторону дороги, показывая, что если они пойдут в разные стороны, то шансов найти машину больше. — Ты хоть пальто тогда возьми! Генри помотал головой и развел руками, показывая, что ему не холодно. Это было жуткой ложью, ведь чтобы не дрожать, он делал глубокие обжигающие вдохи и прикусил язык. — Тогда я пойду с тобой, — наотрез отказалась девушка. Вздыхая, Генри оценил все «за» и «против»: если они пойдут вместе, то он станет для Элли обузой. Но если откажется, они останутся на месте, и их шансы выжить невелики. Значит, нужно было убедить ее идти одной. Однако Роуз и сама понимала всю цепочку его размышлений. Вместо уговоров она молча бросилась на Генри, и тот снова оказался в объятьях. Судя по всему, Элли снова стало холодно. Но это неожиданное действие сбило его, и парень тут же задрожал каждой частицей своего тела, подтверждая теорию Броуновского движения. — Не мёрзнет он, скотина… — пробубнила девушка, тыкаясь холодным носом в шею. Генри ничего не оставалось, кроме как сдаться и положить руки ей на спину. Но опускать руки Генри не собирался: в нем все ещё жила надежда, ведь он бессмысленно надеялся поймать связь. Генри вдруг отпрянул и вытащил телефон, на котором ничего не изменилось, однако спустя несколько ловких движений парень оказался на верхушку дерева, и Элли, поняв его план, моментально появилась рядом. Слабый сигнал появился, и девушка на память набрала знакомый номер. *** — Не спалось? — поприветствовал их Чарли с водительского сидения, когда замёрзшая парочка, почти окоченев, ввалилась внутрь. — Сзади лежат теплые куртки. — Я решил-ла ог-г-грабить м-музей, и п-потащил-ла Г-генри, — запинаясь, объяснила Элли. Около часа они провели сидя под деревом в ожидании улучшения погоды, и потому сейчас девушку трясло так, будто у нее был эпилептический припадок. Генри тут же вытянул из багажника одежду и накинул ей на плечи, однако вместо того, чтобы зарыться в нее с головой, Элли все так же цеплялась за его заснеженную водолазку, которую теперь предстояло долго сушить. Снег на его одежде стал медленно таять, превращая обычный холод после анастезии в воду из под крана школы, директор которой недавно разжился новым автомобилем. Но девушку это не волновало, и она по непонятной причине все так же не хотела отпускать свой живой обогреватель. Генри не стал пытаться оттолкнуть ее, потому что пусть и не понимал, из каких побуждений она действовала, но знал, что беспричинно ничего не происходит. Чарли не был так хорош в вождении, как в полетах, но ездил довольно сносно, потому за все два часа их возвращения Генри успел только немного подремать, а вот Элли заснула на нем, не отпуская. Взглянув на пальто, которое висело на ее плечах, Чарли не стал ничего комментировать, только край его рта дернулся. Сумка с добычей, как ни странно, была не забыта, и лежала рядом со спящей парочкой. Элли, на удивление, почти забыла про нее, когда выходила из машины. Когда сознание снова заиграло яркими красками, Генри увидел знакомый ангар и пару шляпников, из любопытства следивших за прибывшими. Заметив злую и уставшую Роуз, они не стали расспрашивать о произошедшем и молча слились с окружением, становясь своеобразными котами Шредингера: вроде бы они были где-то рядом, но вроде и нет. Вместо того, чтобы пойти спать или как минимум сменить одежду, Элли вдруг направилась на кухню. — Генри, я думаю, тебе стоит сменить одежду, — попытался обратиться к парню Чарльз, но Генри уже был заинтригован, и потому, спешно отказавшись, последовал за подругой. Когда он зашёл на кухню, Элли с предвкушением наливала разбавленный чай по кружкам, и, поделившись вторым сосудом, прильнула к своему. По ее лицу расплылась блаженная улыбка. — Вот он, нормальный чай, — вздохнула она с плохо скрываемым сожалением. Генри глотнул из своей кружки. Язык тут же скрутился в трубочку: слишком резкий был у чая вкус. Терпкий, вызывающий, будоражущий. Сделав второй глоток он снова попытался проникнуться столь высокой вещью, но ровно как и русскую классику не понимал. Как можно любить то, что заставляет страдать? — Знаешь, этот пуэр достали со дна корабля, который потопили в день великого Лондонского Чаепития, — с вовлеченностью заметила Элли. Генри пожал плечами. — Мне твой все равно больше нравится. Сонно потянувшись, парень отсалютовал и удалился отдыхать. Стоявший рядом Говард Липтон подавился своим напитком и удивлённо уставился на девушку, которая, заметив его, предложила. — Хочешь? — Он умеет говорить? — кивая, ужаснулся парень. Элли опрокинула кружку и отвернулась к чайнику. — Тебе все равно никто не поверит.