/No one to hear me, to heal my I'll heart, I Keep it locked up inside Cannot express To the point I’ve regressed.
//И никто не услышит меня и не вылечит мое больное сердце, я Храню все запертым глубоко внутри. И не могу выразить То, к чему все время возвращаюсь. Рассветные лучи только что взошедшего на небо солнца пробиваются сквозь снежно-белую занавеску. Тихое пение птиц за окном, ненавязчивый шум пробуждающегося Токио и легкий ветерок, проникающий в больничную палату — всё это создает контраст почему-то непривычно-хорошего мира и суровой реальности. Все эти фантасмагории создают образ чего-то нереального, сверхъестественного и тут же разбиваются о жестокость привычной среды. Хаиру не понимает, где находится — теряется во времени и пространстве уже который раз. Каждое движение отдается жгучей болью во всем теле, и ей остается разве что пытаться дрожащими руками дотронуться хотя бы для чего-то, чтобы определить, что с ней происходит, в безопасности она или нет. Память, как назло, всё, что ей бы сейчас нужно было, выкинула из головы, сконцентрировавшись только на собственной боли. Девушка прикусывает язык, чтобы не кричать, а кричать хочется. Она. Не. Может. Открыть. Глаза. Совсем. Словно… Хаиру панически дергается, слыша приглушенные голоса. Все это происходит, словно в тумане. Почему она ничего не видит? Что с ней случилось? Ещё и эта потеря памяти, как неудобно… — Хаиру? Она слышит знакомый голос и оборачивается. Как жалко, что сейчас перед глазами расстилается только темнота, и ей невозможно разглядеть эмоции на лице. В принципе, она сможет справиться без этого и угадать по голосу, да? Долго думать и не приходится — Юмено сама садится рядом с ней, обнимая и робко проводя тонкими пальцами по лицу подруги, вероятно, проверяя реакцию на прикосновения. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает тихо, словно зная ответ. Конечно, она не может не знать — врач всё-таки. Хаиру сильнее утыкается ей в плечо, стараясь не сделать себе ещё больнее. В голове вертится сотня вопросов — но ни один она не может задать сейчас. — Юи-чан, я… Я ничего не вижу, — выдавливает тихо, надломленно, голос Ихей резко контрастирует с её обычным веселым тоном, — это же пройдет, да? Ты специально сделала так, чтобы я не напрягала зрение? — Погоди. Ты помнишь, как оказалась здесь? Где была до этого? — Юмено отстраняется, продолжая поглаживать её тыльную сторону ладони. Хаиру не видит, но готова поклясться, что сейчас в её серых глазах плещется беспокойство. Ихей пытается что-то вспомнить: вроде бы она была на миссии, её ранили… А дальше — пустота, обволакивающая сознание и пугающая темнота, даваящая на нервы. Ей было больно настолько, что она не могла даже продолжить бой, чтобы умереть, как подобает следователю, а не мучиться всю оставшуюся жизнь… — Я помню… — с трудом выдавливает она и тихо всхлипывает, теперь уже сама обнимая Юмено. — Давай искать во всем хорошее. Ты не потеряла память, верно? — темноволосая пытается улыбнуться, но выходит, мягко говоря, плохо, правда, Хаиру это уже не увидит, — даже с такими травмами ты выжила, а значит, будешь продолжать жить, всё обязательно будет хорошо, мы не оставим тебя, — ласково шепчет на ухо, продолжая трепетно поглаживать по голове. «Мы» произносит с твердой уверенностью, которой сейчас Хаиру так не хватает. Она сильнее сжимает руку подруги и тяжело дышит. — Скажи… Это ведь пройдет? «Ответь, что да» — навязчиво шепчет внутренний голос, который Юмено Уи раздраженно всегда отгоняла от себя. Видимо, стоило хоть иногда прислушиваться к незримому советчику? Они с Коори привыкли полагаться на себя и только на себя, не веря во все эти фантомные голоса и предназнаменования. И к чему это привело сейчас…? — Твоя боль обязательно пройдет, ты только очнулась от наркоза и тяжелых повреждений, конечно, для этого нужно время, — как можно оптимистичнее говорит Юмено, замечая, что и сама не очень верит в свои слова, — не переживай, Хаиру-чан, это плохо скажется на тебе. Может, еще поспишь? Настенные часы показывают полпятого утра. Юи уже не помнит, когда она ночевала дома в это время в последний раз — эти две недели пролетели очень быстро, столько всего навалилось, что уходить домой на несколько часов потеряло смысл. К тому же, Хаиру чуть не умерла, и Юмено просто не могла оставить заботу о ней на кого-нибудь другого. Она так и не научилась доверять своим коллегам, работая и контактируя с ними уже несколько лет, а с кем-то ещё со времён института. Домой её не тянуло, и ничто не удерживало там. — Мое зрение… Оно ведь вернется, да? — бормочет Хаиру, отстраняясь и на ощупь ища свою подушку, — я не смогу принять это… Меня. Не простят… Понимая, что все уже переходит в бредовой жар, Юмено кладет на слишком горячий лоб холодное полотенце, садится на край кровати и напевает успокаивающую мелодию. Мама пела ей это, когда она была совсем маленькой, и девушка запомнила несколько куплетов. Хаиру бы наверняка посмеялась над этим, не будь сейчас так слаба и морально раздавлена. Юмено пока не скажет ей, что утраченное насильственным путем зрение вернуть невозможно.***
— Даже никаких шансов нет…? — Мне очень жаль… Коори переводит взгляд с сестры на пока что спящую Хаиру. Именно спящую, а не находящуюся в бессознательном состоянии. От одной безнадежности к другой, от одних легко рушащихся иллюзий к другим — метаться от одной стороне, все еще поддерживающей рациональность и холодное спокойствие к другой, что приторно нашептывает на ухо слова «надежда важна»… У него уже нет никаких сил. Как и у Юмено. — Я не хочу говорить ей это сейчас, Я боюсь, что волнение негативно на ней отразится. Но не могу заставить её поверить в то, что все обязательно наладится… — с болью произносит она, — ты намного ближе ей, чем я, может, это получится у тебя? — Если она услышит это от меня, ей вряд ли будет лучше, — невесело усмехается Коори, нервно постукивая пальцами о стол. — В любом случае, нам надо хотя бы оттянуть время, — Юмено смотрит на наручные часы, — у меня совещание через полчаса. Запри кабинет и останься с Хаиру. У тебя хотя бы есть базовые представления о первой помощи, а я написала, что делать в той или иной ситуации, — кидает беглый взгляд на бумажку, лежащую на краю стола и смешанную с кучей документов, — и ни в коем случае не оставляй её одну до моего прихода! — Даже в мыслях не было, — утверждающе качает головой. Юмено пытается улыбнуться, что развеять обстановку. Единственным человеком, которому она могла без сомнений доверить заботу о Хаиру, был её брат.***
Хаиру игриво уворачивается от ударов, то защищаясь, то наоборот, нападая. Судя по улыбке на её лице, она даже не воспринимает происходящее всерьёз — игра, игра, это всё детская забава, не больше. Даже не допуская мысли о поражении, она продолжает уклоняться до резкой вспышки боли в израненном теле. Действительность меркнет со стремительной скоростью, не давая даже сказать что-нибудь — внутри словно что-то обрывается, оставляя неприятный осадок. Хаиру кашляет кровью, что уже запачкала её белый плащ, из последних сил пытается открыть глаза — безуспешно. Жалкая. Ничтожная. Почему тебя не убили ещё раньше? Во сне она словно чувствует эту фантомную боль, проживая те события вновь и вновь. Хаиру бы сейчас резко открыла глаза, если могла, но всё ещё задыхается в беспросветной темноте. Что с ней происходит? Она точно в больнице? Вдруг это был всего лишь предсмертный бред, и ей вновь предстоит задыхаться в агонии? — Все хорошо, Хаиру, ты в безопасности. Плохой сон приснился? Она тянется на знакомый голос — видение боли все ещё не совсем отпускает, но потихоньку разрывает оковы. Глаза все ещё застилает темная пелена, и Хаиру не видит ничего разборчивого перед собой — только размывчатый силуэт. Коори обнимает её первым, не выпускает её руку из своей, отмечая то, что запястье перевязано бинтами. Сломано? Старается касаться как можно осторожнее, чтобы не причинить большей боли. — Коори-семпай, я проиграла… Простите… — Хаиру обнимает его в ответ, выравнивая дыхание и пытаясь казаться спокойной. Имитация спокойствия рушится под давлением воспоминаний о сне и той битве — Хаиру думает, что лучше бы потеряла память. — Ты жива, это главное, — следователь поглаживает её по руке, не осмеливаясь взглянуть в глаза. То, что он видит, оправдывает то, что он и ожидал увидеть — болезненно-бледный оттенок радужки, слишком сероватый для здорового человека. От привычного цвета сакуры не осталось и следа. — Я больше не смогу видеть, да? — спрашивает Ихей спустя пару минут нагнетающего молчания. Её голос дрожит так же, как и все её тело, — тогда почему я ещё жива? — Потому что у тебя нет никаких оснований быть мертвой, — Коори пытается не выдать неуверенность в голосе, — ты не должна винить себя. Все в порядке. Ты не умрешь. — Если мое зрение не восстановится, какой смысл мне продолжать жить? — апатично спрашивает Хаиру, отстраняясь и ложась обратно на подушку, — я не смогу даже приготовить себе что-нибудь сама, не говоря о том, чтобы продолжать работать в CCG… — Перестань! В этом только моя вина, я допустил ошибку в проработке плана, я не успел защитить тебя, когда нужно было. Я не смогу жить спокойно, если не. искуплю свою вину перед тобой! — Коори отчаянно смотрит в её глаза, а потом вспоминает, что уже эмоции по ним не прочитаешь. И свои тоже не передашь. Поэтому продолжает успокаивающе гладить её руку, — мы обязательно справимся с этим, слышишь? Хаиру отворачивается и не отвечает. Такими темпами она будет всего лишь обузой. Нет, к такому жизнь её не готовила, тем более, гордость не позволит. —Не надо… Пожалуйста. Вычеркни меня из жизни, забудь, как страшный сон. Мое существование — одна большая ошибка, и я не имею права подвергать опасности и тебя тоже… — она нервно сглатывает, вспоминая о кое-чем ещё. — Ты что не договариваешь, — замечает Коори, чувствуя слишком уж взволнованные нотки в её голосе, — пойми, тебе не надо бояться меня, даже не думай, что я буду считать тебя обузой! Ты слишком много сделала для нас всех, и я не имею права оставить тебя. — Ты не понимаешь… — тихо и безнадежно шепчет она, чувствуя подступающий к горлу комок, — если я не буду находиться в CCG, то от меня просто избавятся, — закрывает лицо руками, отворачиваясь, чтобы Коори ее не видел… ..такой раздавленной и беспомощной.. Пусть он посчитает это бредом.It’s too late to love me now You helped me to show me It’s too late to love me now You don't even know me
//Теперь слишком поздно, чтобы любить меня, И ты показал мне, что это так. Теперь слишком поздно, чтобы любить меня, Ты не понимаешь моих слов…