Surrounded by broken mirrors

Холодный ветер дует в лицо. На небе, вероятно, пылающее солнце уже взошло, вот только ветер никуда не делся и создаёт проблемы. Хаиру накидывает капюшон и чувствует, что тепла из-за этого действия не прибавляется. Печально. Середина июня выдалась почему-то прохладной, не такой, как, например, начало мая. Она лишь начала чувствительнее всё ощущать, и никаких плюсов в этом не было. Куртка, которую заботливо одолжила Юмено, что обещала приехать чуть позднее, совсем не тёплая. — Не холодно? — спрашивает Коори. Как чувствовал. Хаиру не знает, насколько правдоподобна её улыбка, но лишь качает головой. Он поправляет её капюшон, чтобы уж наверняка не продуло, и Хаиру с тихим смехом отшатывается. — Да что со мной случится? — Все, что угодно, поверь мне, — слегка вздыхает, наверняка напуская строгий взгляд, но тут же оттаивает, — скоро приедет поезд, и мы будем в тепле. Хаиру тоскливо думает, что давно хотела поехал куда-нибудь в поезде, чтобы смотреть в окно днём и ночью, наблюдать, как быстро один пейзаж сменяет другой, рисовать какие-нибудь наброски в небольшой тетради. Она оказалась лишена этого столь жестоким способом, что хотелось плакать от несправедливости. — Твоя мама ведь не будет против меня? — пиная камушек под ногами, спрашивает она, стараясь за маской беспечности укрыть всё. А на самом деле ей страшно. Ей очень страшно. Ей чересчур сильно страшно. Она не одобряла идею Коори и Юмено, так рвавшихся в родной дом, хотя понимала немного. Будь у неё место, куда можно было вернуться, она бы и не покидала его. Сначала Хаиру съедало простое любопытство, быстро сменившееся какой-то неловкостью и страхом, не поддающимся объяснению. — О, я уверен, что она очень хорошо отнесется к тебе, — с уверенностью говорит Коори, сжимая её руку, — тебе не следует переживать об этом. — Но я же всё равно как обуза для вас всех, неужели люди и правда такие добрые? — хныкает Ихей, привыкшая видеть более искривленную сторону этого мира. Она не знала своих родителей с самого начала. Не помнила, в каком возрасте начала обучение в Саду — её воспоминания словно стерлись и начинались с момента бесконечных тренировок. Она не была получеловеком, как большинство обучающихся. Из неё хотели создать идеальный образец, но ничего не получилось. Такое часто случалось, вот о ней и забывали в большинстве случаев, с раннего детства внушая, что она обязана стать следователем, чтобы хоть какую-то пользу обществу приносить. И теперь, когда Хаиру чисто физически не могла это сделать… Ей вряд ли позволили бы существовать так. Из неё не получилось агента V, из неё получалась женская замена Аримы, да и то притянуто. — Ох, просто поверь мне и все, — не находя, что ответить, Коори закатывает глаза, ведя её к нужной платформе. Хаиру почти не спотыкается, стремится спрятать взгляд под капюшоном. Она не оставляла попыток уверять его в необходимости повязать на глаза какую-нибудь ленту, но сейчас эти попытки явно ослабли. — Хорошо, я поверю и совсем-совсем не боюсь, — беспечно болтает Ихей, пытаясь вырваться и встать на краю перрона, — отпусти, — жалобно просит она, понимая, что хватка у Коори очень крепкая. — Подумай, если ты упадешь и… — не желая говорить «разобьешься», он всё же ведёт её к краю, вставая рядом и не отпуская. Хаиру довольно улыбается. В поезде уже не так холодно, как на улице, но сквозняк все еще есть. Коори недовольно хмурится, прикрывает окно, чтобы уж наверняка. За ним мелькают деревья, дома, другие станции — то, что так хотела рассмотреть Хаиру. Но ему точно нет никакого дела до этого сейчас. Когда она рядом. Она садится ближе к окну, будто может разглядеть, что там. Чуть не задевает поставленную на крохотный столик кружку с горячим чаем и тут же поджимает руку к себе. — Ты не обожглась? — Коори садится к ней на нижнюю полку, приобнимая и рассматривая миниатюрную ладонь. Следов от ожога нет. Хаиру немного грустно улыбается, ещё теснее прижимаясь к нему. Кладёт голову на плечо Уи и полулежит в этом положении минуты три, тихо-тихо дыша, будто такая атмосфера убаюкивает её. Впрочем, Ихей почти сразу отстраняется. — Там очень красиво? — спрашивает она, скользя тонкими пальцами по стеклу. Если на ощупь определить лицо человека перед собой Хаиру с горем пополам могла, то с окном такое явно не работало. Единственное, что она разбирала — стук колёс, доносящийся до неё, и пугающая, давящая на нервы тишина, которую необходимо было прервать. Между ними не должно быть места молчанию. — Там нет ничего, чего ты не видела, — уклоняется Коори, — хочешь перекусить? — Нет, спасибо. Как же всё неправильно. Она не должна находиться рядом с ним сейчас. Хаиру улыбается, но нервно сжимает руки. Ничего не должно было случиться, она должна была умереть, а не быть рядом с Коори сейчас. Мысль о том, как она обременяет его существование своей беспомощностью, не даёт покоя. Ты мог бы быть счастлив и без меня. «Почему тебе бы не отпустить? Долг не позволяет, Коори-семпай? О, я могу обращаться только так…» Девушка вспоминает, как они после долгого рабочего дня садились в метро и ехали, будто случайно пропуская свои станции, чтобы погулять по тёмным улицам и обсудить всё на свете. Тогда мир был раскрашен яркими красками, такими, какие были у неё в палитре. Они ярко блистали на солнце и потухали ночью, но все равно оставляли след загадочности и странного, неописуемого восторга. Хаиру даже как-то пыталась нарисовать Коори, но бросила это дело, потому что не получалось прорисовывать такие острые черты лица. Она всему обучалась сама без посторонней помощи. Хаиру внезапно вспомнила, что после той миссии хотела довести до конца тот рисунок, но дальше следовала вечная темнота, пустота и полная неприспособленность к такой жизни. Без зрения рисовать она даже не пыталась — привыкла смотреть на то, что получается, чтобы вовремя искоренить недостатки. Коори вряд ли что-то в этом деле понимал. Приходилось расставаться с этим увлечением, и расставание проходило весьма болезненно. Может, Юи-чан что-нибудь ей бы подсказала, но она не художник и нарисовать сможет разве что строение человека. — Хаиру? — негромко зовёт Уи, и она оборачивается, заведомо зная, что не увидит ничего, кроме надоевшей до тошноты пустоты, — что-то случилось? — Ничего, с чего ты взял? — натянутая улыбка спадает с лица, которое Хаиру пытается спрятать в своих ладонях. — Выглядишь расстроенной, — подмечает он, а в голосе сомнения. Беспокоится. Хаиру, несмотря на свою открытость, многое утаивала и держала в себе. Взять хоть за аргумент ту попытку самоубийства. Коори не хотел повторения этого кошмара. — Всё хорошо, — подбирая аргументы, выдаёт она, однако, думает совсем о другом. Ей очень больно и грустно. На душе словно остались незаживающие, кровоточащие время от времени раны, что давали о себе знать лишь в определенные минуты. Она беспомощна, почти утеряна для этого мира, держащаяся за жизнь только ради Коори и Юмено. Жить не особо и хотелось раньше, но всегда существовала цель, которая заставляла вставать на ноги, когда не было сил, тренироваться усерднее на последнем издыхании и не спать ночами, чтобы быть лучшей во всем. Ни цели, ни привычного уклада жизни больше не было. И изменения в этой ситуации явно не к лучшему… Хотелось исчезнуть, раствориться в сияющей дымке ярких ночных огней Токио, что навсегда для неё погасли. — Не ври мне, — Коори обхватывает руками её лицо. Глаза болезненно-бледные, пустые, передернутые серой пеленой… Как бы ему хотелось вернуть тот живой огонёк в них, тот яркий розовый оттенок… Просто вернуть ей все, что так жестоко отняли — счастье. Он мимолетно прикасается к её губам, не углубляя поцелуй. Хаиру пытается оттолкнуть его, но её руки безвольно падают на колени. Она теряется; если бы могла — посмотрела выразительным взглядом и спросила, что происходит. Слова терялись где-то в горле, попытки сказать что-то обрывались еще тогда, когда она пыталась сформулировать их. — Прости… — едва выдавила Хаиру, выдавая заметную дрожь в голосе, — я не хочу обременять тебя… Ты… Не должен любить меня… Это так неправильно… — берёт в руки подушку и обнимает её. Коори наблюдает за её жестами. Что… Что он опять сделал не так? Того, что он делал, было недостаточно? Почему Хаиру просто не может принять, как должное, его чувства? Зачем так усложнять всё? Она не могла испугаться его невинного поцелуя, по крайней мере только потому что они какую ночь спали в одной кровати, обнимая друг друга, слушали музыку в одних наушниках и гуляли вечерами, взявшись за руки. Невысказанные мысли клубились в голове, затуманивая разум. — Мы будем в порядке, — осторожно произносит он, сжимая её правую руку. Сделать так, чтобы это не напугало Хаиру ещё больше… Попытаться… — я правда люблю тебя. Это не ложь, Хаиру, милая, просто прими это. Я знаю, что препятствую тебе в желании умереть, но… Ихей, кажется, сосредоточенно на него смотрит. Пусть и невидяще. —…но ты не хотела умирать, — отчаянным шепотом выпалил он, — тебе не нравится чувствовать себя беззащитной, ты не хочешь умереть, ты хочешь вернуть всё на свои места. Поверь, ты не понимаешь, как я этого хочу. Хочу, чтобы ты снова смеялась, чтобы мы с тобой слаженно работали в команде, а потом гуляли до поздней ночи. Если у нас не получится вернуть старое, почему бы не воссоздать новое? Хаиру дернулась в его руках. — Я… Не думала об этом, — призналась она, — но это не отменяет того факта, что я всё ещё не смогу тебе ничем помочь. Ты… Просто слепо любишь меня, вот и всё. Как и я тебя, — нервно усмехается, сжимая его руку до такой степени, что кажется, будто та хрупкие кости сейчас сломаются. — В этом нет ничего страшного, — пытается хоть как-то подбодрить её Коори, — знаешь, ты — единственный человек, который поддерживает моё душевное равновесие. Ты — единственная, кто может понять меня в полной мере, ведь ты проходила через то же, через что и я. Если говорить о будущем, я представляю его только рядом с тобой… Лицо Хаиру заливается краской. Коори вспоминает, что она всегда так мило смущалась, когда он говорил неумелые комплименты, а потом отвечала какой-нибудь шуткой, весело смеясь и отбегая на шаг вперед. Однако, сейчас её лицо все ещё было немного грустным. — Даже не говори, что не заслуживаешь этого или что-то в этом роде. Ты… Ужасно настрадалась за свои двадцать лет жизни. И если я смогу сделать что-то, чтобы ты снова улыбнулась, как прежде, я непременно сделаю это. Его рука опускается на её плечи, слегка поглаживая, и Хаиру сдаётся, позволяя заключить себя в теплые, родные объятия. — Давай поиграем в перечисление станций? Может, я и не все их забыла, — спрашивает она, лёжа на коленях Коори и слегка надкусывая небольшой кубик сахарка. Её голос уже не такой грустный. Её улыбка не натянута. У неё теплые руки и умиротворенное выражение лица. Мысленно подмечая, что он добился своей цели, Коори наконец позволяет себе расслабленно улыбнуться. — Конечно.