Нафталин

Лучше всего письма. Набор букв с отсрочкой на подумать, отредактировать, исправить ошибки. Черновики с неограниченным сроком годности. Выдранное, вымученное, искареженное нутро, переконвертированное в 26 букв алфавита, расставленных в произвольном порядке, но согласно правилам грамматики. Синтаксис нервных окончаний. Орфография - всего лишь шанс остановиться и сделать болезненный вдох. Передышка с помощью запятой. Пауза посредством точки. Но никаких многоточий, способствующих побегу от самого себя, от собеседника и от правды. Блейн пишет: Я распахиваю дверцы, делаю шаг вперед, подальше от затхлого запаха нафталиновых шариков. Признаюсь сначала матери, потом отцу. Отец, как ты правильно заметил, наливает двойную порцию виски и забывает положить лед. Хотя откуда ты мог знать об этом, тебя же не было в городе. Как будто ты вообще когда-то был. Но где-то ты был, наверное. За пределами моего шкафа. В своем собственном, хотя ты будешь отрицать. Так вот, я признаюсь матери, потом отцу, но конца света не происходит. На следующие полгода или год в семье вдвое увеличивается потребление виски и ксанакса, но позже все приходит в норму. Все, кроме их младшего сына. Кстати, ты знаешь, что мать обожает изучать твой фейсбук на предмет фотографий с длинноногими силиконовыми девчонками? Она всегда говорит папе: “Дорогой, посмотри, какая милая молодая леди рядом с Купером. Они чудесно смотрятся вместе, не так ли?”. Папа по достоинству оценивает работу пластического хирурга твоих подружек. Особенно ему понравилась предпоследняя, в голубом бикини. Моего мнения они никогда не спрашивали, демонстрируя упертую уверенность в том, что гей не может оценить силикон и бикини. Черт, да мне было пятнадцать, мои гормоны порой реагировали даже на телеграфные столбы. Я думал, что стоит только распахнуть двери, и станет легче. И знаешь? Ложь. Хотя ты-то как раз знаешь. Кто, если не ты. Как только я уходил достаточно далеко от одних дверей, постоянно оглядываясь назад, чтобы убедиться, что шкаф исчез с горизонта, другой незаметно вырастал у меня на пути. Постоянно оглядываясь назад, я всегда пропускал этот момент, неизменно разбивая лоб о другие двери, которых не должно было быть. Потом, конечно, я научился слышать удушливый запах нафталина; он как сигнальный огонь, дает время, чтобы ты успел сгруппироваться, прежде чем очередные двери разобьют тебе лицо. Кстати, о разбитых лицах. Вторые двери распахнулись не столь удачно. А мне ведь даже не нравился тот парень, я просто хотел потанцевать на школьном балу. Здорово те придурки меня тогда отделали, помнишь? Мои ребра прекрасно помнят. Мое тело вообще все прекрасно помнит. Совершенная тактильная память. Если бы у меня была возможность выбора: забыть побои в школе или твои прикосновения, как думаешь, что бы я выбрал? Обезболивающие с содержанием кодеина и фентанила. И даже с содержанием морфина, пока лежал в больнице. Таблеток у меня тогда было больше, чем конфет на Хеллоуин. В ту неудачную неделю мне даже показалось, что, может быть, запах нафталина в шкафу предпочтительнее, чем больничный - хлорка, лекарства, кровь, цветы, - но кости срастались, уверенность в правильном решении тоже крепла. Уже в Далтоне мы как-то играли с ребятами в “правду или вызов”. Глупая игра, скажешь ты, но нам было скучно, а у Себастиана была припасена бутылка красного. Что такое одна бутылка на двенадцать человек, даже если это непривычные к алкоголю подростки? Глоток храбрости, глоток плацебо под видом храбрости. Что-то незначительное, не имеющее ценности и веса. Просто символ. Я выбрал правду, когда кто-то спросил: а с кем ты впервые поцеловался, Блейн? Честность - лучшая политика (как будто честность и политика вообще могут существовать в одном предложении), поэтому я ответил правду: с Купером. Кто такой этот Купер, спросили меня. И вот тогда я понял, что одного только желания говорить правду недостаточно. Ее нужно знать, а я не знал, кто ты мне. Я до сих пор не знаю. Пришлось промолчать. А ты знаешь, кто я тебе? Скажи мне правду, открой мне правду. Открой двери. И вроде бы я открыл тогда шкаф, но не смог выйти. Странное чувство. Чем чаще я произношу правду вслух, тем стремительнее увеличивается в размерах ложь. Она несется на меня, как огромный снежный ком, как лавина в горах, и все, что я могу сделать, - это бесплодные попытки бежать быстрее. Незначительная отсрочка, только и всего. Сейчас мне отчаянно не хватает воздуха. Наверное, меня все же погребло под этой ложью. Чем ты дышишь? Меня иногда спрашивают (все чаще в последний год, этот вопрос всерьез начинает раздражать), почему у меня нет парня. Да поможет мне Эрвин Шредингер. Мне никто не нравится, отвечаю я. Правда состоит в том, что мне действительно никто не нравится. Ложь заключена в наличии тебя в моей жизни. Или в отсутствии тебя рядом. Вчера родители разбирали старые вещи, весь этот хлам, в котором, как им кажется, заключены воспоминания. Ерунда, конечно. Память не живет в старых вещах или между страниц фотоальбома. Действительно важное скрыто гораздо глубже. Тем не менее они разбирали старые вещи, что-то выкидывали, что-то складывали в коробки и убирали на чердак. Потом очередь дошла до одежды. Знаешь, было достаточно забавно. Тебе стоит услышать этот анекдот. Блейн, говорит мама, помоги мне, пожалуйста. И вручает мне упаковку нафталина. Наша замечательная мама говорит: положи пару шариков в шкаф Купера. Тебя повеселила эта история? Могу предложить добавку. Прежде чем пойти наверх, я остановился в дверях и сказал: это всегда был Купер. И все еще Купер. Не понимаю, о чем ты говоришь, сказала наша лучшая в мире мама, сосредоточенно изучая инструкцию к декседрину. Я уже говорил, что она постепенно слезает с ксанакса? Говорить правду недостаточно, ее нужно знать. Но и знания неизбежно мало - правду нужно принимать. Или осознавать. Я никогда тебе не говорил, но два года назад, когда ты приезжал, она видела нас в гараже. Кажется, в то лето у нее в фаворитах значился валиум. Я все же положил нафталин в твой шкаф. В шкаф в твоей бывшей комнате. Ты улыбаешься сейчас, читая это? Фактически я уже дважды сказал о нас вслух, но у меня все еще не получается выйти. Может быть, отсюда просто нет выхода. Как бы то ни было, это шестое письмо, на которые ты скорее всего не ответишь. Надеюсь, ты просто забыл пароль от почты, глупый брат.