Долг Пятого.

      Она была красивой. Чертовски красивой, непростительно красивой. Чëрные кудри чуть ниже плеч, синие как море глаза, загорелая кожа, лучезарная улыбка пухлых губ, накрашенных ярко-красной помадой, чуть вздёрнутый носик картошкой. Она была идеальна во всём. Еë рост составлял около метра шестидесяти трёх, она чуть-чуть полновата, но розовое платье со стразами (которое, надо отметить, до неприличия коротко), идеально ложится на её чудную фигуру. Она смеётся, бегая босиком по лужам, мило улыбается, болтая ни о чём и живёт. Живëт, к сожалению, только в его голове. Долорес, милая, маленькая девочка, его единственная любовь существует только как плод его воображения. Смерть, как и стразы, мне к лицу. Правда, Пятый?</s>       — Ты ещё жив, Пятый.       — Лоли?       «Можно ли верить этому?» — промелькнуло в голове у Файви.       — Ну, с научной точки зрения, это бред. Или, если точнее, галлюцинация, созданная твоим мозгом в результате недостатка кислорода в нём. — продолжила Долорес. — Но иметь супер-способности — бред не меньший, так что, если принять всё увиденное как факт… То, да, этому можно верить. В конце концов, даже если это галлюцинация, то ты абсолютно ничем не рискуешь. Правда?       — Ты точно Долорес.       Наконец, Пятый позволил себе обернуться, чтобы убедиться, что он окончательно не выжил из ума. И… Да, это была она. Во всей своей красе. Юная, чистая, живая… Только платье на ней почему-то белое, а глаза наполнены слезами.       — Обнимемся, mi último amor*? — в её тоне слышится лёгкая полу-издевка, но Пятый знает, что в нём прячется боль.       Он делает шаг, чтобы обнять её. Он не мог себе представить, даже в самых потаённых уголках своего воображения, что сможет дотронуться до неё по-настоящему. Её, а не манекена. Нет, никогда, но, тем не менее, вот, она стоит перед ним, обнимает его… Для этого всего лишь надо было умереть. Смерть решила все его проблемы. Он больше не чувствует боль за своих жертв, он больше не беспокоится о своей семье. С ним его любимая женщина. Этот мир лучше, ведь в нём есть только одна проблема:       — Почему ты плачешь? Я же здесь, с тобой.       — Потому что тебе надо вернуться.       — Вы сговорились. — Пятый сделал шаг назад, смотря на брата и девушку. — Почему вам обоим так хочется вернуть меня, если я не хочу этого? В том мире только страдание и боль! Понимаете? Я сделал это осознанно, потому что не хотел жить! СЛЫШИТЕ, НЕ ХОТЕЛ! Я ХОЧУ УМЕРЕТЬ. ДАЙТЕ МНЕ УМЕРЕТЬ. СПОКОЙНО. — тут что-то с болью сжалось в груди, каким-то незнакомым до этого чувством, похожим одновременно и на осколочное в лёгкие и на согревающий эффект виски.

***

      — Эй, Пятёрка, раскрой мне своё сердце, если оно у тебя, конечно, есть.       Лютер откинулся на спинку стула, направляя взгляд на мальчика.       — Знаешь, Пятый, я хочу извиниться за то, что случилось с тобой. Если бы я приходил к тебе чуть чаще, возможно, бы ничего этого не произошло. Хотя, что там. Я с самого детства не обращал на тебя внимание. Ты был мне просто… не интересен? Да, наверное, так. Понимаешь. Я номер один, старший. Мне казалось, я должен защищать всех. Ваню, потому что у неё не было сил. Эллисон, потому что она девочка, а значит слабая. Ранимых и впечатлительных Клауса и Бена. Да даже вспыльчивого и рискового Диего, не от врагов, от самого себя. Но с тобой было всё иначе. Тебя не надо было защищать. Ты всегда был готов спасти любого от уныния тяжкого. Не плакал и не стонал. Ты же был всегда сильней меня. Сильней меня и уверенней. И мне казалось, что я тебе в общем-то тоже не нужен. Но это не так? Да, Пятый? Я, по крайней мере, на это надеюсь. Ведь ты же для этого вернулся из апокалипсиса. Я ведь сразу всё понял. Слышишь? Мне просто было странно вновь осознавать, что ты занимаешь моё место. Но это не так. Ты всегда был лидером, а не я.       Лютер прикрыл глаза, массируя веки. Сколько раз он хотел сказать ему эти слова и сколько раз откладывал их на потом? Пожалуй, точный ответ неизвестен даже ему самому. Но он этого не сделал. Он смог. Даже не ради Пятого, ради себя самого. Это заняло столько сил. Ему казалось, что теперь он полностью опустошён и вместе с этим, была необычайная лёгкость.       — Спасибо тебе, Пятый.       Лютер посмотрел на брата и… Не смог поверить своим глазам, Пятый плакал. Возможно, неосознанно, но из его глаз лились слёзы. Такие чистые, такие странные, настоящие и необычные.       — Неужели ты меня слышишь? Но почему тогда ты плачешь? Тебя так тронула моя речь, или…       Вдруг показатели резко начали падать, а штука, которая раньше издавала ровное пищание, будто взбесилась. Лютер не знал, что это значит, но по опыту чувствовал, что что-то нехорошее.       — Эй, Пятый, нет, ты, это… Даже не вздумай!.. Не надо. Не сдавайся, Пятый!

***

      — Пятый? Слышишь меня? Тебе нужно вернуться!.. — успокаивающе говорит Бен, подходя всё ближе и постепенно захватывая в объятия.       — Нет… Я не могу… Дол, мы же всегда мечтали, чтобы мы были вместе… — Пятый смотрит на неё с лёгким намёком на надежду.       — Хотела… Но не такой ценой. Всё будет хорошо… Я… я тебе обещаю, Пятый. Ты начнёшь жизнь заново. Я помогу тебе. Прощай, я обещаю любить тебя.       Она тоже обнимает его. И Пятый почему-то верит им, закрывая глаза…

***

      — Разряд! Ещё! Пульс есть…