Улыбка

      Октябрьский ветер призрачной пеленой окутал спящий лес на окраине небольшого городка. Безжизненные листья то и дело, что время от времени поддавались эгоистичному порыву. Голые деревья, словно фигуры предсмертных старцев, шатали свои запястья из стороны в сторону.       Внезапно, из-за серого дерева раздался звонкий голосочек: — ОДИН… ДВА… — Давай, давай скорее! — ТРИ… — Тшш… Я за холм, сюда… — Я тоже… А где Келли? — Мальчик с тёмно-коричневыми волосами и в светло-голубой курточке обернулся вокруг своей оси, но никого так и не увидел. — ЧЕТЫРЕ… ПЯТЬ… — Кажется, она ушла в другом направлении… — Вот дурёха! — девочка засмеялась, а мальчик закрыл ей рот рукой. — Я ИДУ ВСЕХ ВАС ИСКАТЬ! — Самая старшая девчонка убрала ладони со своего лица и приступила к поискам друзей.       Келли бежала, что есть силы. Сначала она боялась выдать себя, громко шурша золотыми листьями, но скоро 6-летняя девочка выбежала на асфальтовую дорогу. Она посмотрела вдаль и услышала визг друзей: — НАШЛА, НАШЛА! И ТЕБЯ НАШЛА!       От внезапного шума, старый ворон обронил своё дряхлое черное перо и размашисто удалился куда-то вглубь леса. Келли обернулась и никого возле себя не увидела. «Если и дальше буду медлить, то меня точно найдут» — обернувшись, случайно увидела посреди дороги то самое перо. Она его подняла и с её розовой шапочки выглянула чёрненькая прядка волос, такая же черная, как и эта находка. Девочка быстро сунула его в карман, и побежала дальше. Но далеко убежит ли маленькая девочка в большом лесу? Она услышала какое-то шуршание справа от себя. Не останавливаясь, посмотрела в сторону источника шума и увидела, что бежит вдоль какого-то забора. Он был в нескольких метрах от дороги. Летом сложно было бы увидеть эти железные прутья, но сейчас… когда вся природа обнажённая и беззащитная…       Любой другой ребенок не отреагировал бы, увидев этот забор, но девочка резко остановилась (неожиданно для самой себя). Сердце начало ужасно биться, и Келли сошла с дороги.       Она стремительно приближалась к прутьям, будто это был домик пряничной феи. С каждым шагом из-за кромки деревьев перед ней открывался удивительный вид. Ведь то, что было за ограждением, могло ввести в ступор любого взрослого. Когда Келли увидела то, что скрывалось от посторонних, её сердце начало биться еще чаще, будто она узрела самый страшный (и в тоже время самый лучший) сон наяву.       На приличном расстоянии от преграды величественно возвышалось старинное поместье. Настолько заворожённую Келли, не видели даже её собственные родители. Она смотрела на сооружение, абсолютно не моргая. Спустя несколько минут у неё пошли слёзки, и только это заставило девочку сомкнуть серые глазки. — КЕЛЛИ! КЕЛЛИ! ГДЕ ТЫ?! — трое детей прочесывали местность в поисках девочки. Им было уже не так весело, как в начале игры. — ВЫХОДИ! МЫ УЖЕ НЕ ИГРАЕМ! — ТЫ ВЫИГРАЛА! — кричал мальчик.       Но Келли ничего не слышала, даже если бы ей орали в уши. Она всё так же страстно смотрела на большое поместье. Внезапно её пронзило неведанное желание прикоснуться к этому творению. С молниеносной скоростью, девочка ухватилась за прутья…       Тёмная комната, свечи, красное вино пролилось со старой чаши, кровавый бархат, мужская рука, губы что-то шепчут, девушка говорит со стеной, длинный коридор в лунном свете, улыбка до ушей…       Будто молния пронзила все её тело. Девочку откинуло на спину. Она начала задыхаться, всё так же с протянутыми руками. Совсем одна, в большом мрачном осеннем лесу. Похоже, вот оно… вот как умирать.       Женский крик. Последним что увидела Келли — это мутное очертание знакомой черноволосой женщины.

***

      Резкий белый свет пронзил меня насквозь. Неужели я жива! Что-то затрудняет моё дыхание. Мои руки чувствуют жесткую ткань, на котором лежит тело. Я пытаюсь привыкнуть к свету, но любое движение даётся с большим трудом. Становиться тепло. Моё тело способно вырабатывать энергию? Я чувствую запах лекарств. Со временем ко мне начинает приходить слух. Сначала я чувствую сильную пульсацию в ушах, а затем, отдалённое пиканье. Оно становиться всё громче и громче. Спустя 5 минут я понимаю, что звук биения моего сердца, совпадает с этим чужеродным пиканьем. Я в больнице… Спустя несколько минут, отец зашёл в палату и сел возле меня с ужасающим видом. Поначалу я не понимала, что происходит и почему он весь в слезах. Как оказалось, у меня произошла клиническая смерть. Но это не единственная информация, которую мне нужно было переварить. — А где мама? — я осмотрела комнату, но никого кроме доктора и моего отца там не было.       Папа приоткрыл рот, но не выдал и звука. Я смотрела в его большие серые заплаканные глаза, не понимая, почему он не может дать простого ответа: «Она на улице», «Пошла в магазин за твоим любимым печением» или «Готовит нам ужин». Что такого могло случиться с мамой, что бы папа не мог мне сказать? Разве что… Белая коробка возле моей головы начала громче и чаще пикать. Я увидела в глазах папы ещё больше тревоги. Он нервно посмотрел на «пиликалку» и приблизил своё колючее лицо прямо к моей щеке: — Главное, что ты жива… — Его голос был охрипший, будто он кричал во всё горло день и ночь напролёт. Нависла, кровавая тишина. — …а мама нет.

10 ЛЕТ СПУСТЯ

— Келли! Подожди! — к плечу девушки прикоснулась мужская рука и через мгновение мы видим худощавого высокого подростка с раздвоённой чёлкой, цвета экспрессо. Его овальное продолговатое лицо налилось краской, как только он почувствовал на себе её пронзительный взгляд. Одетый в черные штаны и, потрепанную жизней, джинсовую куртку, а на ногах красовались старые «конверсы», он подъехал на своём любимом скейте, и в ту же секунд, доска оказалась в его костлявых руках. — Что, Том? — переспросила Келли, выныривая из внутренних переживаний. С тех пор она изменилась до неузнаваемости. Тонкая и хрупкая, словно струна в чёрном прямого кроя тривиальном платьице до колен с аккуратным белым воротником и длинными рукавами, белые высокие гольфы и такие же старые, как этот мир, кеды на шнуровке. Казалось классика и спортивный стиль не могут удачно сочетаться в одном образе, но это у неё чудесно получалось. На бледном фарфоровом лице проступил румянец, под цвет её нежных, как лепестков весенней розы, губ. Тонкие тёмные брови перекликались с густыми ресницами и вороньими распущенными волосами, которые плавно скользили по майскому воздуху. — Я тебя звал, но, кажется… в общем, ты говорила, что покажешь его. — Ох, да. Просто, папа сказал, чтобы я вернулась сегодня вовремя… — Ну, ничего, — по вытянутому лицу Тома скользнула тень грусти. Но тут же он взял себя в руки и улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, заточённые в брикеты, — в следующий раз. — Мне жаль, — с каменным лицом ответила Келли. «Просто друг» был гораздо выше девушки, так что приходилось смотреть в его болотные глаза снизу-вверх. Но внезапно телефон тихо завибрировал, и Келли открыла сообщение от отца. Том уже развернулся идти, но девушка его окликнула: — А знаешь, пожалуй, у меня получиться составить тебе компанию! — Но как же твой отец? — Это уже не так важно, — Келли слегка улыбнулась, — ну что? Пошли?! — Д-да… — Тому нравилось, когда она была в таком настроении. Парень не знал почему, но ему хотелось улыбаться этой загадочной девушке.       В разговорах об учительнице математики, они медленно приближались к заветному месту. — А помнишь, как однажды ту девочку вывернуло посреди урока, а этой карге хоть бы хны! — задиристо говорила Келли. — Я думал она тебе нравилась эта учительница. — Что? Ты с ума сошёл! — А что? Ты ведь отличница. А в прочем, я ни разу не видел, что бы ты ей улыбалась… — Я всего лишь, любым путем, добиваюсь поставленной цели, — холодно и без энтузиазма ответила Келли. — Пф… «всего лишь!» Иногда ты мне напоминаешь железного борца, который пойдёт по головам ради осуществления поставленной задачи.       В серых глазах погас тот искристый огонёк, который был минуту назад. Сосредоточенно смотрела куда-то, потеряв интерес к беседе. Том это заметил и принялся исправлять ситуацию: — О, Келли, извини. Я не хотел тебя обидеть… Она резко остановилась, всё так же смотра куда-то вдаль. — Келли, я действительно не хотел! Келли ты слышишь? Её взгляд стал окончательно стеклянный, а голос дрожал, так же, как и всё тело: — Вот он.

***

      Два 16-летних подростка стояли посредине асфальтированного шоссе. Дорога резко заворачивала влево, готовая погрузить путника в таинственное царство зелени и трав. Каким же разнообразным может быть одно и то же место в разное время года. Перед друзьями лениво пролился цветущий пруд, извергая не самые приятные ароматы. Но они сюда пришли не ради того что бы посмотреть на вонючую воду. По другую сторону пруда величественно располагалось то самоё поместье. Высокая крыша подавляла два этажа под собой. Форма жилья была не просто прямоугольная, а как бы развернута к нам. Будто твой взгляд скользит по диковинным буквам, чей-то предсмертной записки. Большие ревнивые окна чередуются с неприметными окошками. Множество выступов и башенок не дают тебе хоть на секунду отвести взгляд в сторону. Но все эти детали удивительно объединяет центр круглой формы, что держит поместье в едином и неизменном состоянии роскошной мрачности. Без сомнения, это потрясающий эксперимент викторианской архитектуры. Сколько тайн хранит в себе этот дом? — Ого! Я думал это байка. — Пошли. — Стоп. Что? Ты хочешь идти туда? — Том сжимал запястье Келли. Но она была непоколебима. — Нам нужно туда, — но он не отпустил её, и затем она ободряюще успокоила парня, — мы не будем заходить внутрь. Просто посидим возле него. Да брось! Я так уже делала миллиард раз! — Миллиард? — Миллиард первый, — лукаво улыбнулась Келли, и потянула Тома за собой. ⠀