Поработители и порабощённые

      Я вдруг застыла и всё вокруг застыло вместе со мной. Теперь, почему-то, казалось, что перед концом у меня есть целая вечность.       Разум мой трезвый, ясный и чистый, даже пугающе чистый, внутри — ни намёка на страх или беспокойство. Удивительно, раньше мне казалось, что смерть — это обязательно паника и агония, долгие мучения и сводящее с ума ожидание неизбежного, но на деле всё оказалось куда более прозаичнее.       Смерть — это остановка. В прямом смысле. Стоп-кадр, словно тебя нажали на паузу и теперь можно отмотать и просмотреть лучшие моменты. Все горести и несчастья р-раз — и куда-то подевались, исчезли, растворились, не оставив и напоминания о своём присутствии. Я одёрнула себя и усердно попыталась что-нибудь вспомнить. Вот, вот, где-то здесь, оно же было, я знаю! — но — ничего. Все слёзы высохли, все обиды прошли, да и думать о них, по правде, мне совсем не хотелось.       Мне хотелось улыбаться, да.       По груди разливалось тепло, даже — жар, но жар приятный, окрыляющий и освобождающий. Всё стало так ясно и понятно, так правильно и логично, что от этого осознания хотелось или плакать, или смеяться, или визжать, или кричать, или биться в конвульсиях, или проклинать всё, на чём свет стоит, а может — всё вместе, так точно и не скажешь, потому что чувства, переполняющие меня были такими концентрированными, что кружили голову и опьяняли до состояния нирваны.       В этот миг, а я точно знаю, что пусть время для меня и растянулось, в остальном мире действия продолжали стремительно разворачиваться, мне действительно хотелось вспомнить только самое лучшее.       Первое воспоминание — детское и тёплое: я делаю вид, что сплю (все дети так делали, не так ли?), пока мама с папой собираются в дорогу, и я знаю, что скоро придут меня будить, но думаю только о том, как мне не хочется вставать из-под своего мягкого маленького одеялка. Вот, в коридоре зажигается свет и в комнату заходит папа, плотнее закрываю глаза и готовлюсь вставать. Но вот — секунда, две, три — ничего. Папа тихонько укутывает меня плотнее в одеяло и берёт на руки, не решаясь «разбудить». Я улыбаюсь. Он знает, что я не сплю.       Второе воспоминание — какое-то семейное застолье. Вокруг царит шум и гам, родственники оживлённо о чём-то беседуют, мама, сидящая справа от меня, смеётся, старший брат, с которым мы вечно ссорились и дрались, подхватывает её смех. Я молчу и просто наблюдаю за ними, мне так хорошо. Я смотрю на их лица и понимаю, что они и есть самое ценное в моей жизни. Я говорю себе, что стоит запомнить этот момент, ведь сейчас они такие беззаботные и счастливые, какими в повседневной жизни бывают редко. И я запоминаю. Мама поворачивает голову и мимолётно смотрит на меня, не подозревая, насколько важен окажется для меня этот момент. Я смотрю на неё, потом — на брата и тоже улыбаюсь. Мне хорошо.       Третье воспоминание — я захожу в воду и смотрю на бескрайний морской горизонт. Небо какое-то удивительное и необычайное — серо-зелёное, свинцовое, графитовое, кое-где рассеиваются оранжевым светом солнечные лучи, всё такое красивое, что захватывает дух. Я окунаюсь в преддождевую воду — очень тёплую и беспокойную, ложусь на спину и наслаждаюсь тем, как нагретая на солнце голова медленно остывает в воде. Покачиваясь на волнах, делаю глубокий вдох: воздух солёный и свежий, морской бриз приносит первые капли дождя. Улыбаюсь. На душе — так спокойно и умиротворённо, что даже не верится, что так на душе вообще может быть. Рядом — моя подруга, и я говорю ей: «Запечатли этот момент в памяти, нам так хорошо, запомни его». И она запоминает, о чём потом мне не один раз мне напомнит. Я прикрываю глаза. Хочется, чтобы этот миг никогда не заканчивался.       Четвёртое и, отведённое мне время кончается, я понимаю, что последнее воспоминание — снова из детства — Новый год. В гостиной темно и свет даёт лишь зажжённая гирлянда на живой ёлке, украшенной стеклянными ещё советскими игрушками. У ёлки — журнальный столик (почему журнальный, потому что другого у нас не было), заставленный всеми возможными блюдами маминого приготовления. Мы кушаем праздничный ужин, брат съедает, наверное, пятое куриное бёдрышко и клянётся, что сейчас лопнет. Мы с мамой смеёмся.       Удар, пришедшийся куда-то в область грудной клетки, проник под рёбра быстро и безболезненно.       Послышался крик водителя, пытавшегося вывернуть руль и уйти от столкновения. Как глупо.       Я хрипло втянула воздух и зажмурила глаза: свет фар, влетевшей сбоку фуры, ослепил. Все те воспоминания снова замаячили вереницей пред глазами, словно болеутоляющее. Боль закрутилась внутри в узел, вывернула наизнанку мысли, остановила дыхание и сердце.       Именно в этот момент я поняла, что жизнь, какой бы она ни была, всё-таки стоит того, чтобы её прожить.       Я улыбнулась, почувствовав теплоту солнечного света на коже и разлепила, налившиеся слезами глаза.       Впереди было ярко и светло.       Я сделала шаг вперёд.