Melt the ice of your heart

Причиной, по которой юноша проводил время в уединении, набрасывая на оставшиеся чистые листы скетчбука разнообразные штрихи, плавно перетекающиеся в полноценную картину, служила не столь благоприятная беседа со своей двоюродной сестрой, которая всячески уговаривала его навестить её семью, с которой он не хотел иметь никаких связей. Ещё чего, чтобы вновь видеться с тётушкой, которая всю жизнь даже не воспринимала его за человека. Да он скорее умрёт, чем вновь позволит себе увидеться со своей «любимой» тётей. Именно поэтому их последний разговор с сестрой перешёл в негативное русло: по мнению Сиори, он неблагодарный племянник, которого спасли от детского дома, а он не удосуживается проявить хоть каплю благодарности к её семье. Был бы он благодарен, если бы к нему относились соответствующе, а то порой у него возникает чувство, что она взяла его под опеку с одной целью: уничтожить его. И чтобы избавиться от угнетающих мыслей, Юу предпочёл отвлечь себя рисованием подальше от дома и побыть наедине с собой. Это хоть каким-то образом расслабляло и позволяло настроиться на нужный лад. Особенно после тщательной подготовки к самостоятельной работе, которая, кроме головной боли, ничего не принесла. И дело даже не в том, что информация, которую он получал на занятиях по литературоведению, является для него непонятной, как раз-таки наоборот, а в его почерке, который он, к сведению, за столько лет не удосужился хоть как-то улучшить. Он даже со счёта сбился, сколько раз повторял конспекты по пройденным темам в своей тетради, стараясь разобрать собственный почерк, словно шифр. И как у некоторых из преподавателей не сдали нервы? Он предпочёл остановиться на том, что это одна из особенностей преподавателей: разбирать даже самый непонятный в мире почерк для того, чтобы поставить соответствующую оценку. Как чудесно, что он о подобной карьере никогда не задумывался, иначе бы точно сошёл с ума в первый же рабочий день. Проводя аккуратными движениями грифелем карандаша по наброску, дополняя его необходимыми штрихами, юноша не мог не заключить: вот бы он мог писать также, как рисовать. Только это неосуществимая мечта, потому что, как бы он ни старался изменить свой стиль письма в лучшую сторону, у него ничего не удавалось, а если и удавалось, то только в худшую и никак иначе. «Было бы прекрасно обладать таким же изящным почерком, как у Хиросе-сенсея», — неожиданно пронеслась в голове мысль, которая и не собиралась так скоро покидать его сознание, как бы он ни старался её отогнать. В какой-то мере эта мысль имела место быть, особенно если сравнивать аккуратный почерк, явно отточенный годами, и почерк, читая который чёрт ногу сломит. Разница значительная. Закончив не известно какой по счёту рисунок и взглянув на него, юноша шокировано распахнул глаза, а карандаш, с помощью которого был создан набросок, выпал из руки. Неужели его рука вновь непроизвольно запечатлела образ этого человека, как два дня назад? Сжимая в руках скетчбук, рассматривая набросок, юноша судорожно вздохнул. Такими темпами он точно сойдёт с ума. Если бы Юу мог контролировать своё воображение и действия, то, безусловно, не позволил бы себе столь вольно разыгрываться, рисуя всё, что только вздумается. Поднимая упавший на землю карандаш, юноша, вместо того чтобы захлопнуть скетчбук и убрать от греха подальше, добавил к наброску несколько линий, продолжая дорабатывать работу некоторыми штрихами, стараясь придать своему выражению лица серьёзность, не позволяя ярким эмоциям взять над собой контроль. И с чего это у него такая реакция на обычный портрет? Хотелось бы знать. — Куросаки-кун, — раздался неожиданный знакомый голос, заставив юношу замереть на месте. Он искренне надеялся, что ему показалось и на самом деле его окликнул кто-то из знакомых, с которым он давно не общался, поэтому мозг перепутал голоса. С этими мыслями, оторвавшись от рисунка, Юу обернулся, и его глаза широко распахнулись. Нет, таких частых случайных стечений обстоятельств попросту не может быть. Но они всё же случаются и почему-то именно с ним. Это действительно Хиросе-сенсей. Человек, которым он восхищается, при этом невольно испытывает ряд противоречивых эмоций, которые невозможно описать словами. Встретившись с чужим взглядом, юноша на какое-то время потерял дар речи. — Хиросе-сенсей? — наконец придя в себя, удивлённо произнёс юноша и поспешно закрыл скетчбук. Это слишком личная для него информация, и неизвестно, как этот человек на это отреагирует. Вставая со скамейки и склонившись в вежливом поклоне, поприветствовал он его: — Добрый день. Не ожидал вас здесь увидеть. Вместо ответа мужчина ограничился лёгким кивком в знак приветствия. Эта сдержанность и односложность преподавателя ставила между ними барьер, который Юу в жизни не разбить, даже если бы очень хотелось. Этот человек ни за что просто так не откроет никому свою душу — это юноша усвоил ещё в прошлый их разговор. Поэтому стучать в закрытую дверь для него было попросту бессмысленным: ничего он этим не добьётся. По крайней мере пока. Только эта боль вперемешку с остальными горящими и рвущимися наружу эмоциями давала парню надежду на более доверительное отношение. Хотелось бы в это верить и постараться растопить это ледяное сердце. Бросив короткий взгляд в сторону юноши, поспешно закрывшего перед его глазами скетчбук, словно провинившийся ребёнок, прячущий что-то от родителя, мужчина глубоко вздохнул. От чужого взгляда, устремлённого прямо на него, по телу юноши пробежался холод. Что ни говори, но преподаватель остаётся им в любых жизненных ситуациях, и неважно, где он будет находиться: в учебном заведении или же за его пределами. Заранее готовясь к не самому благоприятному разговору, Юу перед изумлённым его действиями преподавателем склонился в лёгком поклоне и сложив руки перед собой, произнёс: — Прошу меня простить, Хиросе-сенсей, но обещаю, что не посмею завалить самостоятельную работу. — Я в этом и не сомневаюсь, — произнёс мужчина и махнул рукой в сторону, как бы говоря подобным жестом, чтобы юноша не беспокоился об этой мелочи. — Я не настолько жесток, чтобы мучить своих студентов. — Если бы вы знали, что студенты говорят за вашей спиной, не стали бы так говорить. — Прекрасно знаю, Куросаки-кун, — произнёс Хироки, сохраняя бесстрастное выражение лица, словно это ничуть его не волновало. — И мне всё равно. Они никогда не осмелятся сказать, что думают на самом деле, мне в лицо. Поэтому не вижу смысла обращать на подобное внимания. — Потому что сделав это, они проявят неуважение по отношению к вам, — постарался продолжить Юу, перебирая пальцы между собой, стараясь таким образом отвлечься от, как ему казалось, напряжённой атмосферы. — С этим я с вами солидарен, — не отрицая чужие слова, произнёс Хироки, и от его взгляда не укрылись нервные действия студента. Он никогда не требовал от него ничего сверхъестественного, так с чего в действиях Юу столько страха? Стараясь не вдаваться в подробности, мужчина осторожно перевёл тему: — Куросаки-кун, вы довольно талантливый художник, которого можно узнать издалека, — и, по привычке заложив руки за спиной, добавил слегка ироничным тоном: — По крайней мере по словам некоторых преподавателей, на занятиях которых вы позволяете себе так расслабляться. На сказанные преподавателем слова лицо юноши моментально залилось густой краской. Не выдержав на себе чужого взгляда, он отвёл стыдливый взгляд в сторону. — Прошу меня простить, — извиняющимся тоном произнёс Юу несколько минут спустя, повторно склонившись перед преподавателем, испытывая внутри странную смесь эмоций, возникших из ниоткуда. — Не стоит за это извиняться, Куросаки-кун, — произнёс мужчина, и, сохраняя между ними приличную дистанцию, заглянул в ясные глаза студента, добавив: — Мой вам совет: не занимайтесь художеством на занятиях этих преподавателей, даже если хорошо разбираетесь в их дисциплинах. Так или иначе это плохо закончится для вас. — Хиросе-сенсей, я… — Я всего лишь переживаю за своего студента, — осторожно прервал его Хироки, опережая его ход мыслей. — Будет довольно несправедливо, если наш факультет лишится такого способного студента, как вы. Сказанные слова произвели на юношу довольно яркое впечатление, отчего его сердце невольно ускорило ритм, а по телу пробежался электрический ток. Хоть он и пытался привести свои внутренние чувства в баланс, ему почему-то не удавалось это сделать в присутствии этого человека. Было бы это в первый раз, он бы мог себя понять, но нет же, это уже второй, и неизвестно, откуда эта странная смесь эмоций вообще берётся. Стараясь обуздать свою внутреннюю бурю эмоций, юноша в ответ на чужие слова положительно кивнул. — Никогда не думал, что вы высокого обо мне мнения, — признался юноша, не сдержав скромной улыбки, и отвёл взгляд в сторону, чувствуя, как горит его лицо. — Мне не передать словами, как я вам за это благодарен. — Разве вам не всё равно на чужое мнение? — с изумлением поинтересовался мужчина. — На чужое мнение мне действительно всё равно, — согласился Юу, на какое-то время задумавшись, и добавил в более дружелюбной манере: — Но ваше мнение для меня намного важнее остальных. После сказанных юношей слов между ними повисла неловкая тишина, которую разбавляли отдалённые голоса людей и пение пролетающих птиц. Во взгляде мужчины промелькнуло множество смешанных эмоций, которые, как не пытайся, невозможно было так просто скрыть за маской равнодушия. — Куросаки-кун, — наконец нарушив тишину и взяв свои внутренние эмоции под контроль, спокойно произнёс Хироки, убирая за ухо длинную прядь волос, упавшую ему на глаза. — оставьте свои красноречивые речи на потом. Произнесённые осаждённым тоном слова, к изумлению преподавателя, вызвали у юноши отнюдь противоположные эмоции. Не подобной реакции от студента он ожидал. Глаза юноши вспыхнули сияющим блеском, излучающие позитивную энергию. Не выдержав ослепительного взгляда студента, мужчина отвернулся. И откуда в юноше взялось столько позитивной энергии, если минуту назад он был мрачнее тучи? Вопрос, на которого не было ответа. — Как скажете, Хиросе-сенсей, — раздался голос юноши с мягкой интонацией, так не свойственной ему. От слов студента на лице мужчины отразилась мимолётная улыбка, которая испарилась за доли секунды, стоило Хироки задуматься об одной важной вещи. Порой ему казалось, что, находясь рядом с ним, юноша проявляет свои истинные чувства, и это совсем не те, которые он демонстрирует обществу. Специально созданная маска? Вполне вероятно. Другого объяснения нет. «Куросаки-кун, почему ты не можешь быть самим собой, не притворяясь кем-то другим?», — пронеслось в голове мужчины, что он не посмел озвучить. Вновь надев на себя маску равнодушия, мужчина обернулся к студенту, сцепив за спиной пальцы рук. — Хиросе-сенсей, — осторожно обратился к нему юноша с долей смятения. — Что такое? После заданного преподавателем вопроса между ними на какое-то время повисла злосчастная тишина. В голове юноши проносился вихрь странных эмоций и разнообразных мыслей, которые невозможно собрать воедино. Со стороны сказать подобные слова кажется таким пустяком, но на самом деле это было далеко не так. «Чёрт, почему я не могу нормально настроиться на разговор? — с колотящимся в груди сердцем задался вопросом Юу не без злости на самого себя. — Что со мной не так?». Наконец взяв свою внутреннюю бурю под контроль, юноша озвучил свои первоначальные мысли: — Могу ли я вас о кое-чём попросить? — О чём же? Недолго думая, юноша вздохнул и, взяв свои эмоции под контроль, озвучил свою просьбу, после которой мужчина едва ли не лишился дара речи. Эта просьба стала для преподавателя полной неожиданностью. Мужчина ожидал от своего студента всё что угодно, но точно не это. Слишком необычно для такой упрямой личности, как Куросаки Юу. Сколько раз он обдумывал этот момент, прежде чем обратиться к нему? Наверное, не один раз. Хироки никогда бы не подумал, что однажды один из его студентов обратится к нему с подобной просьбой. Некоторое время обдумывая этот момент, Хироки наконец сказал: — Хорошо, — согласился Хироки и положил руку на чужое плечо, от мягкого прикосновения которого юноша невольно вздрогнул. — но сильно не рассчитывайте на моё милосердие. — Я вас понял. В ответ мужчина лишь сдержанно улыбнулся и положительно кивнул. Порой эта покорность студента, известного на своём факультете своим строптивым нравом, ставила мужчину в неловкое положение, и он не знал, как на это поведение лучше реагировать. Лучше сделать вид, что так и должно быть.