Different ways

— Мир изменился. — Мир постоянно меняется, Саваж. И это единственная константа, к которой стоит привыкнуть. Просто, видимо, я ожидал от него слишком многого слишком рано, — Калеб прислонился спиной к богатой резной спинке кровати и устало потирал глаза ладонью. Это правда, все меняется слишком быстро, и сам Дьюм оказался к этому совершенно не готов, несмотря на то, что был уверен в обратном. Может, не только Мол застрял в своем безумии, но и бывший джедай не полностью осознал грядущие перемены. — Мол станет во главе Багрового Рассвета. И по его правую руку должен стоять ты, — Саваж уселся рядом, сложив ногу на ногу и зевнув. Казалось, ему сейчас было куда проще, чем Дьюму. — Я? Почему не ты? — Я всегда прикрою ему спину, но кто-то должен встать с ним плечом к плечу. Я – его брат, и его ученик, но он не воспринимает меня как равного. Хоть я формально и старше. — Опресс усмехнулся, тихо рыкнув, но совершенно не испытывая раздражения. По крайней мере так казалось. — И снова я думаю о том, как из защитника Галактики стал союзником Синдиката. — Неплохой карьерный рост, ты хочешь сказать? — Саваж рычаще посмеивается, поудобнее устраиваясь в кровати и уже явно пребывая наполовину в объятиях морфея. Дьюм же, в свою очередь, даже не находит, что ответить, потому что забрак, в общем и целом, был прав. Бывший джедай уже смирился с планами Мола. Сон, однако, не шел. Калеб больше и не пытался уснуть после пары часов бесполезных попыток. Сейчас он лишь скользил взглядом по лицу спящего рядом Саважа, по мерно вздымающейся мощной груди, по обломанному рогу и приоткрытым губам. Еще с раннего детства Дьюм поражался многообразию видов в Галактике, отмечая их красоту, силу, традиции и историю. Хотя тогда и предположить не мог, что окажется втянут в подобные отношения. В конце концов, как и все юнлинги, он понимал, что останется одиноким на всю жизнь, посвятив ее учению Джедаев и защите Галактики и ее границ. Как же теперь все это было далеко от него. Калеб позволил себе лишь горькую усмешку, но потом снова перевел взгляд на Саважа. Тот даже во сне не выглядел безобидным, и бывший джедай знал, что стоило ему хоть щелкнуть пальцами, как внешне глубоко спящий и спокойный забрак в секунду окажется на ногах и со своим оружием в руке. И Мол был таким же. Резким, несдержанным и каждую секунду готовым к бою. Но помимо его свирепости, он был умен, хитер и отлично обучен. Что делало его опаснейшим противником. И только Калеб знает, каким еще тот мог быть. Заботливым, нежным, расслабленным. Позволяющим джедаю прикасаться, гладить между рогов и доверяющий ему свою спину. Он не доверял больше никому, кроме своего брата и Дьюма, которого не видел десять лет, но в чьей верности никогда не сомневался. Датапад на прикроватном столике мигает голубоватым светом, и Калеб вспоминает об одной из недочитанных книг, и тут же погружается в чтение, откинувшись на спинку кровати. Тихое мерное дыхание Саважа действовало успокаивающе, и не прошло и часа, как джедай упал в объятия Морфея, хотя бы на несколько часов забывая о событиях прошедшего дня. *** Утро началось отнюдь не с хороших новостей. Мол не шел не контакт сам, и Калеб решил отправиться в тронный зал, хотя бы попытаться поговорить с забраком, может, объяснить все, что чувствует он сам. Если, конечно, тот вообще захочет слушать. Вот только разговора тоже не вышло. Что-то в ситхе переменилось. Джедай был не уверен, что узнал того, кто сейчас восседал на троне. — Оставь эту месть, Мол, — Дьюм подходит к трону ближе, с трудом подавляя в себе порыв приподнять лицо ситха и поцеловать его, — ты уже лишил его всего, что было ему дорого. И если в твой план не входит убийство Оби-Вана, то отпусти это. Так не может продолжаться, это убивает тебя, разве ты не видишь!? — но взглянув забраку в глаза, он понял, что увещевания бесполезны. Ситх остается глух, и не потому, что не верит в его слова, нет. Но этот хаос в его израненной душе, эта ненависть просто не позволяют ему увидеть свет. А казалось, все было так просто. — Ценю твою заботу, Калеб, — голос гордого правителя Мандалора звучал угрожающе тихо, — но я сам способен принимать решения. И не тебе делать это за меня. — А я и не решаю за тебя, — джедай взглянул на него с грустной, будто обреченной улыбкой, — лишь пытаюсь спасти тебя. Или остатки твоего разума, понимай как хочешь. Я люблю тебя, Мол. Но с твоими демонами сложно сражаться в одиночку, — не желая продолжать эту пустую беседу, джедай развернулся и быстрым шагом направился вон из тронного зала. Вот только просто так уйти ему не дали… Чаша терпения Мола была переполнена, один взгляд Калеба заставлял внутренности сжиматься в комок сожаления, и ненависть к себе начинала зашкаливать еще страшнее, окончательно застилая сознание липким маревом. — Я не позволял тебе уходить. Вдоль позвоночника Дьюма пробежала волна мурашек. Он загривком ощущал нависшую угрозу. — А я не спрашивал твоего позволения, — вчера Калеб был уверен, что пик пройден, что с убийством Сатин вся эта ярость, ненависть, вся эта мгла начнет отступать. Что безумие, плещущееся в ярких глазах, разожмет свои лапы, и все будет так, как было в эти недели. Да, не идеально, но они подстраивались друг под друга, они оба менялись, они находили баланс. Но сейчас все, что видит Дьюм – непробиваемую стену. И он не знал, как достучаться до того, кто по ту ее сторону. Захлестывающая волна ярости и гнева снова раскаленными тисками сжала сердце, и Мол, зарычав, хватает с пояса меч, бросаясь на джедая. Калеб даже не успел испугаться, да и отточенные войной рефлексы не подвели – лезвие его клинка загорается холодным голубым светом, и бой закипает мгновенно. И сразу же становится понятно, что сейчас между ними не дружеский спарринг – от забрака волнами исходит ненависть, гнев и жажда крови. Джедай ставит блоки и уходит от ударов, не желая нападать сам, и пытается подавить в себе сложный коктейль из разочарования, обиды и горечи. Но одновременно с этим испытывая нездоровый азарт. Скрежет скрещенных клинков, едва не выбивающих искры, собственный загнанный пульс и сердце, бьющееся о клетку ребер заставляют двигаться быстрее, и Калеб теперь не только отбивает удары Мола, но и атакует сам. Времени думать сейчас не было: возможно, ситх его и не убьет, в последний момент остановившись и осознав, что делает, вот только надеется на это не стоило. Таким он Мола еще не видел. Он даже не был уверен, что это его Мол, тот самый, кому он еще несколько минут назад был готов доверить свою жизнь. Ради которого он готов был отдать ее. Стража стояла в полной растерянности. По идее, им приказано защищать обоих, вот только ситуация явно вышла из под контроля, и лезть разнимать двоих форсъюзеров никто не торопится. Даже Саксон и Каст лишь наблюдают за захватывающим зрелищем, готовые вмешаться в любой момент, но никто из них так и не сдвигается с места. И это к лучшему. Бой выматывает. Джедай понимает, что начинает уставать. Страха нет – он уже давно перестал бояться: война, смерти друзей, покинутый Орден. Уже ничего не пугало, и если вдруг Мол слетел с катушек окончательно, настолько, что готов был убить того, кто отдал ему свое сердце, Калеб не станет бояться. Вот только эмоции начинали подводить, он знает, что на том же поле ярости, обиды и гнева ему не победить. Ситх использовал эти чувства виртуозно, поддерживая свою связь с Силой и используя их себе во благо. Но Калебу это не поможет. — Остановись, прошу тебя, — его голос звучит напряженно и глухо, когда лезвие красного клинка едва не расчерчивает ему щеку, и Дьюм отскакивает, выигрывая себе несколько секунд. «Нет эмоций – есть покой». «Нет смерти – есть только Сила» Джедай глубоко вдыхает, стараясь успокоить зашкаливающий пульс и вернуть самого себя в то состояние равновесия, что всегда спасало ему жизнь. И ему это удается. Очередной выпад забрака, и Калеб перехватывает его запястье, рванув на себя, от чего клинок с красным лезвием потухает и выпадает из ладони ситха. Новый яркий всплеск в Силе, и Мол рычит, вырвавшись, тут же ударяя джедая в скулу, и увернуться тот просто не успевает. Рискуя потерять равновесие, Дьюм отшатывается, зашипев от боли, и перехватывает взгляд забрака. Но видит в нем лишь то же, что и до этого – холодность и полную отрешенность. Он нападает первым, ударом колена выбивая из Мола дух, и тут же блокирует удар темного меча в опасной близости от своей шеи. Но пора было завершать этот бой. И в этот раз ничья не могла быть результатом. — Я не хотел бы этого делать, но ты не оставляешь мне выбора, — уговоры бесполезны, Калеб знает, но и молчать ему надоело, — не поверю, что ты всерьез хочешь снести мне голову, — очередной удар забрака пришелся бы ему в челюсть, но джедай, поднырнув под руку, стискивает железной хваткой его предплечье и перекидывает ситха через себя на жесткие ступени перед троном. — Хватит, — от удара голова пошла кругом, и Мол не сразу раскрывает глаза, услышав холодный, отдающим металлом голос. И первое, что он видит – голубое лезвие меча у своей шеи. Калеб тяжело дышит, рвано убирая растрепанные волосы с лица. И, крифф, ему хочется закрыть глаза и провалиться в беспамятство, потому что у джедая разбита губа, скула уже подсвечена красно-фиолетовым, а на другой щеке наливаются кровью пара ярких царапин. И все это его вина. Туман в голове рассеивается, оставляя ситха один на один с тем, что он только что сделал. Поняв, что забрак успокоился, и ему ничего не угрожает, Калеб убирает меч на пояс и, перешагнув через Мола, молча покидает тронный зал, даже не оглядываясь. С него на сегодня хватит. Рваным движением трясущихся рук, джедай убирает растрепанные волосы с лица, снова тихо зашипев – он себя еще не видел, но чувствовал, как все болит. Впрочем, болело все тело равномерно: болели ребра, спина и колено, которому досталось металлической подошвой Мола. Мандалорская стража провожала джедая взглядами, и хоть никто не снимал сейчас своего шлема, он знал – они практически искрились восторгом и уважением. И в другой раз Калеб бы разделил их восторг и даже примкнул бы к пирушке в его честь, но не сейчас. Он не чувствовал ничего кроме обиды и разочарования, что с новой силой навалились на него после боя. Тяжелые двери спальни Саважа открываются по мановению руки Дьюма, и он так же неспеша входит в комнату, видя, как глаза забрака расширяются, а челюсть, если бы могла, точно закатилась бы под кровать. *** — Какого криффа с тобой случилось!? — в рыке Саважа слышались странные для него интонации, и джедай готов был поспорить, что тот собирался броситься его защищать. Вот только от кого. — Твой брат со мной случился! — он рявкнул резче, чем собирался. Отвернувшись, Дьюм положил меч на столик рядом с кроватью, уже облюбованный им раньше, и сам уселся на мягкую поверхность, медленно тяжело вздохнув. — Калеб, ты выглядишь паршиво. — Ощущаю себя так же, — голос звучал глухо, и джедай с шипением стащил с себя сапоги, что б полноценно улечься на кровать. Большего сейчас не хотелось. Лишь лежать, прикрыв глаза, и, может, слушать рычащее дыхание Саважа рядом с собой. Это успокаивало. — Тебе нужно в медицинское крыло, — ну вот, ситх начал звучать непривычно заботливо. Он открыл один глаз, вымученно улыбнувшись. — Нет, нет и еще раз нет, Саваж, — никуда он, конечно, не пойдет. Во первых, уже и так слишком многие знают о том, что произошло в тронном зале, во вторых, шевелиться сейчас не хотелось абсолютно. Конечно, на войне с ним бывало и похуже, но то была война. Есть ты, а есть противник, что убьет тебя, не моргнув глазом. Но Мол… Калеб по прежнему не винил его, нет. В этом не было смысла. Он видел, как меняется забрак, как снова погружается в пучину своего безумия. И он был прав: ему не нужна была жалость. Как сейчас она не нужна и джедаю. — Если ты хочешь мне помочь, я не стану отказываться. Буду крайне благодарен, если завтрак доставят сюда. И медицинского дроида. Но только дроида. Медикам приходить не следует, я справлюсь сам, — и, неожиданно, Саваж лишь кивнул, даже не начиная спорить. Когда за ним закрылись тяжелые двери спальни, оставляя джедая одного, тот все же нашел в себе силы и желание сползти с постели. Как минимум, хотелось для начала дойти до душа. Калеб фыркает, когда первые теплые струи воды скатываются по травмированной коже на его лице, задевают царапины и ссадины. Наверное, стоило потерпеть и сначала пройтись по лицу регенератором, но он просто не мог терпеть пленку запекшейся крови дольше. Джедай вышел в комнату, закутавшись в полотенце, и Саваж присвистнул, скользя взглядом по его телу. Только это был отнюдь не комплимент – забрак только сейчас оценил состояние Дьюма. На ребрах расцветали синяки, на скуле кровоподтек стал еще ярче, а колено и вовсе заметно опухло. —И я того же мнения, — джедай невесело усмехнулся, усаживаясь в кресло, что б медицинский дроид, не теряя времени, принялся за его раны, — думаю, Мол выглядит получше. Ему от меня не так досталось. — Даже жаль, что ты не приложил его так же, — Саваж рыкнул, но сарказм в его голосе был весьма очевиден, — что бы ни произошло между вами, это не должно было кончится так. Да, действительно не должно было. Но сделанного не воротишь. Если бы можно повернуть время вспять, Калеб бы все за это отдал. Сделал бы что-нибуь, еще тогда, когда Мол только начал отстраняться, когда он впервые ощутил от забрака этот холод. Джедай выдыхает, закрыв глаза и откинувшись затылком на спинку кресла. В голове слишком много мыслей, и непонятно, что сейчас было важнее - сон или медитация. Медицинский дроид участливо промывает все ссадины и синяки регенератором, и Калеб морщится, когда раствор касается разбитой губы. Приятного во всем этом было мало, но зато хоть заживет гораздо быстрее. — Думаю, все случилось так, как и должно было. Я знаю, что он бы не убил меня, — Дьюм сознательно лжет, стараясь и себя убедить в этом же. Потому что если это не так, он не знает, как ему жить дальше, — я выиграл этот бой, — Саваж ловит взгляд Калеба, но видит в его глазах только печаль и усталость, — но ярость и жажда мести всегда оборачиваются против того, кого любишь.