***
«In your head, in your head they are fighting With their tanks and their bombs And their bombs and their guns In your head, in your head, they are crying» «Что в голове твоей, зомби?» — вспомнились строчки из одной песни, описывающие ужасы войны, когда Изуру наконец-то вернулся в бараки своего отряда. Частично разрушенные и опустевшие, они производили совершенно удручающее впечатление. Будучи мёртвым, Кира не обращал на это особого внимания, поглощённый собственной болью и чувством неполноценности. Несмотря на то, что он сохранил за собой должность лейтенанта, Изуру чувствовал, как невольно изменилось к нему отношение подчинённых. Он ощутил их подсознательную жалость и отчуждение, а также некое недоверие, несмотря на то, что уже долгое время занимал этот пост и лично знал практически каждого бойца. Сейчас же, подготавливая отчёты и наткнувшись на список, часть имён в котором были грубо зачёркнуты, Кира впервые за долгое время почувствовал очень сильную усталость. В отличие от него, эти молодые парни и девушки, часть из которых была совсем зелёными выпускниками, больше никогда не встанут на ноги. В голове лейтенанта снова всплыл тот вечер. Тревога, экстренный сбор и нападение, стремительность которого была феноменальной. Какая-то пара секунд, и он уже мёртв. Правая половина тела исчезла, поглощённая невесть откуда взявшимся взрывом. Раздалось ещё несколько, но он уже не слышал их, замертво рухнув на землю. И судя по заметно поредевшему списку, а также сказанным ранее словам Маюри, подобную участь разделили и другие члены отправившейся с ним группы бойцов. Никто не выжил. «В твоей голове, в твоей голове они кричат…» — снова вспомнились слова той песни, заставив вновь ощутить неприятный укол совести. Только благодаря этим шинигами он сейчас здесь, живой и здоровый. Война закончилась, правда, привыкнуть к этому не так просто. Кажется, что в любой момент снова объявят тревогу, и враги снова бесцеремонно пройдут перед кажущуюся незыблемой защиту и устроят настоящее истребление. Конечно, после поражения Яхве Баха — императора квинси, Вандеррейх заметно ослаб, но о полной безопасности думать ещё было рано. То, что кажется надёжно защищённым, обычно, уничтожается незаметно, а затем медленно гниёт изнутри. Кира это понял ещё когда впервые пришёл в зал Совета Сорока Шести, являвшийся незыблемой цитаделью, в которую вход посторонним был заказан, и застал там следы настоящей бойни. Залитые кровью трупы судей укоризненно смотрели на него безжизненными белёсыми глазами. Позже, когда всё это безобразие убрали, Изуру снова спускался в злополучный зал, но уже в качестве обвиняемого, а потом… снова трупы, маленькая девочка, встреченная ранее и невесть откуда взявшийся квинси, пытавшийся украсть секрет создания хогёку. Сейчас всё, кроме чудом выжившей и позднее спасённой представительницы Совета, это было похоронено огромными камнями, с тяжестью которых вряд ли бы справился и сам Зараки Кенпачи. Где-то вдали послышались лёгкие мелодии скрипки, которые отвлекли лейтенанта от неприятных мыслей. И если раньше музыкальные занятия капитана немного отвлекали от бумажной работы, то сейчас Изуру был рад раствориться в приятной, медленной, немного умиротворённой мелодии, которую Роуз ранее не исполнял, либо Кира попросту забыл, так как будучи воскрешённым особо не обращал на это внимания. Закончив с работой, лейтенант, взял необходимые документы и прошёл в кабинет капитана. — Здравствуйте, капитан Оторибаши! Я составил полный отчёт последней операции, — отсалютовал Кира, положив бумаги на стол. — Здравствуйте, Кира-кун. Я смотрю, вам стало намного лучше. — Да. Пришлось заглянуть к госпоже Иноуэ, — привычно равнодушным голосом продолжил лейтенант, — а также Маюри был крайне недоволен. Кира заметил, что упоминание учёного слегка отразилось на лице капитана, слегка омрачив его ранее радостное и беззаботное выражение, но вскоре Роуз снова улыбнулся и ответил: — Ну и ладно. Главное, что сейчас ты в полном порядке. Когда все узнали о том, что ты «вернулся», в отряде поднялась настоящая шумиха. Насилу всех успокоил, но от хорошей вечеринки ты точно не отвертишься. — Капитан, у нас ещё много работы! — возразил Изуру, будучи явно не в восторге от такой новости. Он хотел ещё сказать о том, что сейчас, понеся большие потери и будучи в плачевном состоянии, не самое подходящее время устраивать праздники, но позже осёкся, столкнувшись с непривычно серьёзным взглядом Роуза, который, несмотря на свою внешнюю весёлость и легкомысленность, прекрасно понимал сложившуюся ситуацию. «Людям нужно отвлечься», — сразу же понял Кира, снова ощутив неприятное чувство стыда за свою невнимательность, после чего опустил взгляд. — Не бери в голову, пойдём, — снова улыбнулся капитан, встав из-за стола, — все ждут только нас. Путь в столовую прошёл молча. Несмотря на спокойное настроение капитана и уже оставшуюся позади угрозу, Кира невольно чувствовал себя чужим в этих знакомых коридорах. Он ещё не мог привыкнуть к тому, что снова является полноправным членом отряда. Войдя внутрь спешно отремонтированного помещения, лейтенант на мгновение замер, увидев, что внутри были все выжившие подчинённые, а также и шинигами из других отрядов, решившие присоединиться к этому небольшому празднику. От войны устали все, и сейчас каждый, начиная от совсем зелёных новобранцев и заканчивая пережившими много битв ветеранов, позволил себе расслабиться, травя различные байки и заливая всё это алкоголем. Капитан был прав. Людям нужна была разрядка. И, чтобы не портить никому настроение, лейтенант впервые после своего воскрешения подошёл к столу, где сидели его подчинённые. Всё шло, как и обычно: веселье, музыка, отвлечённые разговоры, но расслабиться никак не получалось, из-за чего Кира решил выйти на свежий воздух, чтобы немного собраться с мыслями. В небе вовсю светила луна. Серебристая, полная, непривычно большая, она невольно привлекала к себе внимание. Кто-то говорил, что через его дырку в боку можно было спокойно увидеть ночное светило. Возможно, Изуру обиделся бы на это, но тогда он был явно не в том состоянии, чтобы обращать на это внимание. Сейчас же это невольно вспомнившееся замечание только позабавило его, заставив шинигами слегка усмехнуться. — Решил подышать воздухом? — раздался за спиной знакомый голос, принадлежащий Роузу. — Если только немного. — Смотри у меня, а то я знаю, что ты можешь убежать в казармы снова писать бумаги. — Нет, капитан. Я знаю, насколько сегодняшний вечер важен для всех. Дела подождут, — Кира замолчал, но спустя небольшое время продолжил. — Единственное, я бы хотел попросить у вас о небольшом отпуске. Нужно навестить госпожу Иноуэ и поблагодарить её. — Конечно. Можешь написать заявление утром, а сейчас пойдём обратно. Роуз дружески хлопнул подчинённого по плечу и вернулся в зал. Он прекрасно понимал чувство подобного диссонанса, так как сам относительно недавно был в подобном положении. Всё-таки зомбификация, заметно укоротившая его продолжительность жизни и маска Пустого, «подаренная» Айзеном более сотни лет назад никуда не делись.Часть 2
27 сентября 2022 г. в 21:28
Маюри был в ярости. Точнее, слово ярость было слабым объяснением того, что сейчас испытывал капитан двенадцатого отряда. Он готов был зачистить ещё один район Руконгая, но уже не в целях поддержания баланса душ, как говорил ранее, а просто так, чтобы отвлечься на более интересное занятие. Именно поэтому все работники Исследовательского Отдела благоразумно старались не попадаться на глаза капитана, чтобы не стать очередным подопытным, так как предыдущий эксперимент благополучно провалился. Ладно если бы испытуемый окончательно помер, так как тот изначально был порванным в клочья жмуриком, его было бы не жалко. Нынешняя же ситуация попросту выбивалась из всех планов учёного.
— Я же прямо сказал, что твоё существование не имеет никакой ценности, — скрипучим голосом процедил Маюри, отчитывая неожиданно ожившего Киру, как провинившегося школьника, — и ясно дал понять то, что ты должен мне отплатить своей работой. Ты — экспериментальный образец, не более.
Изуру молчал, продолжая немигающе смотреть на капитана, из-за чего можно было подумать то, что тот до сих пор является живым мертвецом. На самом же деле лейтенант раздумывал над всем этим и понимал, что, возможно, обращение к госпоже Иноуэ было поспешным и очень неосмотрительным шагом. С одной стороны он был рад своей новообретённой жизни, с другой понимал, что своим существованием обязан лишь собранным обрывкам душ павших вместе с ним солдат и офицеров рангом ниже. Без них, он не сидел бы сейчас здесь. Не чувствовал пальцами холодную гладкую поверхность стола, не слышал бы язвительный голос капитана и не испытывал бы чувство разъедающего внутри стыда.
— Я не смог бы принести вам больше пользы, если бы моё тело слишком быстро износилось, — выслушав все обвинения и ругань, холодным тоном ответил Изуру.
— Ты издеваешься надо мной? Или мозги окончательно сгнили? — начал ещё больше распаляться учёный. — Я сделал тебе уровень реяцу, сравнимый с капитанским, усовершенствовал твоё тело. Сделал всё, чтобы ты служил мне как можно дольше! Стал, как говорят в генсейских фильмах, киборгом-убийцей, а теперь заявляешь о том, что кто-то смог сильно тебя потрепать!
— Мёртвое тело не регенерирует, — продолжил таким же равнодушным тоном лейтенант, но сейчас Маюри заметил в его интонации слабо различимые нотки вызова, — некоторые квинси по-прежнему опасны. Было сражение. Сейчас они мертвы. Задание выполнено.
— Получается, будучи в Мире Живых, ты попал в засаду и едва унёс ноги, верно? — насмешливо поинтересовался Куротцучи. — Поведай мне об этом.
Кира начал рассказывать все подробности своей последней вылазки, исходя из которых учёный понял, что его подопытный пережил Шпренгер — достаточно сильную технику квинси, позволяющую уничтожить заведомо сильного противника, заперев его во взрывной ловушке. Умереть от взрыва. Во второй раз. Подобное «совпадение» слегка позабавило учёного, при этом заставив его задуматься о том, что, если бы на месте ходячего трупа оказались менее опытные шинигами, всё бы закончилось намного хуже.
— В любом случае, я всё ещё в вашем распоряжении, — закончил свой рассказ Кира, продолжая смотреть прямо на Маюри.
— Вот и славно. Тебе повезло, что у меня сейчас другие дела, иначе я бы запросто вернул тебя в «исходное состояние», — жёлтые глаза Куротцучи неприятно сверкнули, а на его выбеленном лице застыла маньяческая улыбка, — можешь быть свободен. Пока что.
Кира вежливо поклонился и вышел из кабинета. Он понимал, что если бы не судебные разбирательства и куча других проблем, навалившихся на Исследовательский Отдел, то Маюри вряд ли бы так легко его отпустил. После того, как Нему была выведена из строя, учёному требовалась новая игрушка, на которой можно было проводить различные опыты, накачивать химикатами и бросать в самую гущу боя. Которая бы беспрекословно подчинялась и ни на что не жаловалась. Изуру Кира был подходящим кандидатом, но сейчас, вновь вернувшись к жизни, он снова стал полноценным шинигами, к которому такие методы уже не применимы. Если бы ранее ещё можно было бы снова его убить, выставив всё как несчастный случай, то сейчас, после того, как Совет Сорока Шести обратил пристальное внимание на всю деятельность учёного, тот был связан по рукам и ногам, отчего оставалось воспользоваться только другим своим проектом — Немури, которая была ещё совсем мала, явно не готова и требовала к себе внимания, как самый настоящий ребёнок. Конечно, ещё оставались воскрешённые арранкары, но, чтобы добиться от них подобного послушания, приходилось прибегать к насилию и электрическим разрядам. Иногда необходимо было действовать мгновенно, и подобный молчаливый, но при этом сильный «болванчик» оказывался как нельзя кстати.
За стеной в лаборатории послышался грохот упавших предметов, заставивший учёного недовольно сжать зубы и выйти из-за стола. Подобные звуки были явно не к добру, и проследовав к соседней двери, Маюри гаркнул:
— Акон! Что, мать твою, здесь происходит?
Открыв дверь, учёный понял, что разбираться с ожившим трупом в ближайшее время ему точно будет некогда, потому что посреди разбросанных образцов и разбитой аппаратуры, стоял угрюмый Акон, который крепко держал крайне любопытную и желавшую «поиграть» со всеми этими интересными штучками Немури. Девчонка была крайне недовольна тем, что ей помешали веселиться, и схватив лейтенанта за один из рогов, дико орала ему в ухо. Самому же Акону сейчас хотелось только сбежать отсюда куда подальше и покурить. Вокруг сновали рядовые солдаты Двенадцатого Отряда, которые спешно убирали случившееся безобразие, чтобы не попасть под горячую руку своему командиру.
— Не Исследовательский Отдел, а дурдом какой-то! — выдохнул капитан, забрав свою «дочурку» и покинув помещение. Подчинённых наказывать Маюри не стал, потому что те и так были напуганы, что не смогли присмотреть даже за ребёнком. Тем более, применяя слишком строгие меры, особенно, после того «инцидента», он мог остаться без подчинённых, чего явно бы не одобрил главнокомандующий.