A Telltale Heart

Трэвис улыбается. Он решил, что ему нужно мороженое вместо кофе, горячего шоколада или чего-нибудь еще. Довольно мило наблюдать, как он сидит на скамейке, закутанный в клетчатый шарф и пальто, окруженный снегом, и ест два шарика клубничного мороженого. Я выбрал горячий шоколад, как нормальный человек. Он смеется над моими шутками и моей бессвязной болтовней. Он смотрит на мои волосы с почти любопытством. Я никогда не видел его таким. Это странно, как будто он теряет бдительность без предупреждения. Я не хочу слишком усомниться в этом, потому что он действительно очень милый.  - Я не понимаю, как ты можешь стоять в таком большом количестве зимней одежды и при этом  заказывать горячий шоколад, - говорит Трэвис с приятной улыбкой. Его нос красный от холода, и он больше похож на нормального человека, чем когда-либо. - Я не понимаю , как  ты можешь ходить в этом холоде и  еще  заказывать мороженое ! Он смеется, и его нос морщится. Это мило. Он милый.  Я опускаю ему нос, и он становится еще краснее, чем раньше. Он отворачивается от меня и еще немного смеется. Я не могу выразить словами, как сильно я хочу взъерошить его волосы или обнять его. Серьезно, это неестественно.  - Я люблю зиму, что я могу сказать? Ничего не могу поделать  Это немного забавно, даже немного тревожно. Я как бы отмахиваюсь от этого, но у Иисуса Христа нет никакого самосознания.   - Я больше люблю весну или осень. Дождь всегда хорош.  Он смотрит вниз. - Мне никогда не нравился дождь. Снег - это хорошо. С ним можно играть, из него можно творить… - он немного вздыхает, лениво сдавливая кусок снега в руке. - И ты можешь спрятаться в нем. - Спрятаться? - Да. Типа, прыгай и представь, что ты в другом мире. Как будто у тебя вообще нет проблем, и все само исправляется. - Ха. Никогда не думал об этом так.  - Ну, нас по-разному воспитывали. Не похоже, чтобы у тебя были строгие родители. - Я этого не делал. Моя мама всегда была слишком мила для себя, а мой отец довольно небрежно относился к правилам. Он улыбается мне. - Удачливый. Мой папа - настоящий приверженец правил. Будь дома к этому времени, прочти эти чтения, приготовь эту еду, запомни этот отрывок ... - Хм. Иногда я забываю, насколько религиозна твоя семья. А потом я думаю об этом две секунды и чувствую себя глупо. - Да ... Это утомительно. Ты даже не представляешь. - Твой отец довольно напряженный. Он такой громкий и властный. Как, когда он пришел в школу на ту лекцию. - Ух, да. Это было неловко. А потом он пришел домой и обругал меня за то, что я пропустил половину. - О, да ... Почему ты снова её пропустил?  - У меня была кровь из носа, поэтому мне пришлось ждать в кабинете медсестры, пока все не закончится. - Черт ... А у тебя её много? - Тонны. Это хуже, потому что я такой лажа - О. У меня никогда не было кровотечения из носа. Я имею в виду, кроме… - Я закусываю губу. Все идет хорошо, я не хочу вспоминать, сколько кровотечений из носа он мне навел. - Ну, становится действительно холодно, и это заставляет мёрзнуть - Да...  Посидим немного тихо. Я замечаю, что у Трэвиса в волосах застряли снежинки, из-за чего они выглядят почти пушистыми. Держу пари, мои волосы выглядят так, но менее красиво. Я проверяю время, просто чтобы было на это посмотреть.  4:03 У нас есть немного больше времени, чтобы делать то, что мы хотим. Но я не знаю, чего хочу прямо сейчас, и не могу точно прочитать его мысли. Может быть, мы можем пойти ко мне ... нет, он совершенно не согласится с этим. Школа окончена, ничего интересного нет. Еще у меня такое чувство, что семья Трэвиса не обрадуется, если в их дом вошел кто-то, похожий на меня. Или мы могли бы просто остаться здесь. Уже темнеет, и оранжевое свечение светового столба над нами отбрасывает темные красивые тени на все. Если бы только у меня была камера. Если бы я только мог поместить этот момент в банку, чтобы посмотреть на него, когда захочу. Это так красиво. Тени, падающий снег, его веселое лицо. Как в кино. Я сообщаю Тревису время, и он кивает. Его волосы немного растрепались.  - Я уйду через минуту. Моей маме, наверное, все равно нужна помощь с ужином. Его мороженого давно нет, теперь все, что осталось, - это рожок. Он отбрасывает его и встает, глядя на меня. Синие оттенки теней и оранжевые оттенки света делают его похожим на картину, даже если черный глаз как бы портит ее. Хотя, полагаю, это добавляет немного характера. - Спасибо, - тихо говорит он, как будто боится, что кто-то подслушивает. - Это было хорошо. Он начинает идти по тропинке, ведущей на улицу. Он никак не может вернуться в свой дом. Я бегу за ним и хватаю его за запястье. Он выглядит напуганным, а потом рассерженным. Но ... Это не его обычное безумие. Скорее разочарование, чем случайный иррациональный взрыв.   - Сал, отпусти меня.  - Ты серьезно собираешься идти пешком до дома? В такую ​​погоду? - Да. Это не очень далеко. Отпусти. - Это на полпути через город! - У меня есть короткий путь. Просто…  пожалуйста , мне нужно домой. Тебе не нужно вмешиваться. Гнева больше нет. Он просто умоляет меня сейчас.  Если то, что, как я думаю, происходит в его доме, действительно происходит, я не хочу давать ему повод для наказания. Итак, я отпустил. Он отводит руку. Но, прежде чем он уйдет, я его слегка обнимаю. Что-то приятное для него, чтобы он чувствовал себя хорошо. Он не отвечает взаимностью, но и не отталкивает меня. Я отпускаю его, и он убегает. Вверх по тропинке, завернул за угол и ушел. Все ушли. Я внезапно чувствую усталость. Дом определенно лучший выбор прямо сейчас. Интересно, что на ужин. Может это макароны. Бог знает, что я мог бы использовать. Итак, я отправляюсь домой. Это близко, всего в нескольких кварталах вниз, но в такую ​​погоду кажется, что вечность. Как Трэвису удается добираться  домой  каждый день. Это примерно в четыре раза больше, чем я сейчас езжу. И как он может  бежать ? Я понимаю, что он был на первом курсе команды по легкой атлетике (и, по словам Ларри, в средней школе), но как, черт возьми, ему это удается? Как,  черт возьми . Может быть, он это умеет,  потому  что делает это каждый день. Если так, то я его уважаю немного больше.  Честно говоря, раньше я не уважал Трэвиса. Я думал о нем как о хулигане, бьющем по Библии, как о сказке Стивена Кинга. Он не был человеком, он был устройством. Я думал так до самого дня в уборной. Я слышал, как он плакал, и что-то щелкнуло во мне. Может, он тоже человек. Я дрожу и складываю руки. В этом городе слишком холодно, чтобы можно было съесть гребаное мороженое.