Совместный проект

Такси высадило его у ворот и вскоре скрылось из виду. Было около полуночи, в голове приятно шумело от выпитого, и спать совершенно не хотелось. Хотя, конечно, стоило — завтра утром надо снова ехать в банк. В итоге Цзян Чэн остался доволен вечеринкой: после отбытия его головной боли он наткнулся на Вэнь Нина, и они провели остаток вечера за игрой в бильярд и ненавязчивым разговором. Позже к ним присоединились Не Хуайсан и Вэнь Цин, которая умудрилась обыграть каждого. И под веселую болтовню и шутки Цзян Чэн внезапно осознал, что последние несколько недель он жил словно в аквариуме — изолированный от всего мира толстым стеклом. Почти полностью растворившийся в своем одиночестве, от которого можно было бы с легкостью избавиться, просто перестав отгораживаться от людей. Это было неприятное открытие. Но ведь признание проблемы — это первый шаг к ее решению, верно? Цзян Чэн хмыкнул своим мыслям и лениво побрел в дом. Уже внутри подумал, что вероятно, его будет сушить с утра, и зашел на кухню, чтобы захватить бутылку воды. На ощупь добрался до холодильника и дернулся, когда свет из открытой дверцы выхватил из тьмы бледное хмурое лицо Вэй Ина, сидящего прямо на столешнице. — Что ты тут делаешь? — вырвалось прежде, чем он успел подумать. Вэй Ин хмыкнул и потянулся к выключателю торшера. Кухню залил мягкий приглушенный свет. — Пью кофе, — он демонстративно отпил из чашки, которую держал в руке. Вэй Ин не смеялся, не подначивал, и вообще, похоже, был не в духе. А еще он выглядел абсолютно трезвым, будто это не он совсем недавно напился и танцевал стриптиз на потеху людям. — Среди ночи? — задал глупый вопрос Цзян Чэн. — А где Сюэ Ян? — Поехал за тортом. Сказал, что мы должны отпраздновать. — Что? — О, когда мы вернулись домой, то продолжили веселье. Так что не советую пока что пользоваться столом, — он замолчал задумчиво, но почти сразу же продолжил: — Столами… Да и столешницей тоже. Мы немного увлеклись, — насмешливая улыбка искривила губы. — В общем, где-то в перерыве между кухонным столом и журнальным в гостиной Сюэ Ян предложил жить вместе, а я взял и согласился. Мы встречаемся, кстати, ты знал? Сердце будто оплела лоза с шипами, но Цзян Чэн усилием воли отстранился от этого чувства. — Я догадывался. Э-э… поздравляю, — прозвучало как-то неуверенно. — Рад, что ты попал в хорошие руки… Вэй Ин невесело рассмеялся. — А что, если я всегда хотел, чтобы это были твои руки? — Что? — похоже, это вечер глупых вопросов. — Забей. Чашка громко звякнула о столешницу. Вэй Ин с силой растер лицо ладонью, и посмотрел на Цзян Чэна больными глазами. — Черт, не знаю, зачем это рассказываю — ты же после этого не захочешь меня больше видеть… Наверное, чтобы не осталось недосказанности. Я честно пытался отвлечься на кого-то другого, сократил общение с тобой… Надеялся, что это поможет, но нет. — О чем ты? — Меня тянуло к тебе. А ты по-прежнему видел во мне только брата, и это сводило меня с ума. И тогда я придумал гениальный план! — он снова горько засмеялся. Вэй Ин достал откуда-то сигарету и прикурил. Но Цзян Чэн пребывал в таком шоке от услышанного, что даже особо не обратил на это внимания, хотя раньше Вэй Ин не курил. Но раньше он и не озвучивал такие вещи… — Отличный был план, — продолжил Вэй Ин, — и сначала все шло как по маслу. Сюэ Ян сразу же согласился изобразить моего парня. Ты не подумай — у нас действительно совместный проект по учебе, и я воспользовался этим, чтобы уговорить его помочь мне, — он нервно затянулся. — А потом план пошел по пизде. Как и все у меня, да? Во-первых, оказалось, что с Сюэ Яном легко и классно настолько, что он единственный, с кем я могу хоть ненадолго забыть о тебе. Я влюбился, и, кажется, это взаимно… Вэй Ин снова прервался, будто ему было больно говорить. Но Цзян Чэн не мог представить, что говорить больнее, чем ему — слушать это признание. — А во-вторых?.. — А во-вторых, я промахнулся. Я хотел, чтобы ты увидел, что меня можно любить. Нет, что меня может любить парень. Ты должен был задуматься над этим, а там бы оно куда-нибудь вывело… Почему-то я был уверен, что если тебя немного подтолкнуть, то ты… — Вэй Ин зажмурился, но так и не смог произнести это вслух. — Но я и подумать не мог, что ты будешь испытывать ко мне отвращение. Что ты просто вычеркнешь меня из своей жизни и даже поговорить нормально не захочешь… Прости меня, Цзян Чэн. Я дебил. Цзян Чэн неверяще слушал это все и не мог понять, что он в данный момент чувствует. Радость или всепоглощающую злость? То есть, все эти дни, пока он сходил с ума, эта зараза проводила над ним эксперимент? А теперь у него хватает наглости строить из себя несчастного и обиженного жизнью? Пиздец. Нет, пожалуй, это была не просто злость — ярость. — Вэй Ин, я тебе сейчас ноги переломаю, — тихо начал он, но почти сразу перешел на крик: — Какого, блядь, хрена? Весело было? Отвращение… Как эта мысль вообще зародилась в твоей дурной голове? Откуда ты знаешь, что я чувствовал? Меня наизнанку будто вывернули, я безумно ревновал и не понимал, что со мной происходит. Я чувствовал себя ненужным и лишним… Я, блядь, чуть с ума не сошел, пока осознал и принял, что меня тянет к тебе и Сюэ Яну! Он угрожающе двинулся в сторону Вэй Ина, намереваясь если не придушить гада, то как следует вмазать ему. Заслужил! Но Вэй Ин не стал дожидаться — спрыгнул со столешницы, оказавшись вдруг неожиданно близко. — Ты нужен, ты безумно мне нужен, — прошептал он в губы Цзян Чэну и поцеловал. Это было ошеломляюще. Всю злость будто разом выпустили из него, и на смену ей пришла такая же всепоглощающая жажда. Цзян Чэн не заметил как с силой вцепился в его плечи, словно пытался удержаться за Вэй Ина и не упасть в бездну. Но они оба падали в нее. Казалось, все вокруг померкло, будто неожиданно пропало зрение. Он мог только ощущать горячие губы, которые ему столько раз снились. И шелк длинных волос, в которых неизвестно когда успели запутаться собственные пальцы. А еще запах кожи, от которого шла кругом голова. И сердце, неистово колотящееся в груди, и другое — под ладонью… — Это все-таки сработало… — прошептал Вэй Ин, когда им перестало хватать воздуха и пришлось оторваться немного друг от друга. В его глазах сверкали звезды. — Невероятно… — Я все равно тебя убью, — в ответ прошептал он, не выпуская Вэй Ина из объятий. — Не убьешь, — улыбнулся Вэй Ин и снова приник к его губам. Мгновения растянулись в вечность. Это было так странно — делать то, что еще час назад казалось абсолютно невозможным и недопустимым. И не испытывать из-за этого ни вины, ни стыда. Только бесконечное море тепла в груди. — Ну вот, стоит ненадолго отлучиться, как твоего парня уже уводят, — раздался совсем рядом насмешливый голос. На талию легли чужие руки, а к спине прижалась чужая грудь. — Он же сказал тебе, что я иду в комплекте, а? Точно, Цзян Чэн потерял голову от поцелуев и совершенно забыл про Сюэ Яна. Он невольно напрягся, но было не похоже, что Сюэ Ян недоволен таким поворотом. И Цзян Чэн расслабился — в конце концов, что ему терять? Он запрокинул голову на плечо Сюэ Яна и заглянул ему в лицо. — Расскажи, зачем ты в это ввязался? И зачем тебе, — Цзян Чэн замялся, — я? Сюэ Ян фыркнул. — Это же очевидно: как я мог упустить шанс закадрить симпатичного мне парня и пожить в шикарном доме? Если честно, то изначально я собирался сделать все, чтобы Вэй Ин к тебе остыл. Но когда я познакомился с тобой, ты показался мне… м-м… забавным. Такой противоречивый, скованный воспитанием и предрассудками, но я сразу понял, что внутри ты пылаешь. И чем больше я смотрел на тебя, тем интереснее становилось. Мне захотелось, чтобы ты вышел за собственные границы и увидел себя моими глазами, — его ладони плавно скользнули на живот, и Цзян Чэна будто ударило током. — Ну как, принимается такое объяснение? Вместо ответа Цзян Чэн сам потянулся к Сюэ Яну, дурея от происходящего. Он не заметил, как они добрались до спальни. В какой-то момент он совершенно потерялся в ощущениях. Он не понимал, чьи руки его гладят, кто его раздевает, с кого он сам стягивает джинсы. Не мог разобрать, кто отсасывает ему, пока другой целует так медленно и вдумчиво, что Цзян Чэн почти забывает свое имя. Он не знал, чей горячий член отдает солью на языке, а чей — сладостью, и в кого он входит раз разом до изнеможения. Чьи дрожащие пальцы выводят у него на груди узоры. Кто стонет так упоительно, что это отдается истомой внизу живота. Кто шепчет непристойности вперемешку со словами любви. А кто из них любит кусаться, когда кончает. Но у Цзян Чэна была целая жизнь впереди, чтобы узнать. Цзян Чэн просто захлебывался чувствами и эмоциями, тонул в них, впервые в жизни отпуская себя, разрешая себе быть любым. Быть свободным. Просто наслаждаться, дарить удовольствие самому и не думать ни о приличиях, ни о правилах, ни о долге. Ни о чем скучном и нудном, будто пофигизм каким-то чудесным образом передался ему половым путем. Его свобода пахла сандалом и горьким апельсином, и от нее перехватывало дыхание и теплело в груди. А когда они, счастливые и обессиленные, наконец-то повалились на кровать, переплетаясь руками и ногами, Цзян Чэн почувствовал себя таким умиротворенным, как никогда раньше. Ему казалось, что вот именно здесь — между Вэй Ином, закинувшим на него ногу, и Сюэ Яном, согревающим его затылок дыханием — его место. Единственно правильное место во всем огромном мире. Цзян Чэн был по уши, решительно и бесповоротно влюблен. И кажется, это взаимно.