—
Назойливые лучи солнца безжалостно палят и без того разгорячённую кожу парня, лишь усугубляя его состояние в этот ненасытный день. Дрим впопыхах вылетает из дверей здания и, спотыкаясь, несётся сквозь пустые парковочные места. Его горячая ладонь резко касается ручки автомобиля, распахивая дверцу, и он бессильно падает на водительское сиденье с громким хлопком. Ключи входят в замок зажигания, и его рука тут же легко ложится на свисающий с них маленький белый брелок в виде его собственного персонажа. Парень бессильно прижимает костяшки пальцев к консоли, пытаясь прокрутить ключи второй рукой, но все его попытки тщетны. Он сделал это. Он в самом деле заставил себя вернуться туда, к выжженным стенам пастельно бежевого цвета, к бордовым диванчикам, и к куче высших докторских степеней, примостившихся на полке рядом с настенными часами. С теми самыми чёрными часами, чьи железные стрелочки всё продолжали отсчитывать несчастные полтора часа, что он просидел словно на допросе, стараясь справиться с бушующим внутри ураганом. Полтора часа, которые он провёл в компании человека, когда-то по-настоящему знавшего его. Парень вновь шевелит рукой в попытке завести двигатель, но его тело отказывается слушаться. Пальцы неторопливо соскальзывают с панели, и Дрим бессильно откидывается на спинку сиденья. Краем взгляда он ловит лениво плывущие в солнечном свету пылинки, что оседают на поверхности консоли в застоявшемся воздухе, несущем в себе знакомый запах машинного освежителя, давным-давно забытого где-то в глубинах бортового ящичка. Он пропускает золотые пряди своих волос сквозь дрожащие пальцы. Взгляд его вновь перемещается к мирному пейзажу за лобовым стеклом: вот его глаза ловят огромные оранжевые здания, на стенах которых танцуют тени листьев величавых пальм, вот здесь можно заметить белоснежные дорожные разметки, так приятно контрастирующие с тёмно-серым асфальтом, а тут, за всей красой непомерных фигур и раскачивающихся растений, раскинулся дивный небосвод насыщенно синего цвета. — Всё хорошо, — в его голосе ясно слышна неприкрытая тревога. Что-то в груди парня вдруг больно сжимается. — Всё х-хорошо. Сегодня слёзы подступают к нему с незнакомой опаской и медлительностью: всё начинается с лёгкого першения в горле, лицо его покрывается красными пятнышками, а глаза начинают гореть. Парень пытается сморгнуть накатившую горечь, но после пары попыток он чувствует, что бездольная эмоция вдруг обернулась горячими слезами на его лице. В лёгких парня словно пророс плод его собственных мучений, и плод тот безжалостно проколол хрупкие стенки его души тяжестью рыданий, оставив там лишь их прах. Дрим отчаянно цепляется руками за кожанный руль, сжимая материал в руках до побеления костяшек, однако ощущая, как цветок внутри него начинает светиться совершенно иной эмоцией. Солёные капельки всё ещё скатываются с лица, но между тем, приступы острой боли в его груди один за другим смягчаются под ярким светом долгожданного облегчения, и на лице парня расцветает улыбка. — Господи, — гнусаво выдыхает Дрим. Он устало вытирает мокрые дорожки с щёк, не обращая внимания на то, что слёзы всё ещё льются из его глаз. Чуть погодя, он открывает свой телефон и заходит в чат с Джорджем: "Привет" Мгновение спустя, тот отвечает: "Приветик" Парень быстро шмыгает носом, вновь проводя рукой по лицу. "Первый сеанс прошёл очень, очень хорошо", — пишет он. Наверняка здесь не было чего-то особенного — лишь непринуждённые беседы о том, почему Дрим, выглядя донельзя счастливо и успешно, заявился сюда в самый разгар лета, спустя столько лет, что они провели в неведении. Наверняка здесь не было чего-то особенного...но для Дрима, это значило всё. Он расслабился достаточно, чтобы открыться именно так, как желал, и решительно ощупав всё пустое пространство в своём болоте, дрожа, он начал свой рассказ. Его глаза внимательно наблюдают за печатающим пузырьком на экране ровно до тех пор, пока они не сменяются новопришедшим сообщением. "Это поггерс" С губ парня срывается удивлённый смешок. Он вновь пробегается глазами по тексту, позволяя приятному удовлетворению и надежде расцвести в его груди. Дрим с улыбкой выключает телефон, тут же кладя его в подстаканник. Парень вновь легко усмехается...и наконец заводит машину. А ведь Джордж прав. Из вентиляционных отверстий вырываются горячие струи воздуха. В какой-то степени, так и есть. Ежедневные переписки вновь вернулись в их привычную рутину, но даже так, всё было далеко не так, как раньше. Парни старались не затягивать с общением, затрагивая в разговорах лишь мимолётные темы, а потому их беседы в основном были выкованы из простой компании, которую они составляли друг другу. И эти изменения были чудовищно странными; впрочем, как и сама жизнь. Ныне Дриму было дозволено находиться с Джорджем на линии лишь в беспечной и занимательной компании их знакомых, и порой, парень задумывался о том, насколько такие звонки бывают столь же замечательны, сколь и ужасны. Тэйкен остался верен своим словам, стараясь сохранять бдительность и не отпускать лишних комментариев, которые были бы способны подорвать сложившуюся ауру вокруг. Такие случаи были чертовcки утомительны, и иногда, пребывая в размышлениях тёмными ночами, Дрим отказывал друзьям в просьбе присоединиться к общим вызовам. Эта ситуация нагнетала обстановку пуще прежнего, но даже тогда, единственным что спасало парня, были воспоминания о родном голосе Джорджа. Ведь лучше иметь хоть что-либо сейчас, чем ничего. Лучше надеяться на это глупое "пока", чем знать, что его могло и не случиться. Неделю спустя, желание бросить всё к чертям и напечатать "я скучаю по тебе", становится всё более безудержным. Оно диким конём вырывается из узды, пожирая Дрима часами напролёт. Он всё пытается найти оправдание своему внутреннему урагану эмоций, вступает в конфликт с сокрытым от глаз миром в его душе прямо до тех пор, пока все его силы не остаются исчерпанными в поисках защиты от самого себя. Он сдаётся, сверкая вспышкой фотокамеры и делая фото Патчес в прелестном костюмчике, что прислал ему один из его фанатов, а затем отправляет картинку Джорджу без единой подписи. Безмятежной ночью позже, он тихонько напевает какую-то незамысловатую мелодию себе под нос, сортируя файлы на жёстком диске, пока его умиротворение не прерывается громким жужжанием телефона. Даже несмотря на то, что в Англии сейчас почти четыре утра, и Джордж говорил ребятам в тимспике, что ушёл спать ещё за два часа до настоящего момента, в их чате ныне красуется ещё одна картинка. Фаунд прислал парню фото своего котёнка, до безумия мило глядящего в камеру своими большими тёмными глазками, что так контрастировали с его светло-серой шёрсткой. В груди Дрима растекается тёплая нежность, и он не задумываясь реагирует на сообщение большим сердечком. И в этом безвестном, незвучном пути, парень находит согревающий сердце способ Джорджа сказать: "я тоже скучаю"—
— И эта часть была самой раздражающей, — расстроенный голос Сапнапа прорывается сквозь фоновое жужжание наушников Дрима. Парень в пару щелчков сворачивает программу для записи экрана, затем переводя свой взгляд на мониторы. С его губ срывается тихий смешок: — Почему? В чате игры всплывает новое уведомление: BadBoyHalo покинул игру. "Хорошо", — думает Тэйкен, — "ему правда стоит поспать" Это определённо был не самый долгий их мэнхант, но все те часы, что они проводят в сражениях за желанную победу, словно растягиваются в прогрессии, накаляясь до точки невозврата с каждым новым разом. Зевки Бэда разносились по звонку чуть ли не каждую минуту, и вот теперь, тот наконец отключился, позволив себе долгожданный отдых. Тело Дрима сильно напряглось от долгих часов, просиженных на одном месте, а потому, в конечном итоге, парень сцепляет пальцы вместе и вытягивает руки вверх, на мгновение прикрывая глаза. Он потратил несколько мучительных дней на тренировки с целью вконец уничтожить шансы друзей на сладкую победу, и что же...это окупилось. С помощью ловких манёвров и продуманных действий, он достал с неба желанную звезду, оставив охотников разочарованно смотреть ему вслед. Голос Сапнапа становится всё тише: — Ты знаешь почему. Монотонно, и не проявляя никакого сочувствия, Джордж спрашивает: — Авв, ты всё ещё расстроен из-за своей собачки? — У нас с ним была особая связь, — грустно мямлит Сап. — Извини меня, — притворно сожалеет Дрим, борясь с улыбкой, что так и норовит вылезти при свежем воспоминании о том, как несчастное животное обернулось парочкой капелек опыта прямо на его глазах. — Я не могу простить садиста. — Вам, ребят, просто нужно быть лучше, — беспечно выдыхает он, выходя с сервера. — Нет, — тут же вставляет Джордж. — Это тебе нужно перестать быть таким везунчиком. К этому мгновению, на его лице расцветает лёгкая улыбка: — Ох, я бы не стал называть себя везунчиком. — Ой, заткнись, — произносит Сапнап. — Тот трюк с лошадью был чушью собачьей. — Или же, о Боже, ты только подумай об этом...я могу быть правда хорош в том, что делаю. Дэвидсон издаёт забавный смешок, и вторит другу: — Заткнись. Дрим пару раз ёрзает в игровом кресле, мельком наблюдая, как перед ним размытым пятном вращается стартовое изображение зелёного мира майнкрафта. Этот мандраж порой приходил к нему и раньше, однако сейчас, те черты лёгкой вины и беспокойства ощущались совсем иначе. Они с Джорджем только что сделали новый шаг в возвращении былых распорядков, и похоже, что их первая попытка обернулась блестящим результатом. Но всё же, пара мгновений в его становлении прошлым "я", стала лишь поводом вернуться в самые истоки. Он гнался за персонажем Джорджа в игре с той же ослепительной ухмылкой и энтузиазмом, однако сознанием возвращаясь к прошедшим воспоминаниям о их чудовищно долгих съемках, каждый миг которых они без особых усилий превращали во что-то воистину волшебное. — Нужно будет пересмотреть ту часть, — Сапнап протяжно зевает. — Давай я сделаю видео-анализ по этому мэнханту. — Нет, — тут же вставляет Дрим. — Ну же, я просто обязан посмотреть, сколько раз я оставлял тебя на волоске от смерти. — Такого вообще не было, — ясно отчеканивает он, ёжась от краткого воспоминания о половинке сердечка и железном мече, что так надоедливо мельтешили перед его глазами. — Кажется, Джордж подобрался к этому ближе всех. Я обязательно отправлю вам клип немного позже, — парень делает небольшой глоток из бутылки с водой, затем еле слышно бормоча. — Это было довольно страшно. — Как мило с твоей стороны сказать нам это, Дрим, — немедля заявляет Фаунд. Он звучит до жути самодовольно. Парень прокручивает жидкость в сосуде: — И всё же, ты проиграл. — Я никогда не проигрываю. Его губы растягиваются в лёгкой улыбке. Он ловит взглядом свёрнутое окошко с программой для записи на своём втором мониторе: — Я прямо сейчас могу показать тебе момент, в котором ты умираешь от эндермена. — Давай, надери ему задницу, — комментирует Сап. — Лучше поделись с нами всеми моментами, когда ты убивал Сапнапа. — Эй, а мой зад не трожьте. — Мой зад не трожьте, — дразнит его Джордж, и в его голосе слышится неприкрытое веселье. — Что, не можешь этого вынести? — Да я тебя на части порву. Дрим устало трёт очи: — Ребят, остыньте. Старший упорно игнорирует его: — Ой да, ты же у нас такой большой и сильный, правда? — Джордж, — предупредительно пытается парень. — Я легко могу наступить на тебя, Джордж. Тэйкен измученно откидывает голову ввысь: — Сапнап… — Да что я вообще тебе сделал? — Да ну тебя, чел, — говорит Сап. — Тебе список предоставить? — Прошу вас, — хнычет Дрим, прерывая их словесную перепалку. — Ну же, ребят, вы вели себя как невозможные стервочки сегодня, у меня нет сил слушать это снова. На линии слышится тихое хихиканье Джорджа, которое тут же прерывается глухим бормотанием Сапнапа: — Прости, пап. — Это он начал, — вставляет свои пять копеек Фаунд. Дрим в неверии расправляет руки, немым вопросом спрашивая: "ты серьёзно?" — Знаешь что, Джордж? — в то же мгновение разгорается Сапнап. — Как только мы увидимся лично, я убью тебя. Я всё для себя решил, что на это скажешь? — О нет, — саркастически протягивает тот. — В таком случае, я не еду во Флориду. Парень в панике распахивает глаза, устремляя свой взор на открытое окошко с голосовым чатом: — Эй. Их звонок погружается в острую тишину. Все их слова и колкие фразочки в тот же миг тонут в глубоко напряженном молчании. Дрим пару раз качает головой и садится прямо. Он должен уйти прежде, чем гниющая в груди обида зацепится за что-то важное в его душе. — Думаю, я пойду, ребят, — наконец выдавливает он, начиная закрывать вкладку за вкладкой. — Спасибо вам за сегодняшний день, я напишу вам, если при монтаже возникнут спорные вопросы. — Дрим, — испуганно произносит Дэвидсон. — Я не то имел в виду- — Не парься об этом, Джордж, — "Если чувствовать — не моё, то почему я должен проходить через это." — Пока. — Нет, нет, нет, чувак, — оживляется Сапнап. — Серьёзно, подожди- — Сап, тебе не обязательно… — начинает было он, с оттенком беспечной раздражительности в тоне, пока его резко не перебивают. — Я еду, — твёрдо заявляет Фаунд. — Я собираюсь увидеться с тобой. Его слова эхом отдаются в сознании Дрима. Глубокой и ошеломлённой паузой после, парень не в силах заставить себя выйти из оцепенения. Чего? — Или же...я-я хочу, — неспешно продолжает тот. — Я много думал об этом, и советовался с Сапнапом, и...я правда хочу поехать. И я сделаю это...если только ты всё ещё… Тэйкен чувствует в душе вновь распустившийся цветок нежной надежды, тут же ловя себя на попытке сравнять его с хрупкой почвой в неясном замешательстве. Его грудь сжимается в усердном старании обуздать любые намёки на безрассудный оптимизм, что тёплой лужей растёкся внутри. Какого чёрта? — Ты...ты уверен? — осторожно спрашивает он. — Прошло достаточно много времени с тех пор, как мы говорили об этом в последний раз. Прошло лишь немного меньше месяца. — Знаю, — легко отвечает Джордж. Неужели этого времени было достаточно? Сердце в груди начинает гулко биться о золотую клетку недоверчивой надежды. — Целых две недели, Джордж, — мягко давит парень, — и это не звонок, где ты в любой момент можешь просто отключиться. Ты будешь здесь, и будешь долго. — Обещаю тебе, правда, — говорит второй, — я знаю об этом. — Мы уже истерзали эту тему до смерти, Дрим, — встревает Сапнап. — Это немного раздражает, если честно. Представляя эту картину у себя в голове, Дрим плавится под напором трепетной и всепоглощающей нежности. Думая о том, как мальчики проводили целые часы, обсуждая все нюансы до самого изнеможения, и взвешивая каждое "за и против", — зная Джорджа, парень уверен, что тот бы обязательно поднял эту тему, — Тэйкен лишь слабо улыбается, позволяя сердцу рассеяться в этой приятной дымке осознания. — Это то, чего мне хочется, — уверяет его Дэвидсон. — И я сделаю это, если ты всё ещё хочешь того же. Дрим смятенно выдыхает: — Конечно я хочу этого. Его сердцебиение чувствуется самым настоящим беспорядком внутри. Конечно я хочу этого, конечно хочу, конечно я хочу этого. — Тогда хорошо, — отвечает Джордж. Парень сжимает губы, а затем наконец позволяет смущённой улыбке расцвести на своём лице. Его сознание заполняют картинки волнующих моментов прошедших недель: неверие, возможности, которые могли обернуться явью, заказ билетов на самолёт и те долгие беседы дождливых дней, что Дрим так бережно хранит в своей душе. Черты его лица тут же окутывает несносная ухмылка: — Хорошо. — Круто, — дразнится Сап. — Круто, — весело вторит ему Джордж, и он с нежностью отмечает, что все они находятся на грани счастливого смеха. Первым сдаётся Сапнап. Его забавное хихиканье заполняет их звонок, словно морская пена, омывающая песчаные берега. Ну а спустя пару мгновений, волны их океана рассекаются хриплым хохотом Дрима и мягкими смешками Джорджа. — Несмешно, — выдавливает парень, хотя всем им известно, что он тоже наслаждается проходящим моментом, и это заставляет парней лишь сильнее утонуть в этом бессмысленном смехе. Дриму не терпится увидеть всё это вживую: ухмылка Сапнапа, закатывание глаз от Джорджа, их общие радость и счастье, лёгкое раздражение и приятный шум. И всё же, он улавливает едва заметную заминку в голосе старшего, когда общее веселье наконец начинает постепенно стихать. Согревающий их свет не будет ясен. Он знает это, он учится этому. Когда забава стихает, парень вновь возвращается к своей глубокой выдержке: — Я правда очень рад, но у тебя всё ещё есть время подумать об этом. Нам пока некуда спешить. — Спасибо, — без излишеств отвечает тот. На губах Дрима снова танцует радостная улыбка. — Ну, — начинает Сапнап. — У тебя есть около пяти недель. Он тут же хмурится: — Пяти недель? — Ага. Джордж безразлично хмыкает. — Звучит как-то неправильно, — отмечает Дрим. На линии слышится лёгкое ёрзанье: — Всё правильно. — Нет, неправильно, — парень открывает вкладку с календарём, и глазами ищет назначенную дату. — Осталось шесть недель. С тонким оттенком нарастающего раздражения, Дэвидсон бормочет им: — Пять, шесть, какая разница- — Нет, это не так, Дрим, — прерывает его Сапнап, явно игнорируя сказанные слова. — Мы вылетаем в первую неделю сентября, а это через пять недель- — Во вторую, — возражает он. Секунду спустя к нему приходит осознание, и он резко выпрямляется. — Подожди-ка, Сапнап- — Всё это не имеет значения, я лечу в любом случае, — строго произносит Джордж. — Вы можете просто заткнуться? Парень испуганно моргает в давящей тишине. — Подожди, секунду, Джордж, — неторопливо тянет Дрим, мысленно молясь, что он просто ошибся. — Сапнап, вытащи свои билеты. — Бэ, я не хочу. Его ещё искать надо- — Чувак, — перебивает его Дрим со слышимым в голосе напряжением, — ну же. Прямо сейчас. — Боже, ладно, — последующая гнетущая тишина прерывается лишь щелчками мышки по ту сторону линии. — А что? Парень стискивает зубы: — Даты на них...на какие недели запланирован вылет? — На первую и вторую недели сентября, — зачитывает Сапнап, — как я и говорил ранее. Звонок тонет в пучинах недоверчивого молчания, пока шум их водоворота не прерывается разочарованным голосом Джорджа: — О господи. Дрим сжимает пальцами переносицу, согласно вздыхая в ответ: — О господи. — Что? — явно растерянно спрашивает тот. — Джоордж, — беспомощно тянет Дрим. — Ребят, да что случилось? С губ старшего срывается потрясённый вздох: — Ты купил билеты на неделю раньше, тупица. Мы говорили о второй и третьей неделях, а не о первой и второй. Дрим медленно сползает со стула, чувствуя в груди растущую дыру. — Не было такого, — парирует Сапнап, — ты врёшь, — никто из них не может собраться с силами, чтобы разьяснить столь тревожные заявления. — Ребят? — Мы ведь отправили тебе ссылки, — едва ли скулит Дрим. — Вы отправили около, не знаю, сотни ссылок. И заставили сделать всё так быстро, что я- — Всё в порядке, Сапнап, — он проводит руками по лицу, в попытках снять напряжение, — Давай я заплачу за них, а ты купишь себе новые на нужные даты. Его слова встречаются гулкой тишиной. Он хмурится: — Сапнап? — Эм, — голос парня слегка дрогнет, — нет? — Что, — тут же обрывается Джордж. Ник измученно выдыхает: — Я должен быть у себя дома к пятнадцатому числу. Я не могу остаться на подольше. — Сапнап, — начинает было Дрим, но его реплики пересекаются нежданным встречным пламенем. — Нет, чувак, — отрезает тот, — нет. Я прекрасно понимаю, что всё это...странно и всё такое, но я уже говорил вам, что у меня были свои планы ещё задолго до нашего решения, и у меня не будет возможности нянчиться с вами двумя в это время. Парень склоняет голову набок в глубокой фрустрации, отчего его наушники сползают, ударяясь о плечи, и он чувствует, что это лишь малая часть его наказания за пренебрежение собственным лучшим другом и его последующие небрежные действия. — И ты не можешь перенести встречу, — наконец выдавливает Дрим. Голос Сапнапа звучит уверенно: — Не могу. Правда не могу. И даже среди всей навеянной силы его тона, парень узнает в голосе друга ненавязчивые взывающие краски, значащие: “Не дави, не спрашивай больше. Не нужно” Он выругивается. — Тогда мы с тобой увидимся лишь на неделю, — произносит Джордж в ответ Сапу, и робость в его голосе пронзает грудь Дрима очередной острой льдинкой. Ник молчит. На линии виснет тревожная тишина, до ниточки пронизанная вновь накапливающейся паникой. Парень выпрямляется: — Так, хорошо...окей, Джордж, как думаешь, у тебя получится поменять свои билеты? — Чтобы прилететь пораньше? — услышав задумчивый тон Дэвидсона, сознание Тэйкена само рисует ему картинку его хмурого выражения лица. — Ты ведь знаешь, что не могу, Дрим. Мы обсуждали это ещё при покупке этих самых билетов. Сдержанно, тот выдыхает: — Напомни-ка. — У моей мамы будет день рождения той неделей, — тихонько начинает Джордж так, словно его слова могут пронзить рану в душе Дрима ещё сильнее. — И наши родственники приедут в город. Помнишь? Сердце с бешеной скоростью проваливается куда-то глубоко вниз, пока парень из последних сил пытается ухватиться за рвущиеся ниточки самообладания, а затем, у него перед глазами вырисовываются картинки их маленького путешествия, обернувшегося самой настоящей катастрофой. Джордж не сможет прилететь раньше, а Сапнап не сможет прилететь позже. И Дрим с головой застрянет в грядущих трёх неделях сентября, образы которых, вырисовывал именно он. — Твоя мама Дева? — …Какого хрена, Сапнап? Он пропускает слова мимо ушей: — Получается, — неспешно начинает Дрим, — у нас будет неделя со мной и Сапнапом. Дальше… — Неделя со всеми нами, — продолжает младший. — И неделя лишь с тобой и мной, — робко заканчивает Джордж. Он опускает взгляд в пол, с застывшим ужасом в своих глазах. Дэвидсон был согласен на долгожданную встречу, и возможность обратить обещание в реальность было близко настолько, что Дрим едва ли мог дотронуться до его поверхности. Они вновь добились прогресса, и всё было хорошо...ровно до тех пор, пока их общий тон не развеялся. Снова. — Всё нормально, Джордж, — отчаянно произносит он. — Я всё понимаю. Это далеко не то, чего ты хотел. Но мы всегда можем всё отменить, я верну тебе деньги, ты не обязан- Ярый голос Сапнапа стрелой рассекает его реплики: — Нет, нет, да ну вас, это ведь всего неделя, я не думаю- — Прекрати это- — Замолчите, вы оба, — в мгновение приказывает Джордж, и его слова встречаются долгожданной тишиной. — Сегодня был очень, очень долгий день. И вы ни на грамм не делаете ситуацию лучше, — фыркает он. — Но я правда не могу сказать, что удивлён. Дрим бросает хмурый взгляд на календарь, среди полос которого, ярким пятном выделяется один сентябрьский день с подписью: ":))))))" — На пока, — вздыхает старший, — могу сказать, что я всё ещё хочу прилететь. Это то, что мне говорит моя интуиция, а в последнее время, я стараюсь прислушиваться к ней чаще. Последнее, чего я хочу, так это перестараться и в итоге разочаровать вас, ребята, так что...моё отношение к этому ещё может поменяться, — он делает осторожную паузу. — Вас это устраивает? В груди Дрима вновь загорается тёплый огонёк. Даже самый крошечный шанс наконец увидеть Джорджа, приятно греет его душевную рану. С его губ срывается судорожный вздох: — Да. — Меня всё совершенно устраивает, — говорит Сапнап, успокаиваясь. — А ещё, извините меня. — Всё, — легко бормочет брюнет, — в порядке, Сапнап. — Я правда не хотел, — заверяет тот. Дрим расслабляется: — Мы знаем. Спустя неуловимое мгновение, Сап спрашивает: — А я буду наказан? И Джордж тут же взрывается волной хохота. — Ненавижу тебя, — смеётся Дрим, ведь всем известно, что во вселенной не существует исходов, в которых это могло бы стать правдой. — Никакого тебе кс:го на протяжении целого месяца, — шутит старший, имитируя строгий голос мамочек. Сапнап усмехается: — Лаадно, легкотня. — Двух месяцев, — добавляет Тэйкен. — Я даже не играю столько, — вякает второй. — Ага, мы в курсе, — быстро вставляет Джордж, — и поэтому ты лох. — Сыграй со мной прямо сейчас, сучёныш, — бросается Сап, и одна только мысль об этом завязывающемся вызове, заведомо вызывает у Дрима лёгкое покалывание в висках. — Давайте мы не будем делать этого снова, пожалуйста, — хнычет он. Ко всеобщему удивлению, Джордж лишь хмыкает на его просьбу: — Вообще, это звучит довольно заманчиво. На лице парня расцветает удивлённая улыбка, освещённая лёгким оттенком забавного недоверия: — Что? — Но только ненадолго, — беспечно заявляет брюнет. — Договорились, — решительно дерзает Сапнап, и на его фоне уже можно услышать беспорядочные щелчки мыши. — А с чего ты это вдруг? — интересуется Дрим, даже не пытаясь прикрыть свой явный восторг от открытия новой части Джорджа. Тот лишь забавно смеётся ему в ответ: — Не знаю. Наверное, я просто всё ещё измучен своим проигрышем ранее. — Ах, — улыбается он. — Прямо так же, как и я измучен своими извечными победами. — Ага, да, — звонок заполняют агрессивные щелчки клавиатуры. — Ещё посмотрим. Парень подкатывается ближе к столу: — Я не собираюсь играть. — Ещё как собираешься, — беззаботно роняет старший. — Ну же, — ободряет Сапнап. — Давай унизим малышню. И нехотя, Дрим всё же присоединяется к ним. В то же мгновение, все трое парней с головой окунаются в свой небольшой игровой мир весёлых матчей и незначительных диалогов, не содержащих в себе ничего, кроме глупых подкалываний и беспечных возгласов. Переступая черту их зоны комфорта, парень бережно следит за каждым словом, срывающемся с его губ, вскользь наблюдая за тем, как скрытое в нём напряжение постепенно тонет в пучине его собственной души. Мимолётными мгновениями лёгких и обыденных споров Сапнапа и Джорджа, в те моменты, когда их лёгкий смех вызывает в Дриме тёплый хохот, он клянется, что может мельком заметить их общее будущее. Оно несовершенно, но и не разрушено. Парень видит в нём золотую середину. Он знает, что ему всё ещё больно. Он знает, что боль будет жить в нём днями, неделями, месяцами, ровно до тех пор, пока он наконец не научится довольствоваться тем, что у него есть. Но слыша в это мгновение светлый смех Джорджа...Дрим уверен лишь в одном — он правда готов пройти весь этот путь вновь. Спустя какое-то время, парни наконец решают разлучиться. Как только все они единогласно пришли к выводу, что уже успели достаточно надоесть друг другу сегодня, Сапнап произносит свои прощальные реплики, сопровождая их словами сожаления и искренней благодарности, после чего оставляет двоих друзей в гордом одиночестве, лишая их возможности вновь услышать его яркий голос. — Боже, — выдыхает Джордж сразу после того, как они остаются наедине. — Это было что-то.* — Да уж, — хмыкает Дрим, тут проглатывая все последующие импульсивные слова, так и норовящие сорваться с его губ. — Спокойной тебе ночи, Джордж, — бормочет он взамен, — я обязательно поговорю с тобой как-нибудь в ближайшее время, хорошо? — Хорошо, — говорит тот. — Поговорим позже. Парень наводит курсор на ярко-красную кнопку отмены вызова, заранее собираясь с мыслями перед грядущим конфликтом эмоций, что гигантским цунами обрушивался на его голову, после каждого чёртового прощания. — А вообще...я должен сказать тебе ещё кое-что прежде, чем мы уйдём, — торопливо произносит Джордж, останавливая младшего от скорого удаления. Черты его лица омываются мягко голубым свечением экранов. Тишина волнительна; парень крепко сжимает мышку в ладони, чувствуя, как край стола больно впивается в его запястье. Они не задерживали эти звонки, пытаясь ограничить столь желанное присутствие друг друга, с самого июня. Дрим нерешительно спрашивает: — Что? — Если я всё же прилечу к тебе, — произносит второй, — это будет значить то, что после ухода Сапнапа, мы останемся одни на какое-то время. — Это так, — его едва беззвучный тон пронизан предвкушением. Терпением. Надеждой. Джордж вдруг замолкает, всё не решаясь произнести необходимые слова. — Это не будет слишком...слишком странно, даже если я всё ещё… — Не готов? — нежно заканчивает Дрим. — Да. Сердце его вновь окутывает фантомная боль, лишь при мысли о тех миллиардах слов, что могли сорваться с его губ и испортить это мгновение. Голос Джорджа чувствуется невероятно нежным и знакомым, но сейчас, он не убивает Дрима так, как это было раньше. — Не будет, — искренне отвечает он. — Я не собираюсь ждать от тебя чего-то или делать что-либо, что заставит тебя чувствовать себя неуютно. Это шанс увидеть его улыбку вживую. Шанс любить его издали. Шанс показать ему жизнь во Флориде, что он построил: те деревянные полы, по которым он ходил, тот самый чёртов океан, разделяющий их от чего-то поистине потрясающего. Джордж бы мог жить здесь вечность, и со временем, Дрим узнает, что для этого необходимо. — Как думаешь, всё будет хорошо? — продолжает Джордж, и парень слышит, как каждое его слово сквозит неприкрытым беспокойством. Он отдаёт ему всю накопленную искренность и поддержку, стараясь вложить в свои слова как можно больше: — Всё обязательно будет хорошо. Дэвидсон издаёт лёгкий выдох. Дрим откидывает голову кверху, начиная отслеживать ленивые движения лопастей вентилятора, в немом ожидании грядущих слов брюнета. — Тогда, я думаю...думаю, что хотел увидеться с тобой и Сапнапом, — мягко произносит тот. — И было бы глупо просто упустить такую возможность. Губы Тэйкена приоткрываются в нежном удивлении, а мгновением позже с них слетает короткий вздох. Отголоски этих ясных и решительных слов крепчают в его маленьком Царстве Надежды. Он клянется, что построил бы гигантские города и золотые царства, чтобы никогда вновь не услышать сомнения в голосе Джорджа. Дрим с трудом унимает бешено колотящееся сердце: — Хорошо, что ты не глупый. Тот лишь тихонько смеётся ему в ответ. Это приятное уединение ощущается сладким прощальным дождём в конце лета. — Наверное, это так. Их длительное последующее молчание словно звучит слабым потрёскиванием углей, давно зарытых в их собственный пепел. Они так явно разваливаются, стремительно увядая под гнётом уже давно погасшего пламени. Они кусаются и саднят, но всё, что способен сделать парень — это лишь тихо наблюдать за деревянными лопастями, плавающими над его головой. Он чувствует, что именно в этой тишине и расцветают их первые шаги к искуплению. Что-то невероятно нежное и мягкое начинает подниматься из-под огромных руин, что-то похожее на тёплую надежду, которая вновь вознесёт их к небесам. — Увидимся через шесть недель, — наконец говорит Джордж. И Дрим, с прелестной улыбкой на лице, отвечает ему: — Увидимся.