Все охотники одинаковые + бонус

      Уличная прохлада раскладывала в голове разгоряченные мысли. Я все больше и больше злилась на саму себя, так просто поддавшуюся эмоциям. Необдуманно, рискованно.       Меня с детства учили, что каждый шаг нужно взвешивать. Каждое решение влечет за собой последствия. Мама вбивала нам в юные головы, что у нас не может быть своих желаний, отличных от того, чего хочет семья. И каждый раз мы все умудрялись разочаровать её, выкинув что-то, точно не подходящее нашей фамилии. Мама всегда злилась, сжимала алые губы в тонкую полоску, и затягивалась сигаретой, сжимая её так сильно, словно вот-вот разломит.       Эти воспоминания всегда грели душу, и я улыбнулась. Такая сестра мне нравилась куда больше, чем подобие матери в дорогом костюме, и натянутой улыбкой. Именно с такой сестрой, я ссорилась все детство, отстаивая свою правоту. Прошедшие дни проносились перед глазами, словно были только вчера.       Утренние лучи нагревали пол, подсвечивая клубы пыли в библиотеке. Мне всего пятнадцать, я зачитываюсь очередным старым охотничьим дневником. Пожелтевшие страницы хрустели в руках. В самом дальнем углу, за дубовым стеллажом, под портретом очередного предка в темно синем мундире, было легко спрятаться с упаковкой конфет.       Волосы лезли в лицо, сегодня вновь вместо расчесывания, поспешила сюда. Я впитывала слова и символы как губка, потом ворочаясь всю ночь от кошмаров описанных в тетрадях. В конце каждой из них была приписка с тем, как он погиб и когда.       Я знала, что однажды и мой дневник встанет на эту полку с такой же припиской. Не думать о том, как же это случиться не получалось. Может меня разорвет на части оборотень, как прадедушку Леонида? Или меня сбросят с обрыва вампиры, как тетку Софию?       Зачитавшись, описанием волколака, не сразу поняла, что со стуком напротив меня села Карина. Со спутанными волосами и стойким запахом перегара, она выхватила у меня горсть конфет, набивая им рот. Защипела, когда тонкая корка на разбитой губе разошлась. Заметив мой взгляд, она прислонила палец к губам, подмигивая обоими глазами. В коридоре раздались крики матери, требующей немедленного появления сестры и извинений. Она бы никогда не додумалась искать её здесь, среди пыли и забытых историй. Своих детей она знала плохо, и потому только ходила по коридорам, и приказывала явиться.       Карины не было пять дней, и в отличии от родителей, я не сомневалась, что старшая сестра вернется живой, здоровой. Так бывало часто. В груди заворочалась зависть. Она могла вот так просто взять и сбежать из дома, и потом ей словно было плевать на долгие скандалы и наказания. Сестра даже не говорила, что больше так не будет. Все знали, что будет. Только немного залатает травмы и отоспится в теплой постели.       — Ну и где ты была? — спрашиваю потише, опасаясь, что мать может проходить неподалеку.       Она только хрюкнула тут же хватаясь за рот, и вставив вперед палец, показывая мимо меня, проворковала, срывающимся голосом:       — Там, куда малышке Поллинарии ходу нет, — она была так довольна и так пьяна, что я только скрипнула зубами на полное имя, не став спорить, а она продолжила, восторженно рассказывать, — я же говорила как-то, что хочу в Сочи побывать… там такие арбузы… и на трассе за них можно так много заломить…       — Как ты там оказалась-то? — тут же пожалела, что спросила, уже мысленно представив ответ.       — На КАМАЗе. С пацанами.       Широко распахнутыми глазами, я смотрела на неё, пытаясь понять, шутит ли она, но та забравшись в скинутый рюкзак, достала маленький арбузик и перочинный ножик. Сестра подмигнула мне, и принялась нарезать арбуз, пока мама продолжала перечислять на фоне все то, что собирается с ней сделать за угон фуры и продажу краденых арбузов. Это была её самая громкая выходка, но вряд ли она будет о ней жалеть       Это был её последний бунт. Той же осенью её отправили в какой-то закрытый колледж в Европе, и вернулась она уже почти другим человеком. Никаких выходок, только строгость и желание подчинять. Она только много курила, и порой в её глазах плясали чертята.       Она бы поддержала меня, будь она здесь и видя братьев своими глазами. Она бы поняла, что все, что им приписывают, чушь полная. Только вот, она далеко, и упертая, как стадо овец. Карина будет до последнего убеждать меня в своей правоте.       Обняв себя за плечи, подумала, о том, правда ли ей помогают сигареты? Мне помогала только охота, хорошая драка и чувство висящей на волоске жизни. В такие моменты забываешь обо всех своих проблемах, и остается только дело и желание жить.       Мотель остался далеко позади, на темных улицах было пусто. Редкий гул моторов, единственный звук, разбивавший тишину. Дома, я любила такие прогулки, и старалась почаще выбираться из четырех стен. В груди заворочалась грусть. Хотелось обернуться в поисках Светы, что всегда плелась позади, бурча о том, что от холода у неё секутся волосы, и завтра нужно вставать на охоту. Она была той еще старушкой, по которой, я не скрывая, скучала. Как и по всей своей жизни.       Мимо, громко смеясь прошлась одинокая парочка, окутывая все стойким запахом дешёвого спиртного. Вспомнилось, как мы сами, юные и не очень, возвращались с попоек. Ноги заплетались, и цеплялись за трещины в асфальте, пока мы громко распевали заевшую в голове песенку. По щеке скользнула слеза. Я тут же её стерла, поражаясь свей сентиментальности.       Этого делать не стоило по многим причинам, но за последнее время, было нарушено столько правил, что было уже плевать. Мне нужна была поддержка. Настоящая. Пальцы сами набрали нужный номер, и наплевав на разницу в часовых поясах, принялась слушать гудки.       — Боже, какая ж фигня могла случиться, что ты мне позвонила? Что смайлика уже мало? Между прочим, я за тебя переживаю. Недавно был тот самый день, а ты не отзвонилась! Я была на грани того, чтобы взять долбаный билет, и начать разыскивать твой напыщенный зад в шелковых труселях!       От знакомого потока ругательств стало легче. Повеяло чем-то родным, до боли близким. Я громко выдохнула, продолжая слушать все, что обо мне думала Света. Она была красноречива, но и её поток слов постепенно сходил на нет.       — Со мной все в порядке, — пожала плечами, поздно вспомнив, что она не увидит этого.       — Не ври. Колись давай, — мы обе знали, зачем был нужен этот звонок, и в груди стало легко, от того, что не нужно было перед ней увиливать и притворяться кем-то.       И я рассказала всё. До последней детали и того чувства в груди, от которого было тошно. Света не перебивала, только слушала. Я чувствовала, как та закатывает глаза, и поджимает недовольно губы. Мы делили с ней все в жизни. Радость и слезы. Именно она всегда была поблизости, когда, казалось, что моя жизнь рушиться.       — Ты как всегда, — вздохнула в конце Света, я представила, как она закатила глаза, — но может оно и правильно? Когда ты в последний раз открывалась мужчине? Не на одну или пару ночей, после которых убегала куда глаза глядят? И сейчас ты не осуждения хранителей и семьи боишься, а того, что все опять выйдет…       — Просто заткнись.       — Помни, что со мной можно и в бега до Таиланда пойти, я всегда за любой кипишь. Если не будешь меня кодировать, конечно. Этого я тебе не прощу.       Она отключилась, и я глубоко вдохнула прохладный воздух, поднимаясь на ноги. Я чувствовала себя маленькой девочкой, которой просто сказали, что на её стороне. Этого было так мало, но при этом достаточно, чтобы встать и пойти дальше. Нужно было возвращаться обратно в мотель, пока меня не хватились или не подумали, что мне нужна была передышка.       В одиночестве было много плюсов. Я могла спокойно жить, не заботясь о том, что внутренности выворачивает от ревности. Мозги бы не закипали при виде того, как этот самодовольный тип флиртует с очередной барменшей. Не хотелось бы размозжить её накрашенное лицо о глянцевую столешницу. Все было бы проще. Никаких проблем.       Но что сейчас? Вот она я, сижу в закусочной и взглядом разделываю щебетавшую парочку. Мой кофе давно остыл, а к салату я даже не притронулась. В горле стоял ком. Я смотрела на воркующую парочку, сжимая в руке вилку.       Сэм затащил наши кислые мины в «Бык Джони», не получая никакого протеста. Он сказал, что нам нужно перекусить и осмотреться там, где жертву видели последний раз. Все шло хорошо, пока Дин, игнорирующий моё существование, не обратил внимания на официантку. Они и были той самой парочкой, от которой сводило скулы.       Я конечно всё поняла. Сложно было неправильно истолковать собственное поведение. Как же ещё можно оправдать этот адский огонь пожирающий меня, когда Дин улыбался этой блондиночке. Заигрывал. Развлекался. Это не считая происшествия в номере. Все складывалось в общую картину.       Света была права. Отношения у меня были слишком давно, ещё на родине. И я не про очередного знойного красавца, что подворачивался под руку в редкий одинокий вечер после тяжелой охоты. Нет, я про человека с которым хотела провести остаток жизни, может даже завести детей, построить домик в глуши. Наверное. Тому, кому доверила сердце.       Только вот оно оказалось никому не нужно. Наши отношения давали трещину, было много скандалов. Мне постоянно казалось, что его привлекает только оболочка, маска молодой аристократки на высоких каблуках с идеальной улыбкой. Он же ревновал меня к каждому столбу. В конце концов, все прояснилось, когда врачи сказали ему, что вероятнее всего я не смогу ходить после падения. Его как ветром сдуло, а появился он сразу после того, как я прошла через множество операций.       Словно ничего не было. Словно, все было в порядке. Я подыгрывала ему пару месяцев, а потом прострелила колено, когда он запер меня в квартире, запретив идти на охоту. В тот день я смотрела на него, полностью окровавленного, после охоты, и думала, почему мне не жаль. Почему вид страдающего любимого вызывал только раздражение. И пришло осознание. Я не столько любила его, сколько лелеяла мысль о безопасном будущем, где тот будет больше атрибутом полной жизни, чем спутником.       Ему нужна была покорная девочка, готовая мириться с его заскоками. Я такой не была, и сейчас, смотря на старшего Винчестера, понимала, что никогда не чувствовала к нему такого, хотя он тоже частенько клеил барышень.       Напомнила себе, что этого мужчину нельзя ревновать. Он не мой. Но если бы был моим, то я бы его точно не отпустила. Никогда, как бы он не брыкался и какую хрень бы не вытворил. Может даже не стала бы стрелять за попытку контроля. Скорее всего нет. Было бы странно не попытайся он меня оградить от опасностей. Хуже всего было то, что я отчего-то верила, что он бы не бросил меня, если бы вдруг я больше смогла бы ходить.       Хотя, я никогда не осуждала Антона за то, что он не хотел иметь дело с инвалидом… У него была жизнь, охота и такая обуза не для каждого. И все равно, я как наивная дура думала, что один конкретный охотник не оставил бы.       Только вот сейчас он флиртовал с этой красоткой, а я сидела с его братом, поглощенным полицейскими отчетами. Тот совершенно не обращал внимания на мои взгляды на Дина. Или не хотел, кто ж его знает.       Отвлекшись на подростков играющих на улице, не заметила, как Винчестер уселся рядом со мной. На диванчике сразу стало тесно.       — Угадайте, с кем ушла наша жертва?       Я вздохнула, и развернувшись к нему лицом, скрестила руки на груди. Критично осмотрела его, даже не понимая, что именно ищу. Засос? Номерок телефона записанный на руке? Я бы быстро стрела…       Неожиданно встретилась с ним взглядом. Пронзительным и таким внимательным, что у меня сжалось сердце, а щеки стремительно опалило огнем. Он улыбнулся, не сводя с меня глаз и потянулся за газетой лежащей на противоположном краю стола. Прямо рядом со мной. На несколько секунд он прислонился ко мне, а я утонула в ощущении тепла его тела. Во рту пересохло и я облизнув губы так быстро как только смогла, надеясь, что сделала это незаметно. Но подняв глаза поняла, что это видел Сэм. Тот сделал большой глоток из кружки, прячась за ней. О, боже.       Перелистнув страницу, Дин ткнул в фотографию шерифа. Тот улыбался во все тридцать два зуба, держа наградной револьвер. Прочистив горло, решила заполнить тишину и вернуться к работе.       — Он же сказал, что не видел свою подружку уже неделю, — я задумчиво накрутили свой локон на палец, — зачем ему так врать?       — Джексон скорее всего не джин, — Сэм откинулся на спинку дивана, — но может с ним работать?       — Не просто продажный коп, а подельник монстра, — Дин, кажется, был доволен ситуацией, — я же говорил, что мне он не нравиться.       — Совсем не обязательно ему работать с джином, — коп был мне приятен и верить, что тот был засранцем не хотелось, — может дело в другом? Личном?       Дин напрягся. Ему определенно не нравился этот парень, и понять причину не удавалось. Он был милым, учтивым и не выбрасывал вещи покойной жены. Самое главное, у него был добрый взгляд. Такие как он не обрекают на смерть подруг.       — Защищаешь его? — он прожигал меня взглядом полным злости.       — Если представить, что он и вправду не причем, то проверить все равно надо. Он может быть просто маньяком, — Сэм смотрел на нас, проверяя реакцию на свои слова, — нельзя обвинять кого-то не разобравшись.       — Какие ещё нужны разбирательства? — мужчина рядом со мной закатил глаза, — прижимаем и спрашиваем.       — Дин! — меня это уже начинало бесить, — ты не будешь его трогать. С ним поговорю я, узнаю, что да как. Мне он скажет.       Тот вспылил ещё больше, агрессию исходившую от него можно было ощутить физически. Взгляд не сулил ничего хорошего, и я бы прониклась им, но в груди уже разгоралась злость. Она натягивала мышцы, готовя к атаке.       — Дин, — Сэм осторожно вклинился в наше противостояние, примирительно сложив руки на столе и подбирая слова, продолжил, — Джексон расскажет ей больше. Пусть попробует.       — Конечно, ей он скажет! Поворкует с ним, он весь растечется к её ногам. И не только.       До того как младший Винчестер успел продолжить свою миротворческую миссию, я встала. Руки сжимались в кулаки. Какой же вредный паразит! Так и хотелось стукнуть его, но было слишком много зрителей, а привлекать внимание эмоциональными выходками было не тем, что нужно на охоте.       Но все же не смогла проконтролировать то, что я сказала.       — Не ты один можешь флиртовать на работе, Дин Винчестер.       Я проскочила мимо него, пока тот пялился на меня, осмысляя сказанное. Гордо подняв голову, я направилась к выходу.       — Куда?       Я обернулась на вопрос произнесенный таким низким голосом, что часть меня затряслась не то в страхе не то в предвкушении. Строго смотря на меня, Дин стучал пальцами по столу. Сэм же выглядел как мученик, обессиленно закрывая ладонью лицо.       — В полицейский участок.       И гордо ушла, только напоследок показав мысленный фак официантке, что пялилась на Винчестера. Отвратительно, но у неё было право так на него смотреть. У меня его не было, и от этого было еще хуже.