You are my happiness.

— Пит, у тебя телефон звонит, — с улыбкой пихает друга Нед, протягивая ему его же мобильник, который лежал до этого на столе. — Мелочь твоя. — Ты, кажется, потерял остатки инстинкта самосохранения, — смеётся Паркер и встаёт со стула, хмыкнув. — Я сейчас. Питер отходит от стола, за которым сидят его одноклассники. Признаться честно, очень повзрослевшие за те десять лет, что прошли с их последней встречи на выпускном. Десять безумных лет. Именно столько прошло, а ему всё кажется, что он остаётся тем же восемнадцатилетним мальчишкой, желающим помогать всем и вся. Сейчас, конечно, всё насколько не так, но и изменилось малое. Человек-паук по-прежнему помогает людям, только уже как один из Мстителей. Питер Паркер стал официальным наследником Тони Старка в отделе НИОКРа. Морган Старк всё же пошла по стопам матери, то бишь Пеппер Поттс, и больше начинает разбираться во всех финансах и бумагах, которые так не нравятся Питеру и Тони. И как-то так десять лет мелькнули слишком быстро, чтобы успеть забыть о школе и учителях с одноклассниками, однако, никто отказываться не стал от встречи выпускников их года. Именно поэтому они сейчас сидят в этом кафе, рассказывая обо всём и ни о чём. Паркер предпочитал молчать о своей жизни, потому что сейчас она крутится только около двух людей, не считая семьи. Точнее, они и есть его семья. Вторая. Или первая. Приоритеты иногда сбиваются. Наверное, это и побуждает всех скрестить на нём удивлённые взгляды, но его это не волнует. Если сейчас не ответит на звонок, то потом можно смело оставаться ночевать у Неда, а у того Мишель в положении, поэтому придётся ночевать на улице тогда. Откинув ненужные мысли из головы, он отвечает на звонок, отходя к стене неподалёку: — Да, малышка? — навряд ли его можно услышать отсюда, однако говорить он начинает всё равно тихо. — Пап, я ведь уже взрослая. Хватит так меня звать, — раздаётся из динамиков недовольный голос, но, к сожалению, Питер слишком хорошо знает эту вредину, из-за чего может легко сказать, что ей всё нравится. — Я это прекрасно знаю, принцесса. Простите своего слугу за такое нарушение, ваше высочество, — очень серьёзно произносит Паркер, стараясь сделать так, чтобы улыбка не мелькнула в голосе. — Отвратительно, Мистер Лафейсон. Очень отвратительно. — Тебе ничем не угодишь, Хель. Разве что упомянуть пару имён, — закатывает глаза он, расстёгивая пиджак и лохматит свои волосы. — Так зачем ты позвонила? Хотя я и так уже догадываюсь. — Прикроешь нас перед ними, пап? — просит Хела уже не так уверенно. — Снова свидание? Почему бы вам уже не открыться, малыш? — спрашивает Питер, не обращая внимание на привычное обращение. Он, и правда, слишком привык так её называть, чтобы сейчас перестать. Да и зачем? — Сомневаюсь, что они примут. Если Пеппер и примет, то наши отцы нет, — бормочет она, наверняка кусая губы и накручивая прядь длинных чёрных волос на палец. — Ладно. Придумаем потом, что можно с этим сделать. Идите, только не как в прошлый раз, ладно? И чтобы были дома до моего прихода. Так что у вас есть часа четыре в запасе. Папе скажу, что Морган остаётся у меня на ночёвку, поэтому не отходите от этой версии, — задумчиво тянет он, ловя на себе заинтересованные взгляды. Неужели слышат? Да нет. Невозможно. И что-то напряжённое молчание Хелы его пугает. — Хель? — Понимаешь, пап… Не четыре часа, — осторожно произносит она. — Что ты имеешь в виду? — хмурится Паркер, напрягаясь. — Папа поехал к тебе. Точнее, за тобой. Он, кажется, узнал, что ты выпил тот сок. — Что?! — Я ему не говорила. Он сам откуда-то узнал, честно! — Хела, а ты не могла сказать мне об этом раньше? До того, как просила прикрыть вас?! — Прости, папочка, но тогда бы ты не согласился на это. — Иногда я жалею, что стал тебе отцом, — страдальчески стонет Питер, отталкиваясь от стены, и направляется к выходу. — Ты любишь меня. И папу. Поэтому не надо тут, — уверенно фырчит она, а он не может не согласиться. Любит. Безумно. Больше жизни, наверное. Наверное, без «наверное». — Ты права, принцесса, но это не отменяет того, что вы у меня с Морган получите, когда придёте со свидания, — хмыкает Паркер, проходя мимо Лидса, и подхватывает свои вещи. — Мне нужно бежать, Нед. Если не успею, то здесь будет очень злой Бог. Так что лучше успеть перехватить его там. — Да, конечно. Передавай… — Па-аркер, столько лет прошло, а ты всё свои сказки не перестаёшь рассказывать, — раздаётся насмешливый голос. Ему даже гадать не нужно, кому тот принадлежит. От этого становится как-то смешно и досадно. Столько лет прошло, а Юджин Томпсон всё не перестаёт цепляться. Хоть в чём-то проявляется стабильность. — Малышка, поговорим дома. У вас по-прежнему четыре часа. Или пять. Смотря, как сильно злится твой папа, — вздыхает Питер и сбрасывает вызов. — Юджин, инстинкт самосохранения отсутствует? Да? Тогда пошли со мной на улицу. Думаю, тебе понравится моё ужасное разоблачение лжеца, если тебе всё неймётся. Не став слушать, что тот ему говорит, Паркер подхватывает свой портфель, который пришлось брать с собой сегодня из-за работы, и быстро выходит из кафе, понимая, что вовремя. Очень вовремя, ведь из остановившейся машины выходит он. Злой. Хотя нет. Напряжённый и потерянный. Но злость тоже есть. — Паркер! — Не совсем. — О, Норны. Паркер-Лафейсон, — зло произносит Локи, направляясь к нему, и, кажется, не замечает даже остальных людей, что выходят из кафе, чтобы посмотреть на это всё. — Совсем другое дело ведь, фей. Не злись. Я ведь не специально выпил тот апельсиновый сок, — с виноватой улыбкой произносит Паркер, подходя к нему ближе и просто обнимая. Да, объятия имеют для них особую магию. Ту самую, о которой не говорят в обществе. О которой молчат, потому что слова не нужны. Зачем? За сколько лет они научились понимать всё без слов. — Паучье недоразумение. Ты даже не представляешь, что это за сок, — стонет Лафейсон, утыкаясь носом в его макушку. — Почему ты не сказал раньше? Не поверю, что боялся. Ты меня отродясь не боялся. «О, милый, это ты не представляешь, во что вляпался восемь лет назад, сделав мне предложение», — мелькает в мыслях Питера, пока он быстро целует Локи в губы и уводит в машину. Под чужими взглядами становится слишком неуютно. Как, впрочем, и всегда. — Я не хотел тебя расстраивать. Да и вкус был отвратным. Как-то… вот так. Прости, — неуверенно улыбается Паркер, пристёгиваясь ремнём безопасности, и расслабляется. — Ты не злишься? Питер знает, что он не злится. Просто переживает и нервничает, потому что это всё навалилось внезапно, и парень уверен, что без одной маленькой вредины здесь не обошлось. — Давай поговорим дома? Мне пока нужно собраться с мыслями, — усмехается Локи, поворачиваясь к нему лицом, и хмурится. Что-то здесь не так. Что-то такое, из-за чего странное предчувствие внутри вопит на полную. Что-то, что мелькает в тёплом взгляде напротив. Что-то, что… — Зар-раза, Паркер. Ты всё знал! Знал и специально выпил этот сок. Какого демона? — Ну… Хель хотела братика, а кто я такой, чтобы отказывать ей? — невинно тянет он, всё-таки убирая ремень и перелезая к нему на колени. — Я хотел этого сам, Ло. Да, опасно. Да, стоило поговорить с тобой. Да, это неправильно. Но всю мою жизнь мне говорили, что я неправильный. Так какая разница? Одной неправильностью больше, одной меньше. Я лишь знаю, что именно этого я хотел. Правда… — Что такое? Что-то уже не так? — обеспокоенно спрашивает Локи, притягивая его к себе ближе, и осторожно касается живота, что теперь не такой плоский, как раньше. — Нам придётся придумывать имя для девочки. Не мальчика. Хела нас убьёт, — смеётся тихо Питер, наклоняется к его губам и легко целует, проведя по ним кончиком языка. — С тобой у меня всё правильно, любимый. — Я говорил, что люблю тебя? — Да. И не раз, но я очень не против услышать это ещё раз. — Обойдёшься. Меньше нужно было водить меня за нос. — Ну, Локи!