Излюбленным местом Гермионы Грейнджер в Министерстве Магии было дополнительное крыло подразделения Авроров на четвертом уровне.
Ее офис находился на втором уровне, посреди хаотичной суеты Отдела Магического Правопорядка. Не то чтобы она не любила частые внезапные визиты Гарри или Рона. Совсем наоборот. Ей также нравилось ухмыляться сплетням, которые каждое утро приносила Мэнди Броклхерст, или слышать отчетливый стук Джинни костяшками пальцев в дверь каждый понедельник, которая приходила, чтобы вытащить ее на обед.
Даже плохое было привычно. Она закатывала глаза при виде нескончаемого потока записок, которые налетали на нее, стоило ей приоткрыть дверь. И знала, что нужно сменить табличку на своей двери на «нет на месте» при звуке громкого голоса Перси Уизли. Знала, что лучше не угощаться конфетами в комнате отдыха, если не хочешь блевать блестками весь день (Энтони Голдштейн считал это забавным розыгрышем), и держаться подальше от туалетов, если Салли Фосетт была там в течение последнего часа.
Но, как бы все это ни было очаровательно и знакомо, Гермиона лучше всего работала в тишине и спокойствии. И во всем Министерстве было только одно место, где было достаточно тихо, чтобы она могла слышать звук собственного дыхания.
Первые несколько коридоров четвертого уровня всегда были битком набиты необычно одетыми посетителями, и изредка слышался панический топот нюхлеров или лукотрусов. Но она замечала, как сердцебиение учащалось в такт ее каблукам, когда она, наконец, огибала угол длинной полосы мрамора, ведущей к одинокому дополнительному крылу.
Там было всего три кабинета: Гильды Эвермонд, которая весь последний год находилась в отпуске по болезни, Невилла Лонгботтома, сейчас на втором году «творческого отпуска» в Хогвартсе, и Драко Малфоя.
Гермиона подозревала, что те, кто делал ехидные замечания о местонахождении кабинета Малфоя, никогда не бывали внутри. Его офис был намного просторнее, чем ее тесная комнатка внизу. Окна на восточной стороне простирались от потолка до пола, зачарованные отражать пейзаж Лондона. Она смотрела бы в них часами, если бы могла.
Он ждал ее, когда Грейнджер проскользнула внутрь. Она быстро заперла дверь, наложила невербальное заглушающее заклинание и развернулась, чтобы посмотреть, зачем он ее вызвал.
О, нет. Нет, нет.
— Нет.
— Нет?
— Разумеется, нет.
— Жаль, — его глаза блуждали по ней, задерживаясь на любимых местах.
Гермиона скрестила руки на груди.
— У нас совещание через десять минут.
— Тринадцать, вообще-то, — его взгляд медленно переместился на ее лицо. — В чем проблема?
—
Проблема в том, — сурово сказала она, — что я не собираюсь опаздывать только потому, что ты хочешь по-быстрому потрахаться.
Он лениво приподнял бровь. Она уже собиралась уйти и положить конец этой глупости, когда он резко оттолкнулся от стола и пересек комнату, нависнув над ней.
— Малфой…
— А кто сказал, что мы опоздаем? — его голос звучал непринужденно, но то, как он вибрировал в его груди, вызвало у нее прилив тепла по всему телу.
— На это нет времени.
— Три минуты до лифта, две — до зала заседаний. Думаю, это дает мне, — он поднял руку, чтобы посмотреть на часы, — восемь минут, чтобы заставить тебя кончить.
Огонь начал разгораться внутри нее.
— А не слишком ли мы самоуверенны?
— Я доводил тебя до оргазма и быстрее.
Гермиона нахмурилась. Это не могло быть правдой. Даже при всей их секретности, в потайных комнатах, за запертыми дверьми, с ней Малфой всегда любил растягивать удовольствие.
— На рождественской вечеринке, — сказал он, предвосхищая ее. — Еще на том ужине по случаю дня рождения рыжей…
— Если ты говоришь о
Джинни…
— …и в День святого Патрика в Дырявом котле. Ах да, перед рейдом в Каире почти удалось, но держу пари, ты кричала уже на седьмой минуте.
Она моргнула, глядя, как его зрачки расширяются, пока Драко смотрит на нее сверху вниз. Унижение от проигрыша в споре меркло по сравнению с ее изумлением его памятью. Как будто он вел список.
Затем его пальцы нашли ее бедро, и мозг отключился, когда они заскользили вверх, вверх, вверх. Гермиона вздрогнула и с трудом сдержала стон, когда Драко прикусил мочку ее уха, ее шею, когда горячее дыхание коснулось ее кожи.
Черт бы побрал его, и его дурацкий рот, и его дурацкий язык…
Малфой опустил одну руку на ее поясницу, прижимая к себе, и поцеловал ее. Другая рука нашла ее трусики, Грейнджер застонала и впилась пальцами в его плечи, стоило ему коснуться уже влажного кружева. Она протолкнула язык ему в рот и прижалась к нему, когда он собственнически обхватил ее ладонью. Потом он убрал руку, схватил ее за талию и повел их обратно к своему столу.
Драко отодвинул стул в сторону и одним махом очистил стол, усаживая ее на деревянную поверхность и захватывая ее рот.
Его губы скользили все ниже и ниже, пока ее голова не откинулась назад, и сила тяжести перестала существовать за пределами его рук. Дальше Гермиона уже лежала на спине, его пальцы разрывали ткань ее трусиков, и она бы разозлилась, если бы его руки не задирали ее юбку, не расстегивали блузку, не стягивали чашки бюстгальтера вниз…
Пока он не остановился, лаская дыханием ее соски.
Она подняла голову и увидела, что Малфой смотрит на нее потемневшими глазами.
— Признай, что я прав.
Грейнджер хрипло засмеялась, качая головой.
— Это были единичные случаи.
Его глаза блестели, а рот дернулся.
— Единичные, говоришь.
Она слегка оттолкнула его, заставив подняться, придвинулась к краю стола, обхватив его бёдрами, и потянулась к поясу его брюк.
— Три раза — это не закономерность.
— Нет? — Драко обхватил ее подбородок, проводя большим пальцем по нижней губе, пока она пыталась разобраться с ширинкой.
— Слишком маленькая выборка, — Гермиона знала, как глупо это звучит, но их игры всегда были нелепыми.
— А что насчет нашего первого раза?
Ее руки застыли на его молнии.
За все восемь месяцев, что они трахаются, они ни разу не говорили о той ночи. Тогда на диване в гостиной Старост все случилось жестко и быстро, и застало ее врасплох. Неделю спустя она сдала свои последние Ж.А.Б.А., села на Хогвартс-экспресс и не позволяла себе лишний раз думать об этом.
Это было почти четыре года назад. Иногда она даже не была уверена, что это вообще произошло.
Но иногда… иногда он трахал ее так, как будто помнил.
— Вот что я тебе скажу, Грейнджер, — произнес Драко низким голосом. — Ты кончишь до начала совещания.
Девушка моргнула, глядя на него сквозь ресницы, когда он погрузил свой большой палец ей в рот. Он одобрительно хмыкнул, когда она начала сосать. Не отрывая взгляда, Малфой вынул палец и убрал ее руки со своих брюк, расстегивая молнию и освобождая себя.
Несколько раз провел рукой по своему члену, затем начал грубо мять ее грудь и крутить соски, пока Гермиона не захныкала от возбуждения. Малфой прижался щекой к ее виску.
— И если ты кончишь первой, то будешь должна мне.
Гермиона прищурилась, когда он отстранился и просунул руку ей под ногу, чтобы раскрыть ее. Он посмотрел на ее рот, на ее обнаженную грудь, затем вниз, когда устроился у ее входа. Она быстро подтолкнула себя вперед, насадившись на его головку, и он зашипел, впившись пальцами в ее бедро.
На этот раз он кончит первым. А потом
он будет должен ей.
— Договорились, — огрызнулась она. — Хватит болтать.
Его глаза метнулись к ней, и она уловила тень ухмылки. Малфой поднял руку и обхватил ее за шею, большим пальцем поглаживая нежную кожу. Она едва успела прикрыть веки, как он вошел в нее до упора.
Грейнджер простонала и выгнула спину к нему навстречу. Так было всегда: наслаждение обжигало, давление лишало ее воздуха. Она глубоко вздохнула и сжала пальцами его рубашку, подстраиваясь под его размер.
Ей всегда нужно было подстраиваться.
Малфой остановился, изучая ее лицо, и она кивнула, когда была готова. Его глаза не отрывались от нее, когда он слегка отодвинулся, его рука отпустила ее шею, скользнула вниз по ее груди и обвилась вокруг ее спины.
Его пальцы запутались в ее волосах, когда их бедра встретились, они оба теряли контроль. Он кусал ее губы и шею, она судорожно цеплялась за его плечи. Его рука опустилась между ними, чтобы массировать ее, она обхватила его ногами, пятки впивались в его задницу, притягивая еще ближе. Драко зарычал и начал вращать бедрами, свободной рукой касаясь ее груди, а лбом прижавшись к ее лбу. Ее клитор становился все чувствительнее с каждым касанием и щелчком, поэтому Гермиона поднесла его пальцы к своему рту и посасывала их, пока он не отвлекся настолько, что она дотянулась свободной рукой до его яиц.
Малфой перехватил ее запястья и крепко прижал своим телом к столу, сильнее врезаясь в нее. Она стонала и всхлипывала при каждом толчке. Сладкая боль пронизывала все ее тело, когда его бедра ударялись о нее с бешеной частотой, снова и снова.
Гермиона поморщилась и прикусила губу. Она должна была подавить…
— Не
смей, — Малфой особенно сильно толкнулся в нее, — сдерживаться, Грейнджер.
Он смотрел на нее пристально, непоколебимо. Как будто она что-то украла, а он решил вытрахать это из нее. Ее губы приоткрылись, веки затрепетали, когда он, тяжело дыша, уносил ее все выше и выше.
Она хотела дать ему все. Хотела, чтобы он прижал ее крепче и забрал все, что ему надо. Хотела потеряться, раствориться в нем, пока не останется ничего, кроме того, что он заставлял ее чувствовать.
Эти мысли потрясли ее.
Гермиона изогнулась под ним, отпустив его бедра и широко расставив ноги, ее ступни скользили по столу. Он нахмурился, но затем ее каблуки зацепились за ручки ящиков по обе стороны от него, и она резко приподняла бедра ему навстречу. Драко судорожно выдохнул. Она сделала это снова, и он замер, крепко сжав челюсти. Еще одно движение ее бедер, и его голова упала ей на грудь.
— Блять… Я с ума с тобой сойду…
Его слова пронеслись по венам, подстегивая ее. Грейнджер качнулась вперед, насаживая себя на его член, пока он стоял неподвижно. Новообретенное трение заставило ее дрожать от удовольствия, и она зажмурилась.
Тиски, сжимавшие ее левое запястье, резко исчезли. Ее глаза распахнулись, когда пальцы обхватили ее лицо. Его язык погрузился в ее рот, поглощая ее, глотая ее, пока ей почти нечем стало дышать.
— Я хочу, чтобы ты кончила, — сказал он, его дыхание было прерывистым на ее губах, когда Малфой снова начал вколачиваться. Его рука скользнула между ее ног, и Гермиона застонала, сжимая его предплечье, в то время как он выводил круги на самой чувствительной точке. Ее контроль ускользал, как вода сквозь пальцы.
Он освободил ее вторую руку и оперся на свой стол, нависая над ней, и завороженно смотрел на место их соединения.
— Тебе нравится трахаться на моем столе, Грейнджер?
Ее согласием послужил сдавленный крик, когда она запрокинула голову, цепляясь за его талию в попытке притянуть глубже.
Драко целовал ее грудь, посасывая по очереди соски, его движения были непрерывными и безжалостными, пока его пальцы играли с ее клитором.
— Такая красивая… блять, просто идеальная…
— Малфой, я… я…
— Вот так… хочу видеть, как ты кончаешь на мой член…
Гермиона вскрикнула, когда внутри нее вспыхнул огонь, а он все продолжал неистовые толчки, и пока волна за волной наслаждения накатывали на нее, его глаза не отрывались от ее лица. Сжав ее бедра, Малфой приподнялся, крепко ругнулся сквозь зубы и вошел в нее до упора, кончая, его толчки были такими сильными, что у нее перед глазами вспыхивали звезды.
Он рухнул на нее, когда окончательно излился, его член все еще дергался внутри. Все мысли и здравый смысл были потеряны под его весом, ощущением горячего сильного тела на ней и внутри нее. Грейнджер обхватила его бедра ногами и притянула ближе к себе. Ей показалось, что она слышала, как он бормотал ее имя.
Впрочем, это, вероятно, было лишь ее воображение.
Они глубоко дышали, и их тяжелые вздохи заполняли тишину комнаты. Ее руки скользили по его плечам, играя с прядками на его шее. Малфой вздохнул, лицом все еще уткнувшись в ее шею, его мышцы расслабились.
Она проиграла спор, но ей было все равно. Сейчас, когда ее кожа гудела от полученного наслаждения, и так восхитительно тянуло между ног. Ее сердце билось в унисон с его.
— Почему ты ушла той ночью?
Ее пальцы замерли, а глаза распахнулись.
В ту ночь в Хогвартсе, четыре года назад, она выбралась из-под него прежде, чем они успели осознать, что произошло. Схватила разбросанную одежду и поспешила обратно в свою комнату, не утруждая себя уборкой того беспорядка, что они устроили. Она избегала его следующим утром и вечером, и каждый день после этого, до тех пор, пока они не сели в свой последний поезд, и их пути не разошлись.
Гермиона сглотнула и неловко поерзала.
— Ты встречался с Асторией Гринграсс.
— Слух, в который ты не поверила ни на секунду, — Драко поднял голову, чтобы посмотреть на нее. — Вторая попытка.
Выражение его лица было непроницаемым, пока она изучала его, кусая губу. Она не знала, что он хотел услышать. Почему это вдруг стало важным для него.
— Все равно ничего бы не получилось, — просто сказала она.
Его мышцы напряглись. У нее не было времени осознать свою ошибку, Малфой быстро отодвинулся, и ее обдало волной холодного воздуха. Гермиона вздрогнула и сжала ноги вместе, глядя в потолок, слушая, как он шуршит одеждой.
Тогда, хотела она сказать.
Все равно ничего бы не получилось тогда.
Но сейчас… все могло бы быть иначе. Если он вообще этого хотел.
Она никогда не позволяла себе ничего предполагать. Они удовлетворяли друг друга, он был чертовски хорошим аврором, а она… иногда наслаждалась его обществом. Даже когда они были полностью одеты.
Тем не менее, Малфой, казалось, был расстроен ее ответом. Ей бы следовало поправить себя, верно?
С бешено колотящимся сердцем Гермиона облизнула губы, заставляя себя произнести эти слова.
— Мы должны выйти через две минуты.
— Ох, — она проглотила то, что хотела сказать, дрожащими пальцами подтянула бюстгальтер и застегнула блузку, все еще лежа спиной на его столе. — Не мог бы ты подать мою палочку? Мне нужно привести себя в порядок.
Обычно он применял очищающие чары и к ней, но она решила, что просить об этом сейчас было бы слишком.
Повисло долгое молчание, пока он ходил по комнате, затем остановился перед своим стулом.
— Нет.
Она села, морщась от ощущения вытекающей из нее жидкости.
— Что значит «нет»?
Малфой поправил воротник, его глаза потемнели, скользя по ней.
— Ты не забыла, что должна мне? Ты получишь свою палочку, но не можешь применять очищающих заклинаний. Это моя цена.
— Что ты… — начала она. — Я не могу ходить вот так, Малфой!
— Как?
— Пока ты
капаешь из меня! — жар заливал ее щеки.
Он застегнул рукава и пожал плечами под своей мантией.
— Кто будет знать, кроме нас двоих?
— Все отсюда до пятого уровня! Ты же порвал мои трусики, придурок!
Он сунул руку в карман и шагнул к ней. Внезапно прямо перед ее глазами промелькнуло красное кружево, свисающее с длинного бледного пальца. Он их восстановил.
— Сволочь! — рявкнула она, хватая свое нижнее белье.
— Ты ведь не отказываешься от нашей маленькой сделки? — он издевательски надул губы.
— Пошел ты.
— С радостью, приблизительно через, — он снова взглянул на часы, — один час и четыре минуты. А теперь одевайся.
Гермиона яростно проклинала его себе под нос, надевая трусики. Она распахнула глаза, когда спрыгнула с его стола.
— Ты там в порядке, Грейнджер?
Она чувствовала, как он ухмыляется ей, и пожала плечами.
— Это твой пол.
Драко рассмеялся.
Не обращая на него внимания, она сжала бедра вместе, натянула свои трусики и поправила юбку как можно более достойно.
Она справится с этим. И заставит его пожалеть об этом позже.
— У тебя тридцать секунд.
Грейнджер вырвала у него палочку, не сказав ни слова, и наколдовала зеркало, чтобы оценить ущерб: поправила цепочку, стерла следы размазанной помады и удалила засосы на шее.
Что касается ее волос… она нахмурилась, пропустив их сквозь пальцы. Он всегда портил ее кудри вне всякой надежды на исправление. Если бы она не знала лучше, подумала бы, что это делалось нарочно.
Последним взмахом палочки Гермиона собрала их в небрежный пучок и вышла за дверь, не потрудившись посмотреть, как выглядит сзади.
Она сделала ровно десять шагов и застыла. Это было то же ощущение, которое обычно заставляло ее бежать прямиком в туалет, чтобы проверить, не начались ли у нее месячные. Адреналин бурлил в ее венах, когда она посмотрела на свои ноги, на пол. Ее трусики сдерживали жидкость, слава богу, но ей было по меньшей мере некомфортно.
— Ну что, пойдем? — послышался протяжный голос позади нее. Девушка закрыла глаза, готовясь бросить ему ругательство, но затем его пальцы скользнули по ее пояснице, и она смогла только пискнуть.
Гермиона сбросила его руку со спины и пошла вперед, ее каблуки сердито стучали по мрамору.
— Мудак, — бормотала она себе под нос, постукивая ногой в ожидании лифта. — Мудак, мудак, мудила.
Двери лифта открылись, и она бросилась внутрь, хотя в любой другой день она бы подождала другого. Этот уже был набит под завязку.
Грейнджер было подумала, что опасность миновала, когда бледная рука остановила закрывающиеся двери.
— Прошу прощения, — мягко сказал Малфой. Ни один волосок не выбивался из его идеальной прически, когда он зашел внутрь, скользя между ворчливыми волшебниками и взволнованными ведьмами. Направляясь к задней стенке — прямо рядом с ней.
Ее безмолвная ругань усилилась.
К своему ужасу, Гермиона поняла, что лифт спускается вместо того, чтобы подниматься на пятый уровень, где Гарри зарезервировал место для их совещания. Но благодаря Малфою опоздание теперь было наименьшей из ее проблем.
К тому времени, как они остановились на втором уровне, она неустанно ерзала. Ее трусики промокли насквозь, бедра были липкими и влажными, и ей даже казалось, что они хлюпали, когда она их сжимала.
Слева от нее закашлялся волшебник, и она украдкой взглянула на Малфоя.
Можно ведь наложить очищающее, пока он не смотрит. Если использовать невербальное заклинание, он ничего не узнает.
Ее рука скользнула к поясу. Не успела она схватить свою палочку, как длинные пальцы сомкнулись на ее запястье.
— Не жульничай, — прошептал Малфой, обдавая горячим дыханием ее ухо.
Гермиона выдернула руку и фыркнула, переступая с одной ноги на другую, чтобы отойти подальше от него. Женщина рядом странно посмотрела на нее.
Лифт, наконец, открылся на первом уровне. Толпа вышла, но на смену пришла еще одна маленькая группа. В буквальном смысле маленькая — в лифт ворвалась группа детей.
Они визжали, хихикали и топали ногами, заваливаясь в кабинку. Один мальчик в запачканных очках нажал локтем на все кнопки сразу, и Гермиона в ужасе смотрела на него. В самый последний момент внутрь ворвалась взволнованная ведьма.
— Извините, — прохрипела она Малфою и Гермионе. — Мы тут на экскурсии —
пальцы из носа, Сэм! — она повернулась, оценивающе глядя на них. — Здесь, в Министерстве, много пар, правда? Что ж, если я и могу дать какой-нибудь совет, лучше подождать до пятидесяти, прежде чем заводить детей.
К счастью, они вышли на втором уровне.
Малфой ухмыльнулся, пока Гермиона решительно посмотрела перед собой, полностью осознавая, насколько красным было ее лицо.
— Что скажешь, дорогая? Не хочешь парочку карапузов?
— Отвали.
Он засмеялся.
— И не надейся.
Она нахмурилась и отступила вправо, подальше от него. Смысла в этом было немного, потому что он навис над ней, как только двери лифта закрылись.
— Малфой, люди увидят!
Он прижал ее к стене, игнорируя ее слова.
— Знаешь, что меня невероятно
возбуждает?
— Ты конченый…
Колокольчик приятно зазвенел, и Драко лениво повернулся к открывшейся двери лифта. Если бы кто-нибудь стоял там в ожидании, их бы приняли за вежливых, хотя и немного слишком близких коллег.
И они могли бы быть таковыми, если бы не рука Малфоя — та самая, что нежно потянула вверх ткань ее юбки, обнажая задницу.
Гермиона пристально смотрела на двери, пока они не закрылись.
— Что тыммм…
Он поглотил ее вместе с ее возражениями. Прижимал ее к стене, целовал до головокружения, и каким-то образом у него
снова стоял, и им действительно не следовало…
Она задохнулась, когда его рука проскользнула между ее бедер, пальцы сдвинули трусики в сторону и провели по ее мокрым складкам. Драко издал сдавленный стон.
Свободной рукой он схватил ее за горло, пока его губы оставляли поцелуи вдоль ее челюсти. Настала ее очередь стонать, когда он толкнул глубже, погрузив один, два пальца внутрь нее, а большим обводил ее клитор. Она все еще была воспаленной и чувствительной там, и это было слишком, и этого было так мало…
— Это моя сперма в твоих трусиках, Грейнджер. И знаешь, что это значит?
Зазвонил колокольчик, и Малфой резко толкнул ее в угол, отступив назад и выпрямившись, его плечи полностью скрыли ее из виду.
Его пальцы все еще были внутри нее.
— Как видно из отчета, внутренний терроризм явно идет на убыль, — протянул он, продолжая ласкать ее, его зрачки были черными и бездонными. — За последние пять лет мы наблюдали наибольшую активность в Восточной Европе, — он согнул пальцы внутри, и у нее подкосились колени, — хотя по нашим расходам он занимает восьмое место.
Двери закрылись.
Он прижался к ней в мгновение ока и смотрел на нее сверху вниз, большим пальцем все еще кружа по ее клитору.
Гермиона застонала и схватила его за плечи, запрокинув голову, пока он трахал ее пальцами. Ее тело горело, соски были напряжены, а клитор болел…
— Это значит, что ты моя.
Ее рот приоткрылся в страстном вскрике. Голова была как в тумане. Грейнджер сжалась вокруг его пальцев, дрожа, когда оргазм разорвал ее тело. Малфой не двигался, пока она бессильно не повисла на нем, вцепившись в его мантию.
Затем он осторожно убрал руку и опустил ее юбку, положив другую руку на ее бедро, поддерживая ее.
Ноги постепенно обрели силу, и она медленно моргнула. Раньше он чуть ли не скалил зубы, что было привычно. Но теперь… теперь он смотрел на нее сверху вниз как-то незнакомо. От этого внутри все затрепетало.
— Малфой…
— Тсс, — он засунул пальцы ей в рот.
Гермиона ощутила их смешанный вкус — терпкий и горько-сладкий. И помоги ей Мерлин, она начала сосать. Втянув щеки и скользя языком, наблюдая, как он смотрит на нее сквозь прикрытые глаза.
— Блядь, — выдохнул он.
Опять зазвонил колокольчик, они оба повернулись и увидели, как Марла из бухгалтерии смотрела на них широко раскрытыми глазами.
Гермиона тут же выплюнула его пальцы, отталкивая его, и выскочила из лифта, щеки ее пылали.
***
— Ты опоздала, — сказал Гарри, взглянув на часы на стене.
— Извини, Гарри, — она вытерла потную ладонь о юбку. — Я просто…
— Помогала мне исправить некоторые цифры в отчете, — Малфой обошел ее, бросив толстую папку на стол перед Гарри. — Дэвис ошибся в подсчетах некоторых прошлогодних финансовых показателей, — он взмахнул палочкой, и обновленные копии материализовались на столах.
— И тебе добрый день, — проворчал Роджер.
Взволнованная, Гермиона уселась на ближайшее свободное место, ее сердце все еще дико билось в груди. Она вздохнула с облегчением, когда Малфой направился в противоположный конец комнаты. Резко выдвинул стул и сел, не сводя с нее глаз.
Конечно, он выглядел совершенно невозмутимым.
— Привет, Гермиона.
— Привет, Рон, — она слабо улыбнулась другу.
Тот наклонился.
— Гермиона, твои волосы немного… — Рон жестом изобразил взрыв вокруг своей головы.
— Ой, — она почувствовала, как краска заливает ее лицо, и быстро взмахнула палочкой, поправляя прическу. — Спасибо. Я немного торопилась.
— Мне так нравится твоя юбка, — сказала Анджелина, сидевшая по другую сторону от нее. — «Мадам Малкинс»?
— Немного внимания, пожалуйста? — Гарри поправил очки, строго глядя на них.
— Извини, — прошептала Гермиона. Она поделилась понимающим взглядом с Роном, пытаясь подавить улыбку. Это было только второе собрание Гарри в качестве младшего главы Отдела Авроров — должность, созданная Элизабет Вэнс, чтобы облегчить ее ношу. Гермиона еще никогда им так не гордилась.
— Как только Грейнджер и Уизли закончат строить друг другу глазки, я хотел бы обратить ваше внимание на еще одну ошибку на странице девятнадцать, — холодно сказал Малфой.
Гермиона дернула головой, чтобы посмотреть на него.
— В разделе, который подготовил Уизли.
Шея Рона покрылась ярко-багровыми пятнами.
***
Полтора часа спустя они закончили обсуждать только половину отчета, и Гермиона была готова рвать на себе волосы. Малфой никогда не стеснялся выступать на собраниях, но сегодня вел себя гораздо более агрессивно, чем обычно. Из тридцати или около того авроров на их встрече, он один поднял как минимум половину вопросов и проблем. Даже Гарри, который неожиданно оказался защитником Малфоя в Министерстве, выглядел раздраженным.
Что еще хуже, — по крайней мере для Гермионы — совещание быстро превратилось в слегка завуалированное соревнование между Малфоем и Роном.
С того момента, как он присоединился к Аврорату, Малфой ясно дал понять, насколько он ненавидит Рона Уизли. Все старые приемчики из их школьных дней — его злобная усмешка, хлесткий язык — были предназначены только для Рона. И, конечно же, это чувство было взаимным. Когда они с Роном еще встречались, Гермионе требовалась вся сила воли, чтобы не использовать заглушающие чары всякий раз, когда он пускался в одну из своих тирад о Малфое.
Гермиона подозревала, что их враждебность сыграла роль в решении Элизабет переназначить Драко из Франции в Украину, поскольку местные сети практически не пересекались с территорией Рона. Но следствием этого стало то, что Гермионе пришлось тесно сотрудничать с Малфоем в течение последних восемнадцати месяцев, так как несколько групп сторонников кровного превосходства имели активные отделения как в Египте, так и в Украине.
По крайней мере, они хорошо работали вместе. Во многих направлениях.
Ее настроение еще больше испортилось, когда она услышала, как Рон протестующе повысил голос. Малфой только что оспорил его анализ деятельности Темных Волшебников в Ирландии за последний год.
Она должна была знать, что комментарий Малфоя в лифте был частью этого глупого состязания. Но нет: ей просто нужно было расплыться перед ним и хлопать ресницами, как глупой школьнице.
Гермиона прищурилась в его сторону. Малфой откинулся на стуле, положив правую лодыжку на левое колено, листая отчет, оспаривая один пункт за другим. Гарри нахмурился, глядя на страницы, пытаясь не отставать; рядом с ней бормотал Рон. Грейнджер закатила глаза.
Она не думала, что Малфой закрутил с ней интрижку, чтобы насолить Рону. Между ними уже существовало большое напряжение… прежде. Но в первый раз он прижал ее к своему столу с торжествующим выражением в глазах, когда она сказала ему, что рассталась с Роном.
С тех пор он спрашивал ее о Роне. Один или два раза.
Он спросил, почему она порвала с ним. Гермиона ответила, что они начали отношения только потому, что все этого ожидали. Что ни у одного из них не было того, что нужно другому для счастья.
Грейнджер не сказала ему, что у нее началась паническая атака в то утро, когда она обнаружила обручальное кольцо бабушки Рона, спрятанное в его ящике для носков. Что секс с Роном оставлял ее равнодушной, потому что она не могла перестать сравнивать его с
ним.
Малфой спросил ее, хочет ли Рон ее вернуть. Она не скрывала от него правду, Рон действительно пытался. Она прочитала и написала бесчисленное количество писем и так много плакала, что была уверена, что ее слезные железы были навсегда повреждены. Но она держалась, настаивая на том, что им лучше быть друзьями. И Рон — несовершенный, израненный, верный Рон — сказал, что хотя бы остаться ее другом и быть в ее жизни лучше, чем альтернатива.
— Земля вызывает Гермиону.
Девушка вздрогнула, обнаружив, что все в зале смотрят на нее.
— Египет? — спросил Гарри, размахивая своим отчетом.
Ей удалось быстро кивнуть.
— Верно.
По крайней мере, она была хорошо подготовлена. Гермиона провела внимательный обзор по своему отчету, в котором на каждой странице обсуждались основные моменты и ограничения, уверенная, что подавляющее большинство ее цифр безупречны, а ее источники надежны. Гарри пытался оставаться бесстрастным, но она несколько раз заметила, как он шепчет «отлично». Его стойкость была почти комичной по сравнению с Роном, который так энергично кивал, что она даже прервалась, чтобы убедиться, что с ним все в порядке.
Малфой же, напротив, молчал. Но она чувствовала, как он наблюдает за ней.
Когда они, наконец, дошли до конца ее раздела, Рон и Дин Томас подняли руки для вопроса. Она кивнула сначала Рону.
— Мы упустили кое-что в моем разделе, но я хотел подождать, пока ты закончишь, — глаза Рона заблестели, когда он посмотрел на нее. — Ты читала стенограмму моего разговора с Одиусом Келли?
Гермиона открыла рот, но ее прервала тихая насмешка.
Малфой.
— Я допрашивал его в прошлом месяце, — Рон, не обращая внимания, пролистал несколько страниц своего отчета. — Я отправил тебе копию.
— Да, я помню. Но…
— Он связан как минимум с шестью чистокровными террористическими группировками, в том числе с одной в Египте. Я перечислил их на странице двадцать два.
Низкий смешок через всю комнату, и плечи Рона напряглись. Гарри вздохнул.
— Полагаю, ты имеешь в виду утверждение Келли о спящей ячейке Абна Нуки в Шотландии, — голос Малфоя был полон презрения.
Рон сжал кулак на столе.
— Именно. И что?
— Это та «секретная информация», которую он предоставил после того, как не спал тридцать восемь часов подряд?
Гермиона почувствовала, как Рон кипит рядом с ней, когда глаза Малфоя встретились с ней. Она посмотрела на него и оторвала взгляд.
— Интервью Келли было определенно интересным, Рон. Но я все еще думаю, что нам следует подождать, пока мы не получим разрешение допросить его под сывороткой правды…
— И рисковать, что что-нибудь случится раньше? — Рон повернулся к Гарри, который потирал виски. — Гарри, я думаю, нам следует подумать о спецзадании, чтобы мы с Гермионой могли разобраться в этом. Прямо сейчас.
Гермиона сглотнула.
— Рон, я не уверена, что это лучшее…
— Я спрошу Элизабет, — сказал Гарри. — Но думаю, она согласится с Гермионой.
Кончики ушей Рона начали гореть красным.
— Но мы не можем месяцами ничего не делать, пока Визенгамот тянет кота за…
— Есть предложение, Уизли, — прозвучал холодный голос. — Как насчет того, чтобы сосредоточиться на своей настоящей работе, а не искать жалкие оправдания в попытке навязать свою компанию своей бывшей девушке?
В комнате воцарилась гробовая тишина. Гермиона застыла, неуверенная, правильно ли она его расслышала. Возможно, это был просто плод ее воображения.
Рон покраснел сильнее, чем когда-либо на ее памяти.
— Совсем оборзел,
хорек ебаный? — прорычал он. Гермиона подпрыгнула, когда он отодвинул свой стул. — Никогда не надо было нанимать твою грязную, высокомерную, бледную… — Рон вылетел в коридор, оставив комнату в еще более неловкой тишине, чем раньше.
Гарри посмотрел на Малфоя с убийственным выражением лица.
— Это уже перебор.
Малфой послал ему ледяную улыбку.
— Мои извинения. Я, наверное, пойду.
— Свободен, — отрезал Гарри.
Малфой вышел, а Гермиона уставилась на пустой дверной проем, все еще переваривая произошедшее.
— Собрание окончено — закончим на следующей неделе, — Гарри ущипнул себя за переносицу. — Ждите мою сову.
Воздух вернулся в комнату, когда все начали шептаться и волочить стулья. Анджелина и Алисия обменялись понимающими взглядами; Оливер Вуд скрыл ухмылку за длинным глотком чая. Гермиона наклонила голову и быстро собрала свои вещи, отказываясь смотреть им в глаза.
— Гермиона.
Она остановилась на полпути к двери. Гарри махнул ей рукой, жестом приказывая остаться. Ее живот скрутило, но она кивнула и заставила себя улыбнуться.
— Ну, это было что-то, — сказал Гарри, когда все вышли.
Гермиона согласно промычала, не доверяя себе произнести хоть слово.
— Ладно, — он был мрачнее тучи. — Я займусь Роном. Иди позаботься о Малфое.
— С чего бы мне… — она прочистила горло. — Я понятия не имею, что на него нашло, Гарри. Я знаю не больше твоего.
Он испытующе посмотрел на нее.
— Все знают, Гермиона, — ее глаз дрогнул, и ледяная волна ужаса захлестнула ее. —
Все.
— Гарри…
— Я не злюсь на тебя. Мне просто обидно, что ты считала меня настолько глупым, думая, что я мог этого не заметить.
Гермиона сглотнула.
— Гарри, я не…
— Хватало уже его мрачного вида, но если он закатит новый скандал, я
донесу на него. Я ожидаю, что вы оба назначите мне встречу к концу недели.
Грейнджер в ступоре моргала.
—
Иди, — выгонял он.
— Верно. Я просто… — она развернулась на каблуках и пошла прочь.
— Наложи заглушающие чары, когда будете мириться, — крикнул ей вслед Гарри. — Здесь, все-таки, существуют определенные правила…
Она махнула ему на прощание и быстро повернула за угол, уверенная, что ее лицо было таким же красным, как у Рона.
***
Малфой ждал ее в своем кабинете, опираясь на стол, когда она ворвалась внутрь. Гермиона сердито захлопнула дверь и наложила заглушающие чары взмахом палочки.
— Что, черт возьми, это было? — прошипела она, поворачиваясь к нему. — Ты вел себя там как полный придурок. Гарри
знает, Малфой, и если остальные о чем-то и догадывались, теперь у них нет никаких сомнений. А нам троим предстоит разгребать последствия. Я уже не говорю о Роне…
— Мне жаль.
— …который вел себя совершенно безответственно и по-детски… — она замолчала. — Тебе
что?
— Мне жаль, — повторил Драко, запустив пальцы в волосы. — Я не должен был выходить из себя.
— Извинений здесь не хватит. Ты не имел права…
— Я попрошу прощения у Уизли, — Малфой облизнул губы, он выглядел, словно его подташнивало. — Но нужно подождать несколько дней.
Гермиона заколебалась, разрываясь между гневом и удивлением.
— Я… спасибо.
Повисла долгая пауза.
— Я уверена, ты хотел как лучше, — на самом деле она в это не верила, — но я справлюсь с Роном сама. Мне не нужно, чтобы ты вмешивался в мою защиту.
— Я знаю. Этого больше не повторится.
— Хорошо, — нахмурившись, она переминалась с ноги на ногу. Она ожидала от него гораздо большего сопротивления. — Слушай, Малфой. Я не знаю, что вывело тебя сегодня…
— Пойдем поужинаем.
Она моргнула.
— Что?
— Ужин. Сегодня, — он засунул руки в карманы, внезапно очарованный своими мокасинами. — В Вестминстере открылось новое место. Ты ведь любишь французскую кухню?
— Да, но…
— Я так и думал. Что скажешь, семь часов?
— Ты серьезно?
Он пожал плечами с притворным безразличием, и Гермиона уставилась на него. В тишине она слышала биение своего сердца. Ее мозг усиленно работал, выдвигая невозможные теории.
— Ты хочешь сказать, что саботировал собрание отдела и заставил меня ходить по Министерству с твоей спермой в трусиках, потому что ты… хотел со мной поужинать?
Малфой замер, как кролик в свете фар. Она видела, как его кулаки сжимаются, а щеки заливаются румянцем.
Это было нелепо… и все же.
Эмоции, которые она хранила под замком, вырывались наружу. Гермиона подавляла их уже несколько месяцев. Возможно, годы.
Малфой открыл было рот. Затем его челюсти сжались, и он промолчал, почти рассердившись на себя.
И тогда она поняла. Он просто не знал, как спросить.
Вдруг все потаенные эмоции выплеснулись наружу, наполнив ее теплом, тоской и тысячами вещей, которые она никогда не позволяла себе озвучивать.
Гермиона рассмеялась. Она не знала, откуда это пришло, но как только она начала, остановиться было уже невозможно. Малфой побледнел, глядя на нее, от чего она рассмеялась еще сильнее.
— Что такого смешного?
— Прости, я просто не ожидала…
Она снова разразилась смехом, согнувшись пополам. Когда она, наконец, взяла себя в руки, то обнаружила, что он холодно смотрит на нее.
— Если ты успокоилась, я тебя больше не задерживаю.
— Подожди…
— Глупая была идея, — он резко подошел к своему окну, повернувшись к ней спиной.
Ее губы приоткрылись, и бабочки в животе перестали порхать.
— Драко.
Он напрягся. Она никогда не называла его по имени, если он не был внутри нее. И даже те несколько раз были ошибочной случайностью.
Малфой оставался неподвижным перед окном. Она посмотрела мимо него, через его плечо.
Линия горизонта была скрыта густым гнетущим туманом. Приезжие сказали бы, что это печально. Но лондонец указал бы на хрупкие золотые нити на горизонте.
Ноги несли ее вперед.
— Драко, пожалуйста, посмотри на меня.
Он, наконец, повернулся, и у нее перехватило дыхание. Выражение его лица говорило ей, что она может сломать его, если не будет достаточно осторожна.
— Драко, — прошептала она.
Гермиона подошла к нему, взяв его лицо руками и проведя пальцами по его скулам. Медленно он поднял руки и положил на ее бедра. Поднявшись на цыпочки, она поцеловала его в губы, в щеки, в лоб. Его глаза вспыхнули, прожигая взглядом.
Она улыбнулась ему, когда отстранилась.
— Своди меня на ужин. А потом в постель.
Его губы все еще напряжены.
— Только сегодня вечером?
— И сегодня, и завтра, и сколько угодно вечеров и ночей. И утром тоже, — она посмотрела вниз, взяла его за руку и переплела их пальцы. — Конечно, ты не обязан оставаться ночевать, если не хочешь. Честно говоря, Живоглот ненавидит мужчин…
Драко прижал ее к своей груди и, запустив пальцы в ее волосы, целовал и целовал ее. В пространстве за пределами его рук сквозь серый туман мерцал солнечный свет.
