Другая жизнь/Another life

С книгой на коленях Элио сидел в кресле в столовой. Повернувшись лицом к стеклянной двери и глядя в сад, он держал в руках кружку с горячим кофе. На улице шел дождь; небо было серым, и погода была ветреной, капли дождя танцевали на мягкой земле и уже образовывали лужи. Он был один. Они с Оливером позавтракали вместе, но потом Оливер встал и поцеловал его в лоб, сказав, что ему нужно идти в кабинет. Элио кивнул и отпустил его со слабым "хорошо". Он был рассеян. Размышлял. Теперь было так много вещей, которые, сложившись вместе, ясно давали понять, что в этом доме происходили обмены, разговоры и динамика, которые были загадочными и которые Элио не мог понять. И по мере того как шло время, он все больше и больше интересовался, все больше и больше задевался происходящим. Он сделал глоток кофе. Посмотрел на улицу, на несколько листьев, унесенных ветром в крошечный вихрь на полу террасы. Эдвард казался дружелюбным, но теперь Оливер не хотел, чтобы он проводил с ним время. Конечно, это не могла быть просто ревность. Элио подумал, не кроется ли за этим что-то еще. Какой-то звон вырвал его из раздумий. Он снова повернулся к столу; словно вызванный его размышлениями, Эдвард стоял там, прибирая посуду после завтрака. — Привет, Эдвард, — поздоровался Элио. Мужчина поднял голову. Улыбнулся ему, хотя и осторожно. — Здравствуйте, Элио. Элио закусил губу. Думал, что сказать. — Ты даже не собирался поздороваться? — Ему было все равно, даже если это звучало жалко. Ему нужно было с чего-то начать. Эдвард продолжал работать, не сводя глаз со столовых приборов, которые он убирал в чистку. — Прошу прощения, молодой господин. Я был занят. Элио вздохнул. Сжимая в руке кружку, он встал и подошел к Эдварду. — Пожалуйста, Эдвард. Не надо мне этого говорить. Я знаю, что Оливер говорил с тобой. — затем, уже тише: — и зови меня Элио. Пожалуйста. Эдвард вздохнул. — Господин Оливер посоветовал мне делать свою работу без особых контактов с вами, господин Элио. Эти слова заставили Элио закатить глаза. Он очень старался забыть эту привычку, но сейчас ничего не мог с собой поделать. — Ты не сделал ничего плохого, Эдвард! Дворецкий закончил со столовыми приборами, положив все в контейнер, который он нес. Он начал складывать скатерть, готовя ее к стирке. Он по-прежнему не смотрел на Элио. — Мне очень жаль, но это было его решение. Может быть, вам стоит узнать у него, каковы его причины. В его голосе прозвучала горечь, которую Элио никогда раньше не слышал. Он разочарованно покачал головой. — Он у себя в кабинете. Его не будет еще несколько часов. А я все это время буду один. — Тогда пойдите к нему в кабинет и спросите его самого. Элио пришлось дважды обдумать слова Эдварда, думая, что он ослышался. — Пойти… в его кабинет? Но он… он работает, и это важно, я не… мне нельзя… — пробормотал он. Наконец Эдвард посмотрел ему в глаза. — Вы хозяин дома, молодой господин. Кто сказал, что вам нельзя? Вы можете идти, куда вам заблагорассудится. Делайте, что хотите. Он говорил медленнее. Его голос был ясным, хотя и тихим. То, что он сказал, повторило слова Оливера несколько дней назад — хозяин дома может делать все, что захочет. И Элио прикусил нижнюю губу. Он действительно хотел увидеть Оливера. Поговорить, спросить и выслушать его объяснения. — Ты не напомнишь мне, куда идти? Я был там всего один раз и даже не заходил внутрь. Я не уверен, что смогу вспомнить, — спросил он, стараясь говорить убедительно и твердо, хотя его сердце колотилось в груди от волнения. — Конечно, — сказал Эдвард. Его глаза заблестели.

***

Рука Элио слегка дрожала, когда он собрался постучать в дверь кабинета Оливера. Его окружала темнота; узкий коридор, ведущий в кабинет, был погружен в нее. Он старался не смотреть на все картины и черно-белые фотографии, которые висели на этих стенах, старался не думать о людях, запечатленных на них, и о том, как они смотрели на него. Особенно Элиза, сидящая на своем стуле цвета слоновой кости, в зеленом платье и жемчугах. Она смотрела ему в спину. Он осторожно постучал еще раз. Он услышал звук шагов; затем дверь открыл мужчина, пожилой человек с бородой и маленькими круглыми очками. Позади него Элио увидел Оливера. Тот сидел за круглым столом, перед ним кипа бумаг. Как только Оливер увидел его, он встал, стиснув зубы, и направился к двери. — Что ты здесь делаешь, Элио? — спросил он строгим голосом. Элио так нервничал. Но он был хозяином дома. Он должен знать, что происходит в его доме. Как сказала миссис Дэнверс — Элиза всегда знала. — Я хотел бы войти, — сказал он, стараясь говорить как можно спокойнее. — Мне нужно с тобой поговорить. — Сейчас не время, Элио, — Оливер сделал еще один шаг к нему. Человек в очках отступил назад, к столу. — Но почему? Я хочу поговорить с тобой. Впусти меня, пожалуйста. Оливер сжал губы, нахмурился и вышел из комнаты, схватив Элио за руки и оттащив его от двери. — Да что с тобой такое? Ты же знаешь, что я работаю. Ты же знаешь, что тебе нельзя здесь находиться, пока я работаю! — Но почему? — Элио боролся с руками Оливера, которые держали его запястья в железной хватке. — Я могу делать все, что захочу. Это твои слова. И я хочу посмотреть кабинет. Хочу знать, над чем ты работаешь. — Сейчас не время для того, чтобы ты вел себя как ребенок. Делай, как я говорю, — настаивал Оливер. И Элио опустил руки, полный отчаяния. — Тогда не обращайся со мной как с ребенком! — сказал он, его голос стал громче. — Впусти меня и поговори со мной! Оливер не ответил, видимо, шокированный бунтом Элио. Поэтому Элио стиснул зубы, а затем повернулся, протиснулся мимо Оливера и, наконец, вошел в комнату. То, что он увидел, выбило весь воздух из его груди. За столом сидел не только человек в очках. Там же сидели еще двое мужчин постарше, и все они держали перед собой кипы бумаг. На столе лежала папка в кожаном переплете. На ней была напечатана этикетка, и когда Элио взглянул на нее, его кровь застыла в жилах. Жирными черными буквами на этикетке было написано: ЭЛИЗА ДЕ ВИНТЕР ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ Люди за столом, казалось, были достаточно шокированы, увидя Элио, и потрясение заставило их замолчать. Элио сжал руки в кулаки и стоял там, застывший и ничего не понимающий, на протяжении какого-то времени, которое казалось часами. Пока голос Оливера, ровный, низкий, опасный, не донесся до него сзади. — Элио. Выходи немедленно. Элио заставил себя вздохнуть. Он чувствовал себя застывшим от холода, он был в шоке. Он знал, что нет никакого смысла стоять здесь, в этой комнате, под осуждающими, неодобрительными взглядами этих людей. Он медленно попятился назад, возвращаясь в коридор, в его темноту. Он посмотрел вперед, на темную стену; изображение Элизы улыбнулось ему с картины, казалось, как будто теперь она что-то знала. Он услышал, как Оливер пошел и закрыл дверь. Но он остался с ним в коридоре. И через мгновение он заговорил. — Пойдем отсюда. Он пошел вперед по коридору, хотя и в противоположную сторону от того места, откуда пришел Элио. Стиснув зубы, Элио последовал за ним. Очевидно, был и другой путь к комнате Элио, потому что после двери и лестницы они добрались до нее. Оливер молчал всю дорогу, и Элио тоже не произнес ни слова, отказываясь даже дышать. Оливер открыл дверь, и в комнату вошел Элио. А потом тишина начала пугать его. Он знал, что сейчас что-то произойдет. — Я просил тебя не беспокоить меня, когда я работаю, — тихо сказал Оливер. — Мне нужно было поговорить с тобой, Оливер. Я был один. Эдвард не разговаривает со мной, даже не здоровается. И что мне оставалось делать?! — У тебя есть Миссис Дэнверс. Скоро у тебя будет собственная горничная. — Оливер, пожалуйста! — Воскликнул Элио. — Ты же знаешь, что это не одно и то же. Глаза Оливера стали стальными. — Я устал от твоих истерик, Элио. У тебя есть все. Ты даже не можешь сделать то, о чем я тебя прошу. — Я сделал все, о чем ты меня просил, Оливер! Все! Но все так таинственно и запутанно, разве можно винить меня за то, что я хочу в этом всем разобраться? Разве можно винить меня за то, что я хочу что-то у тебя спросить? — Спросить — это одно! Ворваться в мой кабинет пока я работаю — это совсем другое дело! — Пока ты работаешь? Над чем ты работаешь? Почему твоя работа — это дело об убийстве Элизы? Что ты от меня скрываешь? — Довольно! Этот звук Элио запомнил лучше, чем боль. Лучше, чем ощущение тыльной стороны ладони Оливера, ударившей его по щеке, это был резкий шок от шума, который заметил Элио. Он сделал шаг назад. Боль началась через несколько мгновений, и он поднял руку, чтобы прижать ладонь к скуле. Он смотрел на Оливера широко раскрытыми, потрясенными глазами. И тот выглядел таким же потрясенным, как и Элио. Он стоял, широко раскрыв глаза, бледный, как привидение. Его руки, те самые, которыми он ударил Элио, дрожали. Глаза у него были блестящие, влажные. Сквозь слезы Элио смотрел, как он отступает назад, пока не добрался до двери. Затем с совершенно разбитым лицом он открыл дверь, закрыл ее за собой и вышел.