Мощь Сумарока

-… Ты — мое дыхание, — Поттер- Сумарок не мог сейчас оторваться от своей возлюбленной, от нареченной и истиной. Влада, которая теперь полностью принадлежала ему, пряталась в его объятиях от последних лучей заходящего солнца. — Инь и янь, вода и земля, тьма и свет, жизнь и хаос… Желание Сумарока-младшего осуществилось: они с Блейзом покинули стены Хогвартса даже раньше начала четвертого курса, так как их семьи настояли, чтобы наследники были подле их. Их даже не интересовало то, что маги нашли и посадили истиного виновника бед — Хвоста, а ныне Питера Петтигрю, верного и трусливого слуги своего господина. Тот куковал (сходил с ума)в Азкабане, а Блэк мучительно лечился за границей от последствия влияния дементоров на психику и здоровье в течение тринадцати лет. И совсем не вспоминал, что у него есть крестник, несмотря на кучу писем от директора школы. Носферон, темный университет (или школа нечисти), принял и Сумарока-младшего, и Владу Огневу-Сумарок, и Блейза Забини… *** Дамблдор, сразу после того, как к нему пришли сведения о том, что Темный Лорд восстал вновь, метнулся за своим «национальным героем», который за годы учебы заполнился всем на редкость вежливым, акуратным, тихим и умным, идущим по учебе на высшие оценки. Несмотря на письмо директора, отец-опекун Поттера даже не ответил ему, но Альбус Дамблдор точно знал, что тот получил письмо. Затем он написал еще одно письмо, в котором все-все откровенно рассказал — и о пророчестве, и о том, как Гарри остался сиротой, и как он обязан «пожертвовать своей жизнью на алтарь магического мира». Но Виктор Сумарок никак не отреагировал и на это письмо, и Альбус твердо решил ехать в Россию, забирать Избранного. *** Особняк Сумароков встретил Дамблдора холодной питерской красотой и богатством. Старик-маг, впервые оказавшись здесь, чувствовал себя сковано и не в своей тарелке. И почему-то при виде мрачнейшего Виктора Сумарока, которого позвал слуга, он понял сразу, что договориться не получиться. Виктор выглядел мужчиной-аристократом — горделивая осанка, взгляд, ленивые, чуть заметные движения… Но если Люциус Малфой был насквозь показным франтом, то Сумарок-старший нес себя как король. Ему даже не надо было доказывать что он из богатого древнего рода — само лицо буквально кричало об этом. — А-а-а, это вы, — черные, бездонные глаза без интереса скользнули по фигуре старика, и тот ощутил себя на редкость неумесно и беззащитным — чтож, приветствую вас в моем доме. Чему могу быть полезным? — Я насчет Гарри Поттера… — Он больше не принадлежит к вашей магической породе, Дамблдор, — Сумарок перебил его и начал особенно лениво играться с необычайно красивой тростью из черного дерева с непонятным директору школы Хогвартс набалдашником. — Он никуда не поедет, пока я, глава рода Сумарок не разрешу ему… — Что? Позвольте… — Мой милый Альбус Дамблдор, — вот только сейчас кажется Сумарок-старший впервые поглядел на него, — неужто вы так и не поняли, с кем вы имеете дело? Трость с шумом упала на пол. Альбус Дамблдор, едва не вскрикнув, попятился обратно к двери, оцепеневше глядя в лицо мужчины… Вот только оно больше им не являлось — это было настоящее лицо вампира, с тонкими и заострившимися чертами лица, хищными, горевшими алым огнем жажды вечной крови глаза, и улыбавшегося, полным заострившихся зубов, ртом. Резцы выдвинулись вперед. — Гарри стал вампиром еще много-много лет назад, — сообщил ему бесстрасно Сумарок, теперь даже не пытаясь скрыть от мага свою сущность.- И, поверьте, именно то, на что вы его обрекли, когда он попал в семью своих тогдашних родственников толкнуло его во Тьму и к нам быстрее, чем вы сейчас думаете… Дамблдор сделал шаг назад еще. -… и он просто не захотел, чтобы в его венах текла столь мерзкая и отравленная кровь…- легко рассмеялся мужчина-вампир, и его невеселый хохот, словно гром, далеко разнесся под сводами этого места. Тени вокруг них приняли невероятную форму существ с угольками острых, треугольных глаз. — О Гарри Поттере вы можете забыть навсегда. Сейчас есть только Гарри Сумарок, наследник семьи Сумарок… *** Англия задыхалась. Кажется в самом воздухе поселилась грозная опасность, леденящий душу страх и ужас. Люди по улицам ходили какие-то загнанные, изнуренные делами и злые. Почти везде вспыхивали беспричинные ссоры и склоки. Преступность подняла голову и радостно вспыхивала то в одном, то в другом районе. Погода тоже не радовала прохожих — туман и серая, дождевая муть в небе, казалось, никогда не прекратится. Везде было холодно и промозгло, несмотря на весну. Даже зелень и почки на деревьях, казалось, боялись открываться и вырастать, а кое-где даже гнили, источая легкое зловоние. Особенно не радовали маглов новости. Газеты пестрели россыпью непонятных происшествий и загадочных убийств. Многие лишались жизни, особенно страдали многодетные семьи. Винили в этом всех — террористов, власть, обстоятельства, гнилые конструкции, человеческие ошибки… Но никак не могли разуметь о нечеловеческой природе этих жутких вещей. Маги изо всех сил старались прикрыть то, что творят Пожиратели смерти и их Лорд. Волан-де-Морт вышел в открытую и объявил о том, что магический мир Англии станет его империей. Люди, совершенно неугодные Лорду Тьмы, и особенно волшебники, с нестерпимыми «магловскими корнями», преследовались, ликвидировались и изгонялись. Гермиона тоже попала в этот список, так как не желала становиться чьей-либо игрушкой с факультета Слизерин. Ее родителей переправили в Россию, к Блейзу. Именно то, что Гермиона попала между молотом и наковальней, и вызвало лавину дальнейших действий и последствий, и отнюдь не в сторону Темного Лорда… *** Однажды, когда Волан-де-Морт созерцал свои новые владения — территорию школы Хогвартс, которую считал своим домом, на краю Запретного леса начало что-то происходить… Он, как и его прихвостри, поспешили к разгорающемуся месту действия. Перед потрясенным Темным Лордом шагал эшелон. И это были явно не люди — их глаза светились настоящим, звериным цветом — от ярко-красного, оранжевого, до темного, серого. Позади них клубились тучи странных существ, непохожих ни на что. Они были похожи на полчища постоянно меняющихся теней, становящимися то тварями, то незнакомыми ему существами. Их было много; гораздо больше, чем их, Пожирателей. Вперед выступил явно глава этого потока. Поток замер, ожидая приказаний. Незнакомец откинул капюшон, и перед Темным Лордом предстал юноша с кроваво-красными глазами и опасными клыками. Вне всяких сомнений — он являлся вампиром. После него и остальные тоже поскидывали свои капюшоны. Мужчины и женщины, вечно юные и прекрасные, сейчас злобно щурились и демонстративно облизывались, чуя бойню и свежую, пульсирующую кровь под грудными клетками стоящих тут магов, которые сейчас являлись лишь кормовой базой. Юноша спокойно развернул свиток, зачитал, вне всяких сомнений, приговор: — В связи с тем, что вами, черными магами, были нарушены древнейшие законы Конвенции, Дневное и Домовое право, вы приговаривайтесь к немедленной смертной казни. Приговор привести к исполнению. Лорд даже не успел ни возразить, ни поднять свою волшебную палочку, как вдруг поток теней ожил, и подобно девятому валу обрушился на них. Он видел, как под градом этих теней падают все его слуги. Тени рвут их как картон, не обращая внимание на заклятия, крики и проклятия. А потом будто бы из ниоткуда появляются вампиры, иногда по двое на волшебника — и через несколько минут от мага остается только высохшее, иссохшееся обескровленное тело, будто бы пустой кокон от только что вылупившейся бабочки. Те пьют его, как бульон. Сам он старался не даваться теням, но те были опредленно сильнее… Лежа на земле, он не понимал, жив ли он, или нет. С ним поступили по-особенному, страшно. И оставшиеся в живых маги, на которых вампиры не чувствовали черной метки, видели, как медленно погибает кричащий, а затем и воющий Лорд Волан-де-Морт, разрываемый полчищами подконтров на куски. Его отравленная, проклятая даже самой Тьмой, кровь не интересовала вампиров. Они пришли только мстить за нарушение законных правил. Ни один человек не должен осознать, что в его мире есть еще и реальная нечисть, что сильнее его, и они может убить и поработить его. Иначе — Дневное право. А еще этот безумец нарушил постулат древних магических законов в отношении нечисти, ограничил их права и свободы, решив прибрать древние силы к рукам. А это уже Домовое право. Даже белые маги — и те взвыли от такого неуправляемого соседа. И дали карт-бланш вампирам, чтобы те проредили их ряды и жестоко предупредили магов о незыблимости законов Конвенции, существовавшей тысячи и тысячи лет… Через час битва между Пожирателями смерти и вампирами затихла. Маги, что остались в живых, не знали, ликовать им или нет — да, были убиты все, кто носил метку Лорда, но вампиры не ограничились только взрослыми. Погибли и подростки, что приняли Метку вслед за своими родителями, и просто помеченые и принявшие Метку поневоле. Вампиры не обращали внимание на возраст, не делали скидок на мольбы, и не щадили никого. Они просто вырезали всех, под корень. Они нашли всех, даже тех, кто прятался. МакГонагалл с ужасом глядела на тела детей — вот тело Нотта, которому остался семестр до окончания школы; Драко Малфой лежал на спине, а широко раскрытые, омертвевшие глаза были полны ужаса. Вместе с ним смерть застала и его декана, Северуса Снейпа, которого Лорд хотел сделать директором… Кэрроу, брат и сестра, оба ненормальные и неадекватные бывшие сидельцы Азкабана, вызволеные Лордом из тюрьмы на верную службу, напоминали высохшие мумии. Младшие наследники родов Пожирателей со Слизерина тоже были мертвы. Похоже, магический мир Англии разом лишился всех чистокровных семей. Так же были мертвы и их охранники — тупые егеря-воры, едва соображающие в простых чарах, и оборотни, которых для усиления привел сюда Волан-де-Морт, тем самым подписав им смертный приговор. Тени разом ушли, растворились, оставив лишь вампиров, которые жадно допивали последние капли из полумертвых тел, бьющихся в предсмертной агонии. Сейчас, как раз, одна парочка — девушка и парень, развернулись к ней лицами; у обоих с уголков рта текла теплая чужая кровь. МакГонагалл сглотнула — этого юношу она знала прекрасно. Это был Гарри Поттер-Сумарок… Вот почему Дамблдор больше никогда не упоминал Избранного.