Система "Спаси-Главного-Злодея" для фонового персонажа

      Почему?       Почему, с чего, откуда вдруг такая перемена?       Что такого особенного в этом мальчишке? Мало того, что Лю Цингэ обратил на него внимание со своим превратившимся в мышцы мозгом, так еще и его лучший ученик решил побеспокоиться о талантливом новичке. Ну вылили бы на него чай, к тому же холодный, что такого? Было бы хорошим уроком на будущее! Но нет, нужно было вмешаться!       …и как теперь ему в глаза смотреть?       В голове Шэнь Цинцю напрочь засела картина вымокшего и преклонившего колени Шэнь Юаня, и он прикусил губу от досады. Еще и наказать пришлось, от этого не легче. Он вообще хоть раз его наказывал? Кажется даже в те времена, когда юноша был строптивым ребёнком, все равно не доходило до наказаний. Он бы и сейчас не стал этого делать, но нужно держать авторитет, тем более перед новым учеником.       «Нет, все же стоит признать, что я просто вспылил. Можно было ограничиться устным выговором, свое наказание он и без того сразу же получил», – вздохнул Шэнь Цинцю, направляясь в сторону ученических корпусов.       На обратном пути он столкнулся с радостно щебечущей Нин Инъин, которая, ни капли не стесняясь, под руку вела изрядно смущённого щуплого мальчика. Смягчившееся на секунду лицо тут же снова скривилось от раздражения.       — Ин-эр? Ты решила помочь новому ученику освоиться? – Шэнь Цинцю раскрыл веер, закрывая часть лица, что, впрочем, не могло помочь спрятать презрительный взгляд, направленный на мальчишку. Горному лорду стоило изрядно постараться, чтобы успокоить разум и принять максимально невозмутимый вид. — Разве этим не стоило бы заняться кому постарше?       — Шисюн Мин занялся приготовлением чая для учителя, остальные ученики тоже заняты, а дашисюн сейчас… – Нин Инъин запнулась и кашлянула. — Он тоже занят.       Шэнь Цинцю невольно перевёл взгляд на Бамбуковую хижину поодаль, а потом на новоиспечённого адепта, которого все ещё крепко держали за руку.       — Мгм. Хорошо, покажи ему все. И пусть переоденется, – одобрительно похлопав ученицу по макушке, он проводил детей взглядом.       Нет, в мальчишке определённо было много чего особенного. Хотя бы то, что его заприметили почти сразу после начала экзамена, о многом говорит. Собственные духовные силы наравне с интуицией говорили горному лорду о сокрытой в новобранце силе, которой будет достаточно небольшого толчка, чтобы раскрыться.       И это раздражало еще больше.       Только сильнее раздосадованный неприятным осознанием неоспоримой правды, Шэнь Цинцю направился обратно на вершину пика. Гордость горного лорда требовала повременить с тем, чтобы сразу зайти в свои покои, и он решительно сменил курс на кухню, где, по словам Нин Инъин, сейчас должен был орудовать Мин Фань.       Второй ученик Шэнь Цинцю, с которого, можно сказать, официально начался активный набор нового поколения на вершину Цинцзин. Мин Фань был достаточно смышлёным, способным, ответственным и, что самое главное, он был беззаветно верен своему учителю с первого дня. Иногда это доходило до абсурда, но даже очевидную глупость или ложь, сказанную учителем, он был готов защищать до последнего. Это изрядно возвышало его в глазах Шэнь Цинцю, хотя он и не понимал, чем заслужил такую преданность. Отношение к Мин Фаню ничем не отличалось от отношения к другим ученикам, и все же он и еще несколько адептов, словно паства, смотрели в рот своему наставнику, внимая каждому его слову.       Учитывая особенности характера лорда Цинцзин, было неудивительно, что именно этим ученикам перепала толика благосклонности. И хотя тот не делал ничего особенного в их отношении, но вовсе не это было определяющим фактором. Роль в распределении по эдакой иерархии на пике играло количество критики, выговоров или наказаний. Чем они реже, тем ты считаешься ближе к учителю. Это и звалось «благосклонностью», потому что слова похвалы слышал, пожалуй, только один человек среди всего молодого поколения адептов.       Именно он стоял на коленях, когда Мин Фань вошёл в покои с дымящимся чайником на подносе. И от увиденной картины второй ученик не смог сдержать самодовольной ухмылки.       — Так значит даже старший адепт может попасть под горячую руку учителя. Как неожиданно… – он проглотил невысказанное «и приятно», но по довольному лицу эти слова читались отчетливо.       Шэнь Юань с трудом сдержал вздох, видя реакцию своего первого шиди, и в очередной раз задумался над тем, каким образом он умудрился оказаться жертвой «безосновательной ненависти», которая по сюжету целиком и полностью доставалась главному герою. По крайней мере, оснований для подобного к себе отношения он не видел. А потому старался вообще этого не замечать, относясь к Мин Фаню так же, как ко всем остальным — доброжелательно. И в дальнейшем исключений не будет! Это его способ заработать немного очков расположения¹ на свою бедную долю!       — Этот шисюн сам спровоцировал учителя и заслужил свое наказание, – спокойно ответил Шэнь Юань, даже бровью не поведя на раздражённое фырканье со стороны.       — Что ж. Раз учитель ещё не вернулся, то я…       — Можешь идти, Мин Фань. Спасибо за чай.       Тот не сразу понял, кто к нему обращался, а потому вопросительный взгляд упал на невозмутимого Шэнь Юаня. И только спустя несколько секунд до адепта дошло, откуда и чей голос к нему обращался. Он мгновенно развернулся на шесть часов и поклонился.       — Этот адепт не заслуживает благодарности учителя, – Мин Фань с трудом сдерживал волнение от услышанных слов, и вихрем унёсся прочь. Иначе бы он точно упал от счастья прямо в Бамбуковой хижине — для этого действительно было достаточно пары фраз.       — Теперь я не могу так просто отправить тебя восвояси, – со вздохом сказал Шэнь Цинцю, садясь за чайный столик и жестом велел Шэнь Юаню подняться, наконец, с колен. — Побудешь пока здесь.       — Как скажете, учитель.       — Хватит формальностей, мы все же одни. Садись, – не успел горный лорд взять чайник, как его руки остановили: первый ученик бережно забрал сосуд, чтобы самостоятельно наполнить чаши. И вот спустя несколько секунд учитель и ученик сидели друг напротив друга, распивая чай.       — Учитель сам велел этому ученику подумать над своим поведением. И соблюдение формальностей важная часть достойного воспитания, – с улыбкой произнес юноша, чуть отпив горячий напиток, и легко увернулся от последующего за словами удара веером.       — Вздумал моими же словами парировать? Что за непочтительный ученик!       — Ваш ученик искренен в своем уважении. Чем же он так разочаровал учителя, что заслужил столь ранящие душу слова?       — Решил ещё и в острословии поупражняться? Раз так, то позанимайся ты лучше поэзией. Неси сюда чистый свиток и не поднимай головы, пока не заполнишь его благозвучными стихами!       — Учитель сегодня сам не свой, – встав из-за стола, сказал Шэнь Юань и направился к книжным полкам у стены. — Что-то хорошее случилось?       — Сам знаешь, что случилось, – отрезал Шэнь Цинцю. — Напишешь дюжину стихотворений в жанре ши, заодно и поумеришь свое краснобайство.       Если бы мысли всегда отражались в реальности, то взору горного лорда предстала бы сцена того, как его первый ученик плачет на полу и просит какую-то систему создать ему доступ в ин-тер-нет.       Но, к счастью Шэнь Юаня, все эмоции могли оставаться только в голове.       А интернет Система ему так и не предоставила.

***

      Прошло уже несколько недель со дня поступления Ло Бинхэ в школу Цанцюн, и все это время прошло удивительно спокойно. Мальчик с завидным старанием выполнял любые задания, которые ему поручали, и практически не создавал каких-либо проблем. Он был примером доброты, отзывчивости и трудолюбия, настоящий юный белый лотос.       И все же Шэнь Юань был обеспокоен. От него не укрылась враждебность некоторых учеников по отношению к Ло Бинхэ.       Для кого-то она могла быть непонятной, но не для Шэнь Юаня. Он прекрасно осознавал, в чем дело.       И речь шла даже не о дурацком сюжете дурацкого гаремного романа, который невидимой рукой толкал всех окружающих мужских персонажей доставить главному герою побольше неприятностей, а женских — во что бы то ни стало поддержать его и завоевать себе местечко в сердце.       Нет, мир, в который Шэнь Юаня закинула Система, был на удивление логичен и куда гибче книжного. За годы, прожитые в своем новом теле, он это понял. Не будь это так — он бы сейчас банально не был первым учеником, сюжет бы ему не позволил.       Конечно, некоторые основные события происходили неизменно в прописанное в исходнике время, но даже их итог можно было поменять; яркий тому пример — «церемония» поступления. В романе она закончилась многочасовым бессмысленным наказанием бедного наивного ребёнка, здесь же — счастливой прогулкой по бамбуковой роще с милой шицзе за ручку.       Шэнь Юаню хватало мозгов, чтобы понять: причина презрения учеников к Ло Бинхэ заключалась далеко не в какой-то заложенной в их головы программе. Все было куда прозаичнее. Мин Фань и группа учеников, которая его окружала, были целиком и полностью преданы своему учителю. А Шэнь Цинцю с первого дня пребывания Ло Бинхэ на пике всем своим видом показывал свое презрение к юному адепту. Как могут столь послушные и внимательные к эмоциональному состоянию своего наставника ученики не разделять его чувств? Да никак! Отсюда и презрение, пожаром распространившееся между мальчишками.       Контролировать чужие эмоции, даже являясь первым учеником и обладая каким-никаким авторитетом, Шэнь Юань не мог. И, будучи все тем же первым учеником, он не мог везде и всюду ходить за Ло Бинхэ, предотвращая любые нападки. Это и было поводом для беспокойства — он действительно не хотел, чтобы переживший достаточно невзгод юный герой превратился в озлобленного демона.       Но, похоже, сама судьба хотела возложить на голову главного героя больше страданий. Спокойные первые дни все же закончились.       Дело было к часу собаки, большинство людей на пике Цинцзин уже готовились ко сну, завершая все поручения на день. Шэнь Юань только вернулся на вершину после отлучки по поручению учителя, и издалека услышал громкие возгласы со стороны общих ученических спален.       — Пустоголовый невежда! Испортил постели своих шисюнов, еще и смеешь как ни в чем не бывало ложиться рядом с ними спать?!       — Этот шиди виноват, но… – Ло Бинхэ и так стоял на коленях, но выглядел так, будто готов упасть еще ниже. На его одежде уже было несколько пыльных пятен, однако он не решался даже их отряхнуть, не то что встать с земли.       — Ты ещё и перечить вздумал? – лицо говорившего презрительно скривилось. — Убирайся отсюда немедленно!       — Где же мне тогда спать, шисюн?       — Ха? Тебе места под луной мало? Можешь тогда поспать в сарае с бревнами, умом ты все равно недалеко ушел.       Несколько адептов позади рассмеялись и похлопали шутника по плечу:       — Ловко ты его приструнил!       — Верно подмечено.       — У такого недоумка и родители наверняка были совсем бестолковыми.       Мальчишки снова рассмеялись и согласно закивали, кто-то даже счел забавным спародировать «глупого родителя», как вдруг Ло Бинхэ вскочил и бросился в толпу учеников, ловким движением схватив и повалив на землю того, кто сказал оскорбительные слова про родителей.       — Немедленно забери свои слова и извинись! Матушка… – договорить он не успел: его быстро стянули с сотоварища и бросили на землю. Один из адептов решил еще и придавить его, наступив на грудь сапогом.       — Как ты смеешь так обращаться со своими шисюнами?!       Долго нога на чужой груди не продержалась — Ло Бинхэ сумел резко встать и свалить потерявшего равновесие обидчика на землю. Остальные среагировали сразу же, и толпой бросились на наглого младшего адепта.       — Что здесь происходит?! – громкий юношеский голос раздался над ученическими корпусами, мгновенно заставив всех замереть на месте от неожиданности.       — Д-дашисюн… мы…       — «Вы» что? – скрестив руки на груди, строго спросил Шэнь Юань, смотря на застывший клубок из учеников, который пытался распутать сам себя. Несколько мгновений спустя все уже стояли на коленях, склонив головы.       — Ло Бинхэ было поручено поменять воду в комнатах, но он перевернул ведро на несколько постелей. За эту повинность мы хотели его наказать и… – говоривший адепт запнулся, не решаясь сказать, как именно они хотели наказать своего шиди, и стыдливо отвернулся от сурового взгляда первого ученика.       — И что же? Вы решили избить его? Такие теперь наказания на пике Цинцзин?       — Н-нет…       — Да неужели? Тогда почему началась драка?       — Этот шиди напал на своих шисюнов, – решительно признался Ло Бинхэ, сидящий чуть в стороне. — Остальные лишь защищались от ударов. Вина за это происшествие полностью лежит на этом адепте, – закончив говорить, он покаянно поклонился до земли сначала перед Шэнь Юанем, а потом повернулся и снова поклонился перед остальными учениками, все еще стоявшими на коленях.       — Что ж. Хотя перед вами Ло Бинхэ и извинился, но, если такова правда, то он заслуживает наказания, – стоящие на коленях адепты переглянулись и кивнули, стыдливо понурив головы. Все прекрасно поняли, что за намек прозвучал в словах их шисюна, но не стали ничего говорить. Провинность плавно легла на их совесть. Шэнь Юань же обратился к только что прибывшему Мин Фаню. — Шиди Мин, проследи за тем, чтобы испорченные постели заменили. Ло Бинхэ идет со мной отбывать наказание.       Сказав это, он развернулся и направился в сторону павильона Цзинцзюй², где жили адепты внутреннего круга. Все провинившиеся встали с колен и разошлись по своим делам; только Ло Бинхэ пришлось пойти вслед за Шэнь Юанем, который даже не обернулся в его сторону.       От этой холодности его сердце болезненно заныло, словно в него вбили гвоздь. Это было хуже любого наказания: он только что разочаровал человека, которым искренне восхищался, и тот наверняка даже не хочет находиться рядом с ним, не то что смотреть. Стало страшно. Пусть его обругают, изобьют, да хоть запрут на неделю без еды и воды — только не лишают возможности быть рядом с человеком, который стал для него вторым солнцем.       — Ло Бинхэ.       — Д-да? – мальчик замер и даже дышать перестал, боясь чем-то еще разозлить своего шисюна. Тот повернулся и внимательно посмотрел на него.       — Ты ведь солгал, да?       Ло Бинхэ запаниковал и его губы сильнее задрожали:       — Нет! – выпалил он и виновато опустил взгляд в землю. — Да, но… не совсем…       — Не совсем? Тогда рассказывай, – Шэнь Юань жестом велел следовать за ним. — Все равно той компании за драку не сойдет все с рук, вне зависимости от того, скажешь ты мне правду или нет.       — Я… Этот шиди правда первым набросился на шисюна Шу, повалив его наземь… – Ло Бинхэ кратко пересказал произошедшее, умолчав как о причине, по которой накинулся на толпу соучеников, так и о том, что произошло перед этим. Это все его проблемы, и он не хотел впутывать в них старшего адепта. — Этому младшему адепту стоит быть сдержаннее и уважительнее по отношению к старшим.       — Мгм.       Шэнь Юань пару раз глянул на него, пока они шли. Разбитая губа, испачканная одежда, пара кровоподтёков на лице. Все-таки он не успел прийти на помощь вовремя и несколько ударов в этой неравносильной драке мальчику досталось. На это было больно смотреть, поэтому он и не мог лишний раз к нему повернуться — по его совести каждый раз приходился хороший удар, будто это он нанес все эти побои.       Дальнейший путь до павильона прошел в тишине. Большинство адептов уже разошлись по комнатам, поэтому вокруг почти никого не было. Ло Бинхэ никогда здесь не был и невольно с любопытством осматривался, совершенно не ожидая, что его приведут в личную комнату. Но вот он здесь и… стоило ему войти, захотелось сразу же убежать, дабы не позорить своим присутствием спальню первого ученика.       — Д-дашисюн? Зачем мы здесь?       — Как это зачем? Будем спать вместе. Чем не наказание для мужчины — делить постель с другим мужчиной? – Шэнь Юань рассмеялся, тогда как Ло Бинхэ мгновенно упал у входа и попятился бы назад, но спиной вжался в закрытую дверь, вероятно рассчитывая пройти сквозь нее.       — Я³ никогда не посмею осквернить своим телом кровать шисюна!!! – он закричал в такой панике, что забылся и сказал «я» вместо «этот шиди».       От такой реакции Шэнь Юаню стало очень неловко и он мгновенно переосмыслил сказанное. И все равно не мог понять, почему десятилетний Бинхэ так паникует.       «Неужели этот роман настолько гаремный, что даже будучи ребёнком главный герой во всем ищет извращенный подтекст?! Сян Тянь Да Фэйцзи, я найду способ вернуться в свой мир и засудить тебя за эту жуткую писанину! Ты испортил невинный цветок!» – нет, Шэнь Юаня вовсе не волновало, что это именно он только что пошутил.       А Ло Бинхэ на самом деле не видел в его словах чего-то вульгарного — просто он всем сердцем считал своего шисюна идеалом, а себя грязным плебеем, который не достоин даже стоять рядом со столь прекрасным человеком.       Но никто из них никогда не узнает, что подумал другой.       — Я пошутил, успокойся. Просто у меня больше нет идей, где еще тебе переночевать сегодня, чтобы никто не понял, что никакого наказания на самом деле не было. Но, если хочешь, можем вернуться — скажу, что перенес наказание на завтра, – Шэнь Юань задумчиво склонил голову набок и пытался придумать какой-нибудь ещё вариант, однако идеи так и не возникло. Как говорится, иногда первая мысль самая лучшая.       — Н-нет… то есть, да… то есть, нет… – Ло Бинхэ не знал, что на это сказать и в смятении бормотал то одно, то другое, пока не осознал куда более важную вещь. — Наказания не будет?       — Нет. Ты и так сегодня достаточно получил, – юноша указал на кровоподтеки на лице мальчика и достал флакон с лекарством из рукава. — Обработай ушибы и больше не влезай в драки, хорошо?       — Да, шисюн, – взяв лекарство, Бинхэ отвернулся, пряча покрасневшее лицо. — Можно этот шиди немного приберется в комнате шисюна? Э-это и будет наказанием.       Шэнь Юань недоуменно осмотрел идеально чистую комнату:       — Эм-м, хорошо, если ты так хочешь…       Ло Бинхэ, ни разу даже не повернувшись к нему лицом, сам как-то отыскал тряпку и принялся с невероятным усердием протирать полки, стол и вообще все поверхности. Много времени это, как и ожидалось, не заняло и потерявший кратковременную работу, мальчик решил протереть и некоторые вещи, переставляя их с места на место. Откровенно говоря, он просто их рассматривал, но действительно хорошо делал вид, что убирается, и Шэнь Юань не стал ничего говорить. Ему не жалко, пусть смотрит.       — Шисюн… это гуань⁴? – в руках Ло Бинхэ были нефритовая заколка-корона и такого же дизайна шпилька, которые он держал так бережно, словно это был хрупчайший хрусталь. Отвлекшись от задумчивого созерцания чужой спины, юноша подошел и забрал предметы из детских рук.       — Да, мне их подарил… подарили родители. Носить шпильку мне еще рано, но они просили все равно взять украшение с собой как память, – безбожно соврал Шэнь Юань, ни капли не краснея. Юный адепт и предполагать не стал бы, что его обманули, и только понимающе кивнул. Взгляд же его переходил от заколки к лицу шисюна и обратно, загораясь любопытством все больше.       — Может ли этот шиди… попросить кое о чем?       Сказанные слова казались Ло Бинхэ уж слишком дерзкими, и он смущенно переминался на месте, опустив взгляд в пол и ожидая ответа. Ему искренне захотелось исчезнуть сию секунду, только бы не слышать отказ, вообще ничего не слышать и, по возможности, стереть эту ситуацию из чужой памяти, однако реальность была куда ошеломительнее:       — Конечно. Чем этот шисюн может тебе помочь?       — Не… ничем… в смысле, чем… то есть…       Чего Шэнь Юань искренне не понимал, так это причины, по которой Ло Бинхэ вдруг стал заикой и мямлей. При чем не когда-то давно, а за последние полчаса. Он уже сбился со счета, сколько раз за сегодня этот сильный духом главный герой не мог сформировать нормальное предложение.       «Система, напомни-ка мне, по сюжету «Пути Гордого Бессмертного Демона» у Бинхэ были проблемы с речью в этом возрасте?» – а что еще делать, как не спросить первоисточник всех его проблем об этой странности? [Ранг пользователя недостаточно высок, чтобы использовать подсказки Системы касательно оригинального произведения. Пожалуйста, используйте другие ресурсы…]       Правильно, лучше думать самому, чем просить о помощи бездушный набор нулей и единиц, так что он закрыл дурацкое диалоговое окно, даже не дочитав ответ. Юноша снова посмотрел на дрожащего ребёнка, бормочущего себе под нос какие-то невнятные слова, и внутренне возопил на него: «Соберись, тряпка! Ты только что без страха был готов набить морды будущему пушечному мясу, прекращай мямлить перед еще одним таким же!»       Похоже его мысли как-то умудрились повлиять на Ло Бинхэ, который вдруг с решительным огнем в глазах посмотрел на старшего адепта:       — Можно мне заплести шисюну волосы?       «Наконец… чего? Волосы?» – Шэнь Юань изрядно опешил от такого предложения, хотя виду, разумеется, не подал. И все же, это даже немного смущало; не то чтобы ему было непривычно, когда кто-то другой прикасается к его волосам (все же он раньше жил в двадцать первом веке и систематически ходил в парикмахерскую) — просто Ло Бинхэ выглядел так, будто это было величайшим даром во вселенной, отчего возникало очень странное чувство, что это была какая-то непотребная просьба.       — Уже вечер, но если ты так хочешь, то я не против, – сохраняя спокойное выражение лица, ответил Шэнь Юань, достал из-под подушки гребень и передал Ло Бинхэ, повернувшись к нему спиной. — С чего вдруг такая просьба?       — Перед тем как матушка шла работать в поместье, я каждое утро расчесывал и собирал в прическу ее волосы. Они были очень длинными и мягкими… – детские пальцы нежно перебирали пряди, прежде чем пройтись по ним гребнем. — И у шисюна тоже очень красивые волосы.       Шэнь Юань сейчас не мог видеть лица своего юного собеседника, но чувствовал и предполагал, что его взгляд был очень теплым, немного затуманенным воспоминаниями о недалеких мирных деньках в небольшой лачуге, где было мало места, но достаточно для двух одиноких душ, случайно нашедших друг друга.       На самом же деле глаза Ло Бинхэ очень внимательно рассматривали волосы, чуть поблескивающие в свете свечей, ни на миг не отвлекаясь. Когда закончил расчесывать, он нежно провел по ним пальцами, пропуская сквозь них шелковые нити, но все же быстро взял себя в руки, отгоняя лишние мысли, и приступил к делу. Собрав часть волос, он обвязал их лентой цвета цин; передние пряди немного вытянул из хвоста, оставив плавно свисать по бокам, частично обрамляя лицо; после этого аккуратно продел скрепленные волосы в заколку и закрепил шпилькой, завершая незамысловатую прическу.       — Закончил? – Шэнь Юань почувствовал, что руки уже не касаются его головы, и повернулся к Ло Бинхэ лицом. — Мне идет?       Мальчик замер, рассматривая человека напротив, словно перед ним было божество. Белые ученические одежды с накидкой цвета цин походили больше на что-то воздушное и возвышенное, чем на форму, неотличимую от такой же на других адептах. Совместно с новой причёской и белой резной короной, Шэнь Юань в глазах Ло Бинхэ еще больше походил на небожителя, спустившегося с небес. От такого зрелища он снова невольно покраснел и уткнулся взглядом в свои колени.       — О… очень идет, – голос подвёл его и прозвучал скорее как мышиный писк, так что он более решительно повторил. — Правда, очень идет.       В ответ Шэнь Юань улыбнулся и, не удержавшись, погладил младшего адепта по кудрявой макушке:       — Спасибо тебе. Можешь подать зеркало? Тоже хочу взглянуть, – упомянутый предмет почти мгновенно оказался в его руках, и он с любопытством рассматривал по-новому собранные волосы. — Как-то непривычно с таким хвостом, но выглядит…       Договорить ему не дал стук в дверь. Оба человека в комнате мгновенно повернули головы, и Шэнь Юань жестом велел Ло Бинхэ вести себя тише воды, ниже травы, а сам немного приоткрыл дверь. Там его ждал один из адептов.       — Дашисюн, учитель просил позвать тебя в Бамбуковую хижину.       — Ах, да. Уже иду, так что можешь идти отдыхать, шиди. Спасибо, что сообщил.       На том адепт ушел, а Шэнь Юань повернулся обратно к Ло Бинхэ:       — Мне нужно отлучиться к учителю, а ты пока можешь ложиться спать. Кровать в твоем распоряжении, – даже не дождавшись ответа, он мгновенно вышел и направился на вершину, оставив красного, как помидор, и изрядно ошарашенного Ло Бинхэ наедине с самим собой.       Каждый раз, когда учитель звал своего первого ученика к себе в столь поздний час, он в итоге не отпускал его шататься по вершине среди ночи, и отправлял спать в пристрой снаружи хижины. Так что Шэнь Юань даже не рассчитывал вернуться в свою комнату в общий павильон, поэтому предоставил ее в полное распоряжение Ло Бинхэ на сегодняшнюю ночь. Это всяко лучше, чем заставлять его отбывать наказание, которого тот даже не заслуживал…       Ну хорошо, заслуживал по правилам, но ему же и так сильно досталось! С него явно достаточно полученных травм!       — Ваш ученик прибыл, – коротко сообщил Шэнь Юань, прежде чем войти в хижину. Внутри было не особо светло, но, вкупе с благовониями, пахло ароматным чаем, что говорило о том, что ко сну глава Цинцзин еще не готовился.       — Проходи и… садись, – от увиденного Шэнь Цинцю немного опешил и застыл в несколько забавной позе, указывая веером на второе сидение. Но он, как и всегда, быстро взял себя в руки, словно ничего не произошло и никакого конфуза не произошло.       — Что-то случилось?       — Нет, ничего, – он невозмутимо взял в руки чашку чая и отпил немного. — Просто не ожидал увидеть это на тебе сейчас.       Шэнь Юань сначала не понял, о чем речь, но потом определил, что взгляд учителя направлен не на его лицо, а немного выше. Лёгкая тяжесть на голове сразу же напомнила ему о сделанной недавно причёске, и это заставило мысленно ударить себя по лбу пару раз. Как он мог забыть об этом?       — Прошу прощения. Этот ученик просто примерил заколку, пока было время перед сном, и впопыхах забыл снять, – ситуация немного удручала. В предыдущей жизни его подобное не сильно бы волновало, но он уже начал привыкать к традициям в этом мире, проникшись уважением. И он никак не ожидал, что его остановят, как только он потянулся, дабы снять украшение. — Учитель?       — Оставь. Снимешь перед сном, – Шэнь Цинцю почти моментально оказался рядом, чтобы остановить руку ученика, так что теперь вблизи внимательно рассматривал заколку. — Выглядит неплохо. Не тяжелая?       — Нет, почти не ощущается. Возможно поэтому я и забыл снять ее сразу, – усмехнулся своей же глупости юноша и смущённо убрал прядь, которая лезла в глаза, за ухо. — Спасибо за подарок.       — Мгм, не важно. Расскажи лучше, что за инцидент произошел у общих спален учеников? – само происшествие не заботило бы горного лорда Шэня, которому не было особого дела до того, как взаимодействуют ученики: они прекрасно справлялись с нарушителями правил и вмешательство просто не требовалось. Однако в это дело вмешался его старший ученик, что вызвало некоторый интерес к тому, как он действовал в подобной ситуации.       — Вам уже известно об этом? Что ж, ничего происходящего на пике от вас и правда не утаишь, – улыбнулся Шэнь Юань и, сев с учителем за стол, рассказал о произошедшем. — Этот ученик разобрался с виновниками драки, не стоит беспокоиться.       — Хорошо, как и ожидалось, – удовлетворенно кивнул Шэнь Цинцю. — Тогда перейдем к делу. В скором времени мне нужно будет покинуть хребет Цанцюн. ________ ¹ Это не системные «очки расположения», а просто аллегория на «делай добро и вернётся оно». ² 静居 (Jìngjū): 静 — покой, тишина (тихий); 居 — дом, резиденция. ³ Откровенно говоря, я не разбираюсь в нюансах использования третьего лица при упоминании самого себя, поэтому иногда в диалогах будет «этот …», иногда «я». Но там где по контексту третье лицо типа необходимо (чтобы заострить внимание на разнице и так далее) — я просто буду выделять местоимение курсивом, чтобы не делать сноски каждый раз. ⁴ Гуань (冠) — заколка (или «корона») на макушке у китайского мужчины; зан (簪) — шпилька, поддерживающая мужскую причёску; аристократы носят ее как необходимую часть заколки, простые же люди носили только шпильку. Данное украшение юноши начинали носить только после проведения обряда совершеннолетия, то есть после двадцати лет.