На перекур?

Дио славился почти нескрываемой неприязнью и агрессией ко всем, высокими результатами своих олимпиадников и тем, что по-настоящему держал свое слово. И было непонятно кто знал об этом лучше других — Джорно, который жил с этим человеком в одном доме и являлся его сыном, или Джотаро, который вёл с этим же человеком войну. Так что как бы Куджо не пытался как можно реже попадаться своему математику на глаза, что организовать было довольно сложно, учитывая, что парень учился на физмате и по некоторым дням у него в расписании стояло аж две математики, избежать своего наказания ему так и не удалось. Выходя из кабинета директора, Джотаро недовольно вздохнул. Все-таки ему становилось немного стыдно под натиском грозного взгляда Спидвагона и не менее серьёзного взгляда их классного руководителя, который стоял все это время за директорским креслом, скрестив руки на широкой груди. Только вот внешне юноша этого совершенно не показывал, продолжая также сухо отвечать на все заданные вопросы и молчаливо выслушивать речи о том, почему прыгать из окна посреди урока — плохая идея. В такие моменты парень, потупив взгляд и разглядывая пол под ногами, задавался вопросом, как его ещё вообще не выкинули из школы, потому что портачил он часто, хоть благо недостаточно серьёзно. Обычно он ограничивается мелкими проступками, но, несмотря на это, в кабинете директора он был частым гостем, и нередко ему составлял компанию и Полнарефф. Когда все только начиналось с ними даже пытались бороться. Только вот в случае с Джотаро все оказалось пустой тратой времени. Звать отца в школу было бесполезно, потому что его толком и не было, а когда на ковёр пригласили деда, то когда тот, особо не сдерживаясь, рассмеялся во всю глотку, узнав о проказах своего внука, да и вдобавок похвалил его за находчивость, стало ясно, что и это изначально было не лучшей идеей. Оставалась только мисс Холли, но Джотаро каким-то образом из раза в раз уговаривал не звать мать в школу, уводя тему и обещая исправиться. Только вот обычно через неделю-другую брюнет снова как-то оказывался напротив дубового стола за которым сидел Роберт, устало потирающий переносицу и думающий, что же делать с этим горем луковым. В итоге было принято решение не делать ничего. Не без усилий Джонатана (которому приходилось проводить воспитательные беседы намного чаще, чем их директору, потому что как-то отмазывать нерадивого ученика перед мужем надо было), конечно. Но раз уж так сложилось, все решили позволить ребятам провести молодость как следует. Тем более никакого особо серьёзного ущерба школе их выходки обычно не приносили, что нельзя сказать об ущербе, нанесенному гордости Брандо. Так что старшие обычно ограничивались формальным выговором, а после почти сразу отпускали Джотаро обратно на уроки. И хоть ни Спидвагон, ни Джонатан не были любителями читать лекции, иногда, в особых случаях, как сейчас, без этого обойтись было нельзя. Как и без соответствующего наказания. По большей части это было заслугой Дио, который прожужжал всем уши о том, что Куджо вытворил тогда на его уроке, но и без этого совесть Спидвагона не позволила бы ему так просто забыть подобный проступок. А если бы и позволила бы, то Джонатан точно настоял бы, потому что в подобных ситуациях его характер и железная непоколебимость давали о себе знать. Так что выходя из кабинета с аккуратно табличкой «Директор» на его двери, брюнет что-то недовольно бурчал себе под нос. Сегодня в расписании было семь уроков, с утра их класс таки заставили прийти на час информирования, а когда Джотаро уже собирался поскорее добежать до раздевалок и отправиться домой, в коридоре его перехватил Дио собственной персоной, и практически за шкирку притащил в кабинет директора. И может быть Куджо и показал бы (хотя бы сделал вид для приличия), что ему стыдно, но позволить Брандо, стоящему все это время где-то в углу комнаты и ядовито улыбающемуся, злорадствовать еще больше он никак не мог. И вот теперь придётся отрабатывать тем, что его запрягли драить ненавистный кабинет математики после уроков. Хотя ненавистным Джотаро мог назвать его с натяжкой. Нужен был контекст. Если говорить про то, что сидеть там было невыносимо из-за самого предмета, то это определённо было не так. Математику парень любил, потому что давалась она ему легко и без особых усилий. Но если имелось в виду то, что сама комната принадлежала Брандо, то в таком случае Джотаро предпочёл бы её сжечь. Тащась по пустым коридорам к нужному кабинету, брюнет уже думал о том, как тоскливо, долго и муторно будет убирать здоровый кабинет в одиночку. Ну можно было хотя бы порадоваться, что Дио так и не успел сказать ему в спину какую-нибудь гадость, которая бы испортила настроение ещё больше. Либо в худшем случае привела бы к ещё одному походу на ковёр. Может быть, если бы все случилось прямо там, парню бы не пришлось даже далеко ходить. Развернулся бы, зашёл обратно и такой: «Оп, здравствуйте, а я снова к вам. Соскучились?». Эта мысль заставила его мимолетно усмехнуться, но из размышлений его вытянули непонятные звуки, которые раздавались из их кабинета математики все громче по мере его приближения к нему. Когда Джотаро наконец подошёл к самой двери и одним резким движением распахнул её настежь, заглядывая внутрь, то там он застал очень интересную, но в какой-то степени уже даже привычную, картину. На первой парте среднего ряда распластался Жан-Пьер, которого за волосы держал Абдул. Нориаки же стоял чуть позади, держась за живот и громко смеясь. Когда ребята услышали громкий звук, то все разом повернули голову к двери, опасаясь, что это вернулся учитель, но вместо этого они столкнулись с удивлённым взглядом Куджо. — А вы хули тут забыли? Джотаро продолжал смотреть на товарищей, а они на него. Образовалась пауза, в течение которой никто из его друзей так и не проронил и слова, по прежнему удивлённо хлопая глазами. Наконец Какеин прервал тишину. — А мы мусорку в туалете подожгли. Жан тут же разразился хохотом, да таким сильным, что парта под ним опасно зашаталась. Глядя на это, Абдула тоже начало мелко трясти от смеха, а за ними подтянулся и сам Нориаки, которого ещё больше согнуло. Джотаро же, который так и стоял в проёме, лишь поднял глаза к потолку, добродушно вздыхая и проходя внутрь комнаты, закрыв за собой дверь. — Да как вы вообще умудрились? — брюнет весело фыркнул, подходя ближе к парте, на которой разлегся Полнарефф. — Да это все Абдул, — голос блондина надрывался из-за смеха, а его рука, которой он указал в сторону Мохаммеда, сильно тряслась. В одно мгновение Абдул перестал смеяться, вновь грозно смотря на ойкнувшего Жана. — Ах это из-за меня, да?! — парень с новой силой схватил друга за волосы. — Да, из-за тебя, пироман хренов! Это ты со своим: «Блять, а давайте подожжем тетрадку»! — Да, но потом то мы блять её затушили, дебил! Затушили и выкинули, а нахуя ты в эту же кучу окурок тлеющий кинул, а блять?! — А че мне ещё было нужно сделать, когда на коридоре шаги, а у нас курилка! — Жан пытался выбраться из под стальных тисков, в которые его заключил Мохаммед, намертво прижав друга к парте, — В жопу себе эту сигу запихнуть?! — Так в том то и дело, что никто не шёл! — из-за эмоций с каждой чужой фразой парни переходили все более на высокие тона, так что сейчас они уже орали, что было мочи. В какой-то момент блондину таки удалось засечь нужный момент и он выскользнул из-под друга и Мохаммед с грохотом рухнул на парту, — СУКА, Я НА ТЕБЯ ПОРЧУ НАВЕДУ! — ИДИ ТЫ НАХУЙ СО СВОИМИ ЦЫГАНСКИМИ ФОКУСАМИ, ЭТО НЕ СМЕШНО БЛЯТЬ! — Поль бросился наутек, скача между рядами парт, а за ним вдогонку побежал и сам Мохаммед. Ещё большей комичности ситуации придавал Какеин, который смеялся так громко и сильно, что уже сполз на пол и сейчас сидел на корточках, держась за ножку парты. От смеха по его щекам побежали слезы, а грудь бешено вздымалась, потому что воздуха совсем перестало хватать. — Пацаны, вы заебали блять! Сука, успокойтесь! — Джотаро сам не понимал, как ещё тоже не заржал, но надо было срочно как-то разнимать этих двоих, потому что было только два варианта развития дальнейших событий. Либо Жан споткнется об Нориаки и разъебет пол, пробив в нем дыру на второй, а то и на первый этаж, или ближайшую парту, либо Абдул все-таки его догонит и оторвет голову. Оба варианта одинаково не устраивали брюнета, так что тот встал посреди прохода, раскинув руки в разные стороны, чтобы попытаться поймать Мохаммеда ну или хотя бы защитить Жана. Когда ребят наконец разняли, а Какеин восстановил дыхание, все решили наконец приняться за работу. Так как в самом кабинете раковины не было, пришлось тащиться в туалет прямо с вёдрами, которые мальчишки предварительно откопали где-то в шкафу. Как вариант, можно было стащить пару из комнаты технички, которая была прямо рядом с уборной, но сегодня ребята были не в настроении, решив, что пока с них хватит приключений. В поход отправили Нориаки с Джотаро, но последний предупредил, что если когда они вернутся на месте кабинета будут руины или просто огромное кровавое поприще, которое устроят парни, то он за себя не отвечает. Холодная вода била из крана и с шумом ударялась о дно грязно-оранжевого ведра, которое держал Джотаро. Рядом на полу стояло другое ведро поменьше, уже наполненное водой почти до краёв. У соседней раковины стоял Какеин, прислонивший узкое горлышко пластиковой двухлитровой бутылки от спрайта к крану. Она предназначалась для поливки цветов, так что парни её тоже захватили, чтобы не таскаться за водой ещё раз. Ведро брюнета уже наполнилось, так что тот закинул в него пару тряпок и встал в ожидании друга. Нориаки же тоже почти закончил, но из-за того, что тара постепенно сильно потяжелела, пришлось доставать её из-под крана не выключая напор, так что в итоге, стараясь все сделать побыстрее, Какеин расплескал добрую часть жидкости, да ещё и сам облился водой, хлеставшей из сломанного крана. Глядя на свою промокшую рубашку, которая пошла тёмными пятнами, парень тихо сматерился. Но так как сделать что-то с этим уже было нельзя, парни подхватили все необходимое и потащили обратно в класс. Там их все ещё ждали Мохаммед и, на удивление живой, Жан-Пьер. Надо было полить растения, вытереть всю пыль, помыть доску и очистить подоконники. Джотаро представил, что было бы, если ему пришлось делать все это в одно лицо. Но так как их было четверо, парни должны были управиться в разы быстрее. По крайней мере они на это рассчитывали. Всё было более-менее спокойно до тех пор, пока Жан не решил протереть пыль на шкафу. Так как сам шкаф был высоким и самостоятельно дотянуться до его верха не представлялось возможным, Полнарефф быстро принял решение соорудить незамысловатую конструкцию. Почти сразу парень привлёк внимание остальной части их компании хозяюшек тем, что вытянул три стула из-за парт и, построив из них башню, начал пытаться на неё забраться. Эта «лестница» не выглядела особо надёжно, так что пока Жан пытался встать на неё, та опасно раскачивалась. Параллельно парень ещё и держал в руках тряпку, до последнего раздумывая над тем, чтобы перехватить её зубами. Непонятно как, Полнареффу все же удалось добраться до вершины под одобрительные (и не очень) крики одноклассников. Только вот башня оказалась слишком низкой — высоты все ещё не хватало, так что, встав на носочки, Жан попытался достать тряпкой до самой задней стены класса. Этого не вышло, но в голове блондина что-то щёлкнуло, так что, плюнув на весь оставшийся в нем здравый смысл, он коротко подпрыгнул и с ногами закарабкался на верх шкафа. Одного неаккуратного движения хватило для того, чтобы верхний стул из башни покачнулся и упал на пол, вызывая у Жана, сидящего под потолком и смотрящего сверху вниз на своих друзей, неконтролируемый смех. — Бля-я-ять, — глядя на это, Джотаро зарылся рукой в собственные волосы, так что его кепка съехала, — БЛЯ-Я-ЯТЬ. В это же время Абдул театрально закатил глаза, а Нориаки с новой силой захватил приступ смеха. — Жан! Жан, тупой ты долбоеб, слезай! — Куджо похоже, был единственным, кому было не смешно, хотя, казалось бы сейчас на его месте должен был быть Жан-Пьер, который вместо того, чтобы отчаянно кричать и молить о помощи, сейчас угорал на пару с Нориаки, — Жан, слазь! Идиот! — К-Как я слезу отсюда по-твоему?! — было понятно, что парень хотел донести ещё что-то до друзей снизу, но шкаф опасно покачнулся и блондин на секунду вскрикнул, после захохотав ещё сильнее. — Блять, сука, ты сейчас весь класс разъебешь! — Джотаро наконец совсем потерял терпение, потому что сейчас хотелось домой, а не смотреть на то, как Жан-Пьер сидит на шкафу. Подойдя ближе и подхватив по пути все ещё лежащий на полу стул, парень водрузил его обратно на пирамиду, забираясь на самый её верх с первого раза. Это действие окончательно добило всех, так что теперь истерили все, кроме самого Джотаро, а Какеин снова опустился вниз, сползая куда-то под парту. Схватив Полнареффа за ногу, парень с силой потянул её на себя, — Даун, слазь оттуда, шакал ебаный! ЖАН, БЛЯТЬ! План Джотаро был не самым удачным, в чем сам стратег убедился окончательно, когда он, в обнимку с ногой Полнареффа стремительно полетел вниз, из-за того, что Жан, не желая покидать Олимп, вцепился в край шкафа и потащил его за собой. Единственное, что спасло шкаф и их души от тотального разьеба, было то, что Абдул вовремя успел подлететь к ребятам и прислонить мебель обратно к стене, когда сами парни с грохотом рухнули на пол. Все это время Жан смеялся, затем он заорал от боли, а потом засмеялся ещё сильнее от абсурдности всей ситуации. Мохаммед прислонился к дверце шкафа и медленно сполз вниз, закрыв одной рукой лицо, хихикая все сильнее. Какеин же так и не поднялся с пола, так что сейчас он лежал на спине и опять плакал от смеха. Получив пару тумаков от Куджо, на котором верхом сидел Жан-Пьер, тот встал на колени и провозгласил: — Бунд блять!! Реакция не заставила себя долго ждать, так что Джотаро просто устало откинул голову на землю, недовольно морщась из-за того, что Жан плюхнулся обратно на него, а потом и вовсе сбрасывая друга на пол, что, впрочем, заставило смеяться того ещё сильнее, хотя куда уж больше. Непонятно как, но все (уже во второй раз за прошедший час) успокоились. Оставалось только протереть пыль на стеллаже у учительского стола и вымыть доску, которая была практически полностью белой в конце рабочего дня. Что касалось стеллажа, то можно было просто сделать вид, что ребята его убрали, потому что если бы они сначала переставляли все то, что на нем размещалось на стол, а после возвращали обратно, парни просидели бы там до самого утра, гадая, в нужном ли порядке они расставили фотографии. Но прежде чем быстро пройтись мокрой тряпкой по свободному пространству, Нориаки подошёл ближе и начал внимательно рассматривать одну полку. Заметив это, Жан сразу присоединился к нему, подстроившись сзади. Заприметив то, что они так тщательно выискивали, уже почти потеряв надежду на то, что вещица все ещё на месте, ребята переглянулись и ехидно захихикали, широко улыбаясь. — Оно на месте? — Джотаро лениво вытирал доску, но, убедившись в том, что тряпка была совсем сухой, он разочарованно вздохнул, глядя на ещё большую грязь, которую он развёл. — Ага! — Жан-Пьер стащил с полки рамку, размахивая ею, — Целехонькая! За стеклом поблескивала цветная распечатка, на которой красовался анонимус с лаконичной подписью «анальный дебошир». Тем временем Нориаки, который все ещё стоял в позе руки в боки, прищурился, а после с победоносным видом вытянул ещё одну рамку из недр полки. Там уже была вставлена фотография плачущего кота с подписью «Какеин на контрольной, распространите». Вытирая со стекла слой пыли, Нориаки крякнул, после поднимая рамку повыше, подзывая всех. — Похож? — юноша поднес фото к лицу, указывая на него указательным пальцем другой руки, продолжая усмехаться. — Нориаки, хватит прикалываться, мы же просто вставили туда твою фотку, ты тупой? — Джотаро состроил умное лицо, пока Жан и Мохаммед согласно кивали, потирая подбородки, стоя рядом с такими же серьёзными лицами. На это красноволосый легонько хихикнул, после убирая рамки на их законные места. А Джотаро невольно почувствовал, что от такого простого жеста друга внутри опять что-то перевернулось. Походу язва открылась. Вообще, когда ребята находили очередной тупой мем, они считали своим святым долгом его распечатать и повесить где-то в школе. Так на кабинете физики какое-то время висел листок «ДАЛЬШЕ БОГА НЕТ (есть только Антон Владимирович)», в туалете в каждой кабинке были развешаны распечатки «nice cock bro». Правда их быстро сняли, но вскоре ребята заменили его мемом «среш?» и все сочли этот вариант более лаконичным, так что никто не жаловался. Время от времени они впихивали всякое в свободные рамочки доски почёта, как-то раз они даже распечатали фото Гвидо и подписали его сплошными четвёрками, но после того, как парень закатил им истерику, фото быстро убрали и Миста самолично его сжег под гогот Наранчи с Аббакио. Потом там пару месяцев висел Шрек. Отдельной темой было прятать мемы среди учительских рамочек с фотографиями и дипломов, ну или просто где-то в кабинете, и спорить, как быстро их художества засекут. Так дольше всех продержались те фотографии в классе математики, но до этого им в спину дышала распечатка с Путиным и подписью «отец водородной бомбы», которая возникла после того, как на английском они с какого-то перепугу начали обсуждать 50-е годы в СССР и учитель спросил, знает ли кто вообще эту бомбу изобрёл? Тогда занятый рисованием Какеин выпалил «Путин» и почему-то это очень рассмешило всю их компанию, так что теперь это локальный мем. Вообще шутка немного неуместная, учитывая, что они говорят про оружие, но такой уж был их подростковый юмор. Глупый, местами грязный и даже жестокий. Миста какое-то время все время называл Наранчу ребёнком Донбасса из-за завирусившейся в то время картинки, а когда Фуго сказал тому, что вообще-то в Донбассе война, Гвидо окончательно разнесло. Причём таких случаев был не один и не два. Сколько все знали Аббакио, тот постоянно травил шуточки про инвалидов, а потом его сбила машина и он начал шутить только сильнее, говоря, что шутки про инвалидность подъехали к нему на коляске. А ещё Джотаро постоянно шутил про рак, скупая дешёвые конфеты «Рачок» и кидаясь ими в Дио после того, как тот устроит ему очередной выговор за то что того снова поймали с сигаретой или вообще зачитает целую лекцию о вреде курения. Максимум, что парень мог сделать в такой ситуации в ответ — это за читать тому пацанский реп, где он его знатно полил бы грязью. И все понимали, что это просто вопрос времени, так что Гвидо, обещавший помочь с текстом, уже что-то набрасывал. Но величайшим моментом все считали случай, когда они рискнули и распечатали мем с отзеркаленным Путиным и подписью «конкуренция», оставив его стоять в кабинете истории, которую вёл сам Спидвагон. Новую деталь интерьера он заметил быстро и прямо на уроке, случайно зацепившись за нее взглядом. Все затаили дыхание, когда директор медленно снял с полки рамку, готовясь к худшему, но тот повертел её в руках, очень многозначительно посмотрел на нашу небезызвестную компанию и, усмехнувшись, водрузил рамку на место. Теперь она стоит там уже как год и ребята думают отмечать юбилей со дня, когда их творчество наконец оценили по достоинству. Кстати о творчестве. Пока Джотаро гонял в туалет во второй раз намочить тряпки, потому что те стали белыми и на доске все ещё оставалась куча разводов, Жан уже успел нарисовать мелом огромный член, занимавший всю поверхность доски. Зайдя в кабинет, Джотаро даже сначала слегка опешил, глядя на это детище, но потом в Жана прилетела холодная, мокрая тряпка. Тот взвизгнул и, повернувшись, чтобы дать сдачи, получил уже по лицу. Какеин быстро потянулся за телефоном, потому что заснять эти бои Мортал Комбат на максималках, ну или другими словами то, как Жан, визжа и скача между рядов, убегал от разъярённого и уставшего Куджо, кидающегося в него одними и теми же двумя тряпками и что-то оравшего. Только вот продлилось это преследование ровно до того момента, как в самого Джотаро не прилетела огромная половая тряпка, которая была к тому же грязной. Нориаки прикрыл рот рукой, стараясь не засмеяться из-за того выражения лица друга, что ему удалось навечно сохранить в памяти своего телефона, пока сам Джотаро с тряпкой на голове, ошарашенно оборачивался. В дверях стояла техничка и в руках у неё была швабра. Женщина начала что-то кричать и поняв, что дело дрянь, парни, не сговариваясь собрали манатки и смылись из кабинета, пока их всех не забили до смерти шваброй. Идя домой Джотаро не знал, как будет объяснять матери, что он делал все это время в школе и почему он такой мокрый.