На перекур?

Аббакио крупно вздрогнул, резко поднимая голову с подушки, на которой он уснул. Парень сонно поморгал, пытаясь сориентироваться во времени и сбросить белую пелену с глаз. На улице ревела сигнализация и Леоне, подперев тело руками, выгнулся в спине, заглядывая в окно. Во дворе стояла чья-то машина, весело поблескивающая разбитыми стёклами, а к ней уже на всех парах несся расстроенный хозяин, выражающий свою досаду матными словами, своей громкостью перебивающими даже вой автомобиля. Аббакио рухнул обратно на живот, снова впечатываясь лицом в подушку, но почти сразу его скрутило от неприятного ощущения внизу живота, напоминающего о том, почему он всегда заваливается спать после школы. Голод. Безумно хотелось есть. Блондин перевернулся на спину, зажмуривая глаза из-за закатного солнца, освещающего рыжим светом его бледное лицо. Вставать не хотелось, но живот настойчиво урчал, да и к тому же в голове назойливо всплывали воспоминания о том, что сегодня мать на кухне разбирала какой-то пакет, когда парень вернулся домой. Леоне уложил голову на бок, быстро оглядывая свою комнату. Большая, холодная и пустая. Кровать стояла у стены, прямо под здоровенным, но неимоверно старым окном, которое постоянно продувало, вынуждая Аббакио жаться к углу по ночам. Напротив постели, у противоположной стены, стоял шкаф, скрывающий в себе скудный гардероб и те вещи, которые Леоне предпочитал прятать, а прямо рядом с ним одиноко ютился потрепанный стол с задвинутым стулом. На этом мебель заканчивалась. Темно-серые голые стены, с потрескавшейся и облетевшей местами краской, уюта не добавляли. Живот снова скрутило, так что Леоне недовольно замычал, сначала подтягивая ноги к себе, а после резко садясь на кровати. Блондин почесал голову, трепля свои волосы. Все-таки надо было попробовать. Преодолев необходимое расстояние в пару неторопливых шагов, Леоне застыл перед дверью, не решаясь выйти. Подрагивающая рука зависла в паре сантиметрах от ручки, под которой которой тускло поблескивал золотой, истертый замок, закрывающийся только со стороны коридора. Сейчас путь был открыт, но нельзя сказать, что Аббакио сильно горел желанием покидать более-менее безопасную территорию. Обычно парень мог простоять так пять-семь минут, после так и не решаясь выходить и отправляясь обратно на кровать. Если Леоне знал, что на кухне точно нет еды, то он даже не пытался. Какой смысл? Но сейчас парень легонько побился головой о дверь, прикрывая глаза, плавно опуская ручку, потому что организм дал ему явно понять, что либо Леоне прямо сейчас что-то предпримет, либо он свернётся калачиком и заплачет от изнеможения. Пока Аббакио плелся по тёмному коридору, он молился чтобы кухня пустовала и он смог просто нормально поесть, но, судя по всему, сегодня судьба решила показать ему зад, как в принципе и всегда. За кухонным столом сидел отец, а за столешницей возилась с продуктами мать. Аббакио подумал о том, что сорвал ебучий куш, но вслух предпочёл не говорить ничего, молча проходя вглубь комнаты и открывая холодильник. Юноша облегчённо выдохнул, когда впервые за долгое время внутри не оказалось пусто. Сильно губу раскатывать не стоило, но это все ещё было лучше, чем абсолютное ничего. Аббакио потянулся к пакету с половинкой нарезанного чёрного хлеба, вслед доставая помидор и полупустую пачку сосисок. Увидев на ней зелёную надпись «Каждый день», Леоне недоверчиво нахмурился. Хоть они и довольно часто покупали продукты этой линейки, это не отменяло того факта, что жрать их было плохой и не самой безопасной идеей. Но в их ситуации выбирать не приходилось, потому что либо мясо, по вкусу и консистенции больше напоминавшее разваренную манку, пополам с бумагой, либо ничего. — Ты может вообще из своей комнаты не будешь выходить? — Аббакио все время, пока копался в холодильнике, затылком чувствовал тяжёлый взгляд отца. — Может. — Леоне! — строго буркнула мать, но парень лишь тихо цокает. Неуютную тишину разбавляет только шум кипящей воды и шелест пакетов, которые перебирает Аббакио, в попытках не думать о том, что на их столе снова стоит не начатая бутылка водки. — Как в школе? — мужчина все пытается выпытать что-то у сына, вызывая у того лишь раздражение. — Нормально. — А больше ты ничего сказать не можешь? Ты вообще что-то собираешься со своими оценками делать или как? Леоне молчит, прекрасно осознавая что этим только злит отца. Но он также понимает, что сегодня, судя по всему, конфликта избежать не удастся, так что парень принимается торопливо трескать белым пластиковым пакетом с полуфабрикатами, надеясь успеть съесть хоть что-то, прежде чем ему снова устроят скандал на ровном месте. Он недобро ухмыляется, все же решаясь хоть что-то ответить на заданный вопрос. — Как на работе? — отец был безработным. — Леоне! — его снова недовольно одергивает мать, после отрываясь от готовки и видя то, как парень отправляет в рот сырую сосиску,— Леоне! Они не сваренные, а ну положи там, где взял. — Какая разница? — спросил юноша, продолжая жевать и на секунду хмурясь от неприятного привкуса, после, сразу же отправляя плёнку в мусорное ведро под раковиной. — Ты как с отцом разговариваешь? — в чужом голосе Леоне слышит недоброе дребезжание, но он не успевает даже хоть как-то отреагировать на этот красный флажок в его голове, как парня с силой протянули за длинные волосы. Аббакио чуть не вскрикнул, но вовремя сжал зубы, в попытке не показать свою слабость, однако, он почувствовал, как в глазах резко проступили слезы. Тем временем отец просто так не стоял, беря парня за шкирку и швыряя на кухонный стол. Леоне больно напоролся на угол, но опять почувствовал, как его берут за волосы, наматывая те на кулак. Отец с силой потянул их вверх, не давая подростку упасть, — Я смотрю, тебе давно не напоминали где твоё место?! Мужчина заставил Леоне перевернуться на спину и парень сразу получил кулаком по лицу. Блондин дёрнулся, все ещё не разжимая зубов и не издавая ни звука, в первую очередь пытаясь защититься и одновременно перехватить чужие руки, чтобы не позволить ударить ещё раз. Отец что-то кричал ему в лицо, так что Аббакио, поняв, что сейчас все-таки придётся отвечать насилием на насилие, пнул того по ногам, заставляя взвыть, и парень сразу же бросился на утек, по пути чуть не врезаясь в косяк. Он ввалился в свою комнату, подпирая дверь стулом и пока за ней раздавались крики и угрозы, Леоне быстро направляясь к шкафу и вытягивая из него первую попавшуюся кофту. Лезть за курткой под кровать времени не было, потому что нужно было ещё успеть влезть в кеды и вылететь из комнаты, прежде чем его загонят в угол, не оставляя шансов на спасение вообще. Такое странное хранение вещей объяснялось тем, что у матери была отвратительная привычка преграждать проход к небольшому шкафу, рядом со входной дверью, в котором хранилась вся верхняя одежда и уличная обувь семейства. И у Аббакио тогда просто не было возможности выйти, так что он либо выбегал на коридор в одних носках, спортивных штанах и тонкой майке, либо оставался дома в относительно тепле, но тогда на следующее утро он просыпался в синяках. Вдруг, грохот за дверью неожиданно стих и Леоне настороженно обернулся, отрываясь от шнурков и боязливо подходя ближе, опираясь руками на стул. Его уже не один раз так ловили, но иногда по ту сторону и вправду никого не оказывалось. Раздался стук и Аббакио резко отшатнулся из-за неожиданности. — Леоне! Леоне, открывай! — приглушенно зазвучал строгий голос матери, — Леоне Аббакио, живо открой дверь! — Незачем мне это делать! Больно надо! — парень зло выкрикнул эти слова, чтобы его точно хорошо было слышно по ту сторону. — Ну так зачем ты его провоцируешь?! — мать также перешла на повышенные тона и дверь задергалась, оповещая, что сейчас, судя по всему, женщина решила вырвать ручку с корнем, но дверь открыть. — Это я его провоцирую?! Это я виноват, да?! — парень-таки убрал стул, параллельно чувствуя, как слезы покатились по щекам. Несмотря на то, что между ним с матерью теперь не было деревянной преграды, никто не собирался менять тон и прекращать кричать друг на друга, — Я виноват в том, что он бьёт меня блять?! В том, что он меня пиздит кулаками, да?! То есть это он жертва?! — Так зачем ты к нему лезешь?! — Я вышел на кухню, просто чтобы поесть, пока у нас все ещё есть еда и эта свинья ещё не потратила все деньги на алкашку! — Да как ты смеешь о нем так говорить?! Мы тебя кормим, одеваем, содержим и вот что получаем в замен?! — последняя фраза всегда больше всего задевала Леоне и родители прекрасно это знали, нарочно пользуясь этим, чтобы у парня окончательно сорвало катушки и они могли поссориться ещё больше, выставляя Аббакио в самом худшем свете из всех возможных, в том числе и перед собой. — Это ваши обязанности! Вы сами подписались на это, когда решили завести ребёнка! Родить так это да, это каждый может! Вы меня не воспитывали никогда толком и вы надеялись, что из меня вырастет что-то путное?! Кормите?! Да меня друзья в столовой кормят, я дома вообще ничего не ем, потому что жрать нечего! — Леоне уже не думал о том, как стыдно плакать перед родителями. Как стыдно показывать свою слабость. Не думал о том, что они снова добились того, чего хотели. Сейчас его изнутри ломало чувствами. Злость, ненависть, какая-то непонятная жалось к себе, смешались в одно и теперь эта бушующая буря, возглавляемая огромной обидой, управляла им. — Мы дали тебе жизнь! Самое ценное, что вообще есть у тебя, неблагодарного, маленького говнюка, — женщина хотела ещё что-то добавить, но Леоне не дал ей закончить, переживая, не в силах слушать этот абсурд. — Жизнь?! Жизнь среди бедности, жизнь в доме, где меня ненавидят?! Вот так спасибо! — Мы сделали для тебя все возможное! — Да вы для меня ничего вообще не сделали! Они стояли друг напротив друга, так и не решаясь приблизиться, метая обвинения через дверной проход. Все их споры всегда кончались одинаково. Одной и той же фразой, к которой невозможно было привыкнуть, несмотря на то, что её Леоне слышал чуть ли не изо дня в день. — Лучше бы я тебя не рожала! Когда эти слова прозвучали впервые, парень сразу же почувствовал слабость и осел, бледнея. Со временем он смирился с этой мыслью. Он не желанный ребёнок, это было и так ясно. Но когда тебе это говорят напрямую, подтверждая твои догадки, это всегда воспринимается по-другому. Теперь же Леоне реагировал на это по-разному. Иногда он просто разворачивается и уходил на улицу или в свою комнату — смотря куда представлялось возможным. Иногда просто затыкался, предоставляя возможность родителям сказать все, что они думают о своём чаде. Но чаще всего это делало его только злее, заставляя отвечать. — А я и не просил меня рожать! — парень выкрикнул эти слова прямо в лицо женщине, которая посмотрела на него брезгливо. Уже было все равно. Выбежав в коридор и одним махом открывая входную дверь, парень оказался на лестничной клетке, сразу отправляясь вниз, перепрыгивая через ступень. Он почувствовал, что в него что-то напоследок швырнули, судя по звуку битого стекла, это была пустая пивная бутылка. Выходя из подъезда, Леоне старался не думать о том, что было бы, если б в него все-же попали. На улице уже темно и единственными источниками света были высокие фонарные столбы, рассыпающими холодный свет на округу. Луны не было видно за тёмными тучами и пока Леоне идёт к ближайшему парку, то начинается дождь. Он просто бродит среди деревьев, не особо задумываясь о направлении. Нужно было просто скоротать пару часов, пока родителям бы не надоело его ждать и они бы ушли спать. Тогда можно было спокойно проскользнуть обратно в квартиру и самому завалиться спать. Единственной проблемой было то, что телефон с собой Аббакио не взял, так что ориентироваться во времени приходилось по ощущениям. Скорее всего прошёл уже час. За это время Леоне уже полностью вымок. Влажные белые пряди липли к лицу, чёрная футболка с рисунком обложки одного из альбомов любимой группы парня «The Moody Blues», давно пропиталась дождевой водой, как и вся его одежда, впрочем. Он идёт прямо по лужам, пока не останавливается у знакомой лавочки. Парень невольно улыбается и эту улыбку едва можно назвать грустной. Аббакио падает на потемневшую от дождя деревянную лавку, полностью откидываясь на её спинку и предаваясь тёплым воспоминаниям. Когда это произошло? Наверно, год назад. Чуть больше. Тогда он только-только перешёл в новую школу, но ни с кем из одноклассников он так и не сблизится. Прошлый опыт научил Леоне тому, что людям доверять нельзя, особенно сверстникам. Его заставили в это поверить. Он помнил, как пьяно пошатываясь, брел по этой же самой дорожке, часто останавливаясь, то ли для того, чтобы перевести дыхание, то ли чтобы глотнуть ещё дешёвого алкоголя. Тогда с этим обстояло тяжко. В семье Аббакио алкогольной зависимостью страдали все по мужской линии отца, но парень едва не переплюнул папашу, начав пить как только ему стукнуло четырнадцать. А что он хотел, если живёт в доме, где не может понять, что реже он видит: трезвого отца или еду в холодильнике. Сейчас парень тяжело нахмурился, отгоняя плохие мысли. Он бросил почти год назад, пообещав, что никогда больше не притронется к этой гадости. Что угодно, лишь бы не стать, как отец. Он встретил Бруно в самый тяжёлый период своей жизни. Он встретил его пьяным, мокрым и твёрдо решившим, что умрёт через несколько дней. Ну а зачем ему вообще нужно было оставаться тут? Леоне помнил, как тогда сидел на кровати и пытался найти хотя-бы одну причину для того, чтобы не делать этого. И он прекрасно помнил, что так её и не нашёл. Юноша сидел, устало потирая шею и глядя в никуда. Под лавкой стояла пустая бутылка то ли из-под пива, то ли портвейна. Он пил, что ему продавали. Противный дождь прибивал его волосы к лицу, а одежду заставлял неприятно липнуть к телу. Вдруг, он перестал чувствовать падающие с неба капли, а где-то над головой раздался звонкий, тарабанящий звук. Выйдя из Астрала, парень похлопал глазами, после поднимая голову и видя прямо перед собой человека. — Леоне? Ты чего здесь сидишь? — мягкий, обеспокоенный голос каким-то образом перебивал шум дождя, но Аббакио не мог ответить ничего вразумительного. Да и не особо хотелось. — Зонтик забыл, — безразлично ответил парень, вновь отворачиваясь, параллельно наконец распознав стоящего перед ним парня. Бруно Буччеллати. Одноклассник. Они не общались. Хотя будь Леоне внимательнее, то заметил бы на себе заинтересованный взгляд синих глаз, сверливший его на уроках. А будь он ещё немного внимательнее, то сейчас услышал бы и приближающиеся жужжание велосипеда, и то, как он мягко затормозил недалеко от лавки, и то, как тот упал в траву. Буччеллати тихо что-то то ли хмыкнул, то ли промычал, а после сел рядом с Леоне, пряча их обоих под зонтом. — Что ты делаешь? Я и так уже намок. — Не вижу причин тебе мокнуть ещё сильнее, — Аббакио хотел было протяжно вздохнуть, показывая свое недовольство неожиданной близостью, но почему-то так и не решился. — И что, ты так и будешь сидеть? — Ну, дождь скоро кончится судя по всему. Переждем и поеду домой. Тебя подбросить? Мне не сложно, — Леоне хотел уточнить, каким образом он собирался его подбросить, но вовремя заметил лежащий рядом велосипед. Сейчас перед ним стоял выбор. Довериться незнакомому человеку, что Аббакио предпочитал не делать никогда, либо послать его и уйти, не желая проверять, действительно ли его отвезут домой или же в какую-нибудь подворотню. Сейчас Леоне понимал, как сильно он осторожничал, доводя некоторые ситуации до абсурда, но ничего поделать с собой тогда он не мог. Годы травли не прошли просто так. Только вот тогда голос тревоги в нем почему-то замолчал. Отказывать парню почему-то не хотелось. Мало ли, обидит чем… Такие мысли было странными для Аббакио, который в первую очередь заботился о себе, но в этот момент он почему-то решился. Он доверил свою жизнь ничего не подозревающему об этом парню, сидящему напротив него и все ещё терпеливо ожидавшего ответа. Будь что будет. — Давай. Бруно улыбнулся. Через пару минут кончился дождь. Брюнет поднялся со скамьи первым, закрывая зонт, тем самым разбрызгав вокруг себя мелкие капли, после подходя к велосипеду и поднимая его из травы. Седушка была полностью мокрой, но парня это ничуть не смутило и он преспокойно на неё опустился, медленно подкатываясь ближе к Леоне. — Карета подана! — Аббакио слабо улыбнулся на это, перекидывая ногу через багажник, устраиваясь на нем, — Де-е-ержись! Это было последнее, что обронил Бруно, прежде чем начать крутить педали, постепенно разгоняясь, реально заставляя Леоне схватить его поперёк талии и прижаться к чужой спине, чтобы не свалиться прямо на ходу. Набрав скорость, Буччеллати почти сразу её уменьшил и теперь в ушах не свистело. Тихое стрекотанье, издаваемое велосипедом, и плеск, с которым они проезжали по лужам, были единственными звуками, сопровождавшими их. Они ехали вдвоём по тёмным улицам родного города и ветер трепал их влажные волосы. Прикрывая глаза и упираясь головой куда-то в парню в плечо, Аббакио подумал о том, как ему хорошо и спокойно впервые за долгое время. Вдруг, Бруно плавно начал тормозить, после, останавливаясь совсем и упираясь одной ногой в землю, заставляя велосипед стоять на месте. Открыв глаза, Леоне понял, что действительно оказался у своего подъезда. — Стой, а адрес? — Ты же сам мне его сказал, — Бруно взглянул на него через плечо, удивлённо хлопая пушистым ресницами, — Не помнишь что-ли? — Не, теперь вспомнил, — ответил Леоне, аккуратно слезая с багажника, вставая на ватные ноги, хотя он в душе не чаял, когда успел назвать нужный дом. Они стояли какое-то время молча. Бруно смотрел на Леоне, а Леоне смотрел на землю, отчего-то не решаясь поднять голову и встретиться с синими глазами. — Ну, тогда до завтра! — Буччеллати оттолкнулся ногой и прокатился вперёд, пока Аббакио, спохватившись, все же резко поднял голову. — Эй!.. Спасибо тебе! — он прокричал это вслед уезжающему парню и в ответ Бруно кивнул головой, весело улыбаясь и махнув тонкой рукой на прощание. Леоне все ещё стоял на месте и смотрел туда, где в последний раз показался велосипед Бруно, — До завтра…. Аббакио ещё какое-то время сидит на этой самой лавке, которая, можно сказать, свела парня со своим спасителем ещё около года назад. О произошедшем дома напоминает только саднящяя щека, но обида отпустила, уступив место приятным напоминаниям о том, что в мире все ещё есть люди, которым он не безразличен. В голове было пусто, но где-то в сердце эхом отдавалось смутное понимание. Буччеллати спас ему жизнь, не подозревая об этом.