Искусство - это цирк!

      - Эй, принцесска сраная, давай вставай!       Суирэн подскочила, оттого что чертова Ниран что есть силы шлепнула ее по заднице, и чуть было не стукнулась головой о балку, которая опускалась в том самом месте, где девушка почивала - в худеньком стогу сена.       - Ниран! Можно чуть-чуть повежливее, ты, хамка! - взмолилась Суирэн, но возмущаться она не особо-то и имела права. Точнее, даже если бы и имела - это бы не сильно ей помогло. Никто не собирался за нее заступаться. Даже за более жестокое к ней обращение - никто не постоял бы за Суирэн из их деревенской общины, а жаловаться Тобираме она не хотела... Таким образом, за месяц жизни в деревне ее уже четыре раза секли, дважды оставляли ночевать на улице, и, разумеется, заваливали самой грязной работой, например, черпать нечистоты из отхожих мест и носить их к местам посева для удобрения.       Такова была ее новая деревенская жизнь! Нельзя сказать, что это существование было чем-то особенно тяжелее или легче, чем у остальных крестьян, ибо все они работали непокладая рук и влачили жалкое существование, но с непривычки Суирэн думала, что едва ли выживет в таком ритме хотя бы одну неделю. Но ничего, не померла...       В тот день, когда Тобирама оставил здесь свою бывшую супругу, Суирэн была просто в ужасе. Жена старосты (именно ей и была та бабка, которой муж перепоручил ее) не позволила Суирэн ночевать в их доме, ибо побаивалась, что ее мужичок станет похаживать к юной прелестной особе в комнату по ночам, и не желала она этого не потому что жалела пришлую девицу, а потому что не хотела конкуренции. Поэтому, без всяких уговоров Суирэн была отселена в старенький амбар в первую же ночь. В дом разрешалось приходить только в двух случаях - во время уборки и стирки, которая теперь легла на плечи Суирэн, и на скромный обед, и то, лишь в тех случая, когда самого старосты не было дома.       Девушка не знала, как она сможет спать в сарае... Даже в самые тяжелые времена, в прежней жизни, у нее всегда была более-менее сносная крыша над головой и постелен футон, а не пустая солома... Но уже на следующий день упахавшись на тяжелой, непривычной для ее образа жизни физической работе - она вообще не заметила, как уснула, и даже солома показалась ей пуховой периной... Стоял июнь и по ночам не было холодно, поэтому Суирэн решила для себя, что спать в амбаре - не катастрофа.       Были вещи, к которым она привыкала намного тяжелее. Во-первых, подъем вместе с рассветом. Бабка не желала возиться с явно изнеженной девчонкой, и оставляла за собой право обращать на нее внимание только в том случае, когда Суирэн должна была получить наказание. Ну и сетовала на ее бесполезность в те дни, когда приходил беловолосый шиноби, что, как и обещал, приносил рис, овощи, мясо, деньги и одежду. Понимая, что субъект явно располагает финансами, старуха не спешила переселять девчонку к кому-нибудь из других селян, пусть и поняла, что этому мужчине не принципиально кому носить откуп за свою раздражающую родственницу. Она могла бы пристроить ее к семье той же самой Ниран, девушке без комплексов, сугубо мужским дебелым телосложением и грубым голосом. Она была не многим старше самой Суирэн, но рядом друг с другом эти девушки выглядели как Слон и Моська. Быть может поэтому и с работой эта дылда справлялась в два раза быстрее, и оттого Суирэн определили работать под ее эгидой.       Ниран жила вместе со своим отцом в небольшой хибарке с одной общей комнатой, и почти все жители деревни жили таким образом, за исключением старосты. Сам дед объяснял такую разницу в их условиях жизни тем, что на чердаке он выращивает шелковичных червей, и им надо много пространства и чистый свежий воздух, чего не возможно добиться над плохим разваливающимся домом. При этом сам он своих червяков один раз в жизни и видел.       Но давайте вернемся к Ниран, ее методам побудки и скверным манерам.       - Будешь жаловаться - окуну мордой в нужник, как в тот раз, - с издевкой посмеялась над Суирэн грубая девка, резким движением руки дернув понурую блондинку с сена к себе на встречу. - Идем, сегодня много работы в поле, сраная принцесска.       - ...Перестать меня так звать... - злобно прошипела Суирэн, но Ниран ее будто бы не услышала. Когда эта дылда оскорбила ее в первый раз, Суирэн имела глупость сказать, что не виновата, коль по сравнению с такой безобразной тушей, как сама Ниран, она, Суирэн, выглядит мило и возвышенно, а значит зависть тупой крестьянки совершенно бессмысленна! Уже в следующую секунду она ничего не помнила, ибо «тупая крестьянка» в один удар отправила ее в нокаут.       Аккурат после того случая на следующий день в деревню пришел Тобирама, и это было его первое посещение с тех пор, как он ее оставил. Суирэн так обрадовалась, что он и впрямь пришел, что совершенно забыла о том, что на лице у нее красуется фингал, волосы были очень грязными и растрепанными, вместо изящных шелковых кимоно фигуру покрывали дешевые хлопковые застиранные тряпки неопределенного цвета, подвязанные черным рваным оби. Это было не важно... Едва увидев его фигуру, материализовавшуюся у дуба, со всех ног она побежала навстречу, бросив стирку, которой занималась, второпях даже опрокинув свое корыто (за что была высечена в первый раз, сразу после ухода Тобирамы), и кинулась к ему на шею.       Тобирама уверенным движением отлепил ее от себя, одной рукой придерживая довольно-таки увесистый мешок неизвестно с чем, но чем-то, что полагалось ей, не может быть никаких сомнений. Правда, забегая вперед, следует сказать, что ничем принципиально ее жизнь не менялась с приходом Сенджу. Рацион был такой же скудный, одежда и обувь - не предоставлялись. Сандалии, пришедшие в негодность от ее нового образа жизни, никто не спешил заменять. Поэтому девушка бегала босиком, сверкая грязными пятками.       Итак, Сенджу окинул ее взглядом, не веря, во что превратилась девушка за одну лишь неделю. И конечно же она снова подралась с кем-то... Видимо, Суирэн все же ничему не в состоянии научиться.       - Тобирама!.. Я так рада, что ты пришел! Я так счастлива тебя увидеть!       Тобирама не отвечал.       - Как у тебя дела? Как поживает тетя?.. - продолжала Суирэн осыпать его вопросами суетливо семеня позади бывшего супруга, но Сенджу едва ли буркнул «все нормально», и на контакт не шел.       Затем он скрылся на пороге дома старосты, куда девушке было запрещено заходить без особого приглашения, и она терпеливо ждала, когда Тобирама снова появится. А Ниран, обнаружив, что Суирэн бросила свое занятие, еще и опрокинула белье на землю, уже бежала к ней, дабы научить уму-разуму.       - Щас я тебя так отстегаю этими мокрыми тряпками, мало не покажется! - пригрозила она Суирэн, принявшись вершить суд над мелкой бездельницей. Та остервенело отбивалась, а затем уже с пустыми руками вышел Тобирама, переговорив с вредной бабкой, и увидел, что его супруга, как и всегда, ведет себя не самым лучшим образом...       - Тобирама! - снова вцепилась в него Суирэн, напрочь забыв о хабалистой подруге, а Ниран, впившись глазами в этого величественного мужчину, что просто медленно прошел мимо, вдруг застыла, ожидая, что он скажет ей не обижать девчонку, что была явно его родственницей судя по внешности. Но Сенджу ничего не сказал. И крестьянка победоносно выдохнула. Значит, эту сраную принцесску можно будет мутузить, как душе угодно, и ничего ей не будет? Здорово. - Тобирама... Я не смею проситься назад, но давай хотя бы поговорим!.. - бежала за ним девушка со слезами на глазах, но супруг, как бы ни хотел остаться с ней, имел силы не поддаваться на эти жалостливые уговоры.       - Мне не о чем говорить с тобой, Суирэн.       - Неужели совсем не о чем?.. Но... Мне так плохо без тебя... Я ждала каждую секунду, когда ты придешь, и ты уходишь почти что сразу... - расплакалась несчастная девушка, не понимая, что ему стоит хотя бы на минуту остаться с ней?..       - Я бы хотел вообще не приходить. Но не могу, - пространно пояснил Сенджу, снова намекая на то, что лишь выполняет свой долг, и не более. После этого он сразу же исчез.       Суирэн прислонилась лбом к дубу с меткой Хирайшина, у которого ее муж появился и снова пропал, и неудержимо зарыдала, продолжая звать любимого по имени. Пока это ее занятие не прервала Ниран, ставшая невольным свидетелем этой странной картины.       - Я бы тоже не хотела с тобой оставаться даже на минуту сверх необходимого, если бы была тем парнем, - прокомментировала она, все еще держа в руках мокрые грязные тряпки. - Это твой брат?       - ...Да.       - А за что это он тебя сюда отправил? - принялась расспрашивать Ниран. Но у Суирэн было не самое подходящее настроение для игры в вопрос-ответ.       - Какая разница! Тебя это не касается...       Ниран разозлилась, отлупила дерзкую оторву и погнала к реке, набрать новой чистой воды, дабы начать стирку заново. Суирэн все делала на автомате, перебирая моменты их первой с Тобирамой за время разлуки встречи... Сидя у реки, глядя на свое чумазое, побитое лицо и волосы, свисающие сосульками, она поняла, что предстала перед ним в самом убогом виде, который только можно было придумать... И не только ее внешность была отталкивающей. Поведение девушки тоже было неправильным, и обмозговав все более тщательно, Суирэн решила, что к его следующей встрече она подготовится получше.       - Хорошо, что я сдержалась и не убежала обратно в селение Сенджу, когда совсем невтерпеж тут было оставаться, - сама себе сказала Суирэн, принявшись умываться и полоскать испачканные волосы в воде, чувствуя, что может взять себя в руки. - Если пойду наперекор решению Тобирамы - сделаю лишь хуже... Он все еще очень зол на меня... Неужели чертов Хаширама побоялся признать свою вину хотя бы ему?! Он же его брат... Пусть ему плевать на меня, но неужели он не видит, что Тобирама тоже страдает?!       В любом случае Суирэн приказала себе набраться терпения.       Ей, конечно, очень плохо, и жизнь тут далеко не сахар, нет, очень и очень тяжелая, но Тобирама страдал из-за нее намного больше в прошлом, и, нет никаких сомнений, он тоже очень мучается и пытается понять для себя, что делать дальше. Когда он придет снова, Суирэн должна будет показать, что готова делать все, что ни скажет ее муж, играть по его правилам, даже если это очень трудно, добиваться его прощения, даже если Суирэн не была виновата в случившейся ситуации, что отдалила их друг от друга непоправимо сильно, лишь бы он понял, что она готова меняться...       Девушка думала об этом и сейчас, пока шла рядом со своей «боевой подругой» в сторону пашни, где им надо было прополоть двадцать соток батата (сладкого картофеля), а если останется время - еще проредить саженцы гигантской редьки.       Приложив ладонь ко лбу, Суирэн прищурилась, силясь углядеть, где же край этого чертова поля, над которым им обеим придется биться, и не могла увидеть толком.       - ...Может быть сбежать обратно было и не такой уж плохой идеей... - прошептала она, не в силах поверить, что каждый раз ей могут поручать все больше и больше работы.       За четыре недели пребывания в этой деревне она что только не делала... И вспахивала, и сажала, и полола, и окучивала, и косила и рубила, и стирала, и мыла, и шила, и ... о, ками! Когда-то же должна была закончиться эта работа!? Но ее никак не уменьшалось... Недавно Ниран «обрадовала» ее тем, что на следующей неделе на плечи Суирэн ляжет еще одна кое-какая обязанность, и девушка даже не в состоянии была хоть как-то реагировать на это заявление...       - Ты что там, опять уснула?.. - уже давно приступив к работе, бросила ей Ниран, уже будучи по локоть в грязи от влажной жирной почвы. - Хах, пока тебя не встретила, и подумать не могла, что есть люди, гораздые спать не только до полудня, но даже и стоя!       Суирэн насупилась, нагнувшись над всходами, проклиная всех и вся. Но надо было работать... Иначе перестанут кормить хотя бы раз в день. И Тобирама убедится, что она ничтожество...       - Я все думаю, что же ты такого сделала, что твой брат тебя сюда выкинул, а? - снова спрашивала Ниран, но Суирэн продолжала упорно молчать, царапая руки о колючие сорняки, мечтая, чтобы и этот день поскорее закончился. Она надеялась, что Тобирама не придет сегодня в деревню, пока она весь день будет на бататовом поле, но именно это и произошло.       Когда он материализовался - ожидал, что Суирэн снова окажется где-нибудь поблизости, и снова кинется к нему навстречу. Более того, в глубине души он очень хотел этого. Но его супруги нигде не было. Сенджу медленно обошел дом, будто бы забыл с какой стороны тут вход, но Суирэн не объявлялась, пусть он и чувствовал ее чакру где-то неподалеку.       - А, Сенджу-сан, - вышла к нему навстречу из гэнкана бабка, протягивая руки к очередному мешку с пропитанием. - Как поживаете?       - Все прекрасно. Где Суирэн? Как она себя вела? - нацепив маску безразличия, спрашивал шиноби.       - Как всегда отвратительно, - недовольно прокомментировала старуха, заглядывая в увесистый мешок. - Работать не хочет, вставать рано не хочет...       - Ожидаемо... - ответил Сенджу, протягивая злой старухе кисет с деньгами. - Надеюсь, этого хватит на первое время, чтобы компенсировать ваше беспокойство...       Бабка милостиво приняла подношение, так и не удосужившись сказать, что девочка, может, и не хочет работать, однако же все делает. Может, и не всегда у нее получается, но она и впрямь старается. Встает пусть и с пинком, но все равно понимается вместе со всеми и идет работать. Видимо, боялась, что язык отсохнет, если скажет о Суирэн хоть что-то хорошее. Или Тобирама заберет девчонку и перестанет носить ей деньги и продукты, которые были отменного качества. Ее супруг просто обожал белый рис, и речную рыбу, а о мясе и вообще будет лишним говорить.       Сенджу не знал, что Суирэн не перепадает и одной десятой из этого мешка с деликатесами. Он справедливо думал о том, что все они едят за одним столом, и, конечно, старуха со своим мужем тоже будут есть то, что причитается Суирэн, и он не был против этого. Но знай он, что его девочка самое большее - съедала целую чашку ячменной пустой каши за целый день - забрал бы ее обратно тут же. Или хотя бы устроил ее куда-нибудь в другое место... Будучи человеком честным и благородным, он не мог подумать, что существуют на столько низкие и падшие люди.       - ...Где Суирэн сейчас? - спросил Сенджу, будто бы от нечего делать.       - На бататовом поле, чуть ниже на склоне. Пропалывает грядки.       Тобирама кивнул, намереваясь уйти. По поводу того, что Суирэн нагружена работой - он будто бы не был против. Труд облагораживает, с этой истиной не приходилось спорить. Но уже перед тем, как переместится обратно, решил посмотреть на нее краешком глаза. Просто, чтобы убедиться, что она и впрямь работает, а не отлынивает.       Тихо пробравшись через еловую поросль, Тобирама сумел различить Суирэн и грузную девушку, которую он уже видел рядом с ней. Тобирама притаился и принялся наблюдать.       Его супруга была сильно измождена. Не приученная к тяжелому сельскому труду, она то и дело выпрямлялась, болезненно терла свою спину, но получая порцию оскорблений в свою сторону, снова нагиналась обратно. В конечном счете она просто рухнула на колени, и полола просто ползая по грядкам, вызывая издевательский смех своей напарницы и проходящих мимо девушек, что шли на обед. Вскоре и Ниран пошла обедать, а Суирэн так и осталась сидеть на грядках, продолжая делать свою монотонную работу с измученным выражением лица.       «Почему она не идет обедать с остальными?» - спрашивал себя Сенджу, не представляя, что позволят поесть Суирэн только на заходе солнца, перед сном. Уже сейчас он имел лишь одно желание, взять ее на руки, прижать к себе и унести домой... в их уютное маленькое гнездышко, где Суирэн не будет утруждать себя. Но вовремя одумался. Разве он не хотел, чтобы Суирэн поняла, каково это, жить без его заботы? Эта жизнь должна была научить ее, насколько тяжела цена расплаты за поступки.       И все же он не мог больше наблюдать, как она бьется на этом безграничном поле, практически теряя сознание, и ничего не делать с этим, и тотчас переместился к себе домой.       Через какое-то время вернулась Ниран.       Сперва она побранила компаньонку, что та почти ничего не сделала, пока она уходила на обед, и Суирэн оставалось только извиниться сквозь зубы, продолжая свою работу, как вдруг невежа протянула ей под нос маленькую дынную булочку.       - На, поешь. Бабка же тебя только по вечерам кормит, так?       Суирэн удивилась, что Ниран обратила на это внимание, и тем более, что решила принести ей что-нибудь поесть. Разумеется, Суирэн очень голодала, но когда просила старуху кормить ее хотя бы два раза в день - получала выговор за то, что работает мало, а просит много. «Вот когда будешь работать наравне со всеми - тогда и есть будешь достаточно. А сейчас тебя кормить не за что», - такой был ответ на ее просьбы, и девушка перебивалась тем, что есть. Пока стояло лето, она могла нарвать ягод или поесть корешков, которые Ниран определила, как съедобные, и сама в огромных количествах их поглощала, ибо ее сбитый организм всегда хотел есть. И Суирэн вторя ей, втихомолку тоже собирала нужные растения, чтобы набить вечно пустующий желудок хоть чем-то. Пока стояло лето - она не боялась умереть с голоду. Однако Суирэн не думала, что Ниран видит, что она живет впроголодь, и тем более, что ее это заботит. Ее поступок очень растрогал девушку.       - С...спасибо, - Суирэн взяла грязной рукой угощение, и уткнувшись носом, вдохнула аромат. Уже через секунду она рыдала, как потерпевшая при пожаре, сидя по колено в грязи, прижав дынную булочку к груди.       - Ты чего!? Совсем сбрендила?.. - оторопела Ниран, усевшись с ней рядом.       - ...Тобирама пахнет, как дынная булочка... Я очень по нему... скучаю... - она снова заголосила, но Ниран, которая не поняла, что несет ее компаньонка, пригрозила, что сейчас же отнимет у нее булочку, если она не успокоится. Суирэн съела угощение в два укуса и принялась работать с новыми силами. - Однажды он заберет меня... И больше мы никогда не расстанемся... - продолжала причитать она, шмыгая носом, яростно вырывая сорняки, пару раз даже вырвав ростки батата, за что тотчас получала оплеуху от Ниран.