«7 декабря 1989 год. Япония».
Погода сегодня баловала жителей Японии — день, на удивление и к великому счастью, выдался настолько тёплым, что прежде противный и грозный мороз более не кусал кожу, солнечным, что свет неприятно резал глаза, и ясным, из-за чего чистое и голубое небо казалось таким красивым и радовало глаза. Людям казалось, что их молитвы были услышаны и Бог даровал им милостыню в виде теплого и солнечного дня, когда не нужно одеваться подобно капусте или весь день лежать на кровати под одеялом, спасаясь от холода. Японцы сегодня могли вдоволь нагуляться и облегчённо вздыхать, посылая своему «Богу» благодарности. Откуда было знать обычным людям, что дело было вовсе не в их молитвах, а в чём-то, точнее в ком-то другом? Девушка, чьи волосы белее снега, а глаза напоминают кровь, ответила бы, что эта странность в поведении погоды заключается в необычном новорождённом, мирно спящем на руках матери, сжимая в своих маленьких и пухлых ручках её пальцы и изредка хмурясь во сне. Хинако, смотря на безмятежно спящего младенца, не могла не испытывать к нему жалость и сострадание — его ожидают множество трудностей и преград, с которыми он может столкнуться уже сегодня или, может, завтра, через два дня, а может и вовсе через неделю. Всему виной — необычные глаза наследника небезызвестного клана, который приложит все силы, чтобы воспитать из него настоящего мага, шамана, способного истребить всё и вся. Накано могла примерно представить, какая жизнь сложится у младенца, беззаботно спящего в тёплых объятиях ослабевшей после тяжёлых родов матери. Скольких ему придётся убить? Скольких придётся покалечить? Сколько раз придётся замарать свои руки, а главное во сколько лет это произойдёт? Сумеет ли детская психика выдержать всё это? Но одно девушка могла сказать точно — ребёнок станет либо спасением, либо погибелью. Другого не дано. — Сколько сотен лет прошло с того момента, как ушёл из жизни последний шестиглазый? - задумчиво сказала Хинако, не отрывая взгляда от младенца. — Даже не верится, что этот хрупкий ребёнок родился с такой огромной силой, - добавила она то ли с усмешкой, то ли с улыбкой. Мальчишка, недавно безмятежно спавший, открыл глаза, завораживающие и чарующие своей необычной и неземной красотой. Девушка даже чуть вздрогнула от накативших эмоций и чувств, но взгляда от светло-голубых глаз, напоминавших собой небесный сапфир, не смогла оторвать. Они околдовывали, кружили голову, вызывали странные ощущения, собиравшиеся в один клубок непонятных эмоций, и не давали Накано даже шелохнуться, из-за чего она начинала напоминать статую или идеальную скульптуру. Однако мимолётное и невесомое прикосновение жены главы Годжо вернуло Хинако власть над телом и разумом, и первое, что она сделала — попятилась и привела сбившееся дыхание в порядок. Младенец оказался опасен даже будучи недавно рождённым. — Вы ведь присмотрите за ним, Накано-сама? Кроме вас, мне некого просить, - благородная леди клана Годжо слабо и печально улыбнулась, мысленно проклиная саму себя за слабость и никчёмность. Хинако не спешила отвечать и хорошенько обдумывала в голове, взвешивая всё «за» и «против». Однако плачевный и болезненный вид женщины не давал возможности думать здраво. Тело, исхудавшее до такой степени, что торчали кости, засохшие и бледные губы, большие тёмные круги под глазами, усталый и измученный взгляд, вялые движения — всё это говорило о том, что госпоже Годжо осталось совсем немного, и у неё нет возможности наблюдать за тем, как растёт Сатору, — самое неприятное и болезненное из всего. Накано чувствовала лишь жалость и сострадание к некогда прекрасной и полной жизни леди клана Годжо. Но правильны ли эти чувства, испытываемые к этой слабой женщине, род которой веками удерживает её в поместье, не позволяя наслаждаться желанной свободой? Хинако могла сказать, что мать Сатору заслуживает сострадания, ведь она всё ещё остаётся единственной, кто проявляет к ней своё уважение. Однако противоречие всё же имело место быть, и девушка предпочитала не зацикливать на этом свое внимание и желала поскорее дать томительный ответ на просьбу леди. — Я подумаю над твоей просьбой, - спокойно сказала Хинако, и сама же удивилась от своего ответа, ведь не горела особым желанием опекать совершенно чужого и незнакомого для себя человека. Возможно она просто хотела утешить, успокоить и дать хоть какую-то надежду леди Годжо. — Но всё зависит от самого Сатору, - вновь посмотрела на ничего не понимающего младенца с прекрасными светло-голубыми глазами. — Спасибо, Накано-сама, - женщина расплылась в лёгкой, слабой, но искренне благодарной улыбке, и крепко прижала своё дитя, поджимая губы и сжимая челюсть. «Сдерживает слёзы?» - моментально пронеслось в голове алоглазой, и она заметно нахмурилась, но тут же успокоилась. — «Невероятно сильная женщина», - леди Годжо была единственной, кто проявлял к ней уважение, поэтому Хинако считала её хорошим человеком и могла сказать о ней пару добрых слов.«Пять лет спустя»
От беззащитного и слабого младенца не осталось и следа. Сатору за эти пять лет заметно подрос и был развит не по годам, что немного пугало и удивляло остальных. Крылся ли секрет в том, что он родился с двумя шестью глазами? Никто не мог дать точного ответа, но все предпочитали верить именно в это, иначе никак не объяснишь то, что пятилетний ребёнок мыслит как взрослый. Хинако тоже не могла перестать удивляться и искренне восхищаться такой аномалией в виде Сатору Годжо. Впервые за всю свою жизнь она встречает такого интересного, необычного, по-настоящему сильного и внушающего страх одним своим взглядом и присутствием ребёнка, который сейчас стоит перед ней и выжидающе смотрит, словно что-то должно произойти. Но вот только, что именно? И чего каждый раз Сатору хочет услышать или сказать, когда смотрит на Хинако таким взглядом? Девушка хотела бы знать ответ на этот вопрос, да вот только мальчишка не спешит удовлетворять интерес и продолжает томить долгим и раздражающим ожиданием, сопровождающимся неприятным жжением где-то в груди. Будь у Накано одно желание, она бы точно загадала уметь читать мысли других. Хотя нет, ей было бы достаточно уметь читать мысли Сатору, так ловко скрывающемся и умеющем испариться в любой момент, словно его и не было, из-за чего казалось, что он был иллюзией или плодом воображения. Однако Хинако знала, что это далеко не так, ведь ощущала его внушительную силу и отчётливо помнила все стычки до мельчайших подробностей. Честно признаться, девушку выводило из себя то, что Сатору ни разу с ней не заговорил и создавал впечатление избегающего её мальчика. Беловолосая считала себя кем-то вроде ведьмы с отталкивающей аурой. Но сейчас всё будет иначе. Хинако решила, что больше не станет молча ожидать хоть каких-то слов от особенного мальчишки. Она выпрямилась перед ним, возвышаясь, и сложила руки на груди. — Ну и, сколько ещё будет продолжаться эта игра в молчанку? - Накано вопросительно вскинула белоснежную бровь и чуть наклонила голову набок. Она особо и не надеялась получить ответ от Сатору, но не спросить не могла, иначе бы просто взорвалась от его напрягающего и давящего взгляда «особенных» глаз. Но что чувствовал сам Сатору, глядя на тяжело вздыхающую и недовольно морщащуюся Хинако? Для него она в любом виде казалась невероятно красивой и необычной. От неё исходило что-то такое, что притягивало и одновременно пугало, но ему это только нравилось. Ещё он не мог отметить то, что Накано отличалась от других своей стойкостью и уверенностью, поэтому казалась сильной и независимой. Сатору нравятся сильные и красивые люди, и сейчас он рад, что девушка первая заговорила с ним. — Ты красивая. Он сказал. Он наконец-то сказал то, что так давно хотел. Годжо почувствовал, как камень с сердца упал и дышать стало намного легче. Насколько же сильно удивилась Хинако от слов Сатору? Этого не описать словами. Никто прежде никогда не говорил ей комплиментов, поэтому из-за непривычного щекочущего и тёплого ощущения где-то в груди она расплылась в мягкой и лёгкой улыбке. Сатору оказался первым человеком, сказавшим ей приятные и тёплые слова без всяких корыстных целей и без всякого злого умысла. Девушка присела на корточки, чтобы оказаться с Сатору на одном уровне и посмотреть на него не сверху вниз, а прямо. Мальчишка тут же воспользовался моментом и аккуратно заправил Хинако выбившуюся прядь длинных белых волос за ухо, чем сильно и приятно удивил её. Мелочь, но приятно. — Возможно это не так уж и плохо, если моя жизнь будет принадлежать тебе, Годжо Сатору, - сжав в руках небольшие ладони мальчика, с мягкой и нежной улыбкой сказала Накано. Кончено, в будущем это решение может сыграть с девушкой злую шутку, но она никогда не пожалеет об этом, ведь выбрала и доверилась хорошему человеку. Сатору — не самый лучший, но и не самый худший вариант на данный момент, но Хина искренне желает идти с ним бок о бок и быть рядом как близкий друг, который никогда не предаст и не оставит. Юный наследник клана почувствовал, как что-то жгучее и тёплое проникло в его сердце через прикосновение девушки, и вопросительно посмотрел на неё, требуя объяснений. — Всему своё время, маленький господин, - алоглазая несильно щёлкнула его по носу, при этом мягко и слабо улыбаясь.