Love comes unexpectedly

Истошный, мучительный, душераздирающий и оглушительный крик, неприятно резавший слух, эхом раздался по всему поместью клана Годжо. Он доносился из внутреннего сада, сердца поместья, поэтому не было никого, кто бы не услышал его и не пришёл в ужас от неизвестности происходящего. Хинако, чей слух во много раз превосходил человеческий, тут же заткнула уши ладонями и скривила лицо из-за неприятной и колющей боли. Ей казалось, что будь крик на несколько децибел выше, то барабанные перепонки тотчас бы лопнули, и из ушей хлынула кровь. Но, к счастью, этого не произошло, поэтому девушка, придя в себя и успокоившись, рванула прямиком в сад, к источнику такого оглушительного и пронзительного крика. Накано застыла на месте не в силах двинуться, а в её глазах отпечатался весь ужас представший картины. Щуплые, тонкие руки, измазанные в омерзительной тёмной слизи, тянулись к служанке дома, которая сжимала в объятиях бездыханное тело дочери и горько плакала, и вызывали отвращение. Хинако казалось, что её вот-вот вырвет от увиденного, но она сдержалась, понимая, что нужно немедленно изгнать это огромное чудовище, вырабатывающее своим телом едкую и гадкую слизь, из-за которой движение было затруднено. Девушка скривила лицо от отвращения и покрылась мурашками — настолько ей было противно на данный момент, и она недовольно и свирепо посмотрела на проклятие своими глазами, которые вспыхнули алым и начали испускать пугающий, но в то же время прекрасный свет. Зрачки начали сужаться, становясь вертикальными, как у кошки или какого-нибудь демона. Хинако начала источать сильную ауру, которую невозможно было игнорировать. Проклятие, почуяв неладное и нечто пугающее, тут же перевело всё своё внимание не девушку, чьё присутствие игнорировало с самого начала. Оно даже позабыло о своей жертве, которая не могла унять дрожь и смириться со смертью дочери. Такое стечение обстоятельств Хине было по нраву, ведь так ей будет намного легче спасти жизнь хотя бы служанке и уничтожить проклятие. Так она думала ровно до тех пор, пока не заметила, как нечто, напоминавшее слизь, не заулыбалось. У него не было ни единого зуба, лишь огромная чёрная дыра, напоминавшая пустоту. И эта пустота затягивала, гипнотизировала и вызывало сильное головокружение, сопровождающееся колющей болью. Накано поняла, что нужно срочно изгнать проклятие, пока оно не начало действовать и не использовало все свои силы. Она тут же выбралась из едкой и тягучей массы и, чтобы воспользоваться одной из своих техник, подпрыгнула в воздух, да не рассчитала расстояние, и проклятие, которое оказалось не таким глупым существом, воспользовавшись этой ошибкой, проглотило её целиком. Девушка не успела ничего понять, как через несколько секунд оказалось в его желудке. Её тотчас же вырвало от открывшейся картины: в желудочном соке плавали человеческие тела, некоторые были почти переварены, от того были лишены некоторых частей тело, и это выглядело настолько омерзительно, что Хинако не могла перестать блевать. Особенно сильно бросались в глаза свежие жертвы, в чьих глазах отпечатался весь тот ужас, который они испытали при встрече с проклятием. — Скольких же ты погубил, мерзкий урод? - оглядывая плавающие тела, конечности и кости, с отвращением процедила сквозь зубы девушка. В воздухе витал отвратительный гнилой, затхлый и тухлый запах, который больно обжигал нос, горло и лёгкие. Хинако еле сдерживалась, чтобы не выплюнуть собственный желудок, который уже давно опустел. Ей уже поскорее хотелось выбраться из этого мерзкого места, чтобы не видеть весь этот ужас и избавиться от вони. Она подняла руку и сосредоточила проклятую энергию, чтобы выпустить её и наконец изгнать монстра, посмевшего проглотить её целиком и убить стольких невинных людей. — Так или иначе, твой конец пришёл. Как только Накано сказала это, проклятие тут же взорвалось и бесследно испарилось в воздухе, словно его и не было. Единственным признаком присутствия этого монстра была Хинако, которая стояла посреди сада вся в чёрной и липкой слизи, от которой ужасно пахло. Со стороны она напоминала искупавшегося в канализации человека, и это смотрелось просто отвратно. Лишь мысль об этом выводила девушку из себя и заставляла злиться. Раздался довольный и хитрый смешок, который мог принадлежать только одному человеку. Беловолосая тут же недовольно и уставилась на улыбающегося парня. — Как такое слабое проклятие вообще удосужилось проглотить тебя, Хина-чан? - с нескрываемой издёвкой в голосе спросил Годжо, оглядывая подругу с ног до головы и меняясь в лице с каждой секундой. — От тебя несёт за версту, - демонстративно прикрыл нос и высунул язык, как бы показывая, как отвратительно от неё пахнет. Однако он говорил это не с целью обидеть, а скорее подколоть и пошутить, как это обычно делает. — Тебе бы поскорее принять ванну или душ, - добавил он сразу же и довольно ухмыльнулся. — А ты всё не упускаешь шанса поиздеваться надо мной, Сатору? - положила правую руку на бедро и, чуть наклонив голову набок, ухмыльнулась. — А, хочу добавить, что я пришла на помощь Эйко первая, а ты опоздал, - съязвила Хинако и довольно улыбнулась, наблюдая за надувшимся парнем, который, стиснув зубы и громко хмыкнув, отвёл взгляд в сторону.       «Хоть и вырос, но остался всё тем же милым ребёнком», - мысленно улыбнулась Накано, смотря на обиженное лицо того, которому она принадлежит целиком и полностью и ради которого живёт. — В любом случае тебе пора уже повзрослеть, - спокойно добавила девушка, заправляя прядь мокрых и липких волос за ухо, и обернулась к угодившей в беду служанке, которая молча сидела и скорбела.       «И не скажешь, что недавно я чуть не оглохла из-за её крика», - с удивлением подметила Хинако. — А ведь я столько раз предупреждала вам, смертным, воздержаться от ночных прогулок. Вы всего лишь слабые и беззащитные создания, и твоя дочь послужила этому примером. Надеюсь, что в этот раз вы хорошенько вобьёте это себе в голову, - сказала холодно, отчуждённо, без капли эмоций и сожаления. Женщина, дослушав нравоучения, если их можно было так назвать, Хинако, горько заплакала, прижимая бездыханное тело подростка ближе к себе и утыкаясь носом куда-то в макушку дочери. Она никогда не слушалась слов матери и магов клана Годжо, которым прислуживает ещё с рождения. За это девочка заплатила огромную цену — отдала свою жизнь и показала остальным пример того, что не стоило делать. Терять кого-то близкого и родного всегда больно, настолько, что собственная жизнь уже не мила и не нужна. Накано этого никогда не понять — с самого своего появления на свет она была одна.       Но сейчас у неё есть Сатору. — Мира была хорошей, но непослушной девочкой. Хотелось сказать хоть немного тёплых слов напоследок, но ничего на ум не приходило. Подросток не обладала какими-нибудь выдающимися чертами и всегда любила доставлять всем хлопот. Однако то, что она была хорошей, чистой воды правда. — Погибнуть в столь раннем возрасте… довольно прискорбно, - беловолосая разочарованно покачала головой и томно вздохнула.       Ей не жаль. Ни капли. — Ты не меняешься, - воздух наполнился мягким и приятным голосом наследника клана. — Тебя ведь ни капли не заботит смерть Миры, - он смотрел спокойно, без какого-либо упрёка, как и всегда до этого.       Он так хорошо изучил её за то время, что они были вместе. — Верно, меня совершенно не волнует смерть этой девочки, с которой я даже не общалась, - Хинако хотелось возразить, но нечем. Уж лучше сказать правду, чем неискренне скорбеть по кому-то, кто даже не имел ценности или места в её сердце. Мира — не та, кого она признала или приняла. — Не забивай голову лишним и не думай о таких вещах, Сатору, - рука автоматически потянулась к волосам парня, да вот только остановилась на полпути. Девушка не хотела марать прекрасные локоны вонючей слизью. — Ты всего лишь пятнадцатилетний парень, которому нужно думать об учёбе, а не о всяком. Раз уж коснуться открытых участков тела было невозможно, Хинако пошла в обход. Она легонько похлопала Годжо по плечу и поспешила удалиться, лишь бы не слышать горького плача Эйко, из-за которого сердце неприятно сжималось, причиняя колющую и ноющую боль.       Хинако может чувствовать чужую боль как свою собственную.       «Как прискорбно… Люди — слабые создания, потому нуждаются в защите обладающих силой. Существование шаманов — государственная тайна, а потому… людям не на кого положиться, кроме себя», - Хинако считала это нечестным, но в то же время понимала, что это была необходимость, чтобы сохранить мир. — «Будь это прежняя я… Будь я человеком, что бы думала?» — Никогда её не понимал, - тяжело вздохнул Сатору, почёсывая затылок и смотря вслед исчезающей за дверью женской фигуры. — Очень странная женщина, - перед глазами всё ещё стоял её холодный, но в то же время полный печали взгляд. Хинако для него была самой большой загадкой.       Это всего лишь было иллюзией, ложью, ведь он прекрасно понимал её, но не понимал этого.       «И всё же, сколько не пытаюсь вспомнить, это бесполезно…» - Годжо молча развернулся и зашагал в сторону своей комнаты. — «Что же сказала Хина-чан в тот день, когда мы впервые заговорили?» - голова уже гудела от тщетных попыток воспроизвести в памяти тот момент. — «Наверное это было что-то важное?» — Чёрт, и что мне вообще делать? - запустил пальцы в волосы и растрепал их, тяжело вздыхая.