Полет в Нью-Йорк под Рождественской звездой

      Популярный художник из Нью-Йорка Джерард Уэй бежал по улочкам Бельвилля. Асфальт был покрыт тонким ледком от растаявшего и к ночи замерзшего снега. Ботинки скользили по пешеходным дорожкам. В пластиковом подарочном пакете, с нарисованными на нем заснеженными горными вершинами, шуршала упаковочная бумага. Был поздний вечер, окошки пригорода светились, как и Рождественские украшения на домиках. Семьи сидели дома, наслаждались праздничным ужином и теплыми разговорами.       Только Джерард, неугомонный, торопился. Время уходило. В двенадцать он, как Золушка, потеряет все. Останется лишь хрустальная туфелька — портрет в его пакете.       «Рождественская звезда, я желаю, чтобы он ждал меня».       Оказаться в Рождество вдали от привычного семейного очага и традиций — вот такой день выдался в прошлом году, когда Джерард застрял в аэропорту Солт-Лейк-Сити из-за метели.       — Ну, блин, просто зашибись, — парень в толстовке с меховой подкладкой уселся рядом с ним в зале аэропорта. — Ты тоже в Нью-Йорк хотел лететь?       У Джерарда не было такой эмоциональной реакции на отмену рейса. У него вообще не было бурной реакции на что-либо. Именно так спокойно он и воспринимал жизнь — как реку, которая тихо несет свои воды. Даже внезапную популярность среди художников и почитателей искусства он воспринимал как «ну, случилось так и ладно, в жизни и характере особенно ничего не поменялось».       Джерард просто кивнул парню.       — Как думаешь, долго еще будет метель?       Уэй пожал плечами.       — Ты говорить умеешь?       — Умею, — ответил Джерард. — Просто не использую голос без надобности.       — За слова не нужно платить.       — За некоторые — нужно. И дорого.       — Пф, как банально.       — Как и твоя фраза про плату.       Парень прямо посмотрел на Джерарда, улыбаясь уголком рта. Джерард не отвел взгляда. Мальчишка был симпатичный. Глаза большие и светлые, аккуратная стрижечка на удлиненных каштановых волосах. А еще казался смутно знакомым.       — Не старайся. Не вспомнишь. Выпускники всегда мало обращали внимание на новичков в старшей школе, — вздохнул парень. — Привет, Джерард Уэй. Я Фрэнк Айеро.       Айеро… Такую необычную фамилию он помнил. Но не помнил человека внешне. Где же мог слышать? Кажется…       — Ты играл в школьной рок-группе?       — О, — удивился Фрэнк. — С ума сойти, что ты помнишь.       Парень протянул Джерарду руку. И Джерард ее пожал.       — Если бы мы были в кино, то я бы утянул тебя бродить по аэропорту, — произнес Фрэнк.       Парень улыбнулся, и тут тихая река оборвалась водопадом. Вот так внезапно. Неожиданно. Стихийно. Непредвиденно. Вдруг. Джерард влюбился в первого встречного. Именно поэтому у него вырвалось:       — Утяни.       И Фрэнк потащил его за руку.       — Куда мы направимся? — спросил Уэй, еле успевая схватить лямку рюкзака.       — Посмотрим на горы.       Выше и выше по этажам, не отпуская рук.       Как ребенок, прижав две ладони к стеклу, Фрэнк глядел в окно, всматриваясь в метель, перекрывающую весь пейзаж.       — Не повезло, — произнес парень.       — Ты был в Солт-Лейк-Сити и не увидел горы? — изумился Джерард. — Потому что выглядишь ты именно так.       — Аэропорты — это отдельная Вселенная. Я редко летаю, поэтому безумно люблю в них бывать. Проходить все этапы: регистрацию, досмотр, бродить по терминалу в ожидании посадки… И мне все здесь нравится, чувствую себя важным человеком, который куда-то летает по делам. А сейчас тут еще Рождественское убранство. Метель вообще-то в тему даже. Я был влюблен в тебя в школе.       — Я летаю периодически, поэтому, наверное, меня не так все это впечатляет… Что?       — Метель, говорю, в тему. Рождественскую.       — Метель?       — Метель.       — Я же был некрасивым и, мягко говоря, полноватым.       — Правда?       — Ты наверняка меня с кем-то спутал. Не хочешь выпить кофе? Сидеть всю ночь, скорей всего. Заодно повспоминаем, в кого ты мог быть влюблен, — последние слова Джерард произнес с грустной интонацией. Похоже, его мгновенная влюбленность оказалась все же безответной.       Они взяли кофе с максимально Рождественским запахом и вкусом: с имбирем, корицей и миндальным молоком.       — Билли… Билли… не помню фамилию. Но он был похож на меня нынешнего. Тоже вечно растрепанные черные волосы.       Фрэнк сделал глоток кофе и посмотрел на Джерарда, произнося:       — Тот парень однажды после уроков разрисовывал стены коридора возле спортзала. Стоял на стремянке, заляпаны краской джинсы с футболкой и немножко волосы. Кисточки торчали из заднего кармана. Стремянка пошатнулась, я удержал. Мальчик поблагодарил и улыбнулся. Потом я постоянно ходил мимо, но он был слишком увлечен, чтобы меня заметить. Я даже подумывал раскачать ту стремянку, ведь он все равно не смотрел никуда, кроме своей работы.       Джерард молчал, он не помнил, чтобы кто-то однажды придержал лестницу. Это было достаточно давно, и не таким уж заметным эпизодом. А Фрэнк продолжил:       — Ты не был некрасивым. Почему ты так думаешь? Ты был добрым. Я видел, как ты успокаивал девочек, которых обидели. Рисовал их портреты и дарил им. Почему, блин, меня никто не обижал на твоих глазах? Всегда участвовал в благотворительных акциях. А что уж говорить про искусство… Ты мастерил афиши, делал доклады на конференциях по искусству, рассказывая про художников. Причем, остальные ребята рассказывали про Ван Гога, Пикассо, Дали… а ты про Стива Дитко или Джека Кирби. Да и сейчас рисуешь свои картины в комиксовом стиле. И это зашло аудитории. У тебя выставки в разных галереях по стране. В Музее современного искусства Юты, например. Почему ты не выставляешься в Нью-Йорке? Это же кошмар какой-то: чтобы посмотреть твои картины вживую надо тащиться в Юту! В Рождественский уикэнд. Потому что в другое время года некогда.       Лицо Джерарда меняло выражение от удивления из-за этого монолога, до серии улыбок, прерываемых желанием что-то сказать, но потерей всех слов.       Фрэнк, который так и не дождался ответа на свою тираду, вздохнул и отошел к установленной в аэропорту фотозоне, представляющей собой два самолетных кресла возле елки и заснеженного иллюминатора, на котором были нарисованы сани Санта Клауса, будто бы тот летит параллельно самолету. Он сел в одно из кресел. Джерард к нему присоединился. Он поднял глаза наверх, оглядывая декорацию.       — Омела, — произнес Уэй.       — Глупость какая — все эти Рождественские суеверия, — произнес Фрэнк.       — Это кельты придумали.       — Они вообще тут никогда не жили.       — В Юте? — спросил Джерард, подвигаясь поближе к Фрэнку.       — И в Юте тоже, — наклоняясь к Уэю, произнес Айеро.       — Не хочу доверять свой выбор в любви и браке какому-то растению.       — Как будто удача в таких делах зависит от красных ягод!       — Или зеленых листьев.       Теперь их лица были совсем близко друг от друга. Секунда на размышление — и губы соприкоснулись.       — Раз уж так принято, загадаем что-нибудь? — предложил Джерард, сжимая руку Фрэнка.       — Если поссоримся и не помиримся к следующему Рождеству — то все, — произнес Айеро. — Закрепим обещание?       «Никогда больше ничего не буду загадывать! И ничего обещать!» — поскальзываясь на скользком тротуаре и падая, думал Джерард.       Где этот Айеровский дом?! Он был там всего пару раз. А все эти домишки такие одинаковые!       Два месяца. Два чертовых месяца он не имел возможности объясниться! За это время можно найти новую пару и даже выйти замуж!       Джерард поднялся и, не отряхивая снег, огляделся. Осторожно поднял подарочный пакет и заглянул внутрь, проверяя, не раскололась ли рама. Надо было поссориться, чтобы он, наконец, нашел время нарисовать Фрэнка!       Кажется, он приземлился на задницу как раз там, где нужно. Вот и силуэт парня появился в желтом окне. Джерард несколько раз глубоко вздохнул, восстанавливая дыхание.       — Фрэнки, я тебя люблю, — бормотал Джерард, репетируя. — Не надо больше никаких ссор. Никаких обещаний. Никаких омел. Нет, не так. Фрэнки, я тебя лю… — и тут он замолчал. Силуэт в окне обнял и поцеловал подошедшую женскую фигурку. — Что? Да как…       — Знаешь, мои соседи люди хорошие, но у них могут возникнуть некоторые подозрения, если непонятный растрепанный парень будет пялиться в их окна, — услышал он за спиной. Джерард повернулся. — Я вообще-то живу напротив.       — Фрэнки! — Джерард крепко обнял любимого.       — Ты не сильно ушибся? Я увидел, как ты упал, и выскочил на улицу, — Фрэнк погладил Джерарда по спине.       — Нет, все хорошо. Я так торопился, чтобы успеть до Рождества. Ведь мы пообещали друг другу, что…       — Я думал заехать к тебе завтра. Нафиг такие тупые обещания.