Оculos aperire

Все напряженно ждали условленный день, о котором знали только четверо, продолжали тренироваться, оттачивали мастерство боя, чтобы действовать быстро и слаженно. Прошла первая неделя декабря, наступила вторая. Том отслеживал по картам перемещение известных заговорщиков. Девятого они все прибыли в анклав, где жил Шафик. Следовательно, тоже готовились. В Лютном переулке закрылись еще два магазина — из числа «безобидных», переехали в магический Чизик. У покойного Боргина нашелся наследник, вступил в права, вывез из магазина все в неизвестном направлении и заказал полный ремонт помещений. Правда, судя по молчащим сигнальным чарам, его не спешили начинать. Но поразительно, что в Косом переулке все оставалось по-прежнему, и у Тома, стоило ему подумать об этом, начинало неприятно сосать под ложечкой от мысли, сколькими же магами заговорщики готовы были пожертвовать. Хвала Мерлину, их планам не суждено было исполниться. Во вторник вечером в Хогсмид неожиданно аппарировал Гидеон Пруэтт. — У меня новость, узнал через вторые-третьи руки, но информация точная. Кто-то из попечителей Хогвартса написал в Министерство жалобу — содержание не знаю, но мне говорили, что она какая-то совершенно невообразимая. В четверг в школу нагрянет большая комиссия, и вы в ней числитесь, мистер Реддл. — Погодите, друг мой. Мы позовем директора, — Том не стал задавать ненужных вопросов и поднял палочку, вызывая Патронуса. Через пару минут пришел Альбус. Пруэтт явно не ожидал, что директор появится так быстро, и неподдельно удивился. — Разве из Хогвартса можно аппарировать, сэр? — Так я пешочком, дружок, пешочком. Пруэтт заморгал, а потом рассмеялся, догадавшись, видимо. — К сожалению, я с плохими вестями, — сразу перешел он на серьезный тон. Выслушав новости о комиссии, Альбус только руками развел. — Ну, одну мы уже проводили, и вторую так же проводим. Спасибо, что предупредил, дружок. — Я только не понял, почему меня включили в состав комиссии, — сказал Том. — Видимо, потому что вы, можно сказать, уже постоянный член комиссии экзаменационной, — пожал плечами Пруэтт. — Мне сказали, что в школу прибудет аж семь человек. Двое чиновников из отдела образования для проверки документации; мистер Реддл, получается, от экзаменаторов по ЖАБА, от попечителей — мистер Малфой… — Надо же! — улыбнулся Альбус, на мгновение переглянувшись с Томом. — А еще мистер Бартемиус Крауч, — продолжал Пруэтт. — Стоило бы его проверить, — поморщился Северус. — Не он ли накатал жалобу? Барти-младший — парень склочный, он за каждый балл готов удавиться. — Потом обсудим, голубчик, — сказал Альбус. — Про кого-нибудь еще известно, Гидеон? — Про оставшихся двоих я ничего не знаю, но по логике — они тоже из отдела образования и, вероятно, пойдут по урокам. — Обширный состав, — улыбнулся Альбус. — Что ж, скажу школьным эльфам, чтобы прибрались кое-где, но только не в комнатах, в которых станут жить члены комиссии — это в последний момент, ведь мы ничего не знаем. — Мне кажется, дело не в жалобе, — осторожно произнес Пруэтт, — ведь по идее, если уж собирать состав как следует, без нарушений, то мистеру Реддлу там делать нечего — он супруг одного из преподавателей, а мистер Малфой закончил школу не так давно и известен более чем добрым к ней отношением. — Маглы называют это «теории заговора», дружок, — погрозил Альбус пальцем. — А почему бы не предположить, что в Министерстве, в отделе образования, есть наши доброжелатели, которые пропихнули в комиссию заведомо лояльных людей? — Тоже правда, — кивнул Пруэтт, хотя по его лицу было видно, что он не очень верит в эту гипотезу. Что ж, хотя дату предполагаемых взрывов рядовые орденцы не знали, но все были уверены, что это случится еще до наступления нового года. В конце концов, все читали газеты, наблюдали изменения, происходящие то тут, то там — знаки, что время близко. Когда Гидеон ушел, Северус посмотрел на директора: — Они о чем-то догадываются? — Нет, голубчик, они просто подстраховываются. Опасаться они могут всерьез меня и Тома, Люциус попал в список, полагаю, случайно — я всерьез думаю, что в отделе образования кто-то подсуетился — в конце концов, там ведь тоже мои ученики работают. — Но в Попечительском совете явно есть кто-то из заговорщиков, — Северус продолжал гнуть свою линию. — А вот это возможно, — кивнул директор. — Крауча мы можем исключить — Люциус дважды его проверял, у него нет монеты. Последний раз он видел Барти вот буквально на днях в Министерстве. У нас, конечно, вышла ошибка с Шервудом, но, видимо, в первую проверку на глаза Тому он попался без монеты. Сейчас же владельцы серебряных не могут не носить их с собой. Попечительский совет очень редко собирается в полном составе, Люциус не смог проверить там только двоих — Нотта и Селвина. — Мордекай Селвин живет в своем поместье и редко бывает где-то еще, насколько я знаю, — заметил Том. — Это верно,— кивнул Альбус. — Он участвует в делах попечителей главным образом деньгами. Но ведь богатые маги заговорщикам тоже нужны, не стоит сразу списывать Селвина со счетов. Так-так… — У вас появилась идея? — Да, Томми. Обратимся за помощью к Лавгуду. Пусть запустит в «Придире» серию статей о старейших домах магической Британии. Зашлем к Нотту и Селвину нашу милую пару — Ремуса и Сириуса. Но первая публикация должна выйти срочно и касаться какого-то иного строения, чтобы было что показать. — Например? — спросил Северус. — Чего легче? «Три метлы» — это первый дом в Хогсмиде. Он построен в четырнадцатом веке. Отправь парням Патронуса, голубчик, пусть аппарируют к вам, я пришлю им архивные материалы — в школе такие есть. Завтра сходят в «Три метлы», поговорят с Розмертой, запишут пару-тройку местных баек, Сириус сделает несколько колдографий. Новый номер должен выйти послезавтра, успеют тиснуть статейку. Завтра же утром Лавгуд отправит сов к Нотту и Селвину, и, если те согласятся, парни в пятницу отправятся на разведку. — Разве можно написать статью за такой короткий срок? — удивился Северус. — Но ты же писал работу для Климта за одну ночь, — улыбнулся Том. — Ну, то научная работа, а это… — А это развлекательное чтиво с историко-популярным оттенком, дорогой. — У Ремуса, ко всему прочему, есть Прыткопишущее перо, — добавил Альбус. — Фу… — В руках талантливого журналиста, голубчик, это не «фу», а великое изобретение. Но рассиживаться некогда, дети мои, — директор поднялся из своего кресла. — Сейчас пришлю вам архивные материалы и отправлюсь к Лавгуду, а вы зовите парней. — Хорошо, Альбус, — ответил Том. — Полагаю, Шервуд меня завтра осчастливит известием, что я включен в комиссию. — Я тоже так думаю. Судя по масштабам, они собираются торчать у нас до воскресенья. Папка, присланная директором, и хвосты, успевшие собрать все необходимое, появились почти одновременно. Эльфы уже готовили для них комнату в гостевом крыле. Сириус с Ремусом пока что ни разу не были в этом доме и с трудом сдерживали любопытство. Том совместил полезное с приятным, провел парней по некоторым комнатам, попутно рассказывая им о задании. — Мы могли бы разделить участки работы, — заметил Ремус. — Сириус может сходить в «Три метлы» уже сегодня. А я займусь обработкой архивных материалов. — До болтовни ли сейчас Розмерте? — засомневался Северус. — Вечер же, посетителей полно. — Зато посетители могут помочь с местными байками, — возразил Том. — Сириус, возьмите у меня деньги — на пиво, угостите там народ — лучший способ развязать языки. — Хорошо, мистер Реддл. Блэк все правильно понял: его посылали все-таки не прохлаждаться в пабе, а работать на Орден. — Хук принесет вам потом ужин по первому требованию, парни. Ремус ушел в гостевое крыло работать, а Сириус прихватил колдоаппарат и отчалил в «Три метлы». Когда Том с Северусом ужинали вдвоем, прилетел Патронус от Альбуса с сообщением, что с Лавгудом дело улажено. Где-то в девять вечера Хук сообщил, что мистер Люпин поужинал, но Блэк еще не вернулся из паба. Северус прошел в гостевое крыло и постучал в комнату к Ремусу. — Входите, — услышал он. — А, это ты Сев! — Я из чистого любопытства… ого! Люпин стоял перед пюпитром, вокруг него в воздухе порхали листы пергамента из архивной папки. Люпин тыкал палочкой то в один лист, то в другой, призывал к себе, выделял кусок текста, копировал с помощью магии и помещал на лист перед собой. — Впечатляет, — признал Северус. — Это пока только сбор фактов, потом буду художественно обрабатывать текст, — пояснил Люпин. — Когда Сириус придет, накормите его сперва, хорошо? — Ладно. — Ему, скорее всего, потребуется аппарировать к нам домой, чтобы заняться снимками. Прыткопишущее перо он забрал с собой, чтобы записать в пабе то, что посчитает нужным. — Бедняги, вам всю ночь не спать, — посочувствовал Северус скорее ради вежливости. — Ничего, отвезем Лавгуду материал и отоспимся. Все равно до выхода журнала мы в поместья Нотта и Селвина не попадем. Сириус вернулся около десяти — слегка поддатый, потому что пришлось угощать народ не только пивом, но и огневиски, и самому пропустить немного. Его записи сразу передали Ремусу, а самого горе-журналиста усадили за стол. — И как ты теперь будешь проявлять свои снимки? — спросил Северус. — Легко, — пробурчал Сириус, налегая на ужин. — Только меня надо аппарировать домой. А дальше я сам. — А не проще тебя вытрезвить? — Ну, или так. Северус принес из лаборатории зелье — щадящее, ведь Блэк был не настолько пьян, — накапал в стакан с водой. — После ужина сможешь аппарировать. Я тебе еще бодрящего с собой дам, чтобы не заснул за работой. Северус вообще собрался бдеть всю ночь — вдруг парням что-нибудь понадобится. Он решительно отправил Тома спать — ему с утра следовало быть на службе, он же сам мог отпроситься у Климта. Утром, еле живые от усталости, хвосты позавтракали и отправились к Лавгуду со свежей статьей и готовыми для публикации колдографиями. Северус, что называется «по диагонали», успел просмотреть то, что получилось у Ремуса, и должен был признать, что читается легко и интересно. Возможно, Лавгуду бы стоило и дальше публиковать эту серию, пусть даже эта идея и служила изначально прикрытием для Ордена.

***

Журнал благополучно вышел со статьей о «Трех метлах», а вскоре Лавгуд сообщил, что оба владельца старейших имений — Нотт и Селвин — на просьбу пустить в имения журналистов, и ответили, в общем, согласием. Только вот Селвин выдвинул условие — журналисты должны побывать в имении до воскресенья. Это показалось подозрительным, и Люпин с Блэком отправились первым делом именно к нему. В Хогвартсе ждали от них вестей, но там хватало забот: в четверг, после завтрака, как и предупреждал Пруэтт, в школу явилась комиссия в составе не семи, а восьми человек. Судя по тому, как глава ее приветствовал Альбуса, можно было подумать, что настрой у комиссии в целом неплохой, но работать они собирались не для галочки, а всерьез. Два чиновника тут же затребовали кучу школьной документации по списку и отдельный кабинет. Остальные же шестеро должны были посещать уроки, включая и главу комиссии. Они поделились на пары, причем Тома пожелал иметь рядом с собой именно Ламберт Мэлоун, старший проверяющий. Бедному завхозу мистеру Стэндхему пришлось побегать в этот день — он следил за эльфами, готовящими помещения, разгонял студентов, если ему казалось, что их занятия в коридорах могут чем-то не понравиться членам комиссии. Все эти хлопоты заняли время до ланча, так что на уроки в четверг проверяющие попали уже после трапезы. Ели они за преподавательским столом, и, хотя его и можно было раздвинуть магией, но сам помост ведь не резиновый, и гостей усадили спиной к ученикам. Том чувствовал, как его затылок сверлят десятки взглядов. Альбус вел себя непринужденно, хотя, по его словам, последний раз Хогвартс так усиленно проверяли еще при его предшественнике, если не считать вот только недавно побывавшую комиссию, но это так, мелочи. Преподаватели в основном тоже не нервничали — разве что профессора магловедения и прорицаний явно потеряли вдруг аппетит. Альбусу и деканам пришлось вносить в пятничное расписание некоторые изменения. Комиссия пожелала побывать на уроке зельеварения на втором или первом курсах, то есть посмотреть, как их проводит Северус. — У второго курса, как я вижу, — говорил еще утром в кабинете Альбуса мистер Мэлоун, — стоят завтра полеты на метлах, но что мы там не видели? Замените, пожалуйста, студентам метлы на зелья, господин директор, только не предупреждайте их заранее. Профессор Снейп может просто взять следующую тему по программе. Мэлоун «выкатил» список предметов, на занятиях по которым члены комиссии хотели бы побывать. Он проигнорировал магловедение («Все мы прекрасно понимаем, что это за предмет, господин директор»), нумерологию и руны. В основном Министерство интересовали пятый и седьмой курсы, то есть «выпускные», хотя мало кто уходил из школы после СОВ, но такие прецеденты регулярно происходили — главным образом, ограничивались пятилетним обучением дети из семей, кто из поколения в поколение держал какое-то дело, занимался фермерством и тому подобное. Кроме счастливчиков, чьи предметы комиссию не заинтересовали, остальных не миновала чаша сия. Мэлоун ловко распределил коллег по урокам. Тому с напарником, Хорейшио Логаном, достались уход за магическими существами и прорицание на пятом, а ЗОТИ — на седьмом. Потом Мэлоун отвел Тома в сторонку и сказал вполголоса: — Я надеюсь, мистер Реддл, на вашу беспристрастность и честность. Учитывая, что один из преподавателей — ваш супруг, а с директором вас связывают теплые отношения. Будь моя воля, я бы не включил вас в состав комиссии, но увы. — Профессор Снейп может заночевать в школе, я же вечерами буду улетать домой, в Хогсмид, — пожал плечами Том. — Да ночуйте, где хотите, я вас чисто по-человечески прошу… — Будьте уверены, я не стану обсуждать с супругом и директором дела комиссии. — Спасибо, мистер Рэддл! После ланча Мэлоун собрал шестерых проверяющих и призвал их оценивать работу школы объективно и беспристрастно. Но главное — объективно и не действовать под влиянием вкусовщины или своих не слишком приятных, возможно, воспоминаний о школьных годах. При этих словах кое-кто из комиссии рассмеялся и посмотрел почему-то на мистера Эшли. Тому неожиданно понравилось быть инспектором — он и сам не ожидал. Когда первая эйфория от возможности побывать на школьном уроке схлынула, он стал вдруг всерьез анализировать и методику преподавания, и организацию занятия. Впрочем, в четверг он смог побывать только на уходе за магическими существами: ученики изучали нарлов — явно с прицелом на один из билетов по СОВ, где предлагалось отличить нарла от обычного ежа. Что ж, теорию профессор Кеттлберн преподал в легкой и доступной форме, не без юмора, нарлов хватило на всех, наиболее продвинутые студенты даже смогли удержать отдельных особей и добыть по тоненькому перышку, которые прячутся у нарлов между иглами. До ужина Том успел обсудить с Логаном занятие и написать на пару отчет. В пятницу утром прилетел Патронус от Блэка, сообщивший, что парни выдвинулись в поместье Селвина. Том отправил свою кобру с ответом, что результаты вылазки лучше сообщить вечером, а Патронус посылать только в крайнем случае — Киарану. В пятницу вечером инспектора сдали Мэлоуну отчеты и отправились восвояси, в школе осталось только двое проверяющих, по самые уши зарывшихся в документы. Их кормили, поили, укладывали вовремя спать — словом, заботились. Альбус же, Том и Северус ужинали в пятницу в комнатах Минервы, наконец-то расслабившись. — Между прочим, в понедельник вся комиссия соберется в отделе образования, — сообщил Том. — Будем отчитываться еще и устно. Неизвестно, сколько нас там продержат, так что в воскресенье надо бы оповещать наших, как думаете, Альбус? — В понедельник, дружок, нам будет немного не до комиссии. — Но я же не могу не явиться — это вызовет подозрение. — Подозрения в чем? Ну, сошлись, что занят на службе? Все равно на следующий день все ясно станет. — Шервуд уже подписал приказ на все дни, включая понедельник, что я работаю в комиссии. — Ну, давай до вечера воскресенья доживем, а там посмотрим. Как сегодня на уроке прорицаний-то прошло все? — Если честно, я не в восторге, — вздохнул Том. — Еще мягко сказано. Эта ваша Розалин Монтгомери хоть как-нибудь подтверждала свой статус прорицателя при приеме на работу? — Пятнадцать лет назад… Но… я не нашел никого другого. — Она дурная на всю голову, — хмыкнул Северус, наливая себе виноградный сок. — Вот! Точно! — воскликнул Том. — Логан весь урок крепился, а когда дети ушли, попросил мадам что-нибудь предсказать ему. Уж не знаю, есть ли хоть какой-то процент истины в том, что она наговорила, но я тоже рискнул — она мне нагадала жену и пятерых детей. — При этом она, несчастная, искренне верит сама в то, что предсказывает, — вздохнула Минерва. — Если парочку детей еще можно в принципе усыновить, то на жену я решительно не согласен! — наморщил нос Северус. — Милый, нам с тобой хватит моих внуков по самую маковку, — рассмеялся Том и обернулся к директору: — Как долго еще продлится ее контракт, Альбус? — До конца этого учебного года. — Вот и не продлевайте. Тем более что у вас есть подлинное пророчество, касательно того, кто станет работать на ее месте. — Про лошадку я помню. Но... это ж еще уговорить его надо будет. А хорошего прорицателя так просто в школу не заманишь. Это зельевар у меня в родне вот, и я нахально воспользовался личными связями, заманив его сюда. А с прорицателями... сам понимаешь, прорицателей мало, а работы для них много... — В прошлом веке, мне помнится, в Хогвартсе преподавала дама из Уагаду. Может, отправить объявления в крупнейшие магические газеты — только не в Северную Америку, — Том поморщился. — Да я с Флоренцем поговорю, — махнул рукой Северус, едва не расплескав сок из стакана, — Томазо же сказал, что он будет преподавать, Флоренц сам слышал, а кентавры серьезно относятся к предсказаниям. — Флоренц — это хорошо, — сказала Минерва, — но нужны веские доводы, чтобы он разорвал связи со своим табуном. Кентавры не потерпят, если кто-то из их рода станет работать на людей. Даже если пророчество Томми сбудется, нам все равно понадобится преподаватель-человек, потому что кентавр может научить предсказаниям по звездам, может открыть у кого-то дар, но есть министерская программа, а для кентавров шары, кофейная гуща и какая-нибудь хиромантия — ересь. — Ну, так оно ересь и есть? — снова не выдержал Северус. — Нет, дорогой, это не ересь, — возразил Том, — если у человека дар, то он может пользоваться подручными средствами. Не всякий прорицатель способен видеть будущее, как Томми, но это не делает их шарлатанами. — У меня лично хорошо получалось работать с шаром, — заметила Минерва. — Так если дар, то другое дело. А научить... Альбус, ну скажите, разве можно научить кого угодно гадать на кофейной гуще? Или человеку дано, или нет. Если дано, то чем хочет, тем и пользуется, а если не дано, то хоть купайся в этом кофе... — Именно что гадать научить можно, дружок, — ответил директор. — Но между гаданием и прорицанием есть разница. Гадание — это так, домашнее развлечение, средство успокоения и тому подобное. Но мы бы никогда не узнали о хороших прорицателях, если бы они не попробовали все способы в школе. Такие, как Томми, рождаются очень редко. Но в Отделе тайн успешно работают прорицатели рангом ниже его. — Ну, можно взять учителя, конечно, чтобы развлекал детей и давал им как бы отдохнуть, а если кто выделится на уроках — тех уже к Флоренцу на нормальное обучение, — пожал плечами Северус. — А что конкретно не понравилось тебе на уроке Розалин, Том? — спросила Минерва. — Кстати, на ее уроке были как раз шары — закрепление материала. Я сам помню свои школьные годы — на пятом курсе мы как раз повторяли все то, что изучали двумя годами ранее. Так что с программой все в порядке. Во-первых, она трещала весь урок без умолку, тогда как детям надо ведь сосредоточиться, требуется тишина. Во-вторых, давать один шар на троих — это нонсенс, я считаю. Альбус, в школе недостаток хрустальных шаров? — Да полно их, ну что ты. — Мне показалось, что мадам решила облегчить себе задачу — ведь контролировать работу троиц легче, чем пар. Я заметил, конечно, что кое у кого в шарах клубилась дымка, но ничего вразумительного дети сказать не смогли. Кажется, некоторые откровенно сочиняли. — Да я всю дорогу на ее уроке сочинял! — воскликнул Северус. — И она ни разу меня не раскусила. Простите, Альбус. — Ну что ты, дружок. Тебя даже экзаменаторы не раскусили. — Да потому что это чушь все, — махнул рукой Северус. — Если не сочинять, то что там говорить? «Вижу тьму, сгустившуюся над вами. Северус, наверное вы получите не более "выше ожидаемого" по заклинаниям или ЗОТИ!» Ну да, а какая еще тьма кому может грозить в школе? — А я помню мадам Онай*, — ностальгически вздохнул Альбус. — Колоритная такая негритянка… извини, Минерва… и специалист хороший. Мы любили прорицания. — Альбус, вы научились предсказывать... не основываясь на опыте, знаниях и интуиции, а глядя в шар или чашку из-под кофе? — Я — нет. Но вот Минерва правда может. — Минерва тоже основывается на опыте. Даже если считает, что видит все в шарике, — отрезал Северус. — Можем попробовать, — предложила Минерва. Северус пожал плечами. — После ужина, дорогая, — улыбнулся Альбус. — Голубчик, расскажи, как у тебя-то на уроке все прошло? — У меня? Да весело. Я сидел в кабинете, ждал детей, меня ж просили их не предупреждать. Ну они влетели, галдят, я только хотел рыкнуть на них, чтобы рассаживались и вели себя прилично, как Эшли встал и давай толкать речь, что, мол, он понимает, как детям неприятно, что вместо прекрасного полета на метлах им придется сидеть на скучнейшем зельеварении, но... Дальше дети заверещали еще сильнее, а я решил пока не вмешиваться. Там у нас есть такая — Маргарет Вульф, она встала напротив Эшли руки в боки и заявила, что «видимо, вы нас проверяете, сэр, но как можно даже сравнивать такой прекрасный предмет, как зельеварение, с какой-то ездой на палке с ветками?» Тут я уже вмешался, конечно, а то дети слишком развеселились. Дал им задание, мы микстуру от кашля варить должны были. Стал вопросы задавать, как всегда, предварительные, чтобы дети настроились на тему, так Эшли опять промолчать не смог, спрашивает О'Нила, мол, а что вы в прошлый раз на этот вопрос отвечали? Дэн на него вылупился, а он так ехидно: «Ну, вы же не впервые эту тему проходите, правда? У вас она уже обсуждалась?» Дети как начали возмущаться все разом.! Мне пришлось Филипса просить навести порядок. — Они там часом не сглазили этого Эшли? — засмеялся Том. — Эшли… Эшли, — задумчиво произнес Альбус, припоминая. — Вечная головная боль Горация, — напомнила ему Минерва. — А! Точно! Он же ненавидел зельеварение. — Ах, вот оно что! — усмехнулся Северус. — Он после урока еще ко мне подошел, когда дети ушли, с такой кислой миной, и ляпнул такое, что я даже повторять не хочу. — Ты уж скажи, а то я сам его в понедельник прокляну, — мрачно произнес Том. — Да там... Филипс же тоже молчать не мог, он в процессе урока сказал Эшли, что если ему надо скучное зельеварение, то шел бы на урок к профессору Слизнорту, а тут у профессора Снейпа скучно не бывает. Так после урока мне Эшли и говорит: «Этот Филипс. он же на вас лаборантом работает? Вы к нему явно расположены. А ему уже тринадцать, да? А вы же, судя по вашему браку, по мальчикам...» — Точно прокляну сволочь! — Том стукнул кулаком по столу, едва не опрокинув чашку. — Да брось ты. Он дурак просто. Я его спросил: «Вы меня в педофилии обвиняете?» Так он сразу руки поднял и так: «Нет-нет, что вы, это я так, к слову». — Он маглорожденный, Северус, — сказала Минерва. — Некоторые из них так и не могут изжить магловские предрассудки. И ему бы следовало помнить, что все, кто по мальчикам и девочкам, у нас сидят в Азкабане пожизненно, если раньше родители не проклянут. — Да ну, я, честно говоря, даже сразу и не нашелся, что ему сказать-то на такой абсурд. А если бы я на женщине был женат, он бы сказал, что я на Мэгги Вульф заглядываюсь, что ли? Так любого учителя можно обвинить в чем угодно. — Он скорее всего просто не обратил бы внимания, — покачала головой Минерва. — Ну и много чести ему, проклинать еще такого дурака, — фыркнул Северус. — Дорогая, а у тебя все благополучно прошло? — спросил Альбус. — Да, как всегда, — улыбнулась Минерва. — Они у меня сидели оба тише воды, ниже травы. Да у меня и дети так же сидят. Было слышно, как муха жужжит. Но класс работал хорошо и не скучал. Тему мы тоже успешно освоили. Мэлоун попросил после урока показать две последние контрольные. Ну, я показала. Видимо, ему тоже почудилось, что дети были предупреждены заранее. — Странные люди эти члены комиссии, словно сами в школе не учились, — буркнул Северус. — Им же поступила жалоба, они обязаны отреагировать, — примирительно сказала Минерва. — Надеюсь, жалоба поступила не на то, о чем Эшли «переживает», — вздохнул Альбус. — А вы не посмотрели? — удивился Северус. — Ну, на что жалоба, посмотрели бы? — Да как-то... если будет что-то серьезное, то посмотрю, конечно. — Если рассуждать логически, то мы теперь знаем, откуда ветер дует, но у Селвина в школе никто не учится, — сказал Том. — А как вел себя Крауч, кстати? — Очень достойно, — ответила Минерва. — Он как раз сидел у меня. Не думаю, что у него есть какие-то претензии по поводу обучения сына. Кстати, Барти-младший прекрасно ответил на уроке. Он имеет заслуженное «превосходно». — А где у нас побывал Люциус? — поинтересовался Том. — Кажется, у Спраут и Флитвика. — Ишь, какие сливки снял, — фыркнул Том. — А я любовался на «ёжиков». — Ты у Геронтиуса был, — упрекнула Минерва. — Тебе ли жаловаться. Про хрустальный шар благополучно все забыли — да и Мерлин с ним. Тому меньше всего хотелось сейчас гадать, что случится в ближайшие дни. Они с Северусом вернулись домой, не успели переодеться в домашнее, как вдруг появился Сириус собственной персоной. — Все прошло благополучно, — доложил он, — нас ни в чем не заподозрили. И да, это Селвин. Но к Нотту мы завтра тоже смотаемся, раз уж обещали. Надеюсь, у Селвина есть наследники — жаль, если такой дом останется без хозяина. Честно говоря, поместье шикарное и статья бы получилась интересная. Мы там с Ремусом честно отработали, как полагается. — Было бы поместье, а наследники найдутся, — отозвался Том. — Вы там у Нотта особенно не задерживайтесь, только проверьте его и назначьте время в конце следующей недели. — А… — Сириус запнулся. — Ага… кажется, я понимаю, мистер Реддл, к чему вы клоните.

***

Скрывать от соратников давно ожидаемую дату уже не имело смысла, и в субботу все собрались в Галифаксе. В ожидании Альбуса, который почему-то задерживался, Том ввел членов ордена в курс дела, рассказав о том, как в двух местах заменили взрывчатку на муляжи. — А не будет ли разумным в Дублине и Риме дать возможность заговорщикам подключить к фальшивкам взрыватели с таймером? — спросил вдруг Сойер. — А потом уже нанести удар. Они ведь не заметят подмены содержимого чемоданов? — Не должны, — ответил Том. — Но мы не знаем, научили ли кого-то из их числа подключать взрыватели. Вдруг они притащат с собой маглов? В Министерство, разумеется, не смогут, но туда никто не мешает им пронести уже активированную взрывчатку, настроив таймер на достаточное время, чтобы успеть скрыться перед взрывом. Но в Дублине и Риме кто им мешает использовать маглов? Они вряд ли за прошедшее время только пугали их и соблазняли оккультизмом — наверняка, нашли нужных людей. А если магл-спец посмотрит на то, что мы наколдовали, он может обнаружить подмену. — Слушай, Сойер, я понимаю, к чему ты клонишь, — сказал Сириус. — Дублинские авроры подчиняются Лондону, но в Италии нам могут просто не поверить. — Да кто не поверит Тому? — воскликнул Северус. — Ты так громко возмущаешься, дружок, — раздался голос Альбуса. Он как раз спустился на платформе в самую глубь сундука, где и собрались за круглым столом орденцы. — В Италии поверят мне, — продолжил он. — Нам придется кое-что поменять в планах. Я получил сообщение от профессора Перрены. В магический Рим стекается под видом туристов множество магов из Германии. Все зашумели, но разом успокоились, повинуясь жесту Альбуса. — Если вы говорите «под видом», следовательно, их проверили? — спросил Том. — Да, это было несложно. Наши римские друзья прошлись по гостиницам, по достопримечательностям, и все немцы, которые им попадались, имели при себе медь или серебро. Не думаю, что все они ринутся в Замок Ангела, но кое-кто, несомненно, готов прийти на помощь своим. Их сейчас совершенно не волнует, что подумают маглы. — И сколько же «туристов» примерно? — Навскидку насчитали человек сорок, но их может быть больше. В Риме слишком много наших потенциальных противников. Поэтому, Том, голубчик, Рим я беру на себя, а ты со своим отрядом отправишься в Министерство. — Хорошо, — коротко ответил тот. На лужайке, которая была размером чуть меньше поля для квиддича, вдруг появился Коробок, который сегодня дежурил в доме. — Хозяин, там пришел ваш вампир и спрашивает, где вы, — доложил он. — А что мне отвечать? — Это Бартон, — кивнул Северус, — иду. — Это тот самый вампир, который помог подменить взрывчатку в Дублине? — спросила Белла. — Тот самый, дорогая, — ответил Альбус и погрозил ей шутливо пальцем. — Мистер Бартон согласился и дальше помогать нам. Он, так сказать, проведет психическую атаку снизу, из подвалов. У мистера Бартона есть одна особенность — он может вызывать массовый страх. Его задача — погнать заговорщиков из особого отделения госпиталя, где объективно содержатся довольно опасные пациенты. — Мы пригласили мистера Бартона, чтобы вы все могли познакомиться с ним — это во-первых, — сказал Том. — Можно сказать — он друг нашей семьи. Кроме того, Дублинскому отряду необходимо обсудить план действий по минутам. Тем временем наверху показалась парящая платформа, на которой стояли Северус с вампиром. — Доброе утро, господа, — поздоровался тот, спустившись на твердую почву. — Дамы. Том познакомил Бартона с членами ордена. Многие вообще первый раз в жизни видели вампира, тем более такого необычного, «в живую». И хотя он не принадлежал к линии Желания, многие дамы заметно зарделись, здороваясь с ним. — Итак, — продолжил Том, когда все формальности соблюли, — в Дублин у нас отправляются… Отряд возглавляла Минерва, с поддержкой Беллы, которая, если выпадет шанс обойтись без слияния сил, сама была весьма серьезным бойцом. С ними отправлялись Киаран, Люциус, Соейр — на месте отряд встречал Бреаннан, которому предстояло провести орденцев в госпиталь. — Нам придется усилить Римский отряд, — заметил Том. — Я возьму с собой Молли и Артура, — принялся перечислять Альбус, — Гидеона, Сириуса, Ремуса и Ксенофилиуса. Я не назвал Северуса, но это само собой разумеется. — Может, еще Данбара? — предложил Том. — Я ведь в случае чего могу поднять свой отдел. — Нет, Кармишел и Данбар пусть остаются с тобой. И, кроме того, вам придется туго не только в Отделе тайн. У нас Шервуд с Брауном в стане заговорщиков. Тебе потребуются, помимо прочего, связные, которые с полуслова тебя понимают в том, что касается дел аврората. И у тебя есть надежные парни, которые участвовали в облаве в Лютном переулке. К слову, голубчик, ты будешь иметь одно преимущество — я тебе позже кое-что шепну на ухо, — подмигнул Альбус. — Это большой Министерский секрет. — Вероятно, сэр, вы, как глава Визенгамота, имеете власть произнести некое заклинание? — спросил Фабиан Пруэтт. — Верно. Его знает еще Министр. Мне завтра предстоит с ним очень непростой разговор. — Да, его пора вводить в курсе дела, — кивнул Том. — А теперь, друзья, предлагаю заняться планом действий по минутам.

***

В воскресенье днем собрались в Галифаксе последний раз. К тому времени Альбус уже поговорил с Министром магии. Разговор, как он и предполагал, вышел непростым. Мильтон Фарлоу сперва долго не мог поверить в существование заговора, возмущался, что за его спиной организовали какой-то непонятный Орден Феникса, потом ужаснулся масштабом планов, которые вынашивали темные маги. Альбус еле отговорил Фарлоу от опрометчивого решения поднять по тревоге аврорат. Наверное, не обошлось без магического внушения, но Министр согласился ждать окончания операции Ордена. На последнем собрании Альбус раздал зеркала для связи бойцам каждой группы. Северусу показалось поначалу, что директор выбирал самых слабых. В Дублинском отряде зеркальце, разумеется, досталось Сойеру, но в Лондоне — почему-то Таффи. В Римской группе особое зеркальце для экстренной связи вручили Молли Уизли. — Это на случай непредвиденных обстоятельств и для отчетов после окончания операции, — пояснил директор. Утром Северус простился с Томом и переместился на условленное место на берегу Английского канала, где собрались остальные члены группы. Через пролив просто летели на метлах — Северус мужественно терпел. Удивительно, но Ксенофилиус Лавгуд владел любопытными маскирующими заклинаниями, окутывающими летящих туманом, и навигационными, не позволявшими сбиться с курса. Обойдя таким образом таможню в Кале, во Франции перемещались через местные туннели, лишенные охраны, применив на всякий случай оборотное зелье. Через франко-итальянскую границу тоже перелетели, а дальше уже совершили «скачок» в два этапа в Рим — через Флоренцию, которую Северус уже знал, как облупленную, поэтому он взял на себя роль ведущего в группе аппарации. Том успел договориться с Эудженио и, хотя вампиры спали, но волки и слуги-люди ждали орденцев на вилле, окружив заботой и накормив. Альбус должен был прибыть ближе к вечеру. В четыре часа на виллу аппарировали Перенна и двое из римской группы, кто мог хоть как-то участвовать в грядущем бою. — Моя жена не смогла прийти, — сразу объявил зельевар, — в Риме неспокойно. С утра то там, то тут происходят странные вещи — на глазах у маглов группы чужаков применяют магию. Сперва все выглядело как глупые шутки — авторам приходилось только стирать маглам память и устранять следы магии, но не далее как полчаса назад Бомбардой разнесли фонтан Треви. Министерство у нас небольшое и все поднято по тревоге. Авроры и в магловском правительстве сейчас, и на телевидении, и на радио, окружают район, где произошло ЧП, собирают маглов, массово стирают им память о происшествии. Фонтан, разумеется, уже восстановлен. Отряды авроров отправлены в самые популярные места магловского Рима. Полагаю, это работают понаехавшие. А, возможно, и наши, местные. У нас ведь тоже шла вербовка — наверняка. — Интересно, в Лондоне они так же нагло станут действовать? — задумчиво произнес Сириус. — В Лондоне им надо работать тихо и аккуратно, — возразил Гидеон. — В Министерстве ведь и дежурные авроры постоянно находятся. Когда в семь вечера прибыл Альбус, ему доложили об обстановке. — Все это выглядит очень странно, — сказал он, выслушав Перенну. — Но, возможно, наши заговорщики абсолютно уверены, что об их планах никому не известно. Кто знает, что именно они планировали после взрывов? На их месте я бы тут же бросился захватывать Министерства, а благодаря их акциям в магловском городе, авроры явно захотят дежурить до ночи. Возможно, заговорщики таким образом планируют их уничтожить вместе с маглами. В восемь по Лондонскому времени группа выдвинулась к Замку, приняв вид маглов, над чем потрудились Северус и Артур Уизли, которым чаще прочих приходилось носить эту странную одежду. Альбусу слегка трансфигурировали внешность, скрыв его пышную бороду, — слишком уж необычно она выглядела и бросалась в глаза. В Риме было уже девять вечера, музей давно закрыли для посетителей, но на мосту через Тибр еще гуляли туристы. Северус поглядывал по сторонам, размышляя, нет ли среди них заговорщиков. А что если у Замка дежурят авроры? Правда им точно не придет в голову, что такую махину можно как-то повредить. Вон там, у места, где находится проход в магический Рим, точно двое стоят не просто так — это охрана. Тут Перрена отошел в сторону, к парапету моста, встал к прогуливающимся в пол-оборота и приложил что-то к уху. «Зеркальце, — догадался Северус, — жена на связи». — Церера сообщила, что сейчас неспокойно в районе Колизея, Форума и Палатина. Кто-то напал на маглов, есть пострадавшие. Силы аврората стягиваются туда. — На противоположный берег, — кивнул Альбус, — разумно. — Нам следует поскорее перейти через мост, — заметил один из членов римской группы, невыразимец Анжелини. — Посмотрите на маглов, они как-то слишком активно потянулись в другую сторону, прочь от Замка. Но это не заговорщики работают, а авроры. Хотят облегчить себе задачу, сил на охрану города уже не хватает. — Сию минуту все сделаю, — сказал Ксенофилиус. — Только загородите меня. Он незаметно достал палочку. Северус не понял, что он сделал и почему Альбус кивнул и приказал всем собраться в тесную группу. — Нас не будет видно полминуты вообще никому, — сообщил Ксенофилиус. — Северус, аппарируйте нас, пожалуйста в Замок, на крепостную стену. «Мерлин, только бы не промахнуться», — подумал тот и попал точно туда, где стоял с Томом после подмены взрывчатки и любовался ночным Римом. — Что за магию вы использовали? — спросил он Лавгуда. — Создание невидимого участка поверхности. — А! Это как у Бартона в Лондоне — на крышке канализационного люка, — понял Северус. — Я думал, такое могут проделывать только невыразимцы. — Я же люблю наблюдать за магическими тварями, вы знаете, — пожал плечами Ксенофилиус. — Пришлось научиться. — У нас еще тридцать минут, — сообщил Перенна. — Мы как раз успеем дойти до поста охраны и приготовиться. — Применяем дезиллюминацию, — скомандовал Альбус. — Северус, возьми вот это в руку. Из палочки директора вылетела маленькая веточка с листьями на конце. После того, как все скрылись под чарами, она осталась видна. Северус, усмехнувшись, двинулся вперед, проявляя осторожность, а остальные — следом, следя за плывущими над каменной кладкой листьями. Хоть и не время было для шуток и смеха, но это слишком напоминало, как какой-нибудь магловский экскурсовод ведет за собой группу, поднимая повыше зонт, или палку с вымпелом, или что-то подобное. На полпути к месту назначения они заметили дозорного. Худой нервный маг занял довольно выгодную позицию, обозревая пространство вокруг себя и пуская во все стороны волны какого-то заклинания. — Следящие чары, кажется, — шепнул Сириус. — Верно, — ответил Альбус. — Ремус, голубчик, пора применить на практике то, чему ты учился на собраниях. Люпина особо готовили снимать возможных часовых — он оказался поразительно ловок. Его слабо мерцающий силуэт отошел от основной группы и стал странно колебаться вперед-назад, будто Ремус готовился к прыжку. Северус понял, что его друг ожидает короткую паузу между волнами следящих чар, испускаемых палочкой дозорного. Хлопок аппарации — и заговорщик упал под действием парализующих чар. Его палочка растворилась в пространстве, спрятанная Ремусом в карман, а потом и сам дозорный исчез. — Я оттащил его в сторону, — сообщил Ремус, возвратившись вскоре к остальным, — связал, заткнул рот и оставил на камнях рядом с телом метку. Потом сдадим его аврорам. — Отлично, дружок, — похвалил Альбус, — двигаемся дальше. Устраненный дозорный находился довольно близко ко входу. До условленного часа оставалось пять минут. — Гидеон, синьор Анжелини — сказал Альбус. — Мы войдем внутрь, а ваша задача ровно без одной минуты девятого окружить замок куполом против аппарации. Справитесь? — Конечно, — ответил невыразимец. — Я и один справлюсь. Синьор Пруэтт меня прикроет, и если у них и есть еще дозорные, то наверняка они расставлены с другой стороны стены. Оставшиеся орденцы, соблюдая все меры предосторожности, вошли в комнату охраны. Сторожей-маглов на сей раз заговорщики просто убили — оба лежали возле своих кресел за стеклянной перегородкой. — Сколько их там внизу, интересно? — произнес Артур. — Странно, что они не оставили никого здесь. — Осталось так мало времени, — шепнул Альбус. — Полагаю, те, кто действует сейчас в городе, устроили на прощание аврорам очередную головную боль и уже давно ожидают в магическом Риме, когда произойдет великое событие. — Главное, чтобы они все не ринулись на помощь своим, — проворчал Артур. — Я сразу предполагал, что здесь будет жарко, — подмигнул ему Альбус. — Конечно, авроры бывают порой ужасно неповоротливыми, и пока еще они отреагируют, но у нас Церера на связи. Мы с Северусом спустимся вниз, а вы оставайтесь тут и будьте начеку. Все двери перед ними оказались уже распахнуты. Конечно, лезть в коридор с коммуникациями не стоило — там было просто не развернуться. Да пятерых заговорщиков и так было прекрасно видно — они не таились и, сгрудившись в углу, следили, как некий человек, единственный, кто был одет, как магл, колдует над взрывателем. Альбус и Северус, стоя в самом низу подвальной лестницы, хорошо слышали разговор. — Все работает? — спросил один из магов. — Мне осталось поставить таймер, — судя по голосу, магл трясся. — Но ведь мы не успеем. — Не бойся, ты уцелеешь, — ответил другой из группы. — И в мгновение ока окажешься в безопасности. Ставь так, как велено. — Хорошо, — магл склонился над ящиком. — У вас сорок секунд. — Больше и не требуется. Авада Кедавра! Северус едва не ахнул в голос — впервые на его глазах убили человека. Альбус сжал его руку. — Аппарируем! — скомандовал старший в группе. Но чары не подействовали. Заговорщики заорали, мешая ругательства и восклицания ужаса. В их итальянской тарабарщине Северус успел уловить, что эти четверо посчитали, будто ими решили пожертвовать и сейчас они погибнут при взрыве. И все же они оказались фанатиками. Ни одному не пришло в голову как-то помешать ожидаемой катастрофе, но, возможно, они просто не знали, как это сделать. Откуда-то сверху послышались звуки боя, но как бы Северусу ни хотелось бежать на помощь, он понимал, что следует вначале решить вопрос с этими горе-террористами, который обмирали от ужаса и отсчитывали последние секунды жизни. Когда они поймут, что взрыва не будет, они, если у них осталась толика верности своей организации, постараются связаться с «начальством» и доложить о неудаче. Последнюю секунду на таймере возвестил дружный вопль ужаса, который моментально затих. Заговорщики уставились на ящик. — Палочки на изготовку! — скомандовал тот, кто убил магла. — Умрем с честью! Бомбар… — БОМБАР… — подхватили остальные. Такие заклинания требуется произносить вслух, но не успели они договорить, как из палочек Альбуса и Северуса вылетели красные искры Экспелиармуса. — Заканчивай с ними! — скомандовал Альбус и бросился наверх. Что тут заканчивать? Оставалось только парализовать этих четверых, связать и отлеветировать «тушки» в коридор выше, сложив у стены. В комнате охранников было уже пусто, звуки боя доносились снаружи. Хотя из Замка аппарировать было нельзя, но все же быстро перемещаться по стенам заговорщикам удавалось. Кажется, их было всего десять. Северус не успел сосчитать, бросившись на помощь Лавгуду, который с трудом отбивался от мага, что-то орущего по-немецки. Уж явно не заклинания. Северус не успел даже как следует разогреться, как бой закончился, причем совершенно без жертв с обеих сторон. — Может, они за стенами Замка? — Сириус бросился к бойнице, наклонился, глядя вниз и присвистнул. — Слушайте, там никого! Вообще никого. — Роберто, свяжись с женой, — велел Альбус. — Пусть задержат в магическом городе всех приезжих, кого смогут. Черт знает что! Перенна тут же затараторил в зеркальце, пока остальные, сняв маскировку, собирали связанных заговорщиков. На стенах Замка, с которого сняли защитный купол, вскоре стали появляться авроры. Отряд привела с собой Церера. — Молли, вызывай Дублин, — велел Альбус, подходя к прибывшим магам. Что ж, его имя и прежний облик, который он быстро вернул себе, произвели на тех впечатление. — Сойер, как вы там? Помощь нужна? — говорила Молли в зеркальце. Северус подошел поближе, честно признавшись себе, что волнуется за приятеля. — Отлично! — кричал Сойер, будто разговаривал по магловскому телефону с плохой связью. — И уже прибыли авроры из Лондона. Их мистер Кармишел послал. — Раненые у вас есть? — продолжала расспрашивать Молли, оглядываясь на Альбуса, который поспешно подходил к ним. — Так, пара царапин. Уже залечили. Но народу тут было много — ведь это магический район. Мистер Бартон просто ух! Он тут такое устроил этим гадам! А Бреаннан поднял дежуривших целителей, и они вступили в бой на нашей стороне. — Хватит, дружок, потом расскажешь, — прервал его Альбус. — Молли, вызови Таффи. — Кажется, они все оказались идиотами, — успел пробормотать Северус. Он был уверен, что в Лондоне уж точно все сложилось лучше не бывает. Там и Том, и его верные парни. Вон и у Кармишела было время, чтобы послать отряд в Дублин. — Таффи, Таффи, — позвала Молли, — говорить можешь? — Да, — раздался безжизненный голос. — У нас все плохо… очень. Папа… — Северус! — рявкнул Дамблдор, хватая того за руку.

***

Снейпа едва не вывернуло у туннеля через Кале — они преодолели одним скачком просто чудовищное расстояние. Альбус тоже выглядел немного ошеломленным — самую малость. В нем больше читалось волнение от известий, полученных из Лондона. Но Северус смотрел на директора и почему-то не чувствовал паники — наверное, Том всего лишь ранен. И даже если тяжело — ведь есть же тайное средство, известное только самому узкому кругу, а Таффи просто ничего не знает об этом. Но вот сейчас они… Туннель втянул их и выплюнул по другую сторону пролива. И опять скачок — в Лондон. Северус ожидал сразу очутиться прямо в Министерстве, но с удивлением увидел, что они стоят у официального портала в Чизике. Было уже темно, над дверями домов горели фонари, вдалеке мелькнули запоздалые прохожие — магический Лондон жил своей обыденной жизнью. — Министерство не пускает, — глухим голосом сообщил Альбус. — Я не могу туда аппарировать. — Почему не пускает? — Может, там еще идет бой. Я старый кретин! — Назовите свое имя, — раздался женский голос. — Альбус Дамблдор, глава Визенгамота. — Предъявите вашу палочку, сэр. Директор сунул палочку в какое-то отверстие сбоку от портала. — Со мной один маг. Северус Снейп, — сообщил он. — Входите, сэр. Они оказались в атриуме, где оказалось неожиданно много авроров. — Сэр! — к ним бросился Кармишел. — Сэр! Его некрасивое лицо было искажено волнением и поначалу он ничего больше не мог вымолвить. — Успокойся, голубчик, — ровным голосом произнес Дамблдор. — Доложи коротко и по существу. Кармишел вытянулся во фрунт и отрапортовал: — Заговорщики арестованы, сэр! Взрыв предотвращен. Убит Министр магии, сэр, он почему-то находился у себя в кабинете… — Идиот… — Убит аврор Данбар. Мистер Реддл, сэр… — тут он запнулся. — Мистер Реддл пока еще не мертв. — Где он?! — и без заклинания голос директора прогремел в атриуме. — В Отделе тайн, сэр, в кабинете старшего невыразимца. — Веди, быстро! — Альбус буквально побежал к лифту. — И рассказывай! Северус еле успевал за ним на ватных ногах. И разговор Альбуса и Кармишела он слышал тоже будто через слой ваты. И все же… «Пока еще не мертв». Ну да, как он и думал — Том ранен, но ничего, ничего, они спасут его! — Их было тут много, сэр, — торопливо рассказывал Кармишел, пока лифт ехал вниз. — Но в Отделе тайн поначалу все сложилось терпимо, мы сняли троих на выходе из Зала Смерти. Мистер Реддл обнаружил бомбу за несколько секунд до взрыва, она была скрыта чарами — замаскирована под камень у подножия Арки. Мистер Реддл активировал портал — и бомба исчезла. И вот ту началось — видимо, это стало каким-то сигналом… ну, что бомба исчезла. Скорее всего на нее были наложены еще и какие-то сигнальные чары, но времени обнаружить их у мистера Реддла не было. Лифт остановился на последнем, нижнем, этаже. Альбус бросился по темному коридору к двери в самом его конце, где начиналась вотчина невыразимцев. — Заговорщики хлынули отовсюду в Отдел тайн,— задыхаясь, продолжал Кармишел. — Мистер Реддл тут же вызвал подкрепление с помощью экстренной связи. Коллинз, Моррисон, Ван Рейн и Макрурри аппарировали в Министерство со своими отрядами, но мистер Реддл велел мне отправить Коллинза и его парней в Дублин. В итоге нас было тридцать, сэр, а их сорок с чем-то, в том числе несколько людей Брауна. И мистер Реддл тогда-то и закрыл Министерство. Дверь распахнулась. В раскуроченном зале, чье назначение сложно было уже разобрать, среди обломков непонятных приборов на полу лежало три тела. Дамблдор бросился мимо них, он с непостижимой для его возраста скоростью бежал из зала в зал, не обращая внимания на авроров, стаскивавших арестованных, оказывавших помощь раненым. Директор вдруг остановился и провел в воздухе палочкой. Северусу показалось, что пол под ним слегка задрожал. — Пусть отправляют раненых в Мунго, — коротко бросил Альбус. — А потом в Зале Смерти появился Шафик, — пользуясь паузой, сказал Кармишел. — Вначале мистер Реддл дрался с ним, и Шафик оказался неожиданно силен, сэр. Он успел применить какие-то чары, и вдруг мистер Реддл замер, и Шафик тоже замер. Нас в тот момент в Зале Смерти было… господи… там были Киаран, Маэн, Данбар к тому времени был уже убит, сэр. Еще трое авроров тоже находились в Зале. Я сначала не понял, почему вдруг мистер Реддл и Шафик перестали сражаться. А тот вдруг как загремит… в смысле… — Понятно, Сонорус, — прервал Альбус Кармишела. — «Бегите, Зал Смерти будет разрушен! Маглам конец!» А я смотрю: у самой нижней скамьи появилась вторая бомба. А Шафик… мистеру Реддлу: «У тебя есть шанс присоединиться к нам или погибнуть. Пусть наш план и не удался, но Министерство мы возьмем. У тебя тридцать секунд». Северус смотрел на Кармишела, на Альбуса. Они стояли перед старой темной дверью, и ни один, ни второй не спешили открыть ее. — Что сделал Том? — тихо спросил Альбус. — Мистер Реддл накрыл вторую бомбу и Арку щитом. Шафик и остальные принялись посылать заклятия в его сторону, но тщетно. Мистер Реддл вдруг полоснул режущим заклинанием по левой ладони, а потом брызнул кровью прямо внутрь Арки. Я не слышал, что он крикнул — щит гасил все звуки… — Он вызвал Морриган, — простонал Северус и сполз по стене на пол. — Я плохо помню, что там было, сэр, — сказал Кармишел, пытаясь помочь ему подняться. — Успел еще заметить, как мистер Реддл говорит что-то тени, которая вышла из Арки. А потом щиты упали, и стало так больно — не передать. Не как при Круцио, иначе, но все повалились на пол, схватились за головы. Я видел… я видел, сэр! Ее! Это длилось буквально несколько секунд. Она сошла вниз… тут у меня будто череп взорвался. Последнее, что я помню, — это как Она подошла к мистеру Реддлу, наклонилась и поцеловала его. Альбус резко распахнул дверь в кабинет главного невыразимца. Том лежал на диване — белый, как смерть, неподвижно глядя в потолок. Но он дышал — слабо, но дышал. Рядом сидела на стуле Таффи, бледная, неподвижная, и держала отца за руку. — Батти! — Северус бросился к Тому, схватил его за плечи. — Батти! — Он тебя не услышит, мой мальчик, — тихо сказал Альбус. — Морриган потребовала с него плату и забрала его душу. — Сев, — чьи-то сильные руки пытались оттащить его. Северус узнал голос, но с каким-то ожесточением оттолкнул Маэна. — Кармишел, — послышался голос Альбуса, — ты пока бери на себя обязанности начальника аврората. Властью, данной мне Мерлином и пятой статьей законов Магической Британии, я объявляю чрезвычайное положение. Отправь вызов Крачу, Элинфору и остальным троим членам комитета. Маэн, где Киаран? — Сейчас позову. Северус успел заметить краем глаза серебряную вспышку. — Перенесем Тома в дом в Косом переулке, — говорил Альбус. — Кармишел, полагаю, скоро прибудет очень важный гость из Москвы. Пусть его проводят к Тому. — Есть, сэр. «Гость из Москвы, — пронеслось в голове Северуса. — Какой гость?» Он вдруг очнулся и посмотрел на остальных. — Где Пруэтт? Где он? — Наверное, тебе стоит не Фабиана искать, голубчик, а спросить главного невыразимца, — сказал Альбус и указал куда-то в сторону. Северус лишь тогда заметил древнего старичка, сидевшего за столом, — хозяина кабинета. Старый, будто пыльный, он сливался со стенами из серого камня. — Скажите, сэр, — Северус бросился к нему, — ведь есть же какое-то средство, есть? Старик печально смотрел на него и будто не слышал. То ли ему Тома было жалко, то ли он переживал из-за разгрома в Отделе тайн. Потрясти бы его, только ведь рассыплется. — Мы не владеем такими практиками, сынок, — наконец прошелестел невыразимец. — Уже очень давно не владеем. — Голубчик, идем, — позвал Альбус. — Надежда есть, но сейчас мы пока не можем ничего сделать. Давай доставим Тома домой. Киаран, помоги. Северус не заметил, когда тот вошел. Он вообще мало что замечал, кроме белого оцепеневшего лица. Тело Тома воспарило над кроватью — и его осторожно отлеветировали из кабинета. — Через пятую дверь, — раздался вслед старческий голос. Какая пятая дверь? Но директор, видимо, понимал невыразимца и нашел нужную. Пройдя сквозь нее, они очутились сразу несколькими этажами выше — в атриуме. — Мы можем аппарировать, — сказал Альбус. — Тому это не повредит. Потом Северус сидел у постели, улавливая обрывки разговоров. Все находились тут: Альбус, Маэн, Таффи и Киаран. Спустя какое-то время появилась Минерва, получила от Альбуса распоряжения, поцеловала Северуса в голову, попросила держаться и не падать духом и ушла. Время тянулось медленно, на Косой переулок уже давно опустилась ночь. Понемногу стали возвращаться орденцы. Альбус выходил к ним, что-то говорил, стоя в коридоре у двери в спальню. Северус расслышал имя Шилин и вопросительно посмотрел на директора, когда тот вернулся. — Я отправил к ней Молли, голубчик. А за Морной пошлют. Если она меня проклянет, то будет совершенно права. Так и надо со мной, старым идиотом. — Крестный, вы же не могли… — начал Киаран. — Мог! — шепотом резко прервал его Альбус. — И должен был! А я ведь еще упрекал Тома однажды, что он теперь не доверяет мне совершенно. Вот он и доверился… Он не успел закончить. Кто-то громко затопал по лестнице, потом дверь распахнулась и в спальню ворвался Вельяминов. — Питер… — очнулся Северус. Маэн и Таффи с недоумением посмотрели на нежданного гостя. Взгляд Киарана был скорее вопросительным. Видимо, Том не рассказывал им о платках, оставленных в доме Петра и Маши. Северус уж точно не рассказывал никому. — Что с ним? — Вельяминов бросился к постели. — Морриган, — коротко ответил Альбус. Вельяминов застыл, переводя взгляд с него на Северуса. — Так… Нижний мир, значит. — Найдешь мне шамана, Питер? — Альбус смотрел спокойно, но требовательно. — Вам нельзя туда, — глухо отозвался Вельяминов. — Вы же понимаете. — Я смогу его вывести. — Альбус, она, может быть, и отпустит его, но точно не выпустит вас. Никогда. Какой в этом смысл — поменять его на себя? — Обмен произошел раньше. Я должен был находиться тут. Он — в Риме. То, что случилось, — только моя вина. — Вина — очень плохой советчик, а, сейчас вы к тому же буквально главный маг этой страны... — А то я раньше был не главный, — вздохнул Дамблдор. — Вы хотите пойти за ним туда и вывести его? — встрепенулся наконец Северус. — Я смогу, мой мальчик. Он вернется сюда. — Я сам! Я тоже смогу! Мне найдешь шамана, Питер? Вельяминов, подумав, кивнул. — Он еще совсем мальчик! Питер, нельзя! — вскинулся Дамблдор. — Можно, — бесстрастно, но твердо ответил Вельяминов. — Он имеет право, Альбус. Для него нет ничего важнее... а у вас в руках вся Британия. Мне потребуется… я вернусь рано утром. Пока что освободите одну комнату совершенно от всего. Лучше внизу. А Тома поддержите. Северус, тебе лучше знать, какие зелья нужны. Тот кивнул. — Хорошо, если физически он немного окрепнет, — прибавил Вельяминов и аппарировал. — Кто этот человек? — спросила Таффи. — Это Питер. Ну, Вельяминов, — пояснил Северус. — Ну, муж Маши! — Он хочет привести к Тому шамана, — пояснил Альбус. — У русских еще есть маги, которые могут или сами ходить по мирам или отправлять туда других. Он подошел к кровати и вдруг закрыл Тому глаза. — Зачем?! — взвился Северус. — Тише, голубчик, чтобы не воспалились. Думаю, нам стоит позвать Бартона, как считаешь? — Да, — подумав, кивнул Северус, вызвал Патронуса и продиктовал: — Марк, надеюсь, ты уже вернулся из Дублина? Приходи в наш дом в Косом переулке, пожалуйста. Срочно. Серебряный ворон улетел. — Зачем ты зовешь к папе вампира? — ровный голос Таффи впервые дрогнул. — Ну уж точно не затем, чтобы его покусали, — буркнул Северус. На щеках Таффи вспыхнул румянец, не предвещая ничего хорошего. Маэн, бросив хмурый взгляд на Снейпа, обнял сестру за плечи и стал что-то шептать ей на ухо. — Ладно, ладно, — махнула рукой та. — Скажи мне, дружок, — начал Альбус, чтобы как-то разрядить обстановку, — когда твой отец вновь разделил ваши силы? — Мы были в слиянии все время, но когда папа накрыл вторую бомбу колпаком и появилась эта тварь, он меня из слияния вытолкнул. Я даже охнуть не успел. — А кто защищал тебя во время боя? — Таффи, конечно, — ответил Маэн. Северус смотрел на часы, ему казалось, что Бартон ужасно запаздывает. Но вампир вскоре появился — вошел через дверь. — Марк! — Северус бросился к нему. — Мне нужна твоя кровь. Бартон отвел взгляд и посмотрел на неподвижно лежащего Тома. Северус почувствовал в вампире некую перемену: когда о ком-то говорят, что он мрачен, обычно это метафора, но не в этом случае. В комнате даже стало заметно темнее, когда Бартон переступил через порог. Он двигался, как обычно, бесшумно, но от него исходило ощущение непомерной тяжести. — Мне уже рассказали, что произошло, но имеет ли смысл длить… — Мы его спасем! Не сомневайся! — Северус торопливо принялся рассказывать о Вельяминове, об обещанном шамане. — Бери, — коротко прервал его Бартон. — Но совсем немного. Мы не знаем, как моя кровь подействует на человека в подобном состоянии. Но, конечно, это лучше, чем мучить его катетерами. Ты знаешь, что больно Тому будет, но недолго. Северус бросился через шкаф в хогсмидский дом, в лабораторию — за всем необходимым. Когда он вернулся, то не нашел в комнате Киарана. — Динелла послала за ним эльфа, — пояснил Маэн. — Томми все время плачет. Северус похолодел и замер, не дойдя до кровати. — Ты чего? — Я забыл… я не сказал Тому. «Нужны еще шарики», — так сказал Томазо, а я не понял. — Какие еще шарики? — холодно спросила Таффи. — Да порталы же! Порталы для бомб! В виде стеклянных шаров! Их было всего три! — Северус уже кричал. — Да, как оказалось, нужен был четвертый, — голос Альбуса звучал спокойно, и Снейпу стало стыдно за вспышку. Таффи-то при чем? Что он на нее кричит все время? — Но я бы тоже не понял. Однако помните: мальчик предсказывал, что у дедушки будут какие-то награды, а что дедушки вдруг не станет — не предсказывал совершенно. Так что будем исходить из этого и не обвинять ни в чем ни себя, ни окружающих.

***

Северус попытался ввести Тому в вену немного вампирской крови, но у него дрожали руки. Внезапно, будто из воздуха, в комнате появился Сойер, отобрал у него шприц, жгут и сделал все сам. — Ты откуда взялся? — Кикимер доставил. Значит, старый эльф находился где-то в доме, следил за всем происходящим и ждал, когда его позовут. — А ты не должен быть около вдовы? — Нет. Ты мой друг, — коротко ответил Сойер. Судорога после введения крови была короткой, и на лицо Тома даже вернулись краски. Он выглядел теперь просто как крепко спящий человек, дышал ровно и спокойно. Оставалось ждать возвращения Вельяминова. Северус позвал Кикимера, и тот приготовил внизу одну из комнат, убрав из нее всю мебель. Потом принес всем, кроме Северуса, чая и по бутерброду, заявив, что если завтра кто-нибудь упадет от усталости и голода, его хозяевам это точно не поможет. Кажется, Кикимер один сохранял истинно спартанское спокойствие, будто что-то знал заранее. — Хозяин, вам лучше лечь и беречь силы, — сказал он. — Вам нельзя сейчас ни есть, ни пить. Но силы поберегите. Северус послушался и лег рядом с Томом на вторую половину кровати. Он закрыл глаза, чтобы не видеть никого, но не спал. Прошло минут сорок, в комнате царила тишина, потом вернулся Киаран, часы как раз отбили половину четвертого, и внизу раздался резкий хлопок аппарации. Северус вскочил с кровати. Еще один хлопок — и в спальне появился Вельяминов. — Намдакай Сюгдерович ждет внизу. Можно просто кам Намдакай. Вельяминов посмотрел на Тома, потом пошарил взглядом по комнате, нашел Бартона, удивленно приподнял брови, но ничего не сказал. — Нам нужно кое-что приготовить в комнате. Конечно, такие обряды лучше проводить на природе, в местах силы, но уважаемый Намдакай понимает, что случай экстренный. Я скоро вернусь. Он правда вернулся скоро — минут через пять, и, когда Тома осторожно спустили вниз, Северус не узнал старую библиотеку. Весь пол ее был засыпан землей, потолок улетел куда-то вверх, а в центре комнаты горел самый настоящий костер. Шаман был одет в какую-то хламиду, обшитую разноцветной бахромой и колокольчиками, которые позвякивали при малейшем движении, на голове у него красовалась шапка, утыканная перьями хищных птиц. «Индеец какой-то», — подумал Северус. Правда, лицо шамана выдавало в нем типичного монголоида — круглое, все изрытое морщинами, сквозь узенькие веки посверкивал острый взгляд. — Нехорошо, — сказал он, указывая на Бартона, — уходить, одна нога тут, другая — мир духов. Нехорошо, уходить. Шаман говорил по-русски, но плоховато. Альбус, впрочем, его понимал, прочим же перевели. Вампир пожал плечами. — Сообщите мне, когда все закончится, — сказал он и вышел в прихожую. Намдакай, как его там по батюшке, продолжал распоряжаться. Детей он отправил наверх, Альбусу разрешил остаться, но попросил (вежливо, впрочем) не вмешиваться, если только не потребуется его помощь. — Молод, горяч, — сказал он, указывая на Северуса. — Много страсть, мудрость мало. Ел? Пил? — Нет. — Хорошо. Тома уложили поодаль от костра. Потом шаман велел Северусу лечь рядом, закрыть глаза и слушать. — Обратно пойдешь, слышать бубен. Не бояться. Сначала Северус слышал потрескивание костра, позвякивание колокольчиков — шаман, кажется, бросал что-то в огонь: запахло горелыми перьями, потом какими-то травами. Голову слегка повело. «Нанюхаюсь всякого», — подумал Северус. Потом раздался звук, будто терли и терли две дощечки друг о друга, а колокольчики брякали и брякали. Звук трения вскоре изменился, стал реже. От первого удара в бубен Северус чуть не вздрогнул. Шаман затянул какую-то песню, отбивая ритм. К первому бубну вскоре как будто присоединился второй — Вельяминову, что ли, разрешили поучаствовать? Казалось, этому биению не будет конца, но ничего не происходило, хотя Северус и осознавал, что периодически он не чувствует под собой поверхности пола. Шаман стал петь иначе, издавая такие звуки, будто певцов было двое — он и еще кто-то. Сперва стало даже не по себе, а потом звуки заворожили. В них слышалось что-то древнее, первозданное — рычание зверей, свист птиц. Бубны били, кажется, уже в голове Северуса, дыхание его участилось, и он почувствовал, что куда-то падает. Ощущения немного напоминали те, которые он испытал, когда Том впервые посмотрел ему в глаза, только никаких видений перед внутренним взором не мелькало, ничего, кроме темноты, не окружало Северуса. Но поскольку нечто подобное он уже переживал, то не испугался, а лишь ждал, когда закончится секунда, растянутая до бесконечности. Потом он испытал нечто вроде толчка и почувствовал под собой твердую почву. Северус сперва сел, потом открыл глаза и все же вскрикнул от неожиданности. Он полагал, что попадет, как в прошлый раз, в то же место с воронами и снегом, но ничего подобного. Северус вскочил на ноги и огляделся. Вместо снежной равнины во все стороны простирался лес. Это было жуткое место: древние стволы тянулись вверх, но когда Северус задрал голову, чтобы посмотреть на кроны, то ничего, кроме слабо светящейся, клубящейся дымки не увидел. Эта странная субстанция слабо светилась, и свечение пронизывало все вокруг, так что можно было разглядеть даже кору на деревьях, напоминавших старые дубы, с их наростами и обломанными нижними сучьями; корни высовывались из-под земли и извивались, как змеи. На твердой почве не было ни листика, ни веточки. Только кое-где торчала чахлая травка, да еще стволы покрывали мох и лишайник. В чаще царила абсолютная тишина. Северус почувствовал растерянность, он не знал, куда идти, метнулся влево, вправо, заметил вдруг между деревьями слабо мерцающий огонек и двинулся в ту сторону. Идти было трудно — Северус пару раз чуть не упал, споткнувшись о непонятно как возникший под ногами корень, которого мгновение назад там не было. Но огонек продолжал гореть, становясь все ярче и увеличиваясь в размерах. Внезапно деревья расступились, Северус оказался на маленькой поляне — его ноги тут же запутались в густой ползучей траве. Поодаль, почти вплотную к деревьям стояла на двух столбах маленькая изба, вся заросшая, подобно здешним деревьям, мхом. Именно ее единственное окошко и светилось, указав Северусу путь. «И где же пресловутые куриные ножки?» — подумал он и попытался двинуться в сторону избы, но вьюны зашевелились и еще больше оплели его ноги. Что же делать? Он решил на удачу испробовать известную ему формулу. — Избушка, избушка, — произнес он вслух по-русски, — повернись ко мне передом, к лесу задом. — И помолчав, прибавил: — Встань по-старому, как мать поставила. Сначала ничего не произошло, но потом изба закачалась, подпорки стали расти, и Северус разглядел: то, что он принял за древесную кору, оказалось чем-то вроде чешуи. Вот из земли вылезла одна когтистая лапа, за ней вторая — и вовсе не куриная, а скорее напоминающая конечность доисторического ящера. Изба стала медленно поворачиваться, лапы топали, земля подрагивала. Сделав разворот на сто восемьдесят градусов, изба замерла, а ужасные лапы опять вросли в землю. А еще ползучие путы вдруг спали с ног Северуса. Со скрипом открылась дверь избушки. Северус медленно двинулся вперед, поднялся по шатким ступенькам и посмотрел внутрь. Занимаясь с Томом Защитой, он приучил себя мгновенно окидывать взглядом помещение, куда входил, подмечая все малейшие детали. Изба изнутри оказалась намного больше, чем снаружи. Взгляду Северуса открылась большая комната — как это у русских? — горница, чистая и ухоженная, вдоль стен тянулись резные лавки, подле одной — стоял дубовый стол, крытый скатертью, от большой русской печи, беленой, украшенной странными красными орнаментами, по избе распространялось тепло. Заслонка печи была закрыта. По стенам висели пучки трав, почему-то вперемежку с оружием — боевыми топорами, щитами и луком с колчаном, полным стрел. Рядом с печью виднелась дверь, а справа Северус успел заметить лестницу на второй, невидимый снаружи этаж. Горница выглядела бы даже привлекательно, если бы не источники того самого света, который и привел сюда Северуса. По углам на шестах торчали черепа с пылающими глазницами. Прямо напротив двери сидела на лавке и покуривала трубочку сама хозяйка — стало быть, Баба-Яга. Она оказалась вовсе не такой страшной, как ее описывали в сказках. И даже нельзя было сказать, что она уродлива в полном смысле слова, хотя ее внешность вызывала оторопь. Длинный, слегка крючковатый нос сразу переходил в лоб, образуя некий треугольник, тем более что бровей у Яги не было. Глубоко посаженные красные глаза буравили Северуса. Длинные, черные с глубокой проседью, распущенные волосы Яги спускались до самого пола, из-под подола длинной льняной рубахи, торчал носок правого сапога, вторая же нога спряталась под тканью. — Фу-фу-фу, — заговорила наконец Яга совершенно мужским, сочным голосом, — аглицким духом пахнет. Откуда ты, добрый молодец? Дело пытаешь, аль от дела лытаешь? Северус совершенно не понял второй вопрос Яги, и уж точно он не смог бы ответить так, как об этом говорилось в магловских книжках. Зато он принюхался и безошибочно определил, что именно курит Яга. Однако спросил совершенно о другом. — Простите, уважаемая Яга, я недостаточно хорошо знаю русский. Что такое «лытаешь»? Вы имели в виду, не убегаю ли я от дел? Повисла пауза, во время которой Северус подумал: его съедят прямо сырым или сначала зажарят в печке? Но неожиданно Яга раскатисто засмеялась: — Речист ты, соколик. Входи, не бойся. — Благодарю, — Северуса охватило странное ощущение, что ему все это снится. — А вы ведь болотник курите? — Верно смекнул, молодец. Откуда знаешь? Северус сделал еще пару шагов и чуть не вздрогнул, когда за ним захлопнулась дверь. — Про болотник я слышал от одной девушки из России. Она его тоже курила для бодрости, пока я ей зелье на его основе не сварил. Она говорила, что ваша пра-пра-пра-правнучка… честно, не знаю, сколько там «пра» надо добавить. Ее зовут Маша, то есть Мария Севастьяновна Вельяминова. — Ишь, правда, речист, как горох рассыпаешь, — проворчала Яга. — Не торопись. Как бишь отца у девицы зовут? Севастьян? — Севастьян Емельянович Еремеев, — с трудом выговорил Северус. — Давненько я не выбиралась на белый свет, а надо бы, — заворчала Яга и ее глаза угрожающе засверкали, — вот ужо навещу я Севастьянушку, вот ужо узнает он у меня почем фунт лиха. — Простите, но за что? — спросил Северус, сообразив, что Яга почему-то рассердилась на отца Маши. — Не правнучка мне эта красна девица, а дочь родная, — пояснила Яга. — Да видать не знает о том. Однако отец ейный не мог уж во всем соврать. Чай, замужем она за чародеем в летах, соколик? — Ну да, муж ее намного старше, но выглядит очень молодо для своих лет, — подтвердил Северус. — Но, простите, уважаемая Яга, я вот чего не понимаю: Маша мне говорила, что Яговны якобы рождаются очень… некрасивыми и, только если выйдут замуж по любви, становятся красавицами. Но я видел колдо… фото… портреты Маши в детстве — она всегда была очаровательной. Как же так? Может, ее пра-пра-пра… в общем предка со стороны отца тоже звали Севастьяном и вы просто путаете? Извините, — на всякий случай прибавил он. — Ох, балабол, вот истинно балабол ты, соколик. Тот Севастьян, тот! Емелькин сын, волчья сыть! Ко мне уж лет сто ваших али больше чародеи не наведывались, а тут вдруг пришел, да еще женатый, да сыновей двое. Чего, спрашиваю, надобно тебе, бесстыжий? А он и рассказывает, что, мол, отец-покойник его замучил, каждую ночь является и просит: схорони да схорони меня. Ты, чай, слыхал, что у людей жестокая война была? — Да, конечно, — кивнул Северус, — Маша говорила, что ее дед погиб на фрон… в сражении. — Помогла я Севастьянке, переспал он в домовине у меня, видел, куда следует идти, где искать косточки отцовы. А потом я дочь от него родила, кормила три луны, и, как водится, отцу отнесла — потому как смертная она, не сможет тут жить. — Я все равно не понимаю… — Да что ж тут непонятного?! — рявкнула Яга. — Скрыли они от Марьи, что приемная она, а потом наплели про прародительницу, что оттуда силы-то ее берутся. Заморочили девку. Где это видано, чтобы дочери мои рождались некрасивыми?! Да таких красавиц писанных поискать! — Вот это да! — только и мог произнести Северус. Он тут понял, с чего вдруг в глазах Маши мерцали странные огоньки, и почему она то и дело колдовала без палочки, совершенно спокойно, будто так и надо. И еще он понял, почему не испытывает в присутствии Яги никакого страха, а чувствовал в ней даже что-то… родное, что ли? Да и жилище ее выглядело вполне себе уютным, разве что черепа по углам нервировали, но не больше, чем страшная сказка, которую рассказывают на ночь — все равно же она кончится хорошо. — Ой, а я ведь еще с одной дочкой вашей знаком! — вспомнил Северус. — С тетей Ва… то есть с Варварой Степановной! — Ишь! Всех нонешних собрал. Садись, соколик, садись к столу, в ногах правды нет, — сказала тут Яга и поднялась с лавки. Даже под просторной сорочкой было заметно, что она худая, а груди ее висят, как у древней старухи. Она подошла к печке, и раздалось клацанье по полу. Северус сглотнул, заметив, что левая нога у Яги — просто кости, обтянутые кожей. Распущенные волосы тянулись по полу и, казалось, шевелились, как живые. Северус не решился спорить и уселся за стол. — А ты-то зачем ко мне пришел, соколик? — спросила Яга, открывая заслонку и засовывая в печку ухват. — Видите ли, мэм, я вообще не понимаю, как тут очутился, — признался Северус. — То есть я стремился попасть в Нижний мир, чтобы спасти моего… моего… — Полюбовника, — закончила Яга. — Кто тебя в Нижний мир провожал? — Один чародей, владеющий ну… техниками погружения… это сложно объяснить. Шаман, в общем. Но почему я тут-то? И куда мне идти? — А ты Марье и супругу ейному ничего на память о себе не оставлял? — Яга выпрямилась и посмотрела на Северуса. — Мы с Томом, когда последний раз гостили у них, оставили платки. — Видать, с платка кровь твово полюбовника закапала. Поди о Марье невзначай подумал, али помянул ее в разговоре, вот здесь и очутился, — продолжала Яга. — И хорошо. Поведай мне, как полюбовник твой в Нижний-то мир попал. — Простите, уважаемая Яга, а вы мыслей не читаете? Рассказывать долго, а времени мало. — Время тут, соколик, принадлежит мне. В твоем мире и мига не минуло, как ты сюда попал. А мыслей я не читаю, ни к чему мне. Я и так знаю, кто мне лжет, а кто правду говорит. Сказывай все, как есть, ты друг моей дочери — я тебе помогу. — Только… но я понимаю, какова цена, и готов. Раз надо — я готов, — мотнул головой Северус, надеясь только, что им с Томом через год с небольшим никакую Яговну не подкинут. Впрочем, ради вот этого «им с Томом» он, действительно, был готов на все. — Не пужайся, — рассмеялся Яга, — не трону тебя. Не для таких, как ты, краса моя цветет. «Краса?!» — возопил мысленно Северус, глядя на странное существо, вновь принявшееся что-то переставлять в печке. — Только ты должен будешь отведать моей еды и переспать в домовине, — сказала Яга. Она достала из печи тяжелый чугунок, перенесла его на стол и важно поставила на невесть откуда взявшийся деревянный спил. Следом достала второй чугунок, побольше первого, а затем на столе появился пирог, сама собой прилетела посуда — простые глиняные миски и кружки, а еще кувшин с узким горлышком, завязанным тряпицей. Что ж, мытье в бане тоже отменялось, хвала Мерлину. Потому что после еды никто париться точно не стал бы. — Откушай, соколик, — Яга наполнила миску каким-то супом, видимо, и поставила перед гостем. Рядом положила ломоть ржаного хлеба и деревянную ложку. — А что это? — спросил Северус, проводя над паром ладонью. Так… мясо, капуста, морковь, лук… — Это щи, не пробовал? — Борщ у Маши ел, а щи еще не пробовал. Спасибо, мэм. — Он взял ложку и стал есть. — Очень вкусно! — Ешь, соколик, и я с тобой. — Яга налила щей и себе. — А что такое домовина? — спросил Северус. — Это вот ваша изба? — Домовина, соколик, это гроб. — Как?! — Северус чуть не выронил ложку. — Чего испужался? На-тка, выпей, — и она налила ему из кувшина в кружку немного прозрачной жидкости, приятно пахнущей травами. — Не дыши и пей разом. Северус мужественно в два глотка выпил, и у него чуть глаза не полезли на лоб. — Закусывай, соколик, закусывай. — Это что? Водка? — Самогон. Северус машинально опять провел ладонью над каплями адского зелья, оставшимися в кружке. — Чего это ты делаешь? — спросила Яга. — Состав определяю. Я, мэм, специализируюсь на зельях, — ответил он, запоздало понимая, что тут не только травы, но еще и какие-то грибы. — Ишь ты! Уважаю! — Яга налила и себе и бодро выпила, даже не поморщившись. Она продолжала угощать Северуса, и тот вынужден был съесть и щи, и пшеничную кашу (очень вкусную, спору нет), и пирог с какой-то визигой (что это такое, он уточнять не стал, но, судя по названию, оно при жизни визжало). Он ожидал, что скоро просто лопнет, но почему-то чувствовал лишь легкую сытость, будто его желудок стал какой-то бездонной прорвой, куда пропаливалась еда. От самогона голова не кружилась, но все в горнице слегка плыло, она то сжималась в размерах, то вновь увеличивалась. Волосы Яги вдруг почернели и заплелись в косы, она молодела на глазах. Нет, костяная нога никуда не делась, и глаза все так же горели красным, и черты лица поменялись ровно сообразно омоложению, и когда теперь сочные красные губы приоткрывались, во рту блестели острые зубы, но тело наливалось соками, спина выпрямилась, под рубахой теперь вызывающе торчали груди, на которые многие «добры молодцы» вполне могли бы соблазниться. «Интересно, это грибы так действуют?» — думал Северус. Получалось, что плату Яга взимала вовсе не в бане, а тогда где? — Извините, мэм, а ваши гости…ну… благодарили вас за гостеприимство… неужели в домовине? Яга погрозила Северусу черпаком. — Вот ужо дам тебе по темечку, охальник! — Я же извинился! Яга засмеялась. — Сыт ли ты, соколик? — Спасибо, мэм, сыт. — Теперь сказывай. — Яга хлопнула в ладоши, и вся посуда вдруг разом пропала со стола. — Сказывай, как можешь, я пойму. И Северус принялся рассказывать: про заговор темных магов, про точки нестабильности, про то, чем заговор грозил и людям, и магам, о битвах у Замка Ангела и в Министерстве, и о том, как Том вызвал Морриган второй раз, и ему пришлось заплатить. Яга слушала внимательно, кивала, и когда Северус замолчал, покачала головой: — Том твой к Марене попал. — К Морриган, — поправил Северус. — Цыц! Что Морриган, по-вашему, что Марена — все одно. Она супружница Чернобога. К людям зело зла, но порой приглянется ей кто из них — щедро одарит. Много она с супругом породила тварей темных, тянущих из смертных силу и жизнь. — Да, мы знаем, что она Великая Мать, — сказал Северус. — Ну, вампиры так ее называют. А мы нашли их древнюю книгу, из нее получается, что Морриган или Марена — их прабабка. — Болезные, — скривилась Яга, — нашли мать. Говоришь, кровососы вам помогали? А Том твой к ним благоволит? Может, то и хорошо, а, может, и плохо. Марена Тома твоего губить не станет, но вот захочет ли отпустить? — Тогда я с ним останусь, — нахмурился Северус. — Кому от этого легче станет? Ни он тебя не признает, ни ты его, коли у Марены останешься. И будете вы, как два пня бессловесных. Что ж, соколик, коли знаем мы, куда тебе идти надобно, то и спать тебе в домовине без толку. Дам я тебе клубочек, он тебя на место и приведет. Только путь не близкий, но ты не отчаивайся — помни, что в твоем мире время иначе течет. — Спасибо, мэм! — Северус вскочил и поклонился Яге. — Пойдем, соколик, я тебя выведу из избы. Он вдруг увидел, что Яга опять постарела, еще больше, чем раньше. Откуда-то в ее руках появилась клюка, спина сгорбилась. Северус первым бодро сбежал по ступеням из избы и галантно подал Яге руку, но она покачала головой — кто знает, в чем тут дело. Яга, несмотря на клюку, без труда спустилась на поляну и стала шарить в траве. А когда выпрямилась, то в ладони ее лежал клубок чего-то зеленого, шевелящегося и склизкого. — Вот, держи. Как бросишь его на землю, так и иди за ним. Не оглядывайся и никуда на сворачивай. По сторонам смотри мало, за клубочком все больше следи. И не бойся — ты не споткнешься и сил у тебя хватит. Коли вернешься с полюбовником в ваш мир, передай Севастьянке: если, паскудник, не расскажет Марье правду, я к нему приду. Передай, не забудь! Северус принял от Яги копошащийся клубок — видимо, это все-таки были какие-то растения — и опять поклонился. — Благодарю вас, мэм. — Ишь, заладил все — «мэм» да «мэм». — Спасибо, бабушка! — Северус вторично поклонился. — Ну, ступай, «внучок». Ступай. И помни — не оглядывайся! Северус бросил на землю клубок, который тут же покатился по траве, и, помня наставления Яги, быстрым шагом пошел за ним. И чудесным образом идти ему стало легко — деревья как будто расступались, корни их сами собой уходили в землю. Позади раздавались скрип и топот — изба возвращалась в прежнее положение. Северус не знал, сколько прошло времени, когда он наконец вышел из леса и оказался перед бесконечной равниной, пустой и лишенной всякой жизни. Клубок покатился дальше по потрескавшейся земле. Идти стало еще легче, но не оглядываться — куда как сложнее, потому что то позади, то сбоку слышался будто свист ветра, завывание, временами краем глаза Северус успевал уловить нечто высокое, раскачивающееся — смерчи, что ли? И, главное, равнина все не кончалась и не кончалась. «Время — штука условная», — напоминал себе Северус, старательно не отводя взгляда от клубочка. Впрочем, на серой земле тот хорошо выделялся. И вдруг — пропала потрескавшаяся земля, по обе стороны разом выросли огромные сосны, где-то зашумел невидимый водопад, и пришлось напрячься, чтобы не потерять клубочек в густой траве, но тот словно нарочно иногда останавливался, ждал, пока Северус к нему подойдет, и катился дальше. Дышалось в сосновом бору не в пример легче, чем в пустыне, но при этом накатывал то и дело безотчетный страх от ощущения множества глаз, глядящих со всех сторон. Где-то тяжко заскрипела сосна, за ней другая, послышался звук падающего дерева — кто-то огромный, незримый приближался к еле виднеющейся тропинке, по которой шел Северус. Он бы с удовольствием побежал, но тогда бы перегнал клубочек. Треск ломаемых деревьев уже сопровождался тяжким дыханием — может, это горный тролль? Хотя они прекрасно чувствуют себя и в обычном мире. Страшного пришельца Северус не видел, но следующую падающую сосну — очень даже заметил. Та свалилась совсем рядом, чуть слева. «Еще немного, и этот кто-то меня схватит!» — мелькнула мысль. Оглядываться было нельзя, останавливаться тоже, но насчет того, чтобы хранить молчание, Яга ничего не говорила. Стиснув зубы, Северус выругался — больше на себя, но клубочек ускорился, и пришлось нагонять его бегом. Вскоре звуки падающих деревьев остались далеко позади. Еще немного — и Северус вдруг выскочил из леса на морской берег. Клубочек покатился по песку влево. Песок был мокрый, как после шторма, ноги в нем не вязли. Северус старался не думать о времени, потому что стоило только мелькнуть подобной мысли, как ноги наливались свинцом. Чтобы отвлечься, он стал вспоминать рецепты зелий — всех подряд, и своих, и чужих. Усталость отступила, зато ветер с моря пробирал до костей. И что-то постоянно виднелось сбоку — где-то далеко, почти у линии горизонта. Какое-то темное пятно, двигающееся параллельно бегу Северуса. Что-то живое и огромное, кажется, плыло по морю. Северус бросил мимолетный взгляд вправо и тут же уставился на клубочек, стуча зубами уже не только от холода, но и от страха. Он мало что успел заметить, но и того, что увидел, было довольно. Скорее бы закончился берег, скорее бы! Впрочем, ужасному божеству, кажется, было не до жалкой козявки, бежавшей по песку. «Дагон существует, разумеется», — раздался в голове голос Тома. Северус заслонил ладонью обзор справа, глядя на облепленный мокрым песком клубочек, а тот вдруг остановился, затрясся, скидывая песчинки, а потом резко повернул и покатился в сторону воды. — А-а-а! — закричал Северус, бросаясь следом в ледяные волны. Темнота, вспышка чего-то белого, потом опять темнота. Ноги перестали касаться земли, но и вода исчезла. Толчок, удар, и Северус осознал, что сидит на красноватой почве, а рядом с ним лежит какая-то зеленая лепешка — все, что осталось от клубка. И тут же словно невидимая рука откинула занавес — вокруг Северуса вновь простирался лес. Сперва даже показалось, что он вернулся в мир Яги, но тут же стало понятно, что деревья другие, какие-то больные, чахлые, скрюченные. Воздух отсвечивал красноватым. И главное — он был наполнен страшной какофонией. Треск, скрип деревьев, грай словно тысяч и тысяч воронов, а еще стоны. Откуда стоны-то? Северус поднялся на ноги, не понимая, куда теперь идти. Осторожно коснулся ствола, и тот запульсировал под пальцами, а потом кора приобрела вид человеческого лица. Северус отшатнулся и стал хватать ртом воздух. Крики воронов зазвучали еще громче. Он поднял голову — чернота вверху двигалась, колыхалась, живая туча потянулась куда-то прочь, и открылось красноватое мерцающее небо. Северус тут явственно осознал, что в Нижнем мире, конечно, есть свет, но рождают его не Солнце и не Луна. И звезд тут нет. А только тускловатое свечение, которое, тем не менее, делает все вокруг видимым четко и явственно. Внезапно на страшный лес опустилась мертвая тишина. Северус слышал только три вещи — свое дыхание, стук собственного сердца и мягкие шаги. Однажды он уже слышал их — нет, тогда не слышал, а только понимал, что кто-то приближается к нему. — Том! — закричал Северус, думая, что тот где-то здесь, среди этих страшных деревьев. Шаги позади него замерли. Он задержал дыхание и обернулся. Поодаль стояла прекраснейшая из женщин, которых он когда-либо видел. И страшнее ее он тоже не видел никого. Яга казалась теперь милой старушкой с Рождественской открытки. — Зачем ты зовешь его, чародей? — шепнула Морриган. — Его здесь нет. — А где он? — выпалил Северус единственное, что его волновало. — То есть здравствуйте. Где Том? От голоса Морриган голова у него не болела, и он расхрабрился. Не смотря на то, что внешность женщины вгоняла в дрожь, она выглядела вполне из плоти и крови и ростом была даже ниже. Плечи Морриган дернулись, словно она хотела усмехнуться. — Это не единственное место, которое принадлежит мне. Здесь мучаются души тех, кого поцеловали мои дети. Дети? Какие дети? Ах, она говорила о дементорах! Хорошие детишки. Славные. — Очень милое место, — некстати проявил вежливость Северус, тут же обругал себя, пора уже научиться думать прежде, чем говорить. — А нельзя ли его позвать? — Нет, — спокойно ответила Морриган. — А меня к нему? — Кто ты такой, чародей, чтобы я помогала тебе? — Я его муж, — ничего другое не пришло в голову, а отвечать ведь было надо. — Я люблю его. Мы обещали быть вместе всегда. — Что ж, ты редкая птица, чародей. За женами и мужьями перестали спускаться сюда еще в незапамятные времена. Идем, я отведу тебя к нему, — и Морриган сделала широкий жест. Северус не успел сделать даже шага и тут же оказался совершенно в другом месте — как раз знакомом, с бесконечной снежной равниной, одиноким дубом необъятной толщины, над которым кружились вороны. Возле дуба, прислонившись к коре и вытянув ноги, сидел Том в какой-то серой хламиде. Сидел, бессильно опустив руки по обе стороны тела, и глядя перед собой. — Батти! — Северус бросился к Тому. — Я тебя нашел! Теперь все будет хорошо! Слышишь меня? Батти! Тот не ответил и, когда Северус обхватил его за плечи и прижал к себе, никак не отреагировал — даже не вздрогнул. — Ему же холодно! — Северус повернулся к древней богине едва ли не с возмущением. — Дайте ему что-то... теплое! — Что может быть для него теплее твоих объятий, чародей? Но видишь: он ничего не чувствует. Ни холода, ни жара, ни ненависти, ни любви. — Зачем тогда он вам? — Потому мне захотелось забрать его себе, — просто ответила Морриган. — Но он любит меня. Все равно любит, даже если сейчас ничего не помнит. Бабушка сказала, что у вас муж есть... зачем вам чужой? — прозвучало это донельзя наивно, наверное, но Северус совершенно не понимал, как вести себя с этой страшной красавицей. Одно он понимал четко — он совершенно ее не боится. — Какая бабушка? — Морриган впервые, кажется, удивилась. — Машина ма... Яга. Я не знаю, как она правильно у вас называется. Баба-Яга звучит как-то по-детски. Но меня сюда русский шаман отправлял, то есть он не русский сам, но в России живет — наверное, поэтому я попал к ней. — Я знаю, о ком ты говоришь. Хорошо, я отпущу твоего Тома, если ты мне заплатишь. — Конечно! — Северус даже не поверил, что все так просто. Правда было совсем непонятно, что с него можно было взять. Его душу в обмен на душу Тома? Да зачем ей его душа... — Все, что принадлежит мне, я готов отдать, Великая... — он запнулся, не зная, как обратиться. Матерью назвать язык не поворачивался. Пусть будет просто Великая. — Я возьму у тебя твою часть, — сказала Морриган, протянула руку, и что-то серебристое вылетело из груди Северуса. Богиня сжала руку в кулак, и серебристое свечение пропало. — Справедливо, — кивнул Северус, осознав, что она забрала. — Вы же Мать воронов, имеете право. Спасибо, что он помогал мне столько лет. Ему же... не попадет? — Не повторяй глупости за невежественными крестьянами, — нахмурилась Морриган. — Вороны служат мне, но я не их мать. Бери своего Тома, можешь даже вести его за руку, он послушно пойдет с тобой. — Спасибо. — Северус взял руку Тома в свою. — Я всегда считал, что самое главное мое желание — научиться нам с ним смотреть в глаза друг другу. Но теперь я знаю — главное, чтобы он был жив и здоров. Остальное вообще не важно, Великая. И... знаешь, я знаком и дружу с твоими... некоторыми твоими потомками. Они — достойные люди. Я расскажу им, какая ты... красивая. — Какой милый мальчик, — проговорила Морриган неожиданно хриплым голосом, и, вторя ей, закаркали в вышине вороны. — Иди, пока не решила оставить тебя себе. Только ты пойдешь сам. Любовь тебя привела — любовь и выведет. Черная туча, кружащаяся в небе, вдруг ринулась вниз. Северус успел схватить Тоса за руку, когда их окутала темнота. Сотни крыльев больно хлестали по лицу, по телу, а когда все закончилось, Северус очнулся в пустыне — вполне обычной, из песка. Вот только жары он не почувствовал и солнце не пекло — как он уже успел понять, его тут просто не было.

***

Время исчезло. Насовсем или только пока — Северус не знал. Сколько оно вообще длится, это «пока»? Год? Час? Они шли по песку. А ведь в поисках Тома клубок вел его через лес, по берегу, по лугу, а сейчас вокруг был только песок, один песок, в котором вязли ноги, который забивался в туфли и мешал идти… но это даже радовало, давало хоть какое-то ощущение реальности. Пустыня тянулась в бесконечность, здесь не было даже барханов, которые добавляли бы окружающему хоть какое-то разнообразие, служили ориентирами. Северус держал Тома за руку, нелогично боясь отпустить и потерять, хотя где тут можно было потерять друг друга? Но чувствовать в своей руке руку Тома было необходимо, чтобы не сойти с ума в этом вечном скитании по пустыне. Куда идти, Северус не понимал, и просто шел вперед, не останавливаясь. Том послушно шел за ним — спокойный, ничего не замечающий, ничего не опасающийся… ничего не понимающий Том. Мешал ли ему песок? Мучила ли его жажда? Северус не знал. Он знал одно – нельзя останавливаться. Первые минуты (часы? годы?) он жадно вслушивался в тишину, надеясь услышать бубен шамана… как там его звали? Нам… чего-то там? Намдакай? «Слушать бубен, не бояться», — вспомнил Северус. Он и не боялся. Толку-то теперь бояться… но никакого бубна он не слышал, только собственное тяжелое дыхание. Том, к слову, шел почти легко, разве что песок похрустывал под ногами. Стоило подумать о чем-то, чтобы не сойти с ума, и Северус стал думать, вернется ли ощущение времени, когда они «выйдут к своим», ведь зельевару без этого не обойтись, не так ли? Мысль о том, что ему, возможно, не доведется никогда уже сварить ни одно зелье, он старательно отметал. «Томазо пророчил, что я с «лошадкой» дружу, а мы еще с Флоренцом не подружились, значит выйду и подружусь!» — крутилось у него в голове. Внезапно Том замедлил шаг. Даже сейчас он был заметно сильнее Северуса, которому тоже пришлось притормозить. — Устал, Батти? Конечно, Том не ответил. Но, не вынимая ладони из руки Северуса, опустился на песок. — Хорошо, — согласился тот, — давай немного отдохнем. Нам особо торопиться некуда. Привалившись к боку супруга, Северус прикрыл глаза, приказывая себе не засыпать, «только слегка отдохнем и все». Очевидно, он все же задремал (Можно ли спать в Нижнем мире? А почему нет? У Яги вон в гостях другие-то спали!), поскольку ему неожиданно пригрезилось, что спит он не на песке, а в кабинете зельеварения в Хогвартсе, причем уснул во время урока, а Филипс пытается разбудить его, пока остальные ученики не видят, как позорится их учитель. — Профессор! Слышите меня, профессор? — тормошил его Марк. — Да не сплю я. Северус открыл глаза. Нет никакого кабинета. А жаль. Вот бы… — Профессор! Я чувствую натяжение веревки, значит, вы живы. Это еще что? О какой веревке говорит Марк? Говорит?! Северус закрутил головой, стряхивая остатки дремы. — Батти, ты тоже слышишь голос? Том сидел рядом по-прежнему безучастный. Если он и слышал Филипса, то никак не давал это понять. — Марк? — осторожно позвал недоумевающий Северус. — Я вас не слышу, — отозвался голос, — но натяжение стало сильнее, значит, наше зелье сработало. Зелье? — Помните, — продолжал Марк как ни в чем не бывало, — мы зелье недавно придумали, со скорлупой змеиных яиц и толченым зеркалом? Но это не то, которое мы… тогда, это новое такое же. Но уже с вашим зеркальцем, с собственным. Профессор Климт сварил. Вы сами тогда сказали — помните? — с личным зеркальцем лучше… ну вот, господин директор сказал, что купит вам новое потом. Обещает на день рождения подарить. «Я сплю, — решил Северус, внезапно успокаиваясь и снова зажмуриваясь, — это такой веселый предсмертный бред». — Профессор, — вот голос Филипса успокаиваться не собирался, — вы веревку-то подергайте. У вас под правой рукой. Северус, усмехаясь про себя, все же пошевелил правой рукой и… нащупал веревку! Сон слетел мгновенно. Веревка не была обмотана вокруг запястья, нет, рука лежала на ней, сама же веревка — практически тонкий канат — тянулась откуда-то и куда-то, концы ее терялись в пространстве. Северус сжал пальцы и дернул, не сильно, но чтобы проверить себя. — Отлично, вы ее нашли! — возликовал мальчик. — Идите вдоль нее. Мой голос — веревка. Я буду говорить, а вы идите и пусть ваша рука скользит по ней. Мы недалеко, господин директор считает, что вы выйдете быстро. Директор? Северус вскочил, не выпуская руки мужа из левой ладони. — Батти, пойдем! Пожалуйста! Альбус нас ждет! Маэн, Таффи, Киаран! Неизвестно, чье имя подействовало, детей или любимого учителя, да и слышал ли их Том, но он поднялся на ноги, готовый идти дальше. И они пошли. Северус не выпускал веревки, вслушиваясь в голос мальчика, который рассказывал о школьных делах, сетовал на то, что Мэг опоздала к отбою и с нее сняли баллы, а малыш Шен с первого курса не хочет смотреть матч по квиддичу, потому что «да это ерунда какая-то, а не спорт, правила слишком простые»… словом, Марк говорил без умолку, что придется, лишь бы не молчать, а Северус шел и шел за голосом… пока не прошло еще, наверное, сто лет или минута и перед ним не замерцал свет портала. Может, это был не портал, или не совсем портал, но выглядел он достаточно привычно. Северус огляделся. Пустыня сменилась на… он не мог даже понять на что. Просто пустоту? Вокруг не было ничего. Ни-че-го. Только портал мерцал совсем рядом. — Выходите, профессор! — позвал Марк. Кажется, он понял, что учитель в двух шагах. Вот только сил сделать эти шаги у Северуса не было совсем. — Бати, — язык тоже шевелился с трудом, — выходи. Иди туда! Пожалуйста. Мы дошли. Тебе надо выйти. Понимаешь? Выйти! Там Альбус. Там твои дети. Внуки. Иди. Иди же! Том стоял рядом. На его таком красивом, таком спокойном лице не отражалось ровным счетом ничего. Ноги Северуса не слушались, сделать шаг он был не в состоянии, но, собрав последние силы, разжал наконец пальцы и толкнул Тома в мерцающий портал. Том исчез. Исчез и голос Марка. Все вокруг заполнила звенящая тишина. Прошел еще год. Или век. Сил не прибавлялось. Зато стало спокойно на душе. Он сделал то, зачем вообще родился и жил. Он спас Тома, вывел его из Нижнего мира. Чего еще желать? — Профессор? — услышал Северус снова голос Марка. — Вы тоже должны выйти. Мы ждем вас. Ваши ученики. Без вас в школе стало бы очень печально и пусто! Мы ждем вас. Вы нужны нам. Мы любим вас. Выходите! Выходить? Зачем, куда? Мысли лениво ползали в пустой засыпающей окончательно голове. — Северус! Я однажды привела тебя в этот мир, — какой у матери оказывается молодой голос, — я приведу тебя и второй раз. У меня много лет был только один ребенок, но теперь вас двое. Я не могу остаться без сына! Северус, мы ждем тебя, ты нужен мне, я люблю тебя, выходи. «Ждем, нужен, любим… они как формулу произносят. Как… рецепт зелья. Забавно». — Северус, — он вздрогнул и почти очнулся, услышав голос Альбуса, — мальчик мой, ты лучше всех. Ты гордость Слизерина, прирожденный лидер, за тобой идут и взрослые, и дети. Ты смел и отважен, Гриффиндор, уж я-то знаю, гордился бы тобой, носи ты его цвета. Ты умен и проницателен, шляпа не зря хотела определить тебя на Равенкло. Ты преданный и верный друг, ты умеешь любить и помогать как никто. Ты — квинтэссенция нашей школы, Северус. Ты – моя надежда, мой преемник. Ты нужен мне, я люблю тебя, выходи. Снейп пошевелился, пытаясь встать. Не выходило. Портал все так же мерцал, но был все так же недоступен. — Профессор, — кажется, голос Марка звучал «вне формулы», потому что Северусу внезапно показалось, что он слышит какой-то посторонний шум «там, за порталом». — Если вы сейчас же не выйдете, Ваш муж пойдет обратно за вами! Он дернулся изо всех сил, вставая на ноги. Услышал такой знакомый голос: «Северус! Открой глаза!» — и рывком нырнул в портал.

***

Его ослепил яркий свет — солнце било в незашторенное окно. Значит, уже полдень, иначе солнце бы закрывали дома напротив. Солнце! Северус глубоко вздохнул, попытался сесть, но его тут же повалили и стали душить в объятиях. В другое время он бы принялся отбиваться, ворчать про телячьи нежности, но к нему пока еще не вернулись силы. Его обнимали, целовали, кто-то плакал, какие-то колокольчики звенели, кто-то даже неприлично ругался по-русски. Но за всей этой кутерьмой, Северус умудрился найти взглядом Тома, который сидел на наколдованной земле совсем рядом и с нежностью смотрел на него. Прямо в глаза смотрел. Северус не чувствовал привычной дурноты, а голова закружилась совсем от другого — он опять провалился куда-то, его окутало тепло и бесконечная любовь, и это была любовь Тома к нему. — Великая! — прошептал Северус. Он наконец высвободился из чьих-то рук, пахнущих духами, которые когда-то сам изготовил, и потянулся к Тому. — О, Батти! — он повис у супруга на шее и больше ничего не мог сказать. Кто-то аппарировал их в спальню, оставил одних. Они ни о чем не говорили, только смотрели в глаза друг другу, и Северус видел там битву в Отделе тайн, видел все, что случилось с Томом, а тот, наверняка, видел странствия по Нижнему миру, потому что то смеялся, то в какой-то момент едва не заплакал. — Том, ты знаешь, как ее почтить? — спросил наконец Северус, нарушив молчание и положив голову супругу на грудь. — Знаю, я тебя научу, дорогой. — Правда, она забрала у меня Патронуса. Будешь теперь меня защищать. — Если у тебя в сердце есть радость, дорогой, то и Патронус найдется. Может быть, не сразу, но появится. Они спустились вниз, когда проголодались, и Кикимер встретил их у портала и сообщил, что их ждут в Хогсмиде, а он пока почистит тут всё. — Том, как ты себя чувствуешь, голубчик? — был первый вопрос Альбуса. Кроме него, в доме их встретили дети Тома, Динелла с Томазо и Нати (мальчик сразу кинулся к деду, а потом — к крестному), Вельяминов (уже без шамана), Бартон, Эйлин. — Хорошо чувствую, — улыбнулся Том. — Потом все равно Варвара Степановна до вас обоих доберется, — «пригрозил» Вельяминов. — До тебя уж точно. Вот ужо она тебе покажет, как с Мареной целоваться. Они крепко обнялись, и Вельяминов засобирался домой. — Надо Машу успокоить. — Как она? — встрепенулся Северус. — В порядке, только переволновалась, конечно. Как только сможешь, сразу приезжайте к нам. — Обязательно, Петя! — сказал Том. — Спасибо тебе! Потом все сели за стол, помянули Данбара, выпили за победу, и Северус тоже пил вино, ничуть не беспокоясь. — У тебя начинаются сложные дни, Томми, — сказал в конце трапезы Альбус. — Ты теперь главный аврор. Извини, что приходится взваливать на тебя столько работы. Визенгамот с тобой в связке, как ты понимаешь. Кармишел, полагаю, займет твою бывшую должность. У тебя нет возражений? — Нет, конечно. — Ты уж потерпи, дружок, — директор взглянул на Северуса. — Твоему супругу придется много работать ближайшие полгода. — Потерплю, — улыбнулся тот, глядя на Тома. Когда все отправились по домам, Альбус немного задержался. — Прости меня, голубчик, — сказал он, обращаясь к Тому — За что, господи? — Все могло сложиться иначе. Том обнял его и долго не выпускал из объятий. — Я все-таки прыгнул и не жалею. — Да, голубчик. Больше ты от меня подобного не услышишь. До самого Сочельника у них не оставалось времени, чтобы вздохнуть. Том с утра пропадал в аврорате, иногда вовсе не возвращался ночевать, не забывая посылать Патронуса. Альбус крепко держал в руках Магическую Британию, народ ужасался, читая в «Ежедневном пророке» списки арестованных. Те, кого удалось задержать пятнадцатого декабря и в Лондоне, и в Дублине, дружно сдавали своих под сывороткой правды. Некоторым владельцам медных монет повезло — они ни о чем толком и не знали. Полагали, что вступают в некое общество, чьей целью является усовершенствование магического мира. С ними провели беседу, установили годичный надзор и отпустили по домам. Владельцы серебряных по большей части отправились в Азкабан — кто в правое крыло, к дементорам, на пожизненное, кто в левое — на большие сроки. Шафика, который все-таки был арестован — после встречи с Морриган его взяли тепленьким в полубессознательном состоянии, приговорили к поцелую дементора, и еще троих его ближайших подельников. Северус тогда подумал, что лес страшных деревьев у Великой Матери пополнился. Шилин лежала в Мунго на сохранении, Сойер постоянно бывал там, приносил фрукты, какие-то мелочи, о которых просила молодая вдова. Морна, которая перебралась временно к дочери, на удивление, Сойера не гоняла, относилась к нему с уважением и даже с симпатией. Северусу раза два пришлось побывать в Визенгамоте — с него сняли показания, как и с остальных членов Ордена Феникса. Предрождественская неделя была отмечена награждениями, и хотя многие орденцы пытались протестовать — мол, не за награды они сражались, но Альбус цыкнул на них и сказал, что страна должна знать своих героев и что пора уже взбодрить общественность, показав им положительный пример доблести и верности долгу. Услышав такое из уст директора, протестующие сдались, лишь Минерва высказалась: «Тебя там не подменили в твоем Визенгамоте?» Том выкроил время и слетал с супругом на уединенный морской берег. Там они провели некий ритуал, о чем оба хранили молчание. А на другой день что-то будто принудило Северуса взяться за палочку и вызвать Патронуса. Серебристое сияние вылетело вместе с заклинанием, как раньше, но соткалось в существо, напоминавшее собаку. Том, внимательно посмотрев на нового Защитника, сказал, что это шакал. Двадцать второго декабря «Ежедневный пророк» вышел со списком награжденных. Звезду Мерлина первой степени получили лидеры Ордена Феникса и Данбар (посмертно). Остальные получили вторую степень — Северус категорически отказался от первой, заявив, что за любовь ордена не дают, а в остальном он сделал не больше, чем многие его соратники. Еще одним участником битвы, кто отказался от наград, был Родольфус Лестрейдж. Он сражался рядом со своей женой в Дублине по причине банальной ревности — думая, что Белла ему изменяет, он не выдержал и именно пятнадцатого навесил на нее следящие чары. Беллатрикс рассвирепела, увидев мужа перед госпиталем, и даже хотела стереть ему память, но Минерва удержала ее. Услышав, чем занималась его жена все это время, Родольфус сказал, что он всегда готов выступить за правое дело. Единственным, чья кандидатура вызвала споры уже у членов Визенгамота, был Бартон. Альбус настаивал, что не отметить участие вампирского старейшины в борьбе с темными магами, значит проявить расизм, и что мистер Бартон сам неоднократно предлагал свою помощь. В конце концов сомневающиеся сдались. Награждение проходило в торжественном зале Министерства в присутствии председателя Визенгамота, разумеется, и членов чрезвычайного комитета. Орден Данбара получала его мать (Шилин все еще не могла прийти). А на другой день, двадцать третьего, Том с утра странно «прихорашивался», а вечером вернулся домой с еще одним орденом, и тут уж Томми прыгал и бил в ладоши от радости, крича: «Я же говорил, что тетя даст тебе звездочку!» Впрочем, Ордена Мерлина первой степени, еще два, отправились в Россию — Вельяминову и Родомыслову. Отправился вручать их лично Барти Крауч, и у Северуса закралась мысль, не прочит ли его Альбус на должность следующего Министра? Барти вскоре вернулся и тремя огромными свитками, исписанными какой-то непонятной вязью, с огромными подвешенными на золотых шнурах печатями, и коробочками, где лежали две усыпанных бриллиантами звезды Святозара первой степени — Тому и Альбусу, и рубиновая звезда «За верность и доблесть» — для Северуса. И вот наступил Сочельник, Северус с Томом пришли в Хогвартс, донельзя уставшие от всей этой суеты. Минерва (то есть школьные эльфы, конечно, но ведь она ими руководила) расстаралась как никогда, решив, видимо, устроить еще один праздничный ужин, кроме завтрашнего. Когда после трапезы все переместились в кабинет Альбуса, она посидела с мужчинами совсем немного, а потом ушла к себе: «Думаю, мальчики, вам стоит отдохнуть и спокойно выпить». — О как! — рассмеялся Альбус, пригладив бороду. Они удобно расположились у камина и попивали грог (да-да, и Северус пил его без всякого напряжения, полагая, что дело тут в самогоне Бабы-Яги, который излечил его от страхов перед спиртным). Как-то так само собой получилось, что разговор вернулся к памятной ночи с пятнадцатого на шестнадцатое. Северус уже знал к тому времени, что все его блуждания заняли всего-то ничего — часов шесть-семь. — Почему не вы? — спросил он вдруг. — Не я? — удивился Альбус. — Что не я? — Почему Марк? Почему с самого начала не вы? Я бы не удивился, услышав вас. — А, ну так рецепт-то его, — Альбус сунул в рот лимонный леденец, — и когда мы поняли, что ты не слышишь бубен, Филипс вспомнил про это зелье. Ну, а Климт сварил и сказал, что так подействует лучше всего, если автор... — То есть, вспомнил про это зелье Филипс. А откуда вообще в Косом переулке взялся Филипс? Том, не доставая палочки, лениво поворошил угли в камине движением пальцев. — Да я его привел, — вздохнул директор. — Собственно… Знаешь, Северус, почему я не настаивал, что должен идти сам, а согласился отпустить туда тебя? — Потому что я самый лучший и квинтэссенция школы, — хмыкнул тот. Том ревниво погрозил супругу пальцем. — Само собой, — улыбнулся Альбус, — но тут вот еще что… есть такое колдовство… очень-очень старое. Еще тех веков, когда маги странствовали по свету в сопровождении учеников, впитывающих их опыт и знания. «Заблудиться» в ином мире могли ведь и тогда, шаманов у нас тут не водилось… так вот позвать оттуда мага могли втроем мать, ученик и учитель. Сказать то, что положено, плюс что-то от себя. Только их маг слышал у портала, только к ним выходил... мог выйти. — А я еще и Тома услышал, — удивился Северус. — Он сказал: «Открой глаза!» — Ну, в какой-то мере Том тоже твой учитель, голубчик? — В огромной мере, — согласился Северус, повернулся и в какой уж раз за вечер встретился с супругом взглядом.