***
В субботу первого ноября Северус сидел в доме младших Реддлов в Милтон-тауне и пил чай в неурочное время. Завтрак уже закончился, а ланч и не думал начинаться. Маэн и Лили гуляли с мелким, а Таффи осталась дома: Северус заранее уведомил ее через Хука об ужасно секретном деле, в котором помочь может только она. Это был правильный и несколько коварный расчет. Таффи, конечно, захотелось, во-первых, помочь Северусу, а, во-вторых, сделать что-то такое, чего другие не могут. — Ну вот, короче, мне нужна твоя помощь, чтобы добыть кое-что для варки зелья, но не могу сказать, какого, не обижайся. — Снова волос девственницы? — засмеялась Таффи. — Нет, в этот раз все серьезнее. — Что может быть серьезнее девственности? — картинно возмутилась Таффи. Северус так же преувеличенно возмутился в ответ: — Что бы ты понимала! Мне нужна моча пьяного дракона! — Что тебе нужно?! — теперь Таффи удивилась по-настоящему. — Моча пьяного дракона. Ну, Мерлин всемогущий, драконы же пьют, значит и писать должны. Вот, мне надо собрать и… — Стоп, Сев. Я, конечно, зоолог, но у нас твари водные, драконы — дело отдельное, и я с ними никогда не работала. Где я и где драконы? Понятия не имею, как у них берут мочу. — Ну, можно его обездвижить и… я тебе ничего не говорил, но у маглов существует очень удобная вещь — называется катетер. Вставляешь там… — Я не умею. — Зато я умею. Я же не прошу тебя саму брать у дракона мочу, что уж я, совсем не джентльмен, что ли? — Лучше признайся, что тебе самому интересно это сделать! — фыркнула Таффи. — Не спорю. Но… — Но я не поняла, зачем я-то тебе тогда? — Таффи, у меня же нет дракона. — А у меня, по-твоему, куча драконов под кроватью? — У тебя есть мама, которая замужем… — начал Северус. — Нет! — Но, Таффи, милая, это очень нужно! Что тебе стоит? Ты же помирилась с ней! Маэн говорит, что вы часто общаетесь! — С ней, но не с ним. Мы не желаем иметь с ним дел. — Таффи, ты меня только приведи туда, а там я с ним уже обсудить смогу… — Так лети туда и попроси сам, в чем дело-то? Ты знаком с мамой. — Ну, мне неловко без тебя, это получится, что я именно за мочой пьяного дракона прибыл. А так вроде как бы чаю попить, а между делом… — А пьяного — это как? — осознала наконец Таффи полный запрос. — Ну, дать ему виски, а потом… — Станет он пить всякую гадость! Знаешь, есть поговорка «Ты можешь привести лошадь к водопою, но не сможешь заставить ее пить»! — Это же про другое, — удивился Северус. — Это значит, что ты можешь помогать человеку, но если он не хочет… — Слушай, впрямую эта поговорка тоже работает, поверь мне хотя бы как зоологу. Каким образом ты заставишь дракона выпить огневиски? — Не знаю. Тем более мне нужна консультация специалиста. Таффи, пожа-а-алуйста! — Северус скорчил самую умильную мину, на которую был способен. — Только ради тебя, — Таффи задрала нос. — И ты мне будешь должен! Они оставили записку Маэну и Лили о том, что отправляются на некую секретную, но не опасную операцию. Северус примерно представлял себе, как добраться до драконьего заповедника, но, оказалось, у Таффи имелся постоянно действующий портал до входа в него — мать дала, однако дочь, разумеется, не собиралась им пользоваться. Поставила фигурку дракона повыше на полку — и все. Сперва, правда, следовало пройти через туннель до Ирландии. Ни один портал не мог перенести мага через такое большое расстояние. Раз — и они уже в Лондоне. Два — и они на берегу Пэмброкшир Кост. Кинув по монетке в сосуд для пожертвований, они шагнули в туннель и вынырнули в Ирландии. Таффи развязала тесемки уже вибрирующего мешочка и вытряхнула фигурку на пожухлую траву. — Хватай его за хвост, а я — за голову. Внимание! Цап! — Ух ты! — вырвалось у Северуса, когда он увидел, где они очутились. — Красота какая! — У маглов тут, говорят, национальный парк Гленве и тоже красиво, — сказала Таффи. Но портал перенес их не в сам заповедник, а на пограничный пятачок, где два охранника сторожили вход на закрытую территорию. — Доброе утро. Назовите ваши имена и цель прибытия. — Таффи Реддл. Здесь живет моя мать, Моргейн Уолш, я прибыла навестить ее. — Девушка продемонстрировала фигурку и спрятала ее обратно в мешочек. Охранник покивал. — Северус Снейп… — Мистер Снейп — мой отчим! — заявила Таффи. Охранник вытаращился на такого молодого отчима, но достал волшебную палочку — и под аркой, через которую прекрасно был виден пейзаж, засветилось голубое марево. — Идите, четко следуя указателям. Или можете взять там метлу в сторожке, — сказал второй охранник. Пейзаж остался тем же, но ворота исчезли, зато появилась сторожка — небольшой крепкий сарайчик, где на длинных полках лежали метлы. — Знаю, что ты не любишь летать, — сказала Таффи, — а мы медленно, любуясь окрестностями. Туда довольно далеко идти пешком. — Ладно, — Северус выбрал метлу покрепче на вид. Рядом со сторожкой стоял указатель с прибитыми стрелками. «Озеро Биг, юго-восточный берег. Отель «Замок Гленвей», — значилось на одной. «Заповедник. Запретная зона», — было написано на следующей. — Нам сюда, — Таффи махнула рукой, куда указывала третья стрелка. — «Поселок драконоводов». Стоило сесть на метлы и направить их в нужном направлении, как в воздухе появились светящиеся точки, указывавшие путь. Всего-то стоило поворачивать метлу, следуя подсказкам. Виды тут были потрясающие, Северус все больше глядел в сторону гор, но ни разу не заметил ничего, даже отдаленно похожего на дракона. Возможно, действовали какие-то чары, чтобы посетители заповедника не рванули, забыв об осторожности, куда не надо. Или же анклав был настолько огромен, что хватало места всем — и драконам, и немногочисленным людям. — Откуда тут замок? — спросил Северус. — Это новодел — для туристов, — ответила Таффи. — Скопировали магловский. Для девушки, которая категорически игнорировала новую семейную жизнь матери, она была поразительно осведомлена, хотя, возможно, все заповедники изучали в Академии. Светящиеся метки меж тем направляли их как раз в сторону озера, но потом резко свернули вправо от берега, возвышенного и явно неудобного для того, чтобы что-нибудь строить на нем. Поселок, то есть просто большая деревня, прятался в долине между возвышенностями. Тут протекал полноводный ручей, направлявший свои воды в сторону озера. Даже скорее маленькая речушка, с укрепленными берегами и множеством мостиков, перекинутых через поток. Обширные и крепкие дома из камня или в стиле фахверк не лепились друг к другу, а тонули в садах — сейчас, конечно, давно растерявших всю листву. Ночью, видимо, случился заморозок, кое-где в тени трава и кусты все еще оставались тронуты инеем. Таффи уверенно ориентировалась — не забыла, видимо, где находится дом матери, с того единственного раза, когда побывала тут по случаю рождения сестры. Уолши жили в двухэтажном каменном доме, с четырьмя фронтонами по фасаду. «Интересно, — подумал Северус, — это фамильное гнездо “мистера Моргейн”? Кем были его родители? Тоже занимались драконами?» Но и другие драконоводы, в общем-то, не теснились. А зачем? Эта профессия очень хорошо оплачивалась. Наверняка, в поселке жили и те, кто не занимался тварями, иначе откуда тут вообще брались продукты, одежда, и прочие блага жизни? Они опустились перед дверью, слезли с метел и положили их на крыльцо. — Звони, — сказала Таффи, все еще демонстрируя пренебрежение. Северус пожал плечами и дернул за шнурок звонка. За дверью звякнул колокольчик, открыла им домовиха довольно сурового вида. Северус узнал ее — та самая, из старого дома, которая критически относилась к Тому. Домовиха посмотрела на Таффи, на Северуса и жестом пригласила войти. — К вам ваша дочь, мэм, — доложила она. — И с ней какой-то молодой человек. — Таффи! — Моргейн вылетела в прихожую. — О, Северус! Мерлин мой! Вы в гости? Да еще к ланчу! И она бросилась дочери на шею. — Сев только надеется, что на ланч не улитки! — Таффи слегка обняла мать в ответ. — Не улитки, — рассмеялась Моргейн. С Северусом она обменялась рукопожатием. — А вы почему без Тома? — поинтересовалась она. — Том занят. У него какие-то дела с Альбусом. А мы вот с Таффи решили совместить полезное, — Северус покосился на девушку, — с приятным. И вас навестить, и у меня дело к вашему мужу. Он дома? — Дома, Шеймас не дежурит сегодня. Но проходите же, проходите в гостиную! Северус не без любопытства окинул взглядом светлую просторную комнату, с выбеленными стенами, деревянными балками под потолком и большим камином, где весело горел огонь. Судя по мебели, дом был, правда, родовым. Иначе бы тут давно кое-что сменили на более современное (относительно современное — по магическим меркам). А здесь под одним из окон стоял большой кованый сундук, чей вид намекал на позапрошлое столетие. Стулья, заново обитые, тоже намекали ровно на то же время. Ладно хоть кресла в конце прошлого века заменили на глубокие и удобные, с высокими спинками. — Шеймас, Шеймас! — Моргейн вышла в прихожую. — У нас гости! «Забавно, что она зовет мужа сама, а не поручает домовихе доложить», — фыркнул про себя Северус. Таффи решительно уселась в одно из кресел и почти целиком спряталась за его спинкой. Вскоре раздались бодрые шаги и в гостиную вошел сам «мистер Моргейн» — светловолосый, румяный, пышущий здоровьем, но по-прежнему стройный. — Добрый день, мистер Снейп! — Шеймас, не заметив Таффи, протянул гостю руку. — Добрый день, сэр. Вот, заскочили на огонек, так сказать. Простите, что без приглашения. Таффи сказала, что вы не рассердитесь. Из кресла раздалось фырканье, и хозяин дома обернулся в ту сторону. — Мисс Реддл, счастлив вас видеть, — широко улыбнулся Шеймас, ничуть не обижаясь, что падчерица и не думала подавать ему руку. — У моего отчима к вам дело, — заявила Таффи. Если Уолш и удивился, то быстро сообразил, что под отчимом имеют в виду не его. Он, правда, переглянулся с женой, и Северус не успел уловить выражения их глаз. Но, кажется, они понимали друг друга с полунамека. Возможно, Моргейн как раз таких отношений и не хватало в предыдущем браке, кто знает. — Сирша с Мармадьюком? — спросил она у мужа. — Да, дорогая, сейчас доест кашу и предстанет перед гостями. А я, конечно, буду рад оказаться полезным вам, профессор Снейп, и вам, коллега Реддл. Ага, в доме есть и второй домовик. На широкую ногу живут. — Я вас оставлю на минуту, — сказала Моргейн, — скажу пару слов Руанат. Шеймас усадил Северуса в кресло, а сам уселся на диванчик. — Мистер Уолш, — начал Снейп, оглянувшись на Таффи, которая старательно делала вил, что ни при чем, — мы, конечно, не только по делу и от ланча не откажемся. Но у меня и правда просьба... вопрос к вам, как к профессиональному драконологу... — Да, конечно, какой же? — Он хочет узнать, пьют ли драконы огневиски, — внезапно встряла Таффи. — Драконы не пьют ничего, кроме воды, — ответил Шеймас. — Чтобы дать им лекарство, приходится добавлять в воду средства, которые отбивают любые посторонние вкусы. — О! Можно было бы дать дракону виски под видом лекарства? Около ведра? Я сварю зелье, если надо, отбивающее что угодно. — А зачем поить дракона огневиски? — Шеймас помотал головой. — Ему это на пользу не пойдет. Он скорее всего отравится. — Мы его вытрезвим потом... быстро. Дело в том, что мне очень, просто очень нужна моча пьяного дракона. Для зелья, о котором я пока не могу подробно ничего рассказать. Но очень надо. От одного раза дракон же не отравится насовсем? Даже люди пьют виски. Отравленный дракон мне не нужен, просто пьяный. — А! — Шеймас рассмеялся. — Тогда его не надо поить. Драконы, знаете ли, почти как… котики. Те пьянеют от валерьянки, а на драконов таким же образом и даже сильнее действует горный сеницветник. Мы пользуемся им, чтобы успокоить и осмотреть животных. Даже выращиваем эти цветы, чтобы всегда иметь нужное количество. — В кровь выделятся эндор... э-э-э... ну, в общем, он будет чувствовать себя счастливым и способным свернуть горы? Или что там любят сворачивать драконы? — Вполне счастливым. — Отлично. А есть какие-то идеи, как у него потом взять мочу? — Катетером, у нас они есть. Мы же берем анализы у больных драконов. — Погодите, а как же запрет на магловские изобретения? — удивился Северус. — Вообще-то катетер впервые придумали мы, — заявил Шеймас, — маглы додумались потом. А у драконов берут мочу вообще жестким катетером. У них пенис и отверстие мочеиспускательного канала разделены. В отличие от других рептилий, их мочеиспускательный канал выведен не в клоаку. — А, понял. А то я уж представил, что Фолей был магом. А обездвиживаете их чем? — Есть заклинание, но им пользуются вдвоем. Мисс Реддл мне поможет, я думаю, если нежелательно привлекать постороннее внимание. Шеймас вопросительно посмотрел на Таффи. — Почему я, а не Северус? — из чистого упрямства поинтересовалась та. — Это профессиональное заклинание. коллега. Я не рискну разглашать его не специалисту, уж простите. Вы — другое дело. — Таффи, пожалуйста! — взмолился Северус. — Ладно, — вздохнула девушка. — Куда от тебя деваться. В гостиную вошла Моргейн — причем совершенно с другой стороны. На руках она держала Сиршу. Но тут же спустила ее на пол, и девочка бодро потопала ножками. «Сколько ей? — припоминал Северус. — Год и девять месяцев, кажется». Девочка, правда, была очень похожа на мать, без малейшей рыжины в волосах, которые, возможно, со временем потемнели бы. И глаза были материнские — карие. Сирша подбежала к Северусу и ухватила его за край мантии. Моргейн тут же догнала дочь и подхватила снова на руки со словами: «Не надо трогать дядю». Девочка возмущенно заорала и начала выкручиваться из материнских объятий. Не успел Северус сказать что-то вроде «да пусть себе трогает», как снова встряла Таффи: — Мама, что ты делаешь?! Кто так ребенка вообще держит? Ей же неудобно. Дай сюда. И старшая дочь забрала сестру из рук изумленной такой наглостью матери. «Вот сейчас Мо скажет что-то вроде: “Я троих вырастила, сама разберусь” — и они снова поссорятся», — охнул про себя Северус. Но Моргейн оказалась умнее. Она подобрала упавшую челюсть и кивнула. Впрочем, Сирша и правда замолчала, рассматривая сестру вблизи, а потом заулыбалась. — Это Таффи, — сказала Моргейн. — Та-фи! — пискнула Сирша. — Тетя касивая! — Я не тетя, — привычно возмутилась Таффи, но спохватилась и вдруг добавила: — Я твоя сестра. — Систа? — удивилась Сирша. — Мама, мама! Павда? — И что-то пролепетала на гаэльском. — Правда, детка, — ответила Моргейн. — Старшая сестра. Тут Сиршу прорвало. Картавя и путая английский и гаэльский, она принялась что-то лопотать, обращаясь к Таффи. Единственно, что Северус понял, это вопрос: во что любит играть сестра. Таффи растерялась — Северус это понимал отчетливо, — но виду не подала. Уже через несколько минут она рассказывала Сирше, что у нее есть еще старший брат (про второго забыла, что ли, но не напоминать же в такой ответственный момент, тем более Киарана девочка вроде бы уже видела не раз), а еще есть еще один маленький племянник, нет, ходить пока не умеет, и говорить не умеет, но очень хороший. Моргейн смотрела на это действо широко открытыми от изумления глазами. Шеймас благоразумно помалкивал, но тихонько улыбался. — Ты видела дакончика? — спросила Сирша у сестры. — Большо-о-ого! — И она показала ручками, какого именно большого. — Нет, только маленького, который родился почти тогда, когда и ты. Он очень смешно выпускал дым. — Он узе башой, пукаит дымой! — подхватила Сирша. Северус вспомнил, что именно так тогда сказала и Таффи — «пукает дымом и огнем», и засмеялся. — Его зовут Кухулин, — заговорил Шеймас, — вот у него анализы и возьмем. Он практически ручной — насколько драконы вообще могут быть ручными. В природу его не выпустят, он там не выживет. Вылупился из лишнего яйца, которое сразу забрали у драконихи, иначе бы она его съела. — Съела? — обернулся в ужасе к нему Северус. — Свое яйцо? — Обычно драконихи откладывают только одно яйцо, но изредка в них зарождается два. Лишнее яйцо самка съедает. Ну вот так, что поделаешь. Мы же эти яйца изымаем и выводим драконят для исследований. — Отлично, — воодушевился Северус. — После ланча сразу пойдем с ним знакомиться. Тут как раз на столе стала появляться посуда — Руанат накрывала. Кажется, главной в доме была она, а эльфа назначили «нянькой». — Ваши эльфы не пара случайно? — спросил Северус. — Нет, — ответила Моргейн. — Руанат у меня мужененавистница. Так что Мармадьюку придется искать пару где-то на стороне, да к тому же он слишком молод для Руанат. Сиршу тоже усадили за стол, и вела она себя очень прилично — ела себе кусочки груши и грызла печенье. Таффи шепнула Северусу, что их с Маэном в детстве тоже стали рано сажать за общий стол в семейном кругу, только вели они себя куда хуже. — Этот дом достался вам от родителей, мистер Уолш? — поинтересовался Северус. — Верно, мистер Снейп, — кивнул Шеймас. — Они тоже были драконоводами, так что я пошел по их стопам. — А я думал, что драконами занимаются только мужчины. — Женщины, конечно, реже. Да и то — пока не замужем, а потом — пока дети маленькие. — Анклав у вас большой? — Очень. Один из самых крупных. Тут есть еще одна деревня, но там живут только фермеры и ремесленники. У нас тоже есть несколько семей, не имеющих отношение к заповеднику. Есть начальная школа, и у соседей тоже. Обе маленькие, конечно. — Я сначала думал, что у вас в анклаве маленький поселок — и все, — признался Северус. — А здесь даже туристы бывают. — Наш замок довольно популярен, — заметил Шеймас, — туристов много. И приезжают не только ради драконов, но и ради здешних пейзажей и озера. Хотя экскурсии мы проводим — показываем драконов и в загонах, и в естественной среде обитания. Северус хотел задать следующий вопрос, но осекся, потому что за столом сидел ребенок. Тут опять пошла «игра взглядов». Моргейн посмотрела на мужа, потом на Северуса и попросила эльфа забрать девочку. Та было закапризничала, но ей пообещали, что когда сестра и дядя посмотрят на дракона, они обязательно зайдут еще ненадолго и даже заглянут в детскую. — Скажите, а эти экскурсии не опасны? — Северус почувствовал себя свободно. — Я не имею в виду, что дракон может на кого-то напасть. Я подумал про драконью оспу. — Само собой, в случае заражения драконов, заповедник закрывается на карантин, — ответил Шеймас. — Вообще относительно недавно была изобретена вакцина, но она, к сожалению, действует только на маглорожденных. На полукровок еще — и то не всегда. А на чистокровных — нет. — Но вы ведь чистокровный. Не боитесь? — Драконоводы болеют оспой очень редко. Мы же сразу видим, в каком состоянии животное. — Я просто не могу понять одну вещь, — задумчиво произнес Северус. — Вот, скажем, я был однажды с мистером Реддлом в Трансильвании, в закрытом анклаве, и там есть деревня магов — к ним один раз оспу занес больной дракон, пробившийся с другой территории. Но у моего друга Люциуса Малфоя, который живет в Уилтшире, родители умерли от этой болезни. А этот анклав ни с какими заповедниками не связан. — Кенмэр тоже, — прибавила Моргейн. — Драконью оспу могут переносить врановые. Они сами не болеют, но иногда становятся носителями. — Ого! — воскликнул Северус. — Это что же, обычная ворона может занести оспу? — Может, — кивнул Шеймас. — К счастью, драконья оспа — это все-таки редкая болезнь. — Но среди моих знакомых целых три семьи пострадали. — После той вспышки в Кенмэр, когда я потеряла родителей, — сказала Моргейн, — больше драконьей оспы там не случалось. Думаю, что у маглов от гриппа умирает каждый год больше людей, чем умерло от драконьей оспы лет за пятьсот. Просто для нас серьезная инфекция — это вообще нечто из ряда вон. Мы, например, простужаемся, как все люди, но гриппом не болеем. А лекарства от драконьей оспы нет — вот что плохо. Молодые, конечно, от нее не умирают, но возраст старше пятидесяти лет уже дает смертельные случаи. Знаете, Северус, если бы кто-нибудь изобрел лекарство — ему бы памятник при жизни поставили. Северус невольно представил себе свою статую где-нибудь в Косом переулке и чуть не фыркнул. — Вы сказали, что вакцину изобрели относительно недавно — это насколько? — спросил он. — Да лет семь назад, — ответил Шеймас. — Том привит если что, — заметила Моргейн. — Он сразу вакцинировался, потом два дня полежал с температурой — и все прошло. В принципе, вы тоже можете привиться. На самом деле, на полукровок вакцина действует, а неудачи случаются редко.***
Уолш с Таффи уединились в саду, где драконовод некоторое время посвящал «коллегу» в профессиональные тайны. Северус пока беседовал с Моргейн, потом она провела его по дому. В детскую заглядывать благоразумно не стали. К драконам, слава Мерлину, не летели на метлах, а сразу аппарировали. Северус удивленно осматривал место, где очутился. Посреди пустоши стоял длинный сарай, рядом — маленький дом, из трубы которого шел дым. Ни малейшего намека на клетки или что-то подобное. В стороне — каменная арка. Позади нее пустошь продолжалась, переходила в склон горного хребта. А где же загоны? Шеймас постучал в дверь дома, и оттуда вышел мужчина средних лет. — Привет, Уолш. Ты же выходной сегодня, — сказал тот, пожимая коллеге руку. — Привет, Данн. Вот хочу родственникам показать Кухулина. — Да пожалуйста, — драконовод пожал плечами. — В принципе, его уже можно покормить. Ты тут сколько пробудешь? — Пока не знаю. А ты что-то хотел? — спросил Шеймас, покосившись на Северуса и Таффи. — Да мне бы на часок отлучиться домой. — Хорошо. Мы посмотрим на Кухулина, подышим свежим воздухом, дождемся тебя. — Вот спасибо, выручил. И вам спасибо, — прибавил драконовод, кивнул гостям и аппарировал. — Все складывается удачно, — Шеймас потер руки. — Времени полно. — А где загон? — спросил Северус. — Да вот и загон. Арка — вход. Северус подошел к ней и ткнул рукой в пространство рядом. Руку тут же, спружинив, отбросило какое-то силовое поле. — Это надежно? — Более чем. Вон там, на горе, пещера. В ней Кухулин и живет. Но сперва нам надо подготовить ему угощение. Подождите меня, я быстро. — И Шеймас скрылся в сарае. — Ты будешь управлять драконом? — с завистью спросил Северус подругу. — Дракон не метла, им не управляют, — наморщила нос Таффи. Минут через пятнадцать дверь сарая распахнулась, и оттуда появился Шеймас, катя перед собой огромную тачку, доверху наполненную кусками сырого мяса с какой-то подозрительной зеленцой. — Оно тухлое? — Таффи передернуло. — Оно посыпано порошком синецветника, не волнуйтесь, — ответил Шеймас. — А кем оно было при жизни? — поинтересовался Северус. — Не похоже что-то на парнокопытное. — Это морская корова. Тут, конечно, хватает и оленей, и кабанов, но драконы в загонах не охотятся. И не тратить же на них настоящих коров или свиней? — Шеймас протянул Северусу мешочек. — Подержите пока. Они подошли к арке, драконовод достал палочку, стал рисовать какие-то фигуры и что-то беззвучно шептать. Внутри арки серебристо замерцало. Первой туда въехала тележка, затем вошел Шеймас, следом — Северус и Таффи. Прямо перед аркой на земле лежала огромная труба, похожая на те, которые Северус однажды видел по телевизору, когда показывали фильм про тибетский монастырь. Шеймас магией передвинул тележку подальше, потом перевернул — и мясо вывалилось на землю. Он присел на корточки, поднес трубу ко рту и подул. Раздался мощный низкий звук — правда, похожий на тот, который запомнился Северусу. Шеймас дунул еще три раза, поглядывая в сторону пещеры, потом резко встал и взял палочку на изготовку. — Коллега Реддл, — сказал он, — заклинание мы произнесем, когда Кухулин наестся и станет демонстрировать симптомы опьянения. — Я запомнила, — вполне миролюбиво отозвалась Таффи. Из пещеры меж тем неторопливо выползал дракон. Издалека он казался маленьким, не больше тех фигурок, которые продают в магазинах сувениров. Дракон размял лапы, взмахнул крыльями и поднялся в воздух. Скорость, с которой он подлетел и увеличился в «холке» до размеров индийского слона, была просто невероятной. Впрочем, когда он выпрямил лапы, высота увеличилась до габаритов слона африканского. К тому же дракона высотой в холке мерить глупо — куда важнее длина от кончика морды до кончика хвоста, а еще размах крыльев, которые поднимали такой ветер, что едва не сдули людей. Дракон сложил крылья и уставился на гостей, но не собирался нападать — выращенный в неволе, он хорошо помнил тех, кто его кормит, а на чужаков не обратил внимания. Опустив голову к куче мяса, он принюхался. «А вдруг откажется есть?» — мелькнуло у Северуса. Но зверюга вдруг набросилась на угощение, одним «гам!» ухватив четверть от привезенного. Оставалось еще три захода, чтобы успеть рассмотреть дракона. Задние его лапы казались крупнее передних, на голове красовались наросты наподобие рогов, а зеленая гладкая чешуя слегка поблескивала. Красавец, да и только! — Кушай, умница ты мой, — приговаривал Шеймас. — Кушай, малыш. Несмотря на ощутимый страх в присутствии такой зверюги, плечи Северуса затряслись от беззвучного смеха. — Это же валийский зеленый? — спросила Таффи. — Он самый. Закончив свой «ланч», дракон опять уставился на людей, словно решая, что с ними делать: сказать «спасибо» или добавить в свой рацион. Он помотал головой, прошелся вправо, влево, отвернулся и принялся рыть лапами землю, а потом улегся на брюхо и стал тереться нижней частью морды и шеей о траву, издавая при этом довольно мелодичный рев. — Так быстро подействовало? — поразился Северус. — Так ведь доза-то лошадиная, — отозвался Шеймас. — На воле они разве что случайно ущипнут где кустик-другой. Коллега Реддл, приготовьтесь. По моему сигналу. Таффи подняла палочку. — Раз! Два! Три! — скомандовал Шеймас. Из обеих палочек вылетело серебристое заклинание и ударило дракона в бок. Он коротко и даже как-то удивленно рыкнул и повалился на бок. Шеймас успел «выдернуть» из-под туши крыло, чтобы оно не пострадало. — Пойдемте скорее. У нас минут десять. Они аппарировали к дракону со стороны его брюха. Шеймас магией выпрямил хвост, чтобы тот не мешал, чуть приподнял правую заднюю лапу Кухулина. — Сами попробуете собрать, мистер Снейп? — спросил он. — О! Сам, спасибо! — обрадовался тот. — Тем не менее, — сказал Шеймас, наклоняясь над причиндалами дракона. — Вот это нужное вам отверстие. — Он достал из мешочка здоровенную трубку из толстого стекла, баночку с мазью и перчатки. — Натрите катетер этим средством. Делая все, что ему советовал Уолш, Северус осторожно ввел трубку в… нужное отверстие и с изумлением понял, что у него все получилось, и моча поступает в банку. Вот это да! Только воняла эта моча так, что аж глаза щипало. Таффи зажала рот и нос ладонью и отвернулась. Наполнив банку и завернув крышку, Северус вынул катетер и очистил его. Шеймас меж тем водил палочкой вдоль туши Кухулина, хотя тот все еще не просыпался. — Я убираю действие синецветника. Складывайте все в мешочек, и нам пора удирать. — Съест? — спросил Северус. — Нет. Но будет всячески выражать свое презрение. Вспомнив про только что убранный запах и то, как выражают презрение многие другие животные, Северус поскорее все сложил. Они аппарировали к арке, выбрались из загона, притянули наружу тележку, и Шеймас закрыл вход. — Он сможет нас видеть или только мы его? — спросил Северус. — Увидит. Ну, мальчику надо выпустить пар, иначе он потом встретит следующего дежурного не самым лучшим образом. Тут дракон зашевелился и приподнялся на передних лапах. Он недовольно зарычал, потом свернулся, как… котик и тщательно осмотрел «все хозяйство». Уставился на людей за защитным барьером. — Заметьте, он отходит ровно на то расстояние, чтобы ему самому не прилетело, — сказал Уолш. — Выучился. — Не прилетело что? — спросила Таффи. — Сейчас увидите. Дракон потоптался, потом слегка присел, и бока его стали раздуваться. Он рычал и пыжился, рычал и пыжился, из ноздрей стали вырываться струйки дыма. — Дыхнет? — предположил Северус. Шеймас только усмехнулся. Кухулин тем временем повернулся к ним задом, поднял хвост и выпустил струю огня совершенно не из того отверстия, из которого было нужно. Пламя ударилось в защиту, заставив отшатнуться, но быстро угасло, а Кухулин, сделав гордо несколько шагов, взмахнул крыльями и полетел к горе. — А я считала драконов величественными животными, — презрительно скривилась Таффи. — Так он подросток, и характер у него такой же, — улыбнулся Шеймас, очищая тележку заклинанием и отправляя ее обратно в сарай. Потом он взглянул на часы. — Нам надо подождать моего напарника еще минут двадцать. Он начертал три стула, и все уселись, глядя на гору, над которой нарезал круги Кухулин. — Какого же размера этот загон? — поразился Северус. — И как вам удалось поставить такую защиту? — Мы работаем в содружестве с невыразимцами. Это их задача, — ответил Шеймас. — И сколько всего загонов? — Вообще их четыре, но сейчас заняты только два. Во втором созревает самочка. Когда Кухулин войдет в силу, мы уберем барьер между загонами. — И будут еще драконята? — Нет, драконят не будет. Грайне не станет заботиться о яйце, у драконих в неволе отсутствует материнский инстинкт, поэтому мы яйцо сразу изымем. — А та, которая снесла два яйца, ну, мама Кухулина, она что, дикая была?! — у Северуса аж челюсть отвисла. Эти люди забрали яйцо у дикого дракона?! — Да, дикая, — кивнул Шеймас. — Погодите, но разве вы не можете вывести дракончика из брошенного яйца? — спросила Таффи. — Как в инкубаторе? — Может, но зачем? Оно только-только оплодотворено, а яйца дракона — чрезвычайно ценная вещь. За той же скорлупой, к примеру, зельевары в очередь встают. — Ну то, с Кухулином, тоже было только оплодотворено? — Северусу стало жалко нерожденного драконенка. — Зельеварам отдать то, что могло бы вот так летать и огнем... — Пукать! — подхватила Таффи. — Видимо, вы пока что ничего не варили со скорлупой дракона, — заметил Шеймас. — Понимаете: драконов довольно мало, но ровно столько, сколько может выдержать окружающая природа. У каждого обширные охотничьи угодья, они живут друг от друга на большом расстоянии, самки размножаются за свою долгую жизнь всего раза три-четыре. Конечно, скорлупу мы добываем и в пещерах, стоит мамаше вылететь на охоту после рождения отпрыска. Но ведь в только что отложенном яйце есть куда более ценные части, нежели скорлупа. — И кто же покупает яйца? — спросил Северус. — Министерство. Их отправляют в Мунго и в другие клиники, там целители используют желток и белок для изготовления очень редких лекарств для больных из особого отделения. Люди порой очень долго их ждут. — Я знаю про зелья с желтком яйца дракона, — вздохнул Северус, — не варил, но знаком с рецептами, в частности для восстановления мозга при повреждениях свыше шестидесяти сотых. Просто жалко... такой красавец. — Этот красавец проживет лет семьдесят-семьдесят пять, — пожал плечами Шеймас, — а его подруга, поскольку она лишена природных инстинктов, может откладывать яйца раз в три года. Представьте, сколько пользы они принесут. — Вам виднее. Все равно жалко, — Северус не до конца понял. Это как можно размножаться три раза за жизнь и при этом откладывать яйца раз в три года, но, вероятно, невылупившихся птенцов природа почему-то не считала. Или драконы растят своих детенышей долго? Хотя, этого, примерно двухлетнего, Шеймус назвал уже подростком. Как все сложно-то. Надо побольше почитать о драконах. Раздался хлопок аппарации — это вернулся Данн. — Ты раньше, — сказал Шеймас. — Узнал потрясающую новость, — сообщил коллега. — Карей выгнала из пещеры старую Буан. — Ого! — встрепенулся Шеймас. — Значит, Буан край пришел. Зима на носу. Недели через две, мистер Снейп, в заповеднике проведут большой аукцион. — Дракониха погибнет? — ужаснулся Северус. — Да, она уже старая. Поэтому мы доставим ее в свободный загон и ускорим этот процесс, в противном случае смерть ее будет долгой и мучительной, а потом ее труп сожрут свои же. — Северус не поедет покупать куски убитой драконихи, — заявила Таффи, — он парень сентиментальный. Снейп свирепо зыркнул на нее, но в глубине души решил, что и правда не поедет. Жалко еще живую, но уже приговоренную старушку, а при таком настрое зелья с ее останками не получатся. — Свежая кровь! — Шеймас с изумлением посмотрел на него. — Да, — промямлил Северус, — конечно... если я буду не занят в этот день чем-то очень важным... спасибо, что сказали. Они попрощались с Данном и вернулись в деревню — раз уж обещали Сирше. Северус все думал о драконах. А еще о том, чего драконоводы не знают, — что животных, которых они изучают, на самом деле, гораздо больше. Просто остальные драконы живут в том измерении, куда маги прорубают лишь небольшие окошки — свои анклавы. Живут себе, и никто не крадет их яйца, не заставляет спариваться на потребу магов, не расчленяет туши и не устраивает аукционов.***
Северус вернулся домой не в лучшем расположении духа, отнес банку с мочой к себе в лабораторию и стал ждать Тома. Тот находился в Галифаксе вместе с Альбусом и некоторыми членами Ордена, которых было решено задействовать в ударных отрядах. Поэтому Северус и взял «увольнительную» — он прекрасно знал, с кем ему предстоит сражаться бок о бок и где. Том вернулся ближе к ужину. — Умираю с голоду! — заявил он с порога. — Пирог не успел, а остальное... Хук, покорми мистера Реддла, пожалуйста! — позвал Северус. — А ты со мной не сядешь? — Том застыл посреди гостиной. — Не обижайся, аппетита нет. Просто так посижу, идет? — Идет, но что случилось-то? — Да ничего, просто были на ланче в питомнике, как собирались. Таффи согласилась и вообще в результате даже стала почти напарницей этого драконьего надсмотрщика. Вместе они обездвиживали дракона, а я лично брал у него мочу. — И поэтому у тебя пропал аппетит? Ты что, и чай не пил? — Я там даже ланч ел. Сначала этот мистер мне не показался слишком противным, если честно. Но кончилось тем, что его сменщик принес весть: старую дракониху другая самка выгнала из пещеры. И Уолш такой: мистер Снейп, скоро будет аукцион... Представляешь: она еще жива, а они уже делят ее кровь и потроха... как падальщики! — Милый, если ты станешь так близко к сердцу принимать подобные вещи, тебе придется бросать профессию. Более того — становиться вегетарианцем. — Почему? Абстрактные драконы меня не волнуют. Как и абстрактные коровы и свиньи. Но они назвали ее по имени, они ее явно знают. Я так не могу. Это все равно, что сварить суп из петуха, который перед этим бегал у тебя во дворе и клевал зерно, которое ты лично ему давал... — Хороший мой, это слегка отдает двойными стандартами, нет? — Почему? — Потому что у любой абстрактной коровы, которая стала стейком, было имя. Прости, я умоюсь и переоденусь. — Том аппарировал в спальню. Северус пожал плечами ему вслед. При чем тут «было имя»? Том вскоре вернулся — в джинсах и синем джемпере, зараза такой, знал, как это возбуждает. Хук уже накрыл на стол, слишком громко бренча посудой, выражая тем самым неудовольствие, что второй хозяин не пожелал ужинать. — У вас там все хорошо прошло? — поинтересовался Северус, не желая возвращаться к разговору о «стервятниках». — Да, все отлично. Минерва с Беллой станут изучать заклинание слияния сил, им предстоит сражаться в Дублине. Киаран отправится с вами в Министерство, возьмете с собой еще Артура Уизли. Том поднял крышку над блюдом — там, хвала Мерлину, испускало ароматы жаркое, а не стейк лежал. — Артура? — переспросил Северус. — Он останется в Лондоне. Он ведь служащий Министерства. Оба брата Молли тоже будут с вами. Молли отправится в Рим. И мы решили привлечь еще четырех моих парней, которые командовали отрядами во время облавы. Ты хоть сок выпей. Северус кивнул — и перед ним тут же возник стакан с яблочным соком. — Все пары разделили, — заметил он, отпивая. — Во время боя надо думать о деле, а не о безопасности партнера, — ответил Том, спокойно поглощая жаркое. — А то я не буду от твоей безопасности думать, если ты в другой стране. Вот «номеру один» думать о таком некогда, а у «второго» куча времени на мысли. Да ладно, просто у нас вариантов других нет. Силы должны быть равны хотя бы примерно, ведь непонятно, где именно рванет сильнее. — Как там Моргейн, кстати? — спросил Том. — Кстати?! — возмутился Северус, но тут же засмеялся. — Все хорошо, девочка на нее похожа... да посмотри сам. — Ну, милый, я же ем, — улыбнулся Том. — И ты, кстати, стал заменять рассказы сеансами легилименции, я заметил. — Боишься подавиться? — Северус так и не перестал смеяться. — И разве не проще посмотреть, чем выслушивать? — Мне приятно тебя слушать. Мне хочется разговаривать с тобой. — Ну, ладно. И Северус пересказал в подробностях визит сперва к Таффи, потом в заповедник. — А Таффи тоже посчитала Уолша «противным»? — поинтересовался Том. — Не знаю, вряд ли, но меня она поняла. — Надо сказать Альбусу про аукцион, — буркнул Том себе под нос. — Я скажу. Это его тема. Без упоминания ее имени и статуса, конечно. — Драконихи? А какой у нее статус? — не понял Том. — Ее выгнали умирать. Думаешь, это очень приятно знать всем, кто потом будет использовать ее кровь для исследования? Том, лучше не конкретизировать такие вещи, обезличивание помогает, поверь. — Ее выгнали не люди, а молодая самка. Это естественный уклад жизни драконов. Они так живут сотни и сотни тысяч лет, дорогой. И не только они. Молодой самец льва точно так же выгоняет старого из прайда и занимает его место. — Я же не запрещаю львам или драконам жить так, как велит их уклад. Но лично мне неприятно варить зелье из существа, которое я так или иначе знал лично, хоть и понаслышке. Предпочитаю отстраненное отношение в этом случае. — Ладно-ладно, — махнул Том рукой, — но к Уолшу ты пристрастен. Он хотел оказать тебе услугу, в конце концов. — Я это понимаю, — пожал плечами Северус. — И сказал ему спасибо, честное слово. Он и так оказал мне услугу, помог добыть мочу эту дурацкую. — Почему дурацкую? — не понял Том. — Ты ведь с самого начала хотел ее добыть. — И добыл. — Так это же здорово. Ты видел дракона так близко и даже некоторым образом щупал его, — Том засмеялся. — Я вот ни разу в жизни не оказывался в такой ситуации. — Я всю дорогу хотел там похвастаться, что гладил мамонта. Но никак к слову не пришлось.***
Намного позже они лежали на своей широченной кровати под тяжелым балдахином и пытались отдышаться после второго раунда, как всегда, отличного секса. — Тебе не кажется, — вдруг поинтересовался Том, — что пьяный дракон и дракон под кайфом от травы — это немного разные вещи? Северус расхохотался — вот это переход. — Разные, — легко согласился он тем не менее. — Тогда моча не соответствует рецепту, разве нет? — Не соответствует, — согласился Северус и с этим. — Но тогда... что это хоть за рецепт, мне-то рассказать можешь? — Не-а. — Приехали... что за секреты от меня-то вдруг? — поразился Том. — Никаких секретов, Батти, — Северус засмеялся и перевернулся на живот. — Просто я его еще не придумал. И для чего оно — тоже не придумал. — Не понял… — Да нет никакого зелья, и моча эта мне не нужна вовсе. Ну, то есть, я ее не вылью, конечно, раз с таким трудом достали, изобрету что-нибудь с ней. Но в принципе я просто хотел, чтобы Таффи, ну, и Маэн потом... — Ясно, — фыркнул Том. — Дипломат ты мой.***
Следящие чары, которые он оставил в магазине Боргина сработали третьего ноября, в понедельник, в обеденный перерыв. Том чувствовал, будто к нему подвели провода с небольшим напряжением — чары дергали и дергали его, раз двадцать пять, наверное. Двадцать пять — это много. Тем более что в магазин, наверняка, заявилась только определенная часть заговорщиков. Закрывшись у себя в кабинете, Том развернул в пространстве карту района, на которой в Лютном переулке одна за другой появлялись точки, обозначавшие тех владельцев серебряных монет, на которых удалось навесить следящие чары. Том почти весь октябрь ухлопал на это — увы, никто, кроме него, не смог бы это сделать так, чтобы карта выполняла свою функцию. Судя по точкам, на собрании присутствовали Браун, обладавший, как выяснилось, серебряной монетой, начальник Артура Уизли, Шервуд, коллега Фабиана Пруэтта — тот самый, который имел доступ к Арке Смерти, и еще несколько чиновников из Министерства. Пробыли заговорщики, судя по последующим сигналам, в магазине около часа — как раз хватило бы времени, чтобы вернуться на места работы тем, кому это необходимо. А утром четвертого ноября поступило сообщение, что Боргин найден мертвым на полу своей гостиной. Расследование происшествия не входило в сферу деятельности отдела по борьбе с темномагическими практиками, так что подробности Том узнал от коллег и сделал вид, что смерть Боргина его не волнует. Рядом с телом нашли трубку для вдувания ливийского порошка, а на лаковом столике — следы наркотика. Словом, все указывало на то, что покойник просто переборщил, предаваясь своему пороку. Том, конечно, не верил в это. Почему Боргина убрали? Почувствовали угрозу или просто на всякий случай, раз уж он попал в поле зрения аврората? Но продавец и так постоянно был на заметке. Том прокручивал в голове день облавы, но не мог вспомнить, где он допустил ошибку. Он не беспокоился за чары слежения, чья особенность состояла в том, что обнаружить их было практически невозможно. Только аврор самой высшей категории смог бы уловить их на предмете, месте или человеке. Но Шервуд такой квалификацией не обладал — в этом Том был уверен. Он хорошо знал возможности своего начальника. Браун? Да нет — тот был неплохим следователем, умным и изворотливым, поэтому и получил свою должность, но в высшей магии не слишком разбирался. Теперь оставалось надеяться на карты. Том с Киараном и Альбусом успели создать карты магических районов Лондона, Дублина и еще трех анклавов. На большее просто не хватило времени. Если лица, находившиеся под присмотром Тома, соберутся снова бы где-нибудь в уже изученном месте — это большая удача. Не полагаясь на свои возможности, Том развернул все карты у себя дома — они мерцали в библиотеке, куда теперь не пускали посторонних, и за ними приглядывали то Хук, то Виспи. Кикимера попросили следить за Шафиком — со всей возможной осторожностью. Старый эльф отвлекался от слежки, только чтобы перекусить наскоро и поспать пару часов — тогда его подменял Коробок. Шафик однажды все-таки пропал из поля зрения, потому что отбыл на континент — туда эльфы уже не смогли бы попасть. Вернулся маг через пять дней — Кикимер хоть успел отдохнуть. Том рискнул и отправился в Кале, выбрав вечер пятнадцатого ноября. Таможенники — маги сильные, но дежурного выходного дня он сумел уболтать, не скрывая своего служебного положения, а потом, мысленно воззвав к Мерлину, применил Империо, проверил записи, выяснил, что Шафик сразу из Кале переместился в Мюнхен. Подтерев дежурному память, Том вернулся домой в Хогсмид и тут же бросился через портал к Альбусу. — Они зашевелились, голубчик, — сказал директор, выслушав его. — Нам надо быть начеку.***
Несмотря на то, что орденцы бросили все силы на подготовку к возможным столкновениям с заговорщиками, регулярно собирались в Галифаксе и тренировались, Северус, хорошо натасканный Томом и помнящий, что в некий момент боя вообще может лишиться силы, передав ее Альбусу, не забывал о своем проекте по изучению вампирской крови, хотя и не мог уделять ему столько времени, сколько прежде. Но в пятницу четырнадцатого ноября он сумел выкроить дневные часы, чтобы засесть с Соейром в их чудесной лаборатории. Северус, когда входил в комнаты Бартоновского особняка на третьем этаже, оборудованных, как говорится, по последнему слову, испытывал чуть ли не экстаз. А Сойер оказался отличным помощником — и не просто исполнителем. На нынешнем этапе они проверяли, как реагирует кровь вампиров на различные зелья, которые чаще всего использовали целители, а еще — на яды. — Переходим к укрепляющему, — скомандовал Северус. Сойер тут же поставил рядом с микроскопом пузырек с зельем. Северус капнул самую малость на препарат и приник к окулярам микроскопа. — Нет, ну ты подумай! И еще одно зелье они поглотили, эти вампофаги! Они все не могли подобрать название тем частицам, которые обнаружили в крови вампиров. Нынешнее держалось уже месяц. — Лекарства бы для маглов на основе этой крови, — вздохнул Сойер. — Им бы цены не было. Но не пройдут же никаких проверок... — Чувствую, что единственным способом применения крови вампиров останется пероральный, — пробурчал Северус. — Тогда и нам ничего не светит — до заключения договора, естественно. — Ну, хотя бы объяснять всем по очереди, кто такие вампиры и почему все это вот так, не придется. Северус даже препарат менять не стал — тот выглядел ровно так же, как и до введения зелья. — Попробуем напиток живой смерти, — предложил он вдруг. Сойер осторожно, будто это была склянка с нитроглицерином, вынул пузырек из шкафчика и донес до стола. Он очень боялся магических ядов. — Хм… Забегали, не нравится им, ты подумай! — воскликнул Северус. — Ха! Смотри, они начали делиться! Он подвинулся, давая место Сойеру. Тот тоже посмотрел в микроскоп и констатировал: — Вампофаги пошли в атаку. Часть из них обволакивает красные кровяные тельца. Некоторое время они по очереди наблюдали, как таинственные частицы ликвидируют враждебную жидкость и умирают, часть их обороняет рубежи, а часть — делится, чтобы заменить погибшие. — Ну что, мы выяснили, что на вампира напитка живой смерти потребуется не меньше пары литров, — рассмеялся Северус. — Перерыв. — Хочешь кофе? — предложил Сойер. — Тут у меня в шкафчике есть, Бартон специально принес. Настоящий, растворимый. — А тот, который варится нормальным образом, не настоящий? — Ну... этот магловский в смысле. Вкусно и удобно же, мне нравится. Варить — долго и вообще. — А вообще — это что имеется в виду? — поинтересовался Северус. — Ладно, давай. Я в детстве эту бур… этот не пил. Дорого было. — У тебя такой вид, честно сказать, словно ты с рождения пьешь только чай из тонкого фарфора и с бисквитами. Бартон продолжал воровать электроэнергию у маглов, так что в лаборатории стоял электрический чайник, который вскипел очень быстро. Сойер достал из шкафчика жестяную банку с надписью «Nestlе» и сахарницу. — Я даже чашку тут завел тоненькую, специально для тебя, а то у меня такие тут... грубовато выглядят для эстета, вот держи. Он быстро накрыл на круглом пластиковом столике на металлической ноге. Себе он налил кофе в кружку с надписью «Moonraker». — А что эта надпись означает? — спросил Северус, пробуя кофе. Удержавшись от того, чтобы скорчить мину, добавил в чашку пару ложек сахару. — Да фильм новый недавно вышел, Джеймс Бонд... ты не смотришь... вы не смотрите с мистером Реддлом кино? — Да вот как-то не получается, — признался Северус. — Бонда я смотрел когда-то, с Коннери. Красивый мужик. — Мур тоже красивый. Ну, не такой красивый, как ты, но в общем. Северус кашлянул. — Я считаю, что ты, к примеру, красивее твоего супруга, уж извини. — Ага, ты и кофе растворимый предпочитаешь, — брякнул Северус. — Извини. — Ну, знаешь, вкусы на мужчин тоже могут быть разными, — засмеялся Сойер. — Мур как раз чем-то на мистера Реддла похож, так что посмотри кино при случае. А я имею право на свою точку зрения. Кстати, Снейп, почему меня не включили в боевой отряд? Я на днях у Данбаров был, он рассказывал, что тренируются усиленно и намекнул, что скоро ожидается боевая операция в трех местах сразу. Ну, как директор тогда говорил. А я что, хуже всех? — Полагаю, наоборот. Мы тебя не можем потерять. Но вообще далеко не всех включили в отряды. Мисс МакКиннон вот тоже. Да и профессора Климта. Ты хочешь сказать, что хуже Климта? — Ну, Климта потерять — я понимаю, было бы ужасно. А я все-таки... и потом, что значит — потерять? А тебя как бы можно терять, что ли? Киарана, Маэна, Блэка? Я уж про директора молчу. — Вот уж за кого я совершенно спокоен, так это за Альбуса. А почему ты не возразил, когда тебя не включили в отряд? — Да я постеснялся сказать, что вообще не все понял с этими... точками нестабильности и планами. Это я уж потом стал все обдумывать. И то не могу утверждать, что понял все до конца. — Если просто, точки нестабильности соединяют вместе разные пространственные планы. Это как узелки такие, понимаешь? И эти узелки развязывать нельзя, иначе попасть из одного мира в другой не получится. — Это я понял как раз, я не понял про саму операцию. Ну вот отряды эти — что они будут делать? — У русских был маг, который еще в тридцатые годы выяснил, что надо разрушить минимум пять точек одновременно, чтобы магловский мир и тот, в котором мы создаем наши анклавы, как бы разошлись и перестали пересекаться. Но русское Министерство показало ему за такое предложение «Kuzrina mat’». В общем, наши заговорщики узнали об этом открытии и хотят устроить магам новый мир, а маглам — апокалипсис. Две точки намечены в России, но там у мракоборцев все схвачено, а три точки предстоит оборонять нам. — Ну вот я и не понимаю, что значит оборонять? Их охраняют, за ними следят — за точками этими? Но отряд же не находится там постоянно. Допустим — одновременно надо. Допустим, мы узнаем, хотя я не понимаю, откуда, что точки хотят разрушить завтра в пять-тридцать. И? Как они их разрушить хотят и как мы этому собираемся помешать? — Ну вот смотри: вчера внезапно в Лютном переулке закрылся магазин, продающий змей, и переехал в Чизик. С чего вдруг? Из двух домов в Косом переулке жильцы переселились в анклавы, а дома не продали и даже не сдали в наем. Значит, время приближается. Косой и Лютный переулки ведь всего лишь ненаносимые. Что касается, как разрушить… Наши русские друзья говорили, что достаточно будет Бомбарды максима, но потребуются несколько магов, а они станут по сути смертниками. Не думаю, что кто-то захочет жертвовать собой из тех, у кого серебряные монеты. А «медяки» — это… рядовые члены партии, от них многое скрывается. Есть еще вариант, как разрушить точки — заложить взрывчатку. Альбус и Том считают, что в Риме и в Дублине это можно сделать заранее, а в нужный день и час просто активировать ее. Но вот в Министерстве такое не провернешь — там придется действовать быстро. В зале с Аркой Смерти взрывчатку не оставишь, даже несмотря на то, что один из тех, кто имеет туда допуск, на стороне заговора. Но остальные-то не замешаны. — Простую магловскую взрывчатку? Так ведь ее запросто можно замаскировать. В Риме и Дублине я имею в виду. Ну или еще проще — поставить там на месте, например, стол дубовый, а в нужный момент прийти и трансфигурировать его в чемодан со взрывчаткой. У Арки понятно, там ничего не оставишь... — К взрывчатке не получится применить трансфигурацию. Можно прикрыть чарами — это да. Единственная взрывчатка, с которой мы умеем производить какие-то манипуляции, — это порох. Так Альбус сказал, во всяком случае. Но это ж сколько надо пороха, чтобы подорвать подвалы в Замке Ангела? Дублин или зал с Аркой — это еще туда-сюда. Но это все равно риск или опять нужен смертник. Не исключено, что они воспользуются магловскими детонаторами. Знаю, что это звучит странно. — Погоди, ты меня запутываешь, — помотал головой Сойер. — Почему нельзя применять трансфигурацию к столу, чтобы сделать его взрывчаткой? В чем разница — превратить дерево в порох или в пластид, к примеру? В замке... я же не знаю, где там эта точка и сколько чего надо взорвать, на какой глубине. Но про трансфигурацию я вообще не понял. Вот не вижу проблемы. Я тренировался когда к экзаменам, превращал фарфоровую чашку в полиэтилен. Ты же знаешь, что такое полиэтилен? — Я знаю, что такое полиэтилен. И если бы сейчас тебя слышал не я, а кто-то из Министерства, тебя бы лишили палочки, если вообще не упекли бы. Ты знаешь состав полиэтилена, поэтому ты можешь превратить что-нибудь в него. А я вот, к примеру, не знаю. И даже если ты мне его сообщишь, я все равно ничего не смогу сделать. Не забывай, что у нас нет химии, как науки. В алхимии действуют другие законы. Да, формально мы производим кое-какие материалы, используя химические процессы, но ты подумай, когда был изобретен тот же фарфор? Или бумага? А все, что маглы нахимичили века с восемнадцатого, у нас под запретом. Намного проще купить взрывчатку у маглов и не париться. Да к тому же отправить их на тот свет их же изобретением. — Ну, согласен, да. Проще купить, конечно. И что, наши эту взрывчатку заранее реквизируют? Северуса тут окатило волной холода. С чего вдруг Сойер так интересуется подробностями? А что если его завербовали? Вдруг он нашел своего папашу — черт знает, как его зовут, или папаша его нашел, раз уж они так похожи внешне, то и никаких доказательств родства не надо. А если этот папаша в стане заговорщиков? Хорошо быть Альбусом — прошел так мимо Сойера, коснулся невзначай — и узнал бы сразу всю подноготную. — Что? — тут же отреагировал на окаменевшее лицо Снейпа Сойер. — Если это тайна, то не рассказывай. Если поэтому меня в отряд не берут... ну, да, я магл... — Маглорожденный, — поправил Северус машинально. — Да я сам не знаю таких тонкостей. — Ну, ладно, не мое дело, да. Я просто хотел быть полезным. Зря я что ли про Бонда фильмы смотрел... — Да я, правда, не знаю. Ты не обижайся только. Хочешь, я поговорю с Альбусом, и тебя назначат в Дублин? — Хочу, — Сойер оттаял. — А Данбар куда, кстати? — Вроде он с Томом. Но это пока все предварительно. — А ты тоже с Томом? — Нет, с Альбусом. Извини, я отлучусь ненадолго. Северус вышел из лаборатории и честно отправился в туалет на этаже. Усевшись на крышку унитаза, он достал зеркальце и позвал Тома. — Привет, дорогой, — отозвался тот. — Том, слушай, у меня, кажется, приступ паранойи. Тут Сойер в бой рвался, обижался, что его в отряд не взяли, а потом принялся расспрашивать о сути заговора и прочем. И в какой-то момент мне что-то стало не по себе. — Не волнуйся. На тренировки он ходит, никто ему не запрещает. Альбус в прошлый раз поздоровался с каждым за руку. Да он всегда так делает. Если бы узнал что-то, давно бы принял меры. — Уф, хорошо. До вечера тогда. Спрятав зеркало, Северус нажал на рычаг бачка, вымыл руки и вернулся в лабораторию. — Кофе — отличное мочегонное, — заявил он с порога. — Да, особенно растворимый. Извини, — виновато усмехнулся Сойер. — Работаем дальше? — Работаем.***
— Нет, дружок, он хороший парень, честный, но, прости, в свой отряд я его не возьму точно, из-за тебя же в первую очередь. Альбус, сидящий в кресле собственной гостиной, сунул в рот конфету и слегка виновато посмотрел на Северуса. — Почему из-за меня-то? — не понял тот. — Сами же говорите, что ему можно верить, выходит, у меня просто излишняя подозрительность разыгралась. Том, сидящий в другом кресле у камина, перед которым они только что ужинали у Альбуса вчетвером (вот только после Минерва ушла по своим гриффиндорским делам), слегка хмыкнул, но ничего не сказал. — Верить можно, — покивал Альбус. — Но ты представь, что они все же смогут пронести взрывчатку к Арке или просто ворвутся туда большим отрядом, и будет бой, при котором нам понадобится осуществить слияние сил. И тебе придется стоять, прости, голубчик, и ничего не делать. Легко ли это будет такому сильному и умелому бойцу, как ты? — Я же понимаю, что нельзя. — Вот именно. Но у тебя на глазах, прикрывая Арку, будут сражаться твои товарищи, а тебе придется бездействовать. И вот представь, что твой Сойер не справляется с чем-то и ему нужна помощь. Устоишь? — Я... — Не обижайся, дорогой мой, я не говорю, что не устоишь. Наверняка устоишь. Только потом тебе жить с тем, что друга не спас. Оно тебе надо? — Почему вдруг речь зашла о Лондоне? — спросил Том. — Ты же вначале говорил, что пообещал ему обсудить вопрос о Дублине. — В Дублин еще куда ни шло, — кивнул Альбус. — Там, я надеюсь, окажется безопаснее всего, если, конечно, господа заговорщики заранее завезут взрывчатку. — В Дублин привезти ее заранее легче всего, но сложнее всего незаметно изъять. — Почему? — удивился Северус. — Потому что внизу у них отделение особых магических травм, — напомнил Том. — И это отделение закрытое. Вот если они заложат взрывчатку глубже — там, где идут коммуникации, шанс еще есть. Бреаннан в последнее время берет исключительно ночные дежурства. — Ну так вот, допустим, ее в отделение даже заложили, что ж, Бреннан не сможет туда пройти и забрать ее? Подменить на что-то безопасное, замаскировать под нее... в чем проблема вообще? — Бреаннан, конечно, мог бы сыграть в камикадзе, с превеликим удовольствием. — Камикадзе? — переспросил Альбус. — Смертника, — пояснил Северус директору. — Ну, риск всегда есть, но он есть у всех нас. Совсем не обязательно, чтобы человека под обороткой, действующего осторожно, распознали и... того. Я бы на его месте рискнул, если надо было бы. Хотя бы даже в память жены. — И что будет, если его поймают? — А что будет, если поймают наших сторожей в Риме? Операция сорвется, заговорщики поймут, что мы что-то знаем. А что ты предлагаешь — вообще сидеть тихо и до начала операции ничего не предпринимать? — удивился теперь уже Альбус. — Сторожей в Риме не поймают, — уверенно сказал Том. — Там самому младшему вампиру около двухсот лет. Хм… Я предлагаю сделать вот что: во-первых, узнать у Бартона, кто мастер в Дублине, если он там вообще есть. То, что Бартон — старейшина, для вампирского совета уже не секрет, и наш общий друг теперь не привязан к Лондону. Не съездить ли ему в Дублин? Пожить там некоторое время, осмотреть достопримечательности, заодно он сможет проверять госпиталь по ночам — он ведь ходит через тени. — Отличная мысль, мой мальчик, — кивнул Альбус. — Не сомневаюсь, что он не откажется. — Разумеется, не откажется. Бреаннан покажет ему, где находится здание госпиталя. — В Риме тоже, я уверен, заговорщики все приготовят заранее, и мы, тоже заранее, все тихо-тихо подменим. Но на всякий случай, голубчик, продумай, как будешь нейтрализовывать бомбу, если им все же удастся нас обмануть. — Портал, — ответил Том. — Который перенесет бомбу в какое-нибудь отдаленное место, где взрыв никому не повредит. — Да, я тоже так подумал, самый простой способ. У меня тоже есть на примете хорошее место и портключ готов уже, чтобы быстро все сделать. Надеемся, конечно, что не придется. Что, дружок? — снова посмотрел Альбус на слегка всполошившегося Северуса. — Нет, ничего. Я подумал, что там у русских... — Там-то все отлично, — вздохнул Том. — Со дня на день жду, когда мисс МакКиннон получит очередное письмо от Ужикова. Думаю, русские уже знают дату и время. — Ну, и мы будем, значит, знать, — кивнул Альбус. — Но исключительно мы с вами, мальчики. Ну и Минерва. Остальные узнают в последний момент. Не потому, что я им не доверяю, но... во избежание случайностей. — Надо бы для Дублина тоже сделать портал, — задумчиво произнес Том. — На всякий случай. Вы куда собираетесь отправлять бомбу, Альбус? — Куда ж ее отправишь? Только в море — по прямой. — Да. Я тоже собираюсь сделать конечной точкой море. На днях метнусь в Рим, слетаю на метле подальше от берега, выберу точку и настрою портал. — И мне настрой, дружок? — попросил Альбус. — Чтоб не летать старику... хе-хе... — Обязательно, — рассмеялся Том.***
Том не стал тянуть с порталами. Лондонский он настроил в воскресенье, а римский — во вторник. Оставался дублинский, с которым прекрасно справился Бреаннан, — его вручили Минерве. В четверг Том с помощью Хука пригласил в Хогсмид Бартона. Альбус тоже заглянул на огонек, чтобы присутствовать при разговоре, а заодно выпить бокал эльфийского. Северус, пользуясь моментом, просил передать гостю свои извинения и скрылся в лаборатории. Бартон, увидев директора, обрадовался и решил, видимо, что речь пойдет о школьных делах. — Нет, друг мой, — покачал головой директор, — нам нужна ваша помощь совсем в другом деле. — Готов сделать все, что в моих силах, — Бартон даже бокал отставил. — Как у нас с вампирами в Дублине, Марк? — спросил Том. — Небольшое семейство там есть. Так, ничего особенного. — Тебе нужно уведомлять тамошнего мастера о визите? — Долг вежливости, тем более что мне пришлось бы охотиться. — Охотиться? — переспросил Альбус. — Смотря сколько я там пробуду, конечно. Кровь ведь мне все равно нужна, хотя и не так часто, как раньше. — К сожалению, мы не можем сказать, как долго ты там пробудешь, — сказал Том. — А помощь нам нужна вот в чем… Выслушав, Бартон даже воодушевился: — Наконец-то вы решили привлечь меня к настоящему делу! Думаю, оно мне вполне по силам. К слову, я недавно приобрел отличный фотоаппарат со вспышкой. Думал подарить его на Рождество Пэм, но он, кажется, пригодится и раньше. Мне же придется жить у маглов и изображать из себя туриста. Завтра с утра я дам телеграмму в Дублин тамошнему мастеру, а на другой день могу выехать. — Отлично! — воскликнул Альбус. — А девочке скорее уж надо дарить колдоаппарат. Я потом посоветую вам хороший магазин. — Ты же помнишь Бреаннана, Марк? — спросил Том. Бартон кивнул. — Он покажет тебе здание госпиталя. — Надеюсь, мы сможем вас отблагодарить, голубчик, — начал Альбус. — Хм, — улыбнулся Бартон. — Пожалуй, кое о чем я попрошу лично вас, профессор. — О чем же? — Я напишу потом ваш портрет. — А куда вы его денете? — вырвалось у Альбуса. — Повешу в своей домашней галерее, — удивился Бартон. — Да, в кабинете директора школы мой портрет вешать пока рановато, — усмехнулся Альбус в бороду. — Заметьте, мой портрет писать не предлагают, — тоном «я папе пожалуюсь» сказал Том. — Тебя надо писать вместе с Северусом, то есть сначала надо его поймать, — рассмеялся вампир, — и заставить позировать. — Северуса уговорить на такое сложно, — покивал Альбус, — он даже для колдографий позировать не хочет, Сириус жаловался. — Эврика! — воскликнул Том. — Знаю, как мы его уговорим. Марк, ты напишешь ему портрет Маши Вельяминовой в качестве взятки. Погляди, какая женщина. — Porca vacca! — воскликнул Бартон, вглянув в глаза Тому, и тут же смутился. — Scusate signori… Che donna! Mamma mia! — Гляньте, Альбус, как проняло! — Ну, непростая ж девочка, что говорить, — согласился Альбус. — Хорошую сестру нашел себе твой супруг, Томми. А вот врагом ее я быть никому не посоветовал бы. — Настоящая ведьма, — кивнул Бартон. — Напишу!***
Пока все складывалось как нельзя лучше — Том даже боялся сглазить. Бартон отбыл в Дублин, соответственно, в субботу, воскресенье прошло спокойно — полдня ушло на тренировки, а вечер все провели в кругу семьи. В понедельник же, двадцать четвертого ноября, мисс МакКиннон принесла письмо от Ужикова. Оно по-прежнему начиналось с обращения «дорогая». «Я бы рад был обратиться к вам “милая Марлин”, — писал Дробн Северьянович, — но пока что не смею. Надеюсь, что у вас все благополучно. Я же кручусь как белка в колесе. Все дела. Поневоле завидую кое-кому из знакомых, кто даже по заграницам успевает кататься. Впрочем, если так разобраться — чему завидовать? Ведь не ради ж отдыха катаются. Все прожекты у них, все планы. Международное, понимаете ли, сотрудничество. Вместо того, чтобы посвятить декабрь подготовке к праздникам, как все нормальные люди, трудятся, мосты наводят. Не сказать, что я с головой ушел в работу. Недавно, к примеру, побывал на выставке в одной оранжерее. Очень мне понравились там желтые розы — чрезвычайно нежный золотистый оттенок. Целых пятнадцать кустов, представляете? На выставке было много чего любопытного и даже вполне традиционного. Допустим, клумба в виде циферблата. Стрелки на нем показывали почему-то девять часов. Полагаю, что вечера, потому что там росли цветы, который распускаются во второй половине дня. А рядом стоял тис, подстриженный в виде вашего Биг Бена. Наши общие друзья передают всем привет. Просили меня передать, что у них все замечательно, лучше и не бывает. Надеются повидаться со всеми вами ближе к Новому году. А то и к Рождеству, хотя, скорее всего, вам там будет не до гостей. Остаюсь преданный вам Д.С.» — Прекрасное письмо, Марлин, — улыбнулся Альбус. — Лично я ничего не поняла, — фыркнула журналистка. — Зато мы все поняли. Правда, Том? Садись, дорогая, пиши ответ. Мисс МакКиннон уселась все за тот же столик и обмакнула перо в чернильницу. — Пиши. «Милый Дробн!» — Кхм… — поперхнулась журналистка. — Пиши-пиши. «Милый Дробн! Какое чудное письмо! Счастлива, что вы меня не забываете. Между прочим, желтые розы — мои любимые! Кажется, у вас, русских, существует примета, что желтые цветы дарят к расставанию, но я уверена, что приметы, особенно магловские, это просто глупость. Представляю, как чудесно у вас во время празднования Нового года. Вы ведь, кажется, отмечаете этот праздник особо? Или это только маглы? Мои друзья, конечно, хотели бы посмотреть на вашу зиму. Они надеются, что обстоятельства сложатся удачно. Вроде бы до Рождества еще далеко, а они уже как с ума посходили — носятся в поисках подарков. Можно подумать, у нас в Шотландии своего виски нет — зачем покупать его на соседнем острове? А мой кузен решил вдруг подарить тетушке пармезан. Видите ли он нашел какую-то совершенно невероятную сыроварню с очень и очень древней историей. Показывал мне колдографии — я бы ни за что не стала покупать сыр у владельца. Он выглядит так, будто его из какой-то гробницы извлекли или из мавзолея. Лично я не собираюсь мотаться непонятно куда — подарки можно найти и в Косом переулке. Будет время — пишите, что у вас нового, дорогой Дробн. Ваша Марлин». Когда журналистка ушла, Северус вопросительно посмотрел на Альбуса. — Вообще-то, как ни прискорбно признавать, но я тоже почти ничего не понял. — Ужиков сообщил нам дату и время — пятнадцатое декабря, девять вечера по Лондонскому времени. Желтые розы — это намек на золотые монеты. Он упоминает декабрь, и пишет, что его знакомые недавно ездили за границу — наводили мосты. Наш Шафик тоже как раз недавно ездил в Мюнхен. — Надеюсь, мисс МакКиннон нравится Ужикову по-настоящему, — буркнул Северус. — Нравится, — уверенно ответил Том. — Он ведь пишет, что ПОКА не смеет называть ее «милая Марлин». — Ну тогда ладно. А то компрометирует девушку... — Куда важнее, нравится ли Ужиков мисс МакКиннон. Он все-таки необычный человек. — Да видно же по ней, что нравится. Кстати, что у нас пятнадцатого за день недели? — Понедельник, — подсчитав, ответил директор. — Эх. Альбус, меня на дополнительных занятиях надо будет подменить. — Ну да, Хогвартс-то точно устоит, — мрачно заметил Том. — Все устоит, но дети придут, а учителя нет! — Не переживай, дружок. Гораций подхватит в последний момент. Заранее мы говорить о замене не станем же.***
Созваниваться с Бартоном назначили Сойера — и тот был ужасно горд, что ему поручили такое важное дело. Том не решался привлекать ненужное внимание посещением магловского Лондона, а Сойер хорошо там ориентировался, да и кто стал бы за ним следить? Два дня он звонил на квартиру, где остановился вампир, в заранее обговоренное время, а на третий примчался в Хогсмид и сообщил Северусу: — Мистер Бартон сказал, что у него есть фотографии. И просит его забрать в пять часов из Дублина. — Вот дьявол, я ни разу там не был, — проворчал Северус, достал зеркальце и осторожно позвал Тома. — Привет? Ты один? — Да. Что случилось? — прошептало зеркальце. — Да надо… фотографии забрать. Вместе с фотографом. — Во сколько? — В пять. — Попроси Киарана, он сегодня дома. — Ага! — Северус спрятал зеркало и посмотрел на Сойера. — Откуда Бартона надо забрать? — Из его апартаментов. Он не стал останавливаться в отеле, снял квартирку на Уиклоу-стрит. Он говорит, что там рядом церковь Троицы. Вот адрес. — Я знаю адрес, — кивнул Северус. — Спасибо, Сойер. — Сегодня я еще буду нужен? — Думаю, нет. — Ну, тогда я в Лондон. — В смысле, домой? — Хотел зайти к Шилин… — Сойер смутился. — Слушай, это не мое дело, конечно, — хмыкнул Северус, — но не боишься, что Данбар тебя в лучшем случае проклянет? — Я бы не собирался к Шилин, будь та дома одна, за кого ты меня принимаешь? — возмутился Сойер. — К ней Джун в гости приехала. — Ну извини, извини. — Шилин уверена, что я сохну по тебе, — мрачно произнес Сойер. — Однако, я рад, что это уже в прошлом, — хмыкнул Северус. Сойер только вздохнул и прибавил: — Я понимаю, что веду себя, как идиот, но ничего не могу с собой поделать. Вот поднакоплю деньжат, переведу в фунты и обращусь к психологу. Северусу захотелось покрутить пальцем у виска, но он сдержался — и не из вежливости, а потому что, в принципе, понимал Сойера. Как бы он поступил на его месте, будучи влюбленным в Тома, если бы тот оставался женатым? Кто ж знает? Но уж точно не выдержал бы, не имей возможности его видеть. Проводив приятеля, Северус поспешил к Киарану. До пяти оставалось около часа, так что тот успел все спокойно выслушать, свериться с магловской картой Дублина в большом фамильном атласе, предупредить жену, что у него срочное дело с Северусом. Готовиться к операции Киаран предпочел в отцовском доме, тем более что там имелся некоторый запас магловских денег. Он не стал менять внешность — в магическом Дублине это бы еще имело какой-то смысл, но не в магловском же. Минут за двадцать до назначенного времени Киаран аппарировал к туннелю в Ирландию. Северус остался ждать — собственно, и Том должен был вернуться со службы, иначе бы он предупредил при давешнем коротком разговоре. По всему выходило, что Бартону удалось проникнуть в госпиталь и даже сфотографировать взрывчатку, в чем бы она не лежала. Но где он смог проявить снимки — вот вопрос. — Знаете, аппарация — это отвратительно, — послышался в прихожей низкий голос вампира. Следом раздался еще один хлопок. — О! Здравствуй, Том! Мы почти одновременно. — Здравствуй, Марк. Северус поспешил на голоса. — Привет, милый, — Том чмокнул его в щеку. — Зови Альбуса. Пока Северус отправлял Патронуса, Том успел поздороваться с сыном, и все прошли в гостиную. — Эх, — вздохнул Том, увидев накрытый к чаю стол. — Времени много, — махнул рукой Бартон. — На дело пойду как совсем стемнеет. Он достал из кармана конверт и протянул Тому. Тем временем в гостиную уже входил Дамблдор. — Вы с уловом, Марк? — спросил он, пожимая вампиру руку. — С уловом. Том разложил фотографии на столике у дивана, все уселись и принялись разглядывать снимки. Во-первых, Бартон снял всю, так сказать, мизансцену — часть подвала, где тянулись трубы канализации, каменный пол с убранными в углу плитами, глубокую яму, веревку, уходящую вниз и привязанную к одной из труб. Он дотошно сфотографировал узел. На следующем снимке на полу уже стоял чемодан, к ручке которого был привязан второй конец веревки. — Зачем они его опустили в яму уже сейчас? — удивился Том. — Да кто ж их знает? — пожал плечами Бартон. — Я вот не уверен, что это место вообще не скрыто чарами. Или там внизу что-то есть, что-то очень неприятное по моим ощущениям. — Если там чары, то почему вы все видели? — удивился Северус. — Я не спрашиваю, каким образом удалось это сфотографировать — мы не знаем, как магия действует на такую вещь, как фотоаппарат. — Там было совершенно темно, то есть абсолютно темно. Но я смотрел через тьму. Возможно, поэтому я все видел, — ответил вампир. Он подвинул следующий снимок — с содержимым чемодана. Одинаковые бежеватые цилиндры, соединенные проводами, а в центре — место для таймера. — В принципе, я могу сообщить все размеры — и чемодана, и вот этого хозяйства, — сказал Бартон. — У вас никогда не снимали воспоминания? — спросил Альбус. — Хотите попробовать? Лично я — очень. Ни разу не применял такого рода магию к вампиру. — Это интересно! — глаза Бартона загорелись. Альбус убрал в сторону фотографии, притянул с чайного стола блюдце и увеличил его до полуметра в диаметре. Из его палочки полилась вода, наполнив импровизированный думоотвод — до края оставался примерно сантиметр. Бартон смотрел на все эти приготовления с абсолютно счастливым лицом. — А теперь, друг мой, сосредоточьтесь на нужном воспоминании, — сказал Альбус. Когда Бартон подготовился и кивнул, он прикоснулся палочкой к его виску и потянул. Надо же! Появилась ровно такая же серебристая нить, как у любого человека. — Хм… а я все помню, — удивился вампир. — Это же просто копия. Но мы нередко прибегаем к таким вещам, потому что человеческая память — штука ненадежная. Иногда люди помнят даже то, чего никогда не было. Альбус перекинул нить воспоминания в думоотвод, и она принялась расслаиваться на множество серебристых паутинок, пока поверхность воды не стала похожей на ртуть. Директор опустил голову и погрузил лицо в думоотвод. — А дышать-то как? — спросил Бартон. — Обычным образом, — ответил Том, — там уже не вода. Можно еще зеркала использовать. Конечно, личный думоотвод — это шик. У Альбуса в школе он есть. А я вот все никак не обзаведусь, хотя пора уже. — Почему? Боишься склероза? — Склероз мне не грозит. Но сохраненные воспоминания здорово разгружают мозг. Особенно когда по работе приходится его напрягать. К тому же магия памяти помогает вынуть из нашей головы те вещи, которые мы уже подзабыли. Но тебе-то думоотвод не нужен. Вообще поразительно, как эти штуки у тебя в крови повлияли на мозг. Ведь у тебя там просто какой-то невообразимый объем информации. — И что же ты подзабыл? — поинтересовался Северус. — Какие-то вещи, связанные со школьными годами моих детей, например. Совершенно, кажется, стерлись из памяти. — У крестного вон спрашивай, — фыркнул Киаран, — распишет в красках. — Вот про тебя я помню больше, кстати, — заметил Том. — Видимо, потому что ты учился в Хогвартсе. — Альбус что-то очень долго смотрит, — с беспокойством произнес Северус. — Как бы спину не прихватило — неудобно же сидеть в полусогнутом виде. И тут директор выпрямился. Это, конечно, было чистым совпадением, ведь человек, погруженный в думоотвод, не слышит ничего, что происходит вокруг, и его можно вывести из созерцания, только позвав или прикоснувшись. — Это очень необычно, — сказал Альбус. — Том, прежде чем вы все посмотрите, если захотите, найди мне какую-нибудь коробку и восемь ненужных мелких предметов. Да… и нитки. — Сейчас. Том вышел из гостиной, а директор опять «нырнул» в думоотвод. Впрочем, ненадолго. — Эти магловские штуки, — проворчал он. Том вернулся с восемью свечами, шпулькой с нитками и коробкой из-под сигар. — Отлично! То, что нужно, голубчик! Прежде всего коробка стала чемоданом. Бартон сначала нерешительно потрогал его, потом придирчиво осмотрел и кивнул. Свечи превратились во «взрывчатку», а нити — в провода, которые Альбус с вампиром присоединили к цилиндрам. Они даже постарались придать им ровно такой же изгиб, какой был на фотографиях. Затем чемодан осторожно закрыли и плавно перенесли на стул в прихожей. — Ну вот, теперь можно заглянуть в думоотвод, если хотите, — сказал Альбус. — А потом можно и чаю выпить. К слову, Марк, вы справитесь один с доставкой чемодана? — Конечно. Только его же можно будет как-то защитить магией, чтобы при переноске и тем более аппарации там ничего не «бултыхалось»? — Разумеется. Тем временем Том заглянул в домоотвод и тоже чему-то удивился. — Хочешь? — спросил он у Северуса. — Еще бы! Тот лишь один раз смотрел в такую штуку — да и думоотвод сам делал, желая просмотреть второй раз тот памятный день, когда Том впервые обнял его, но это привело к плачевным последствиям. Северус погрузил лицо в серебристую субстанцию, провалился в воспоминание Бартона и понял, почему все удивлялись. Хорошо еще, что в таком положении невозможно ничего произнести «материальным», если можно так выразиться, ртом. Но внутри видения Северус не удержался от «вау!», понимая, что двойник Бартона его не слышит. Вампир, правда, выглядел очень странно — он весь был окутан чем-то темным и колышущимся, лишь лицо и кисти рук выделялись в темноте, но они казались какими-то неестественно бледными. Зато все вокруг виделось так четко, словно освещенное со всех сторон множеством шаров люмос. И ни один предмет не отбрасывал тени. Фигура Бартона казалась бесплотной, но он касался и веревки, и трубы, к которой та была привязана, и вещи отзывались на его прикосновения. Интересно, где прятался фотоаппарат, который он достал? Вспышки, к слову, совершенно не было видно. Северус досмотрел до того момента, когда Бартон опустил чемодан обратно в яму, и тут его вытолкнуло наружу. — Долго же ты! — рассмеялся Киаран. — Я тоже хочу. — Это, правда, что-то невероятное, — пробормотал Северус, уступая место. — Бреаннан сказал мне, что до его отделения дошли слухи снизу. Вроде бы у них там пациенты буйствовали в то время, когда я бродил по подвалу, — признался Бартон. — Видимо, как-то почувствовали меня. — А кто проявлял пленку и печатал снимки? — спросил Том. — Я обратился в маленькое фотоателье, а потом заставил владельца уничтожить пленку и стер ему память. — Хорошо. Киаран ушел пить чай домой, сказав, что зайдет за Бартоном в семь. Остальные четверо сели за стол, и Хук наконец доставил чайник, а на блюдах появились сладости. — Я не знал, что вампиры могут стирать память, — сказал между прочим Альбус. — Том об этом в книге не писал. — Том старательно обошел все острые углы, — усмехнулся Бартон. — Мы можем стереть человеку память о встрече с нами, о том, что он делал непосредственно в это время. Память о вещах более далеких мы, конечно, удалить не в состоянии. — А о боли умеете стирать память? — спросил Северус. — Мне вот сестра рассказывала, что женщины, когда рожают детей, им больно, но как родят — боль сразу забывается. — Под сестрой вы имеете в виду ту очаровательную русскую? — уточнил Бартон. — Ну да, не Санни же, ей года еще нет. Но я так думаю, что женщины во всех странах устроены одинаково. Умеете так? Я вот, к примеру, могу сделать, чтобы боль не чувствовалась. А как сделать, чтобы человек ее забыл, помня при этом, ну, головой, что происходило, я не знаю. — Я тоже не знаю. Но боль тоже могу снять, как вы сами могли убедиться. — Снять — это понятно. А вот работать с памятью... интересно. Том, когда исследование по легилименции завершим, попробуем с памятью поковыряться? — С памятью шутить не стоит, дорогой. Особенно в том, что касается ее изменения. — А роженицы... — Разве обезболивающие зелья кто-то отменял? — не понял Том. — Ну, зелье, это другое. Зелье я любое сварю. Просто интересно же... Природой этот механизм как минимум в женщину заложен, а мы не умеем. Обидно. — По-моему, намного легче избавить человека от боли, а не ковыряться потом у него в голове, нет? — спросил Бартон. — Ну, это надо или с собой носить зелье, или водить врача... ну или очень умелого мага. Но я даже не о том. Смотри, Марк, допустим, человеку было больно, но уже прошло. Однако, он помнит, как именно у него болела, например, спина при радикулите... — Помнит, — кивнул Альбус. — Вот. А чтобы как родил и забыл? — А зачем, голубчик? — Не знаю, — слегка опешил Северус. — Просто чтобы... а у рожениц зачем? — Чтобы рожать дальше не боялись, а то редко кто из женщин готов был бы второй раз схватки терпеть. — Это все, конечно, интересно, — заговорил Бартон, — но вы мне вот что скажите: если, чисто теоретически, у заговорщиков сработал бы план, госпиталь в Дублине не пострадал бы? — Нет, — ответил Том. — Магический Дублин находится в пространственной складке. Надеюсь, они там защитили здание от взрыва. — А Косой переулок? Как с ним-то? — Вот это странно. Получается, они готовы им пожертвовать. — Я вот к чему… Совсем забыл об этом рассказать. Я тут до отъезда сунулся в ваш банк — просто решил разведать, захотят гоблины иметь со мной дело или нет. Ну, меня приняли. И даже не возражали против того, чтобы я поместил к ним на хранение кое-какие средства. Но посоветовали мне открыть ячейку не в Лондоне, а в филиале. — Гоблины? — дернулся Северус. — Только гоблинов нам не хватало, — вздохнул Альбус. — Впрочем, как только ветер подует в другую сторону, они тут же станут опять лояльны к официальной власти. — Они готовы рискнуть золотом? — с сомнением спросил Бартон. — Тут дело вот в чем. Здание банка, конечно, было бы разрушено вместе с магловским Лондоном, но все, что под землей… Там ведь глубочайшие пещеры, а их в магловской реальности под столицей нет. Это как с Министерством — оно само по себе маленький анклав. Так же и Гринготс. Скорее уж некоторая часть гоблинов решилась на ограбление века. Ведь все документы хранятся наверху. Будут уничтожены бумаги владельцев ячеек, и если кто-то не имеет на руках копии, то его золото гоблины объявят своим. Но я не думаю, чтобы верхушка гоблинов решилась пойти на такое. Скорее всего, заговорщики вбивают в гоблинское сообщество клин. — А гоблин интересовался у тебя, Марк, где ты живешь? — спросил Том. — Интересовался. Я рассказал все, как есть. Про анклав. — А можно пить гоблинов? — внезапно поинтересовался Северус. — Или они это самое... ядовитые? — Ни разу не пробовал, — рассмеялся Бартон. — Они по улицам обычных городов не ходят. — Неужели не интересно? — Честно говоря.... — Не исследователь ты. И вы все, — добавил Северус под общий уже смех. — Гоблины, определенно, не вызывают у меня даже гастрономического интереса, — буркнул Бартон. — Стану я есть всякое… Вы мне лучше скажите главное: куда мне девать чемодан со взрывчаткой? — Я заберу после чая портал, который мы приготовили для Дублина, — ответил Альбус. — Киаран возьмет его с собой, подождет вас на вашей квартире и отправит чемодан в то место, куда мы планировали. Подальше в море. — Отлично, все понял, — кивнул вампир. — А вы бы могли помочь в госпитале во время сражения? — спросил Северус. — Это сложный вопрос. Сражаться я не могу — я же кучу народа поубиваю. А вот войти в подвал и устроить психическую атаку — пожалуйста. Из госпиталя можно аппарировать? — Нет, — ответил Том. — Все медицинские учреждения снабжены чарами против аппарации, и не главные целители их накладывают, а чиновники из Министерства. Насчет психической атаки — хорошая идея, правда, Альбус? — Да, вполне, — кивнул директор. — И мы можем тогда быть спокойны за наших девочек. Он ушел после чая в школу и вскоре ненадолго вернулся, оставив шар, служивший порталом. До семи болтали о том о сем — Бартон между прочим намекнул на портрет очаровательной синьоры Марии. Северус ответил как можно сдержаннее, что был бы рад иметь у себя такой, но внутри все прыгало от восторга. — После того, как закончишь дела, Марк, приходи — поужинаем вместе, заглянем к Киарану… — Музыки захотелось? — блеснул клыками Бартон. — Да, что-то расслабиться хочется. — Я бы спросил: «Почему не ко мне?» Но я понимаю тебя. Киаран с Бартоном ушли на дело точно в срок, а вернулись через полтора часа — и то большую часть времени заняла выписка из апартаментов. Вампиру больше нечего было делать в Дублине. Он успешно справился с задачей — заменил чемодан в подвале, доставил подлинный к себе на квартиру, где Киаран активировал портал, и взрывчатка канула под толщей воды. Надо сказать, все испытали некоторое облегчение — по крайней мере, насчет Дублина можно было не беспокоиться. Оставалось ждать, что в Риме вампиры не просто так дежурили ночи напролет в Замке Ангела.***
Под экспедицию в Рим заранее подготовили предметы для трансфигурации, чтобы не суетиться, и Альбус держал мешочек с ними у себя в кабинете. Ждать вестей пришлось до пятницы двадцать восьмого — утром Перрена сообщил, что ночью дежуривший вампир засек трех магов, которые проникли в закрытый на ночь Замок Ангела, применили к охране чары (вампиру было простительно не понимать, какие именно), одного погрузили в сон, а второй взял ключи и сам провел непрошенных гостей в подвалы, куда туристам вход воспрещен. Вампир крался за людьми незамеченным, тратя немалые силы на то, чтобы отводить им постоянно глаза. Он видел, как маги извлекли из мешочка довольно большой ящик, установили его в углу и один из них взмахнул палочкой — ящик исчез, будто его и не бывало. Вампир осторожно выбрался из подвалов и поспешил к дону Эудженио с докладом, а тот рискнул проникнуть в магический Рим (благо ему показали один из входов — не такой пафосный, как у Замка Ангела) и добрался до профессора Перрены. Из рассказа дежурного вампира следовало, что заряд в Риме заложили куда большей мощности, чем в Дублине, но это и понятно — там маги сделали подкоп к точке нестабильности, а в бывшем императорском мавзолее взрыв должен был пробить древние камни, а уж строили в античности на совесть. Менять взрывчатку на фальшивую, разумеется, предстояло тоже ночью. Том уже успел вернуться со службы домой и даже выпить чаю, когда через портал пришел Альбус с заготовленным для операции мешочком. — Думаю, голубчик, тебе стоит провернуть подмену самому — заодно и на месте осмотришься, — заявил директор. — Что ж, логично, — кивнул Том и спросил Северуса: — Ты со мной, дорогой? — Конечно! — Тогда собираемся — и в путь. Погуляем по Риму, поужинаем, пока рестораны не закрыты. — Ага! Одежду трансфигурируем? — уточнил Северус. — Да. И по погоде. Там сейчас намного теплее, чем у нас. — Вот и славно. Жду вестей. Портал тоже в мешочке. — С этими словами Альбус ушел в замок. Собирались недолго. Прихватили лиры, запас которых всегда имели, надели уличные мантии и аппарировали к туннелю через пролив. — К Эудженио потом зайдем? — спросил Северус, когда они добрались до Рима. — Разумеется — ведь надо поблагодарить его парней за помощь. У портала в магловский город они трансфигурировали одежду, превратив обычные мантии в костюмы, а уличные — в легкие полупальто. Рим шумел — вечером улицы по-прежнему заполняли толпы туристов, сновали машины; казавшиеся Северусу живописными полицейские регулировщики умудрялись как-то разводить потоки. Перейдя по мосту через Тибр, они принялись не спеша осматривать улицы, нашли ресторан, который закрывался глубокой ночью, сняли столик, поужинали, сходили на площадь Навона и долго любовались на фонтаны и статуи, пока даже самые стойкие туристы и загулявшие местные не отправились на покой. — Как же тут красиво! — вздохнул Северус, глядя на пустынную площадь, залитую светом фонарей, и слушая журчание струй. — Да, — кивнул Том. — Посидим немного, а потом аппарируем к Замку. Он опустился на скамейку и закурил, а Северус немного побродил вокруг фонтана Четырех рек, то и дело поглядывая на супруга. Ему не терпелось поскорее отправиться на «операцию». Наконец Том посмотрел на часы и поднялся. — Я наложу на нас дезиллюминационные чары. В Замке сниму. Это очень странное ощущение, когда ты практически не видишь со стороны своего тела и невидимая рука сжимает твою руку. Потом Северуса дернуло и потянуло аппарацией. Они очутились в каком-то коридоре и замерли. Послышались шаги, вспыхнул свет. Показался охранник. Он осматривался вокруг, не понимая, что могло издать тот резкий хлопок, который он слышал несколько мгновений назад. Не найдя ничего подозрительного, охранник нажал на выключатель и ушел. Теперь уже Том зажег свет на конце палочки. Северус сделал то же самое. Теперь охранник, находись он здесь, наверняка бы испугался, решив, что видит призраков в виде двух парящих огней. Впрочем, стоило им дойти до выхода их коридора, как свет они погасили. Два охранника сидели в комнатке с наполовину застекленной стеной, позволявшей видеть, что происходит внутри. Стену позади кресел занимали многочисленные щитки с рычажками — наверное, они включали и выключали свет в различных помещениях, отвечали за сигнализацию. Том осторожно приоткрыл дверь, просунул в щель палочку. Северус догадался, что он собирается делать, и едва не вскрикнул. — Отключи сигнализацию. Освети подвалы с коммуникациями, дай мне ключи, — слышались команды Тома. — Спите. — Ты применил… — начал было Северус. — Не важно, что я применил. Конкретно об этом эпизоде я изменю нам с тобой воспоминания и внедрю ложные. Аппарировать мы могли и сразу внутрь Замка, мы с тобой тут бывали раньше, а каким образом маглы охраняют музей ночью, Визенгамоту знать вовсе не обязательно. Тем более нас уже ждет помощник. Том снял дезиллюминацию, и Северус с удивлением покрутил головой, пытаясь понять, о ком шла речь. И тут он внезапно увидел вампира, который словно материализовался у входа в коридор. — Доброй ночи, эчеленца, — поздоровался он по ранжиру. — Доброй ночи, синьор. Северус его помнил — один из наблюдателей, назначенных Эудженио. — Доброй ночи, — улыбнулся Том. — Я готов провести вас на место, синьоры маги. — Прекрасно! Вампир отправился по коридору, скользя по каменным плитам неслышно, будто тень. Том с Северусом поспешили за ним. Вот их шаги явственно отдавались эхом в коридоре. — Батти, а зачем ты взял ключи? Есть же Алохомора. — Машинально взял. И потом — заговорщики ими тоже собирались пользоваться. Наши запоры довольно примитивны по сравнению с магловскими. Поначалу им, правда, попался довольно сложный замок на железной двери. Том подобрал ключ, и они спустились по лестнице ниже. Здесь вдоль стен стояли какие-то деревянные ящики разных форм и размеров. В одном из них — открытом — лежала мраморная статуя с отбитой головой. Вампир подвел их к решетке, а вот ее замыкал обычный висячий замок. С ним справились магией. Еще одна лестница, освещенная рядом фонарей, прикрученных под открытой проводкой, вела на следующий уровень. — Они поставили ящик в коридоре, который начнется внизу. В самом конце, — сказал вампир. — Подождите нас тут, — попросил Том. — Конечно, эчеленца, как скажете. Как только они спустились по лестнице, Том принялся прощупывать сводчатый коридор, вдоль стен которого тянулись трубы, а выше — все та же проводка. Один из фонарей мигал и слегка потрескивал. Коридор казался намного древнее верхнего; стены, сложенные из больших каменных блоков, словно источали силу веков. Тут было, тем не менее, чисто, хотя поверх труб и лежал тонкий слой пыли. Несмотря на то, что вампир указал, куда идти, Том продвигался медленно. — Я что-то чувствую, — сказал Северус. — Это твои чары? — Нет. Я тоже чувствую. И это не чары. Думаю, это фонит точка нестабильности. — И маглы ее не ощущают? — Видимо, нет. Да они тут бывают только ради профилактики или ремонта. Постой-ка. Северус замер, а Том принялся водить перед собой палочкой. Жаль, что он действовал невербально — вот бы услышать все эти заклинания! И наконец появился пресловутый ящик — очень похожий на те, которые они видели в коридоре выше. Длинный и где-то в полметра шириной, он хорошо умещался под трубами, упираясь одним краем в стену. — Что-то вдруг вспомнилось, — произнес Том. — Как говорилось в одном магловском фильме, «нам потребуется катер побольше». — Про акулу, — отозвался Северус. — Смотрел. Том подошел к ящику, исследовал крышку — она снималась только при помощи магии, и присвистнул. — Ничего себе! Ящик был набит взрывчаткой под завязку. В центре его оставалась выемка, где лежал лоток, в которую вывели провода. Судя по всему, они должны были подключаться к таймеру с четырех сторон. Том выдвинул ящик на середину коридора и достал мешочек. Он владел трансфигурацией ничуть не хуже Альбуса. Конечно, нет ничего сложного в том, чтобы превратить картонную коробку в деревянный ящик, но копия получилась настолько точной — до мельчайшей царапины, что у Северуса расширились от удивления глаза. Каждую свечу Том разделил на несколько частей и превратил в фальшивые цилиндры взрывчатки, а нити — в провода. Он не стал заморачиваться, соединяя между собой нижние цилиндры, создал видимость целостности только сверху. Закрыв крышку фальшивого ящика тем же самым заклинанием, отправил его на прежнее место. — Ну, а теперь ныряй ты в море, — сказал Том, вынимая портал. Он активировал его и бросил в ящик, оставленный заговорщиками. Раздался хлопок — и тот исчез. Северус выдохнул. — Погоди еще, — сказал Том. — Надо вернуть на место чары и подчистить за собой. — А сложную здесь применяли магию? — Не так чтобы очень. И даже сигнальные чары не навесили. Заговорщики ничего не боялись, а, следовательно, русские сработали виртуозно. И вот ящик пропал, будто его и не бывало. Том попросил Северуса пройти к лестнице и еще некоторое время водил палочкой по воздуху, творя непонятные заклинания. — Теперь коридор чист от следов нашей магии. Можно выбираться наружу. Заперев все двери и вернув на место ключи, Том разбудил одного из охранников, приказав погасить свет и включить сигнализацию, а потом опять усыпил на час. Они вышли на крепостную стену, и вампир улетел на виллу. — Смотри, какой потрясающий вид, — сказал Том, указывая на ночной Рим. — Собор видно, — кивнул Северус. — Почему мы не аппарируем? — Подожди немного. Пусть Эудженио предупредят о нашем приходе. Ты не устал, дорогой? — Нет, Батти. Какое тут «устал»? И потом — завтра же суббота, можно поспать подольше. Собрание в Галифаксе только в два. — И то верно, — отозвался Том, беря Северуса за руку. — Ну что, аппарируем к Эудженио.***
Конечно, сейчас, когда тоннель соединял комнаты в Хогвартсе с коттеджем в деревне, ночевать в школе уже не имело особого смысла даже в те дни, когда после вечернего факультатива в расписании стояли утренние уроки, но Северус любил свою школьную уютную гостиную, а спальню, где прошел их с Томом «первый раз», вообще считал самым счастливым местом в мире, так что дни, а вернее — ночи, когда ему выпадало дежурить по школе, он был рад проводить тут, вместе с супругом, конечно. К тому же, во вторник второго декабря имелась веская причина остаться ночевать именно в школе. Вечером Альбус собрал педсостав в кабинете. — Коллеги, как вы знаете, у нас второй день работает комиссия. К сожалению, наши дорогие, — это слово директор произнес с некоторым сарказмом, — гости пока так и не нашли ни единого нарушения. — К сожалению? — раздалось сразу несколько голосов. — К сожалению. Поскольку, когда все так гладко, им начинает казаться, что это неспроста и что-то тут не так. Прошу вас, мои дорогие, отнеситесь к делу со всей серьезностью и найдите парочку нарушителей... чего-нибудь такое, не глобальное. Пусть люди сделают свою работу и, успокоенные, летят по домам. — Да какие нарушения могут быть? Дети же тоже знают о комиссии. Не идиоты же они, — хмыкнул Флитвик. — Мало ли, какие? Помнишь, Альбус, в пятьдесят восьмом году один дурень совятню открыл и всех птиц ночью на улицу выгнал? — засмеялся Слизнорт. Учителя постарше заулыбались. — Да уж, пока одна из птиц не догадалась Глофексу, тогдашнему учителю по уходу за магическими тварями, в окно клювом постучать, так и летали все вокруг, — усмехнулся Альбус. — Совы же ночные птицы, — удивился Северус, который в пятьдесят восьмом еще даже не родился, — чего они не разлетелись-то? На охоту там, за добычей... — Зачем им на охоту, их и тут неплохо кормят, — хмыкнула Минерва. — А кто выпустил, гриффиндорец? Минерва погрозила Северусу пальцем, но не ответила. Видимо, он угадал. И то верно, кому еще такое в голову пришло бы? Небось, сняли с факультета очков сто... — В общем, найдите мне одного-двух нарушителей, прошу, — подытожил директор. — А что им будет? — Да что им будет? Вызову в кабинет, погрожу пальцем, как обычно. «Десятку» снимем с факультета. Когда тут кому что-то другое было? Северус, которому как раз выпало дежурство, решил для себя, что просьбу директора непременно выполнит. Старое зеркало в заброшенном Западном коридоре считалось местом легендарным — укромный уголок для встреч парочек после отбоя. Назначить там свидание считалось высшим шиком, и ученики считали, что учителям про это место неизвестно. Но ведь Северус сам недавно был учеником, и, хотя он на свидания не ходил, про заветное место, конечно, помнил. Впрочем, сейчас ему пришла в голову простая мысль, что многие учителя так или иначе тоже учились в Хогвартсе, а свидания «у зеркала» назначались испокон веку, так что, вероятно, про тайну знали и они, но... какая теперь уже разница? Сегодня дежурит он, Северус Снейп, и он спрячется за огромным стоячим зеркалом и «застукает» там наверняка какую-нибудь парочку. Вот и будет Альбусу нарушитель. До отбоя, впрочем, оставалось еще минут пятнадцать, когда, занявший пост заранее и прикрывшийся чарами невидимости, Северус услышал шаги. Эх, рановато, пока студентам нечего приписать, кроме невинной, в общем-то, прогулки по заброшенному коридору. Не могли, что ли, после отбоя прийти? Вот молодежь, всему их учить надо... Но вдруг они увлекутся и задержатся? — Не бойся, — услышал Снейп знакомый баритон, — я тебя не обижу, ну что ты. Это же просто поцелуй. Северус поморщился от досады. Вот только красавчика Лестрейнджа ловить за зеркалом не хватало. Лучше бы кто-то из гриффиндорцев попался, с них баллы снимать приятнее. Впрочем, может спутник Грега с Гриффиндора? Или, судя по «не обижу» — спутница? — Я не боюсь, — раздался звонкий голосок, и Северус чертыхнулся второй раз. Этого еще не хватало — Анна. Она хоть и не дитя уже, но с младшего курса, Грегори за такое может попасть по-настоящему. — Просто не хочешь? — удивился между тем Лестрейндж. — Я тебе не нравлюсь? — Не обижайся, Грег. Ты очень хороший, ты красивый, добрый, веселый, ты вообще чудесный. Но я влюблена в другого. Ты же знаешь. «Влюблена? Вот тебе и тихоня Анна. Хотя, что удивительного, в четырнадцать-пятнадцать лет кто не влюбляется?» — Ну, это другое же совсем, — в голосе Грегори явственно звучала улыбка, — он взрослый мужчина. — И что? Он такой... красивый, умный... я когда его просто в коридоре иногда вижу — мне уже радостно, понимаешь? «Взрослый красивый умный мужчина в школьном коридоре мог встретиться только один. Бедная девочка, она влюбилась в Тома. И что теперь делать?» — У него муж есть к тому же, — не успокаивался Лестрейндж. «Муж. Ну точно, в Тома влюбилась. Тьфу ты...» — Ну и что? — засмеялась Анна. — Я же не замуж за него собралась. Просто он... он такой... лучше всех. Разве ты не согласен? — Ну, так-то он мне, конечно, очень нравится, чисто по-человечески, — видимо, Грегори смирился с ситуацией, — хотя его муж, честно говоря, красивее, не находишь? «Красивее? Я?! Он ее дразнит, что ли?» — Не нахожу, — отрезала девочка. — Я чужих мужей не рассматриваю. — Так он тоже чужой муж, где логика? — Он учитель. В учителя влюбляться — не грех. «Кто учитель?» — Северус понял, что чего-то... не понял. — Грех — не грех, — отозвался Грегори, — дело же не в этом. Учитель сам по себе, я сам по себе. Одно другому не мешает. Северус — классный парень, но... не целоваться же с ним? — Да я и не мечтаю с ним целоваться, что ты в самом деле! — А о чем мечтаешь? — Грег, ты тоже классный, и любая девчонка в тебя влюбится, а я... я вот ему руку тогда лечила, но шрам остался, вот такущий... и он сказал: «Уберешь, когда научишься». Вот мечтаю до конца учебного года научиться убирать шрамы. И убрать ему. Понимаешь? — Да он сам наверняка может убрать шрам. Он, знаешь, какой сильный маг! — Ну вот в том и дело. Сам может, или директор, или, в общем-то, любой целитель. Но он ждет, пока я научусь. Понимаешь, какой он чудесный? — Понимаю, — вздохнул Лестрейндж. — Ого, время-то. Отбой уже. Побежали? Ошарашенный Северус вышел из укрытия через пару минут после ухода парочки и двинулся в обход по коридорам. Никого не найдя, он с некоторым даже облегчением направился в собственные комнаты, где уже ждал супруг. — Что стряслось? — спросил Том (он уже успел принять ванну и лежал в постели). — Ты богарта встретил? — Да хуже. Там... в меня девочка влюбилась. Говорит, что я красивый. И вообще. У старого зеркала, знаешь, где такое? — Знаю, не ходил, — отозвался Том. — Погоди: девочка назначила тебе там свидание?! — С ума сошел?! — возмутился Северус. — Не мне. То есть, не девочка... тьфу ты. Ей назначил свидание парень, собственно, Лестрейндж... а она говорит: нет, мол, не хочу с тобой целоваться, потому что профессор Снейп красивый... тьфу, короче. — И это все? — улыбнулся Том. — Ты думаешь, это единственная девочка в школе, которая в тебя влюблена? — Надеюсь, что да. Батти, ну посмотри на меня трезво. Последнее, что про меня вообще можно сказать, это «красивый». Если я ей кажусь красивым, это ужасно, потому что... а что делать теперь с этим? — Милый, ты как был неуве… наивным мальчиком, так и остался. Я тебе твержу, что ты красивый, да ты от многих это слышал — не только от меня. А что делать? Да ничего. У нее это пройдет со временем. — Когда она сказала сперва без имени, просто красивый взрослый... я подумал, что бедная девочка в тебя влюбилась. А получилось, что в меня. А если она решит добиваться чего-то... я себя-то помню в такой ситуации. — Она же знает, что ты в браке. И что девочки тебя не интересуют. С чего бы ей чего-то добиваться? — То-то тебя мальчики сильно интересовали пять лет назад... Да нет, может, она лично и не станет, но я впервые понял, что в работе учителя есть вот такая печальная сторона. — Северус присел на край кровати. — Сам говоришь — влюбляются. Придется разочаровывать их и... я помню, как это — когда тебя отвергают. — Чаще всего такие влюбленности проходят сами собой, дорогой, — Том ласково потрепал его за руку. — Стоит только закончить школу. Мало кто в таком юном возрасте способен влюбиться по-настоящему глубоко, я тебя уверяю. Ты не измеряй всех по себе. — Если я по тебе стану измерять, то еще хуже... в смысле, я понимаю, что у нее пройдет, я не понимаю, как мне-то себя вести в таких случаях. Мягче или наоборот строже? — Как обычно. — Обычно... откуда я знаю, как я веду себя обычно? Я об этом не задумываюсь. Вот где они все были раньше, интересно, со своими влюбленностями, когда мне самому было пятнадцать? Ни одна же не обращала внимания, и ни один. Вот почему? — Потому что ты был закомплексованным, желчным, вредным подростком, дорогой. — Да я и сейчас такой, только что не подросток. — Значит, все они дуры и дураки, если тратят на тебя свое время и душевные силы. И я среди прочих — первый дурак, — Том посмотрел на резьбу балдахина. — Ты-то... ты... да ну тебя. — Северус потряс Тома за плечо, пытаясь вернуть ему серьезный настрой. — Я же серьезно. Ты меня любишь, и для тебя я красивый и лучший. И да, комплексов у меня, пожалуй, тоже поубавилось. А для остальных я все тот же Северус Снейп. Я не менялся толком, Том, во всяком случае я этого не вижу совершенно. Я не говорю, что меня не за что любить, наоборот, я и тогда, и сейчас считаю, что я лучше всех. Но... — Лучше кого, милый? И в каком смысле лучше всех? — Да вообще всех. Что ли, нет? — возмутился Северус совершенно искренне. — Ну, не тебя, не Альбуса... ладно, Маэна тоже вперед пропущу, а остальных я лучше. Более сильный, более умелый, более умный... чаще всего. В Британии уж точно! — «Что ли, нет», — усмехнулся Том. — Пока ты так думаешь, будет «что ли, нет». — То есть... как это? — опешил Северус. — А куда тебе расти, если ты уже лучше всех? К чему стремиться? Я сейчас не о том говорю, что ты лучше всех для меня. Это другое. — Какое другое? Ну, есть ты, до тебя дорастать, до Альбуса, говорю же, до Мэни. А на кого я должен равняться? Ладно, Климт еще. — Ладно, милый, это у тебя возрастное. Философствовать на ночь — не дело. — Возрастное... — проворчал Северус, намеренно понижая и без того низкий голос так, что в нем завибрировали совсем уж призывные ноты, и одновременно медленно снимая мантию. — Я вообще еще подросток, да-а-а? — Ты мой юный секс-символ, который зачем-то подслушивает разговоры подростков, вместо того, чтобы прийти и погреть мои старые косточки, — рассмеялся Том. — Я там ловил нарушителей по поручению Альбуса, — Северус нырнул под одеяло. — Ему нужны для комиссии всякие... такие... ыыы... где тут косточки... — Придется постараться, чтобы у нас с тобой косточки-то найти, — Том наоборот откинул одеяло и навалился на Северуса.***
Снейп решил больше учеников не ловить, но составил план и пошел с этим планом убеждать Альбуса, что нарушителем вполне может быть и учитель, то есть он сам. — Ну, разве что очки снять не с кого будет. А так — какая разница? — закончил он свою речь. — Так-то да, — Альбус задумчиво почесал бровь, — и нарушение — взять в лес ребенка на часок — не такое уж и нарушение, голубчик, но вопрос, почему ты не попросил разрешения, у комиссии возникнет непременно. И что ты скажешь? Ведь на деле ты спросил бы, я бы разрешил, и все на том? — Ну, потому что я закомплексованный вредный подро... молодой учитель! Скажу им, что не их дело, и все. Они же не знают, что я сделал бы на деле. Альбус, соглашайтесь, так проще всего. Мне вот потребовались дети, чтобы кое-что собрать для зелья. — Для какого же? — переспросил директор. — Пока не знаю, но обязательно придумаю. Я, может, в процессе изобретения, — улыбнулся Северус. Получив согласие, он послал школьного эльфа за Филипсом, а сам отправился в деревню: просить Динеллу отпустить с ним Томазо. — Мне надо, чтобы кое-что там собрали вместе подросток и дитя. Томазо вполне еще тянет на дитя, — пояснил он удивленной Эдуардине. Конечно, Томми с восторгом отправился помогать крестному. С Филипсом встретились на опушке. — Ты министр? — заинтересованно произнес Томазо вместо «привет». — Пока нет, — тут же отозвался Марк, — но вполне могу им когда-нибудь стать. — Да. Ты станешь. И еще ты будешь моим лучшим другом. Пошли собирать травку. И малыш взял Марка за руку и потащил к деревьям. Филипс не сопротивлялся, но оглянулся на Северуса. — У Томми пророки в роду, — дипломатично заметил тот. — Ну... ничего не имею против обоих пунктов. Пошли за травкой, Томми, только пусть профессор покажет нам, какую именно собирать. — Профессор? — удивился Томазо. — Дядя Севи, ты профессор? Пришлось признать сей факт. — Только мы соберем не травку, а найдем особый гриб, который растет на деревьях, — поправил Северус. — И вы его срежете. — Дядя Севи, шариков надо больше, — сказал вдруг Томми. — Каких шариков? — Не зна-а-аю, — протянул Томми. — Я не понимаю, каких. Просто их надо больше. — А кому их надо больше? — Не вижу, — мальчик расстроился. Томми не всегда мог ясно объяснить свои видения, а иногда взрослые принимали за пророчества просто детские фантазии. Северус решил отвлечь мальчика. — Наверное, ты еще увидишь это, не переживай. Смотри, какой смешной нарост на дереве. Они собрали нужное и через час их, как предполагалось, обнаружила на опушке леса профессор Спраут. Комиссия сим нарушением — «Ах, посторонний ребенок в школе! Без разрешения!» — оказалась удовлетворена. Особенно поразили их желчные ответы профессора Снейпа на вопросы о целях такого демарша: «Вы что-нибудь понимаете в зельеварении? Нет? Ну так и не напрягайте мозг зря. Я поступаю так, как считаю нужным». Впрочем, директор пообещал примерно наказать «виновного» и для начала снял десять очков со Слизерина, вызвав бурю искреннего негодования у «нарушителя дисциплины».***
Несмотря на прошлую суровую зиму, осень в этом году задержалась — вот уже и первая неделя декабря наступила, а вокруг Хогвартса снег все еще не лег. Да и заморозки были небольшие — температура не опускалась ниже трех по Цельсию. Вечером в среду Северус с удовольствием рассказывал, как ему удалось успокоить и спровадить из школы комиссию, упомянул он также, что Томми назвал Филипса министром. — Пусть теперь твой протеже попробует им не стать, — рассмеялся Том. — На него уже столько надежд возлагается. Оба за день так устали, что не стали засиживаться допоздна, да и на постельные баталии сил не уже не хватало. Они улеглись спать, и Том забыл задернуть шторы — он делал это сам, не поручая эльфам. Поздней весной или летом он иногда намеренно не задергивал их, если требовалось встать пораньше, — он всегда хорошо чувствовал приближение утра. Да и Северус обычно вставал чуть свет. Только в выходные дни они позволяли себе понежиться в постели подольше. Тому приснился чудесный, в общем-то, сон, но который почему-то заставил его издать короткое рыдание и проснуться. Ему снился родительский дом, речушка, где он когда-то удил с Альбусом рыбу, маленький парк вокруг старого особняка. Кажется, Том во сне был ребенком — окружающее казалось ему слишком большим. Все вокруг зеленело и цвело, отец сидел в беседке, курил трубку и читал газету, мама срезала розы. Том носился по парку, потом подбежал к матери и обхватил ее руками за талию. Он почувствовал во сне ее запах, почувствовал, что его гладят по голове. Это ощущение и вырвало его из сна. Спальню заливал белый свет, а небо, видневшееся в окне, тоже светилось. Том поднялся с постели и подошел к окну. Выпал снег — он покрывал все вокруг: дорожки общего сада, крыши построек, деревья — где-то вдалеке вился дымок из трубы домика Кикимера. Черное пятнышко показалось в воздухе, приблизилось, и вот уже крупный черный ворон сел на ветку крайнего платана. Том резко задернул занавеску. — Ты что не спишь? — послышалось со стороны кровати. — Снег выпал, — сообщил Том, возвращаясь под одеяло. — Да вот родители приснились. Сразу оба. Конечно, говорят, что покойники снятся к перемене погоды, но все-таки я давно их не навещал. — У тебя сегодня свободный день, — у Северуса прозвучало очень нейтрально. — Да, — отозвался Том. — Надо бы днем побывать у них. — Никто у тебя на службе не умрет, если ты туда разок не придешь после всех твоих переработок. — Угу, — Том обнял Северуса и положил ему голову на грудь. — С тобой пойти? Я могу подождать там... у входа. — Не думаю, что тебе нравятся такие вещи. Я ненадолго. — Что значит — нравятся? — удивился Северус. — Я просто... ну, если я тебе нужен, то я с тобой, вот и все. Можно подумать, на кладбища ездят удовольствие получать. — Там хорошо думается об очень многих вещах. — Обещаю не мешать тебе думать. Том только крепче обнял Северуса, понимая, что тот, конечно, не верит, что умершие приглядывают за живыми. Они отправились в Лондон после одиннадцати. Магловский Хайгейт выглядел мрачно — снега тут не было, лишь иней кое-где посеребрил голые ветки деревьев да старые ели, нависавшие над рядами склепов. Том довел Северуса до одиноко стоящего, кажущегося брошенным уже слишком давно, и открыл решетку. — Нам сюда. Не бойся, внутри наш Хайгейт. — Я никогда не бывал на магических кладбищах. И на магловском всего два раза. — Летом-то и у маглов тут романтично, туристы шастают, фотографируют надгробия. Они вошли внутрь и очутились совсем на другом кладбище, где склепы блестели белоснежным мрамором, будто их поставили тут только вчера; какие-то семьи предпочитали мраморы других оттенков, кто-то разорился на гранит. Тут сохранились и античные усыпальницы — последние представители родов уже давно покинули этот мир, а гробницы сохранялись в первозданном виде. Том, взяв Северуса за руку, аппарировал к своим. «Склеп семейства Реддлов», — было высечено над дверью. Очутившись внутри, на собственном миниатюрном кладбище, Том указал Северусу на мраморную иву и две плиты под ней. — Тут мама. Рядом папа. — А там кто? — Предки, — ответил Том, усаживаясь на скамью. — Все, чьи могилы еще сохранялись на кладбище в нашем старом приходе. Я не смог жить в родительском доме, поэтому и заботиться о них всех было бы некому. Тут Реддлы с конца семнадцатого века. — Древний род. — Первый Реддл, который выдвинулся, воевал с Джоном Черчиллем при королеве Анне. — А что, был еще какой-то Черчилль? — рассеянно отозвался Северус. — Конечно. — Никогда не был фанатом магловской истории. Я и нашу-то никогда не любил особо. Так, на уровне — сдать экзамен лучше всех и благополучно забыть. — Вот молодежь пошла. — Да, — послушно кивнул Северус. Том молча взял его за руку. — О чем ты думаешь? — О том, что когда-нибудь это место станет и моим последним пристанищем. Надеюсь, твои родители не станут возражать, потому что я люблю их сына. — Они знают, — пальцы Тома поглаживали запястье Северуса. — И одобряют нас, я уверен. — Значит, все хорошо. Давай-ка я прогуляюсь, пообщайся. — Спасибо, дорогой. Северус пошел по дорожкам, разглядывая имена и даты, а Том подновил цветы в вазах, потому что магия за год с лишним успела уже слегка «увянуть», и погрузился в воспоминания. Он не боялся сна, ведь никто в нем не звал его остаться. Когда они возвращались с Северусом к выходу из магического Хайгейта, Том чувствовал себя совершенно умиротворенно и не заметил ворона, сидящего на башенке одного из склепов.