Заживляя раны

Подозревать, что от вида крови его ученику станет плохо, Хико начал к концу второй недели тренировок. К концу третьей он был в этом абсолютно уверен, хотя и не смог бы точно объяснить, откуда взялась эта уверенность. Но это определенно нужно было проверить. Если он прав, то это огромная проблема — мечник, который боится вида крови — это просто смешно. Выбрав удачный момент во время одной из тренировок, он слегка задел лезвием его плечо. В глазах Кеншина читался ужас, причем, понял Хико, ужас не от того, что его ранили сейчас. Хорошо, если у парня не начались галлюцинации, потому что вид у него был такой, будто он увидел убийство родной матери. Впрочем, вполне возможно, что что-то такое он и вспомнил. Во второй раз Кеншин уже понял, что происходит, и немедленно начал возмущаться. Это неплохо — злость лучше, чем немедленное превращение в каменное изваяние, и на этот раз Хико не стал спрашивать, в порядке ли он и готов ли продолжать, а сказал перестать ныть. Это сработало — его глупый ученик разозлился и тренировка продолжилась. Хико не нравилась мысль, что придется ранить собственного ученика, пусть это были и всего лишь царапины, но другого выбора не было. Поэтому пару раз в неделю он наносил ему небольшие ранения и каждый раз Кеншин хоть и злился, но заторможенность пропадала. — Если не хочешь, чтобы я тебя ранил, не давай мне возможности, — отвечал Хико на постоянные возмущения, — А то пока ты дерешься, как ребенок. Это было несправедливо, потому что Кеншин дрался хорошо. Не сильно лучше, чем пять лет назад, но всё же весьма неплохо. Но приходилось постоянно его злить, иначе, увидев кровь, он с трудом справлялся с собой. Со временем он стал справляться гораздо лучше. Правда, такие тренировки не пошли на пользу их отношениям. Кеншин и стыдился того, что с ним происходит, и злился, что учитель это заметил и, хуже всего, он никак не мог остановить Хико, потому что не дать себя ранить у него просто не получалось. Хико почти скучал по спокойному лету, когда они могли вечерами выпить сакэ и поговорить, а Кеншин был обычным веселым молодым мужчиной, не превращаясь в истеричного подростка. Такие перепады Хико не нравились, но он по крайней мере понимал их причину — его ученик ушел сражаться за Исин Сиши еще ребенком и не то чтобы у него была возможность набраться жизненного опыта с тех пор, потому что война не дает, по сути, никакого опыта кроме опыта убийств. Так что в какой-то степени, глупый ученик до сих пор был просто подростком. В очень большой степени, на самом деле. Неприятная правда заключалась в том, что чтобы стать взрослым, он должен был уйти. Ему придется найти свой собственный путь, задача учителя только в том, чтобы убедиться, что он сможет этот путь пройти. Хико знал, что он сможет. Осталось только преподнести ему последний урок. Во время очередного их боя он чуть медленнее отреагировал, чуть в сторону увел лезвие и этого едва заметного маневра хватило, чтобы клинок Кеншина достал его. Тот не успел остановиться вовремя — лезвие вошло в тело на сантиметр или чуть больше прежде, чем Хико выбил его в сторону, отчего рана открылась от ключицы до середины груди. Осталось только убедительно сыграть. — Неплохой удар. Лицо Кеншина было белее белого. — Да пошел ты к черту. Он кинул клинок под ноги Хико, обошел его и, не говоря ни слова, ушел в сторону дома. Хико поднял катану, заткнул себе за пояс и пожалел, что не курит. Возможно, стоило бы начать, говорят, это успокаивает нервы. Кеншин тысячу раз злился на него — за то, что он был слишком строг или слишком жесток. Хико дразнил его, наказывал, заставлял есть овощи, запрещал играть у водопада в конце осени, отчитывал, когда мальчик всё же промочил ноги и заболел, заставлял тренироваться, быть вежливым и, в общем, всё то, что делают наставники. Кеншин обижался, кричал, хлопал дверью, уходил воевать, но всё же знал, что по большому счету учитель был прав. Но не сейчас. Возможно, когда-нибудь он поймет и этот урок. Хико уже знал, что когда вернется, то нигде не найдет своего глупого ученика. Это было правильным, но чувство отчего-то всё равно было паршивым. Хорошо, что он заранее запасся сакэ. *** Звук меча, вылетающего из ножен, он услышал за мгновение до того момента, как лезвие пронеслось над бревном, на котором он сидел. Давно на него никто не нападал. Может быть, это даже развеет скуку этого вечера. — Как подло атаковать простого гончара. — Хико Сейджуро не простой гончар. Не может быть, чтобы он не узнал присутствие Кеншина, но голос определенно был его. — Не может быть, — сказал он уже вслух. Скуку появление его глупого ученика определенно развеет. — Давно не виделись, учитель. Кеншин изменился. Действительно изменился. Хико не мог подобрать слово, которым можно было бы охарактеризовать эти изменения, но в итоге остановился на «успокоился». — Уходить, не прощаясь и приходить без приглашения это в твоем стиле. — В прошлый раз вы говорили, что оно мне не нужно. Да, что-то такое он, кажется, действительно говорил. — Надеюсь, на этот раз ты хотя бы не ранен? Не дожидаясь ответа, Хико пошел в дом. Когда Кеншин ушел в последний раз, Хико знал, что он не вернется, но всё равно ловил себя на том, что ждет этого. Поэтому он переехал — не то чтобы в этом была насущная необходимость, но раз за разом смотреть на дорогу, ожидая чего-то и зная, что этого не случится, было неприятно. И вот он явился. Сразу дал показать, что не забыл, как закончилась их предыдущая встреча, а теперь явно боится о чем-то попросить. Глупый ученик стоял в начале очередного пути и ему нужна была помощь. Судя по всему, настроен он был решительно. Осталось только убедиться, что выбранный путь ему по силам и отпустить снова. Может быть, однажды он зайдет просто ради того, чтобы увидеться.