Aranea Lilia. You set my soul alight

      Жизнь Чхве Сана прекрасна. Удивительна, полна любви и интереснейших событий.       Будучи воспитанным в одной из благороднейших семей, он имеет понятие о манерах, вежливости и учтивости, хотя всё равно остаётся ребёнком даже в свои сорок с небольшим, при этом выглядя примерно так же, как в день человеческого совершеннолетия — в двадцать один.       А всё потому, что Чхве Сан — вампир.       Высший вампир, что немаловажно. К тому же — наследник влиятельного рода, который был не обращён, а рождён.       Появился на свет и вырос Сан в Южной Корее, но те годы плохо помнит, поскольку было немало переездов, смутных событий и сидения в четырёх стенах из-за очередного наплыва Охотников, которые почему-то очень яростно отслеживали ситуацию и даже нашли одного из их собратьев, хотя обычно до Высших они не добирались, как ни старались.       Последние же два с лишним десятилетия для Сана уже не так смазаны, поскольку вместе с семьёй путешествует по Северной Америке, наслаждается всеми радостями западной жизни, включая обучение сразу в нескольких колледжах (сам бы предпочёл только один, но Крис — его альфа-отец — настоял на том, что в жизни многое может пригодиться. Тем более — в бесконечно долгой жизни). Впрочем, учёба даётся легко, поэтому Чхве и не думает жаловаться.       И, несмотря на какие-либо мелкие трудности и неурядицы, отсутствие долговременных друзей и места жительства, жизнь вампира вполне прекрасна и восхитительна…       Пока его не похищают.       Всё происходит слишком быстро — некто его усыпляет прямо в постели, стоит проснуться от шума в коридоре.       Очнувшись, Сан догадывается практически сразу, что находится в Южной Корее, но вывод этот лишь по речи похитителей. Переезд пережил в бессознательном состоянии, потому совершенно не имеет понятия, что происходит во вне. После того, как попал в стеклянный куб, всё его существование свелось к этим четырём прозрачным стенам.       Только в силу неистребимого оптимизма и веры в лучшее, Сан не отчаивается ни на день, в уныние не впадает и проводит свои дни вполне неплохо.       Хотя, состоянию, конечно, способствует несколько факторов, значимость которым придаёт огромную.       Всё, на самом деле, довольно просто — люди, которые зовутся Охотниками (собственно те, кто отловил и держит в заточении), абсолютно ничего не знают о Высших вампирах (они же даже удивились, когда узнали, что его кожа тёплая), а в связи с тем, не могут контролировать полностью (очевидно, сталкивались только с Низшими, с которыми справиться не составляет труда).       Сан очень быстро узнаёт, что то, чем его шантажируют, — правда. Папу тоже держат в заключении и готовы убить, если попытается сбежать. Аналитический склад ума подсказывает сразу, что родителя смиряют той же угрозой. Внушение ему помогает узнать и то, что они находятся в десятке метров под землёй. Это объясняет наличие одной-единственной двери и отсутствие окон.       Поскольку жизнь Высших вампиров практически вечна, а способов убийства чрезвычайно мало, пленник не видит ничего плохого в том, чтобы в свою очередь изучить самих Охотников. Тем более, что отец в любом случае найдёт и освободит их.       Дни и недели проходят незаметно, Сан даже не считает нужным отслеживать количество прошедшего времени (что и не представляется особо возможным, в силу отсутствия часов и календарей, а самое главное — естественного освещения).       Хуже становится в тот момент, когда его надзирателей сменяют, поскольку с новыми в контакт вступить так и не удаётся, будто бы Охотники догадались наконец, что вампир внушил предыдущим. Что логично, конечно, учитывая их послушание и реакции на пленника, который ещё и получал от них книги, журналы и CD-диски (одна розетка в кубе всё-таки есть, не совсем изверги, видать, его создатели, поэтому плеер, пусть и доисторический, работает исправно).       Дни становятся немного скучнее, пусть и не критично — книги и плеер у него отбирать не стали.       Только вот ещё через несколько дней к надзирателям присоединяются новые «персонажи» — те расставляют аппаратуру и явно собираются проводить какие-то эксперименты.       — Вот же чёрт, — вслух комментирует Сан, понимая, что его спокойной жизни приходит конец.

***

      В ночь, когда отдалённо слышатся сирены и все надзиратели устремляются из места его обитания, Сан думает, что наконец что-то сдвинулось с мёртвой точки.       Едва меркнет свет, пытается открыть дверь, но тут же бьёт беспомощно с разворота, поскольку для него, видимо, не поскупились на запасной источник питания.       И, как назло, последние несколько дней новые Охотники брали у него кровь для изучения, поэтому чувствует себя ослабленным и садится к той грани куба, что направлена к единственному входу.       Появившийся неожиданно вампир, а в расовой принадлежности этого существа сомневаться не приходится, радует и заставляет улыбнуться уголками губ, кивнуть в ответ на вопрос о том, в порядке ли он, хотя даже не может с точностью сказать — ложь это или нет. Однако, становится определённо лучше с приходом любимого родственника.       Сан не особо осознаёт, о чём они с названным дядей — Ким Тэхёном — разговаривают, но отчётливо запоминает главное — отец в порядке и побег ему не навредит.       Как в плохом кино, им, разумеется, мешают спокойно покинуть место заключения — на лестнице стоят сразу двое. Впрочем, это как лишний повод восхищаться Тэхёном — тот спокойно расправляется с одним врагом, затем почти без реакции принимает пулю (в то время как Сан просто не может сдержать испуганный выдох) и спешит ко второму.       Когда они оказываются в некоем подобии вестибюля и взгляду открываются многочисленные очаги возгорания, младший замирает взглядом, не может оторваться от развернувшейся за окном картины с полем боя, которое было бы довольно плохо видно, если бы не вспышки тут и там.       Вампира коротит, поэтому не придумывает фразы умнее, чем:       — Надо быстрее валить.       — Конечно, — подтверждает Ким, разворачиваясь на девяносто градусов и разбегаясь до невероятной скорости за считанные секунды.       У Сана поднимается волна неприятных мурашек по коже из-за прохладного воздуха, а перед глазами плывёт, поэтому едва разбирает другие знакомые лица по дороге — тех, кто помогает им уйти без препятствий. Крайняя дезориентированность не мешает подколоть, когда замечает ощутимое снижение скорости:       — Если ты выдохся, можем поменяться.       Впрочем, он храбрится. Ведь и не замечает, как оказываются около мощной легковой машины, которая даже будто бы сверкает в неясном свете луны.       На земле оказываются, но это не столь важно. Сан впервые осознаёт свободу и вдыхает свежий лесной воздух, стараясь не думать о том, что тот явно весенний, поскольку это ведёт к вопросу — а сколько же сезонов он пропустил?       От хандры спасает разглядывание красивого чёрного автомобиля с маленьким изображением вставшей на дыбы лошади на капоте.       И только облизывается и смеет вообразить, ведь с удовольствием сел бы за руль…       — Чёрт… Малыш, ты сможешь вести?       — Думаю, что да, — прикидывает своё состояние, хотя сам не заметил, как оказался на ногах, хотя сделал это сразу после падения, и подаёт руку Тэхёну. — Вставай уже, не думаю, что за нами не будет погони.       Тот кивает и всё-таки поднимается, после с трудом обходя капот и занимая непривычное, явно, место.       — Куда едем? — Сан тут же заводит автомобиль, присвистывая от приглушенного рёва мотора.       — Адрес в навигаторе… Хотя нет… Подожди. Давай… другой вобью.       Младший едва дожидается необходимого, после чего газует очень резко, откидываясь на сидение и восхищённо восклицая.       Радостные возгласы гасит только спустя пять минут, поскольку Тэхён отключается, что видит краем глаза. И он бы точно за него стал беспокоиться, но в этот момент требуется концентрация на дороге, тем более — приятный мужской голос постоянно указывает направление, а экран светит десять минут до пункта назначения.       Только вот…       Все планы идут коту под хвост, когда серебристая Ауди вырывается вперёд справа и подрезает их так, что Сану не остаётся ничего, кроме как вырулить резко в другую сторону, гарантируя им мощнейшее столкновение со столбом.       Сознание покидает его.