31 способ разнообразить сексуальную жизнь

      Хочется сказать, что все происходящее отвратительно. Что ужасно душно, влажно и вовсе происходит против его воли, ведь ни один нормальный человек на подобное не согласится.       — Двигайся, — шипят ему сзади и когтями проводят от бедер до ребер.       Остро. Следы моментально наливаются красными и горят. Между лопаток кусают-целуют, а соски больно сжимают пальцами, оттягивая. Дадзай, дернувшись, все же двигается, и моментально охуевает и забывает все колкости, которыми хотел ответить.       Он просто хочет перерыв на пару минут, чтобы прийти в себя, но Чуя нетерпелив. Впрочем, стоит ему отдать должное: ведь все равно ждет, старается лежать смирно и не принуждает, хотя мог бы плюнуть и взять со всей страстью, что плавит им обоим мозги.       ...Лежит-то он, конечно, смирно, развалившись в своем огромном гнезде, в которое пришлось натащить мягких вещей для удобства Дадзая, но его руки блуждают по чужому телу, дразня, а губы пятнают поцелуями лопатки и плечи.       С другой стороны, кто знает, может, без этих нехитрых манипуляций все было бы куда хуже.       (какое, черт возьми, хуже, лжец ты бессовестный?)       — Раскомандовался, — выдыхает Дадзай, прикусывая губу, и, закрыв глаза, вслепую обхватывая член Чуи обеими руками.       У змей, кстати, два члена, и на втором Дадзай сидит, все еще не веря, что тот в нем поместился. Сейчас он отлично видит разницу между своим и чужим, и…       Дадзай никогда не жаловался на размер, как и не жаловались девушки, с которыми он делил постель, но в данный момент, видя, как его член смотрится на фоне чужого, и, блядь, в прямом смысле на фоне, это как-то… заставляет чувствовать себя маленьким. И это его, человека ростом сто восемьдесят один сантиметр!       Член (точнее оба члена) Чуи больше примерно на… Треть. Он невероятно нежный на ощупь, гладкий и горячий со слегка вытянутой головкой.       И как же будоражаще он ощущается внутри.       Господи, этот член — лучший способ выбить из головы все мысли. Просто, блядь, дайте ему этот член, и он забудет обо всем в мире, как ребенок, получивший самую желанную и любимую игрушку.       Так что, к сожалению, как бы Дадзай ни хотел сказать, что все происходящее отвратительно, против его воли, и ни один нормальный человек на такое не согласился бы, на самом деле он до бессовестного бесстыдства «за». А нормальным человеком себя никогда и не считал.       Чуя продолжает целовать и гладить, дышит глубоко и тяжело, совсем как Дадзай, и только медленно двигает кончиком большого хвоста. Чешуя гладкая и блестящая, за нее многие отдадут целое состояние, но, по мнению Дадзая, самая ценная часть Чуи сейчас находится в его руках.       Ну, и внутри него.       Кто бы мог подумать, что секс с полозом окажется таким охуенным? А ведь казалось, что Чуя меньше него! Если не считать змеиный хвост длинной в полтора метра, конечно. Будь вместо него ноги, Чуя точно стал бы ростом ниже Дадзая.       И член его был бы меньше, не таким толстым и длинным, и только в одном экземпляре.       Как все-таки охуенно, что Чуя не человек.       Попасться полозу — одна из самых счастливых случайностей во всем его проклятом существовании.       Сильнее сжимая бедрами хвост под собой, Дадзай со стоном начинает двигаться, не прекращая надрачивать второй член Чуи. Одной рукой двигает в такт своим движениям, другой размазывает по головке выступающее семя, и от этого вида едва слюни не текут — так хочется попробовать на вкус.       Господи, он точно подавится.       Но это совершенно не пугает. Пожалуйста, хоть разок, он видел немало порнухи, где девушки заглатывали дилдо похожего размера, если не больше, и теперь тоже хочет испытать свои силы.       Зря он, что ли, пытался отравиться столько раз, что в итоге пропал рвотный рефлекс? Как оказалось, во всем есть плюсы, главное — дождаться правильного момента.       Вот только согнуться, чтобы дотянуться до манящей головки, невозможно, а слезать с члена категорически не хочется. Внутри все заполнено, сыто, до дрожи, Дадзай чувствует себя таким цельным, таким ошеломляюще живым, что, кажется, может вот-вот улететь, если Чуя не будет жадно лапать его бедра, мягко помогая двигаться.       Член самого Дадзая, кстати, Чуя трогает редко — понимает, что и без того удовольствия слишком много, что голова от прикосновений сразу кругом, и оргазм грозит снести остатки сознания.       Кончать нельзя. Чуя, сука такая, еще не натрахался.       — С девушками ты спариваешься, используя обеих своих маленьких змеек?       Спрашивает с ленивой насмешкой, только бы не молчать, и откидывается на грудь Чуи, но секундой спустя получает грубый толчок, от которого в глазах темнеет, жесткий укус — клыками, теперь точно до крови, — исцарапанное бедро и болезненную хватку на одном из сосков.       Жар разливается по всему телу. Наслаждение плавит мозги, провоцируя растечься по Чуе, отдать ему контроль, но при этом наоборот подстегивает двигаться, двигаться, двигаться.       Если честно, изначально Дадзай правда был против. Ему не верилось, что эта хрень в нем поместится, но у Чуи имелись сногсшибательные контраргументы: оргазм от минета, еще более крышесносный и острый из-за страха, что чужие клыки все же случайно воткнутся в член, и осторожная, но уверенная разработка пальцами в процессе.       Когда Дадзай кончил, Чуя остановился лишь на несколько секунд, после чего к пальцам внутри добавился язык. Змеиный, блядь, язык. Который был длиннее человеческого и, кажется, даже дотянулся до простаты, ибо вряд ли есть другая причина, почему Дадзай, едва кончив, практически сразу возбудился вновь, да так, что член встал колом.       Когда Чуя отстранился и приставил головку к разработанным мышцам, Дадзай плавно насадился сам. Он был так расслаблен, что принял член без малейшего дискомфорта, лишь дыхание задержал, не веря, что все это происходит на самом деле.       Но это, твою мать, происходит.       Дадзай иррационально уверен, что, если положит руку на свой живот, то сможет почувствовать ладонью двигающийся внутри себя член.       Меньше надо было смотреть всякий хентай.       Чуя, словно зная, о чем он сейчас думает, обнимает крепко одной рукой поперек живота, прижимая к себе, второй продолжает поочередно теребить соски, красные и чувствительные до боли, и Дадзай готов поклясться, что теперь чувствует член всеми своими внутренностями.       Как же, сука, идеально.       — Тебе помочь? — слышит он смесь шипения и рычания позади. Вдоль позвоночника, зализывая укусы, скользит мокрый язык, и Дадзай не может не вспоминать, как тот чувствовался вокруг его члена и между ягодиц.       Чуя начинает двигаться сам и двигает Дадзая, словно тот какая-то игрушка, вырывая из него хриплые редкие стоны. Ноги разъезжаются по настилу, вновь хочется плюнуть на все и просто оказаться дыркой, которую прекрасно и чувственно ебут, но.       — Я сам, — в конце-концов срывается с языка, после чего Чуя с короткой заминкой убирает руку с его живота.       Отклоняется обратно, пока Дадзай, наоборот, подается немного вперед, одной рукой упираясь в хвост под собой, а второй продолжая надрачвать. Чуя тяжело и громко выдыхает, с силой сжимает его ягодицы и раздвигает их, и Дадзай уверен на сто процентов, куда именно Чуя смотрит. Он и сам не отказался бы посмотреть, но чувствовать гораздо приятнее.       Дадзай и не замечает, как начинает раскачиваться быстрее, как хрипы переходят в настоящие стоны, и Чуя все-таки помогает ему двигаться, потому что у него уже заканчиваются силы, и банально не хватает опыта насаживаться именно так, чтобы длинный член выходил до головки, а после с классическим хлюпом входил обратно до шлепка.       Он охуеет, если Чуя его не порвет, но сейчас Дадзаю откровенно плевать. Его собственный член скользит поверх чужого, Дадзай пытается подрочить и себе, положив большой палец на ствол — получается рвано, но большего и не надо. Глаза слезятся, бедра дрожат от напряжения, но остановиться он все равно не может. Оргазм кажется таким близким, что прерваться сейчас — чистейший мазохизм, и он бездумно продолжает раскачиваться, пока не осознает, что Чуя вновь обнимает его обеими руками, стальной хваткой прижимая к себе, и.       Боже, блядь, он кончает в него?       Дадзай стонет, запрокинув голову и неверяще глядя в темноту. Дрожит и позорно скулит побитой сукой, от напряжения судорогой сводит бедра, и оргазм накрывает подобно цунами, забирая последние силы.       Густым воздухом невозможно дышать, Дадзай хватает его , как утопленник, глупо открывая рот. Внизу все такое горячее-липкое-мокрое, что если несколько минут назад он он казался себе как никогда полноценным, то сейчас он чувствует себя развалившимся на части. Сейчас он чувствует себя разбитым, и это впервые ощущается так охуительно сладко.       — Дадзай, — с трудом доходит до его слуха, и он видит перед собой ту самую головку, которую недавно очень хотел попробовать на вкус.       Но слезать со второго члена все еще не хочется.       Чуя, кажется, разделяет его мысли, потому что начинает дрочить сам, быстро и грубо, используя его сперму как смазку. Ленивое сознание не фиксирует, сколько проходит времени, но когда горячие капли попадают на лицо, Дадзай тут же высовывает язык, облизываясь.       А после Чуя обхватывает его подбородок, заставляет нагнуться и повернуться. Целует широко и медленно, слизывая собственное семя, и языком едва не лезет ему в глотку.       Боже, с таким языком Чуя может и поцелуем трахнуть его рот.       Надо будет попробовать       Как только Дадзай соберёт себя по кусочкам.