Неподходящая ночь для смерти

Лес у подножья горы был привычным обиталищем любопытных туристов, которым так хотелось почувствовать себя причастным к чему-то легендарному; воочию взглянуть на то-самое-место, где живет семья наемных убийц. Их праздный восхищенный шепот, как и щелчки фотокамер, стал уже чем-то обыденным для семейства Золдиков, которые иногда покидали свое уединенное поместье — в основном, конечно, для прогулок с малышней. Здесь Иллуми когда-то гулял с маленьким Миллуки; чуть позже — с Киллуа, которого он, к слову, собирался вывести сюда после обеда. И именно потому, что все было так привычно и знакомо до скуки, он удивился, когда услышал новый звук. Хлопок? Нет, не совсем так. Скорее… будто что-то лопнуло. Иллуми мгновенно сменил траекторию, направляясь прямо вглубь по-летнему изумрудной зелени и напрочь игнорируя тропинку. Убийцам не пристало ходить проторенными тропами. Убийца должен быть подобен крадущейся кошке, когда она наконец заприметила добычу: он должен быть скользяще-бесшумным, будто и вовсе не имеет веса. Уж это-то Иллуми знал: на его счету было уже немало безупречно завершенных миссий, которые всегда шли в аккурат по запланированному сценарию. Крайне редко что-то в принципе шло не по сценарию Иллуми. И именно поэтому он удивился, когда сквозь тенистую занавесь листьев различил очертания человека, смутно похожего на… Клоуна?! Иллуми моргнул, будто ему могло померещиться. И в самом деле: под деревом уютно устроился юноша с кричаще-дурацким макияжем и не менее дурацким цветом волос. Его одежда была откровенно китчевой, а сам он держался фатовато: щегольски помахивая ногой в такт какой-то слышимой только ему мелодии и картинно надувая шар из приторно-розовой жвачки. Так демонстративно! — будто знал, что за ним наблюдают. Слишком нагло и развязно, чтобы все это можно было не посчитать провокацией. Не то чтобы в лес забредало мало странного люду, но этот парень (на вид старше Иллуми всего на несколько лет, не более) ощутимо отличался. Как минимум, потому что от него исходила сила. Как максимум, потому что он излучал угрозу. Очередной неудачливый охотник за головами? Тогда это не проблема Иллуми. Таких — идиотов, уверенных в том, что они хоть пальцем смогут коснуться кого-то из Золдиков — тут по десятку за неделю. И еще никому из них не удавалось даже преодолеть врата. Пусть с этим разбираются те, кому положено. И все же… что-то в нем было неуловимо не так. И именно это что-то заставило Иллуми сделать шаг из своего укрытия. Очередной пузырь со звоном лопнул. — Ну надо же, — вздохнул незнакомец, облизывая губы, — я тебя почти не заметил. И зачем же так пугать, а? Почти? Иллуми был уверен, что он скрыл свое присутствие. — Ты кто? — спросил он без лишних реверансов. Через пару часов он собирался прогуляться здесь с Киллуа. И хотя интуиция убийцы подсказывала, что опасаться этого клоуна не стоит, сам факт его появления здесь, нарушающего привычный порядок вещей, неимоверно раздражал. — Я? — дурацкий клоун приподнял тонкие брови в притворном изумлении. — Просто фокусник. И будто в подтверждение своих слов он щелкнул пальцами, после чего протянул раскрытую ладонь, на которой лежала колода карт. “Он идиот”, — заключил Иллуми. Однако самоназванный фокусник, заметив, что завладел вниманием своего нового знакомого, невозмутимо продолжил свое маленькое представление. Ловким движением он перетасовал карты и развернул их веером к Иллуми — так, чтобы тот мог видеть их лицевую сторону. А затем проворно сложил колоду — первой картой оказался красный Джокер — щелкнул по рубашке и снова раскрыл карточный веер. Теперь каждая карта в колоде была красным Джокером. — Зачем ты здесь? — сухо спросил Иллуми. Это было глупо, но фокусник начинал порядком раздражать. А у Иллуми не было ни времени, ни желания для дурацких игр. — Мне ску-у-учно, — ответил клоун, раздосадованно заставляя колоду исчезнуть. Он явно был огорчен, что его мастерство не оценили по достоинству. И будто в подтверждение этой догадки он проворчал: — Не думаю, что такой серый человек, как ты, может оценить мое искусство. Серый? Очевидно, это был камень в сторону внешнего вида Иллуми, который в своей привычной ветровке и правда выглядел блекло на фоне… вот этого. — Это не искусство, — коротко парировал Иллуми, — просто ловкость рук, которая позволяет дурачить впечатлительных людей. Казалось, фокусник только этого и ждал. — Всего лишь ловкость рук? — тонкая бровь поползла вверх. — Тогда как ты объяснишь, что у тебя за ухом… Реакция Иллуми была молниеносной: он уже давно догадался, что этот придурок знаком с нэн. Поэтому он не стал допускать того, чтобы карта, окутанная странной аурой, просвистела у его виска. Мгновение — и он приставил одну из своих игл к горлу наглеца. Однако ухо уловило тихий свист, с которым карта, будто на пружине, вернулась назад и оказалась точно у его горла. — Туше! — клоун быстро вскинул обе руки вверх и улыбнулся максимально невинно. — Просто дружеская шутка. Ну же, опусти свою… э-э-э… иглу. Тебе это тоже невыгодно. Мир? Положение было и вправду незавидным: ситуация была патовой, и они оба находились в не слишком выгодном положении. И как он управлял этой дурацкой картой? Однако опустить иглу Иллуми не мог: у него не было ни одной причины доверять этому клоуну. “Этот клоун” в то же время хищно улыбнулся — и на секунду в его глазах мелькнуло что-то среднее между одержимостью, торжеством и интересом. Однако затем он моргнул, картинно вздохнул — и карта с тихим шелестом упала на траву. На этот трюк Иллуми не собирался попадаться второй раз, поэтому иглу от горла не убрал. Наверное, стоило бы убить его мгновенно, но не менее важным было понять, какого черта происходит. Его все-таки кто-то подослал? — Мне неинтересно тебя убивать, — неожиданно спокойно сказал клоун, испытующе глядя на Иллуми. — Вернее, теперь точно неинтересно. Похоже, с тобой может быть весело. Так что опусти эту штуку. — После того, как ты уберешь с нее свою ауру. — Ты в курсе, что если я тебя коснусь… — Ты умрешь раньше. Фокусник притворно закатил глаза и щелкнул пальцами. Карта враз вспыхнула, объятая пламенем, и сгорела за какую-то секунду. — А ты наблюдательный, — заметил он. — Ну так что, уберешь? Говорю же, мне неинтересно с тобой драться. Не сейчас, во всяком случае. Просто хотел кое-что проверить. Проверил. Ну что, будем теперь друзьями? — он чуть подался вперед, позволяя игле проткнуть кожу. Несильно — ровно настолько, чтобы на острие засверкала алая капелька крови. Иллуми брезгливо поморщился. И неясно зачем — все-таки опустил руку. — У убийц не бывает друзей, — холодно ответил он. Было очевидно, что этот придурок, пусть и производил впечатление слабоумного, в навыках мало уступал самому Иллуми. Иллуми, которого с пеленок пичкали ядами, подвергали пыткам и отправляли на сложнейшие тренировки. Каждое испытание он сносил степенно, четко осознавая его необходимость. Вся его жизнь была сосредоточена на самом важном — на том, чтобы стать достаточно сильным для семейного ремесла. Жизнь мало-помалу, от случая к случаю убеждала Иллуми, что только упорные тренировки и безжалостное отсечение всего лишнего способны заложить прочный фундамент для обретения силы. А этот клоун вел себя так развязно и легко, так откровенно дурачился и находил удовольствие в пустяках… и при этом был силен. Не то чтобы Иллуми в себе сомневался. И все же драка с ним могла стать серьезной проблемой. Верить ему все еще не было ни малейшего повода, но интуиция снова подсказывала, что этот дурачок не представляет серьезной угрозы. По крайней мере, сейчас. На лице фокусника заиграла довольная улыбка. — Мы похожи больше, чем ты думаешь. — Сомневаюсь. Что тебе нужно? — А разве я тебе уже не сказал? — он переместил обе руки за спину и оперся на них, запрокидывая голову и по-дурацки счастливо усмехаясь. — Развеять скуку. — Неподходящее место, — Иллуми не мог понять, был ли фокусник и в самом деле таким идиотом. Клоун надул новый пузырь из жвачки, который лопнул, разукрасив его лицо розовыми ошметками. Да. Все-таки идиот. — “Банджи-гам”! — сияя, объявил странный парень. — Моя любимая жвачка. Сейчас ее не так-то просто достать, но у меня еще немного осталось. Правда, она чуть полежала и теперь плохо надувается, — сокрушенно пояснил он, извлекая из кармана несколько прямоугольников и явно не собираясь очищать лицо. — Хочешь? — Нет, — Иллуми пришел к выводу, что проще оставить этого идиота как есть и отправиться по своим делам. — Не хочешь брать просто так? — недоуменно спросил он. — Это и правда последние, но я бы с тобой поделился. Хотя ладно, давай вот как, — он заговорил быстрее, увидев, как Иллуми разворачивается, чтобы уйти. — Как на счет сделки? Я бы попробовал проникнуть в ваше поместье. Например, добраться до твоей комнаты, а? Это обещает быть забавным. Если облажаюсь где-то на полпути, я отдам тебе все оставшиеся жвачки… Иллуми захохотал. Он смеялся и смеялся, будто не мог остановиться; с такой силой, что от смеха сдавило ребра. Когда он вообще так смеялся? Когда он в принципе вообще смеялся? — Что смешного? — обиженно спросил клоун. — Если ты облажаешься на полпути, ты будешь мертв, — объявил Иллуми, отдышавшись. — Ну и ладно, — невозмутимый дурак пожал плечами. — Но если я выиграю, то ты мне будешь должен желание. Ну, что думаешь? Если так уверен, что у меня не выйдет, тебе ведь нечего терять, а? — Удачи, — Иллуми развел руками ветки и шагнул обратно в густую тень леса. — Это значит, что ты согласен?! — неслось ему в спину, пока он быстрым шагом удалялся в сторону поместья. — И, кстати, хотя ты и не спросил, меня зовут Хисока!

***

С момента знакомства со странным парнем, назвавшим себя Хисокой, прошло три дня. Жизнь вернулась в привычное русло: Иллуми тренировался, гулял с Киллуа и один раз сходил на миссию, с которой справился блестяще — как будто могло быть иначе. Не то чтобы Иллуми было дело до этого дурацкого клоуна, однако в его лице он видел непознаваемое, какое-то совершенно доселе неведомое зло. Его манера дурачиться, его показное хвастовство, его странные мотивы и даже его чертова жвачка — все это как будто было пропитано… свободой. Иллуми, который никогда ранее не чувствовал себя неуютно в рамках собственной жизни, с ее сводом правил и предписаний, теперь отчего-то ощущал себя несколько скованно. Будто где-то там, далеко, какая-то другая жизнь — яркая, насыщенная безумным весельем — проходила мимо. Но это была не его жизнь. Не то чтобы Иллуми было дело до этого дурацкого клоуна, но на четвертый день он поймал себя на том, что думает, а предпринимал ли уже этот идиот попытку пробраться на территорию поместья. Наверняка. Его смерть — слишком малозначительное событие, чтобы кому-то из Золдиков об этом докладывали. Такие, как он, здесь пытают удачу чуть ли не каждый день. Ну и ладно. Не то чтобы Иллуми было дело до этого дурацкого клоуна, но ему почему-то было капельку — ну разве что самую капельку — обидно, что этот идиот так бесславно закончит. Такая несусветная глупость — пробраться в поместье! Не то чтобы Иллуми было дело до этого дурацкого клоуна, но когда на исходе четвертого дня, отправляясь спать (а Иллуми любил спать, хотя такая возможность и выпадала нечасто), он услышал тихое шуршание где-то снаружи, то обрадовался. Не может быть! Нет, не выдавать себя. Скрыть свое присутствие. Иглы приятно холодили руку. Быстрый разворот, прыжок на подоконник — и вот, у горла незадачливого лазутчика, повисшего на оконной раме с другой стороны, с десяток острых игл. — Ты проиграл, — объявил Иллуми, наступая на пальцы клоуна. К чести последнего — он поморщился, но руки не разжал. — Разве? — искренне удивился Хисока. — Мне кажется, мы не обговорили детали. Формально-то я добрался, разве нет? Спустя минуту довольный клоун сипло смеялся, сидя под окном в комнате старшего из детей Золдиков, пока Иллуми сидел рядом на полу и размышлял, почему он не спихнул наглеца вниз. — Отец убьет тебя, если заметит сейчас, — хмуро объявил он. — Уж в этом-то не сомневайся. — Не имею ничего против того, чтобы пасть от руки сильного противника, — промурлыкал Хисока, — но сегодня, пожалуй, неподходящая ночь, так что я скоро пойду. Но сначала наш спор… — Я с тобой… — начал было Иллуми, но Хисока приложил палец к его губам, останавливая. — Раз уж мы не обговорили детали, — притворно-серьезно заговорил он, — и раз уж опять формально вышла ничья… Думаю, я знаю, как решить эту щекотливую ситуацию честно. И прежде чем Иллуми успел что-то понять, вместо пальцев его требовательно коснулись чужие губы — горячие и сладкие. А затем — к стыду и ужасу Иллуми одновременно — в рот проник чужой язык, проталкивая злополучную и уже порядком пожеванную жвачку. — Ну вот, — довольно заключил Хисока, отстраняясь. — Прости, остальные я уже израсходовал — дорога к тебя заняла больше времени, чем я рассчитывал, знаешь ли. А так и тебе, и мне: ты все-таки попробовал “Банджи-гам”, а я получил свое желание. Ну, как тебе решение, а? Иллуми, стой, я же сказал, что сегодня неподходящая ночь для смерти...