My salvation is in you.

Питер не помнит, как познакомился с Локи, не помнит самого момента их знакомства. У него вообще мало осталось воспоминаний из детства, хоть ему до сих пор не перевалило за десять. Да и было ли, что вспоминать? Кажется, нет, потому и не о чем жалеть. Только печально, что их первая встреча в памяти остаётся размытым туманом. Он помнит тёплые объятия, пусть ладони Лафейсона всегда были прохладными. Помнит успокаивающий шёпот и мягкие прикосновения к свежим синякам. Помнит приятный смех, наполненный весельем, и улыбку, что всегда была разной. Саркастичной, с каплей насмешки, весёлой и иногда даже нежной. Помнит, как в восхитительных зелёных глазах плескались злость и желание расправы. Нет, не над ним. Для него в этом взгляде были забота и желание защищать. Они виделись не так часто, как хотелось бы, но Паркер никогда ещё не натыкался на пустой уголок парка, где всегда проходили их встречи. Может, это какая-то магия Богов, а, может, просто предчувствие, его не волнует. Главное, что у него есть тот, у кого можно найти утешение и поддержку, даря то же самое в ответ, если нужно. В том самом парке, где произошла их первая встреча, насколько он помнит. Именно поэтому оба решили, что это место будет идеальным для встреч. Сегодня один из тех дней, когда ему удалось убежать из дома. На улице давно не лето, а на нём лишь тонкая толстовка и водолазка под ней, скрывающая синяки. Не все удаётся скрыть, но отросшие волосы закрывают след на щеке, который явственно выделяется на бледной коже. Только сейчас уже не столь важно то, что отметины виднеются на теле, что от холода сжимается горло, что пальцы на руках немеют. Нужно лишь добежать до парка, а там ему помогут. Плевать, что ненадолго. Плевать, что скоро всё равно придётся вернуться домой, когда у Мэй закончится смена. Питер чувствует, как дыхание начинает окончательно сбиваться, а в правом боку колоть до невозможности, из-за чего перед глазами даже постепенно всё размывается. Ещё немного. Совсем чуть-чуть. Надо просто потерпеть и добежать до спасительного пункта. Последний поворот, и Паркер не сдерживает облегчённого выдоха, когда замечает до боли знакомую фигуру на лавке. Большего ему для счастья и не нужно. Разве что крепкие и тёплые объятия. — Фей, — с явным облегчением зовёт его Питер, подбегая к нему. — Кроха, — улыбается Лафейсон, но начинает хмуриться, стоит тому только оказаться около него. — Ты ведь в курсе, что уже не лето, а декабрь? Причём конец месяца. — Да, — кивает он, переминаясь с ноги на ногу и понимая, как сильно всё-таки замёрзли ноги, да и всё тело. — Но я знаю, что меня сможет согреть. — И что тебя сможет согреть, несносное создание? — хмыкает Локи, присаживаясь на корточки, и мысленно умоляет себя успокоиться, когда замечает явный отпечаток ладони на лице ребёнка. — Горячий шоколад? — Нет. То, что согревало меня всегда, — с улыбкой пожимает плечами Паркер и делает к нему шаг, крепко обнимая за шею. — Спасибо, что всегда здесь. Лафейсон шумно выдыхает, пытаясь не думать о том отчаянии, которым наполнена эта простая фраза. Только не получается, ведь спина под ладонями начинает подрагивать и, увы, не от холода. Как бы сильно ни хотелось всё это закончить смертью определённой личности, он понимает, что это не выход. Есть другие методы, но пока об этом не получается думать. Мысленно чертыхнувшись, Локи снимает с себя пальто и накидывает его на плечи мальчика, поднимая затем на руки. Слишком лёгкий для своих лет, что неудивительно даже, если знать всё. — Что сегодня случилось? Тише, кроха. Теперь ты в безопасности. Я ведь с тобой, — шепчет ему в висок Лафейсон, поглаживая его по спине, и направляется вглубь парка, чтобы успокоиться и успокоить ребёнка. — Я… я просто пришёл со школы. Никого не трогал. Но… учитель увидел, что у меня синяк на горле, и позвонил домой. А Мэй не было, поэтому ответил он, — шмыгает носом Питер, прижимаясь к нему ближе, и вдыхает ставший родным запах мороза, металла и чего-то винного. — Ему показалось, что я рассказал всё, поэтому… Ты сам знаешь. — Тише, кроха. Больше тебя никто не тронет. Не посмеют, — улыбается ему Лафейсон, чувствуя, как тот на нём начинает засыпать от перенапряжения и дикой усталости, и невольно бросает взгляд на своё запястье, где виднеется витиеватая надпись: «Простите, Мистер… П.П.». Он до сих пор помнит, как этот ребёнок пару лет назад налетел на него обычным днём здесь. Всё бы ничего, но руку обожгло от этих быстрых извинений, что перемежались с всхлипами. Тогда и прозвучали его первые слова Питеру, что остались навсегда следом на шее. Прямо под линией роста волос витиевато выведены всего три слова и инициалы: «Помедленнее, маленькое недоразумение. Л.Л.». Вздохнув, Локи поднимает голову и почти одними губами шепчет, зная, что его всегда услышат: — Хеймдалль, мост.

***

Не стоило необдуманно брать ребёнка с собой в Асгард. Это Лафейсон понимает, как только появляется на Биврёсте и чувствует на себе два непонимающих взгляда. И если с одним можно было бы легко разобраться, то вот со вторым точно не получится. Тор все нервы вымотает, пока не доберётся до истины, поэтому он просто идёт вперёд по мосту, кивая по пути Хеймдаллю. — Тебя мама искала, — от этого ещё хуже, потому что оставлять Питера одного здесь не хочется совсем. — Давно? — тихо спрашивает Локи, прижимая невольно мальчика к себе. — Зачем? — Не знаю. Она мне не сказала, но с ней был отец, — растягивая слова, произносит Одинсон и подозрительно осматривает ребёнка на его руках. — Кто это, брат? — Какая разница? Просто обычный человеческий мальчишка, — фырчит Лафейсон, думая, что ему точно сегодня не везёт. Проклятие Судьбы, не иначе. — Именно, Локи. Человеческий ребёнок. В Асгарде. Ты понимаешь, что будет, когда об этом узнает отец? — шипит Тор, останавливая его за локоть и замечая тонкую надпись. — Ты нашёл соулмейта? Когда? Почему не сказал? — Потому что мой соулмейт на моих руках, — также шипит он, надеясь, что Паркер не проснётся от этого. — Два года назад я столкнулся с раненным ребёнком, что и оказался моим соулмейтом. Как думаешь, что бы сказал отец на это ещё тогда? — Но почему ты не сказал мне? Я ведь твой брат, — тихо говорит Одинсон, заглядывая ему в глаза. — Вспоминай об этом почаще, когда находишься в обществе своих дружков, — усмехается Локи и идёт дальше, чувствуя, как начинает возиться Питер, но так и не просыпается. — Ты сможешь посидеть с ним, пока я поговорю с родителями? — Конечно. Только где ты собираешься его оставить? — В самом надёжном месте — в моей комнате.