Трудности и радости семейной жизни

      Гарри нервничал. Он расхаживал взад-вперед по комнате, потом ложился на кровать, вновь вставал и снова принимался расхаживать. Несколько минут назад разгневанный отец отправил его в свою комнату. Северус и Гарри долго обсуждали на кухне его поведение, но отец хотел немного успокоиться, прежде чем продолжить разговор с сыном.       Его отец.       Эта мысль все еще заставляла Гарри слегка улыбаться. После второго года учебы в Хогвартсе Гарри получил письмо от своей покойной матери, в котором говорилось, что Джеймс ему не отец. Отцом был Северус Снейп. Северус Тобиас Снейп. Мастер зелий, профессор и декан слизеринского факультета школы чародейства и волшебства Хогвартс также получил письмо от Лили Поттер, в котором рассказывалось о последствиях той единственной ночи, которую они провели вместе. Сказать, что эти двое были шокированы, было бы преуменьшением. Когда Дамблдор узнал об этом, он заставил Северуса забрать сына из дома Дурслей, но чтобы научиться ладить друг с другом, у них ушло почти все лето.       Наступили рождественские каникулы третьего курса Гарри. Теперь они с отцом хорошо ладили и даже выражали друг другу свою любовь. И это было правдой. Гарри любил отца больше, чем вообще возможно, и отец отвечал ему взаимностью. Они превращались в настоящую семью. Как и все семьи, они ссорились, и Гарри много раз совершал глупости, но отец все еще любил его, что иногда действительно его поражало.       Однако теперь Гарри попал в неприятности. В большие неприятности. Через пять дней наступит Рождество. Это будет первое Рождество Гарри дома с семьей, включая его бабушку и дедушку, которые в данный момент находились на первом этаже их дома вместе с отцом. И у него были серьезные неприятности. Он знал, что поступил неправильно, еще до того, как это сделал. Он знал, что не должен был пытаться скрыть свою ошибку. Знал, что не должен был лгать отцу. Он знал, но совершил это. И теперь он столкнется с последствиями своих ошибок.       Раздался тихий стук в дверь, затем она открылась, и Северус вошел внутрь. Они жили в маггловском квартале, поэтому, когда Северус был дома, он носил типичную маггловскую одежду. Сегодня на нем были черные джинсы и темно-зеленый джемпер. Он не выглядел счастливым. Мужчина подошел к письменному столу и сел, не произнеся ни слова. — Папа… пожалуйста… Прости, я знаю, что поступил плохо, но пожалуйста… — Гарри знал, что это не сработает, но он должен был попытаться: ему не совестно было просить сжалиться над ним. — Ты прав, ты поступил плохо и теперь будешь отвечать за последствия. Ты хорошо знал об этом, Гарри. Я знаю, что ты все прекрасно понимал, но ты все равно сделал это. Потом ты солгал мне, хоть и знал, что это неправильно. Что я тебе всегда говорю? — Все действия имеют последствия, и хорошие, и плохие, — пробормотал Гарри. — Отлично. А теперь иди сюда.       Казалось, что между ним и отцом была целая миля, но Гарри медленно пошел к нему. Он остановился прямо перед отцом, который протянул руку, чтобы расстегнуть пуговицу на его брюках.       Гарри слегка отстранился и посмотрел на отца большими умоляющими глазами. — Я говорил тебе, что случится, если ты соврешь мне, мальчик; теперь, так или иначе, но это произойдет.       Гарри неохотно спустил брюки, и Северус помог ему лечь к себе на колени. Затем он спустил его нижнее белье до колен.       Несмотря на то, что Гарри знал, что сейчас произойдет, он все равно был шокирован, когда твердая рука отца ударила его по заду, а затем последовали другие твердые шлепки.       Северус читал лекцию, пока шлепал сына по заднице, но Гарри почти ничего не слышал: он старался сдерживать слезы. Он клялся себе каждый раз, что не будет плакать, но каждый раз кончалось тем, что он плакал, как ребенок. К двадцать пятому удару Гарри уже рыдал, обещая быть хорошим и никогда больше так не делать.       Северус не остановился, когда услышал, что его сын начинает ломаться. Он хотел донести до сына серьезность его проступка. Он хотел преподать сыну урок, который тот хорошо запомнит. Впрочем, так не всегда получалось.       Его сын плохо себя вел. Сын ослушался его. Сын солгал ему. Теперь ему оставалось наказать его.       Северус продолжал порку. Он опустил левое колено и поднял правое, так что нежное место бедер стало более уязвимым. Он пренебрегал этой областью раньше, но теперь он сконцентрирует здесь серию завершающих шлепков, придавая коже еще более глубокий оттенок красного. — Никогда — «шлепок» — не — «шлепок» — лги — «шлепок» — мне — «шлепок» — снова — «шлепок» — «шлепок» — «шлепок».       И все было кончено.       Северус вздохнул с облегчением. Он помог сыну подняться и позволил ему натянуть белье и брюки. Как только эта задача была выполнена, Гарри просто стоял и рыдал. Он даже не заметил, как отец встал и подошел к нему. Он обнаружил это только тогда, когда прижался к теплой груди и почувствовал знакомый запах отцовских одежд. — Простиии… Папааа… Я… правда… не хотел… — Тсс… Я знаю, сынок, я знаю. Теперь все в порядке.       Северус продолжал утешать сына в течение нескольких минут, пока рыдания мальчика не стихли и слезы не перестали капать. Даже когда слезы прекратились, Гарри не отпускал отца, и Северус был этому рад. Он ненавидел наказывать своего сына примерно так же, как его сын ненавидел быть наказанным, и держать его потом в объятиях было утешением для них обоих.       Наконец Гарри оторвался от отца и потер глаза под стеклами очков. Северус не смог сдержать улыбки, потому что Гарри выглядел таким юным. Шмыгнув носом, Гарри отправился в ванную, чтобы умыться и осмотреть больной зад. Он все еще был красным, но, глядя на свое отражение, Гарри видел, что краснота постепенно становится розовой. Завтра она пройдет, но до тех пор ему будет трудно сидеть за столом.       Северус ждал сына за дверью ванной. — Значит, ущерб слишком велик?       Гарри скрестил руки на груди и сердито посмотрел на отца.       Северус не смог удержаться от смеха, а потом обнял сына одной рукой и повел по коридору. — Твоя бабушка ждет внизу, чтобы накричать на меня за то, что я наказал тебя, — сказал Северус, заговорщицки наклоняясь к уху сына, его тон был полон веселья. — Что ж, так тебе и надо — нечего наказывать сына за то, что он сделал что-то не так. Ну же, папа, о чем ты думал? — шутливо ответил Гарри с улыбкой.       Северус драматично вздохнул, но не успел ответить: они уже спустились по лестнице, и его мать заключила Гарри в сокрушительные объятия. — С тобой все в порядке, дорогой? — спросила Гарри бабушка, крепко обнимая его. — Я в порядке, бабушка, — ответил Гарри с улыбкой, на мгновение возвращая объятия, прежде чем попытаться вырваться. — Северус, неужели ты был так строг с мальчиком, он не мог сделать ничего настолько плохого, — ругалась Эйлин, прижимая Гарри к себе, проводя рукой по волосам мальчика и свирепо глядя на сына.       Северус только приподнял бровь, а Гарри покраснел. — Ты задушишь мальчика, Эйлин, и оставь Северуса в покое. — Тобиас не мог удержаться от улыбки. Эта сцена была слишком идеальной, чтобы быть реальной: строгий, но любящий отец, тщательно наказанный и очень любимый сын, чрезмерно заботливая бабушка и он, забавляющийся всем этим дедушка. — Если подумать, — сказал Тобиас, когда они все вошли в гостиную. Гарри вырвался из объятий бабушки и снова оказался рядом с отцом. — Я, например, не знаю, что сделал этот мальчик.       Гарри снова покраснел и опустил глаза, так что Северус ответил за него: — Все кончено, он наказан, и все позади. — Ну что ж, — продолжал Тобиас, — хуже того, что ты сделал, быть не может. — Он явно шутил, когда взглянул на Гарри и подмигнул. — Папа, — простонал Северус.       Гарри весело слушал, как его отец и дедушка шутливо спорили, а бабушка иногда высказывала свое мнение. Это была его семья. Несмотря на их и его недостатки, они были семьей, и он всегда будет любить и заботиться о них; и он был уверен, что они сделают то же самое для него. Приятно было сознавать, что даже когда он будет плохо себя вести, они все равно будут любить его.