Часть 1: «Точка отсчёта»
Глава 1 ~Лесник~
Старенькая иномарка мчала по разбитой загородной дороге, стрелой разрезая поле подсолнечника. Мимо проносились подсолнухи, пытающиеся высмотреть среди туч хоть лучик солнца. Светловолосый мальчик сидел на заднем сидении и, прислонившись к стеклу щекой, думал о том, что ждёт его в ближайшие три месяца. Его везли в Лагерь. Когда машина остановилась, он выпрыгнул из автомобиля, словно кузнечик из банки. Голова шла кругом, а тонкие ноги подкашивались от предвкушения того, что будет происходить в месте, которое скрывалось за треугольной аркой ворот. Вокруг было много людей: одни копались в багажниках своих машин, вторые просто болтали, третьи прощались. Мальчик стоял, словно вкопанный, и разглядывал огромные дубы, что вместе превращались в большой Лес. Они все были разными, но являлись единой кроной, что укрывала землю, играя листиками на слабом ветру. Запах стоял свежайший. Хоть день был и душный, мальчику не было жарко; для него исчезли все люди, все машины. Остался только этот холм и лес, который так манил к себе. Рука, которая легла на его плечо, вернула мальчика на землю. Из-за спины послышался незнакомый голос. Ласковый, но слишком высокий, чтобы быть приятным. Мальчик как был с открытым ртом, так и повернулся. Перед ним стояла женщина лет пятидесяти, одетая в цветастый сарафан. Она нависала над ним и улыбалась кривой улыбкой, обнажая порядочное количество вставленных золотых зубов. Женщина представилась главным воспитателем. — Ты очень задержался, дорогой. Пойдём, я отведу тебя к твоему отряду, — сказала она. Крепко сжав плечо, воспитатель поволокла мальчика на территорию Лагеря. Калитку она заперла на ключ. Если честно, совершенно не так представлял малыш себе попадание в этот самый лагерь. Убрав ключи в карман, женщина взяла мальчика за руку, так, что стало неприятно. Они шли по асфальтированной дорожке, уходящей глубже к лесу. Вдоль выстроились одноэтажные небольшие домики-корпуса. Возле каждого суетились дети, с визгами бегая у своего нового пристанища. Долго идти не пришлось: тётка резко свернула в сторону, утаскивая за собой маленького спутника. Они подошли домику, возле которого их встречала невысокая девушка с очень тонкой талией. Её светлые волосы были завязаны на затылке в тугой хвостик, довольно маленький, но милый. Рядом стоял мужчина намного крупнее, на нём была футболка без рукавов, оголяющая большие мышцы. Как ни странно, малышу именно этот мужчина почуялся наиболее дружелюбным. — Ну наконец-то, — сказала девушка, улыбнувшись. — Эта прекрасная дама — твой воспитатель, — объяснила женщина. — И вожатый. Все вместе они двинулись к ближнему входу, находившемуся с торца здания. На бетонном крыльце сидели два мальчика, положив головы на перекладины перил, они покачивали ногами и внимательно наблюдали за новоприбывшим. Прямо за дверью была небольшая светлая прихожая. Окно, стол да пара видавших виды деревянных стульев — всё, что там было. По грязному коврику, что скрывал под собой рыжий деревянный пол, они прошли в открытую дверь и оказались в большой комнате. Там было темно и ещё более душно, чем на улице. Мальчик только сейчас ощутил, что одет совсем не по погоде. Футболка под джинсовой курткой вся пропиталась потом и прилипла к телу. — Вот твоя кровать, — пропищала женщина в сарафане, указывая на застеленную койку, на которой стояла небольшая спортивная сумка. — Располагайся! Пойдёмте, оформим его личное дело, — она, громко цокая каблуками босоножек, вышла из комнаты и увела за собой женщину помоложе. В дверях остался мужчина. Он, как и все, кто был в комнате, глазел на малыша. Внезапно он заговорил: — Какая у тебя кличка? — Кличка? — не понял мальчик. Ему ничего не ответили. С ним больше не говорили. Давящая темнота душной комнаты угнетала.***
Мальчику хотелось убежать. Ему никто не нравился в этом месте, все были чужими и странными, не покидало навязчивое ощущение, что от каждого веет угрозой. В отряде их было одиннадцать. Всех соседей ему удалось увидеть, когда вожатый собрал их перед корпусом и расставил по парам. Именно малышу не хватило пары, чему он был даже рад, наверное. — Ничего, пойдёшь со мной, — подмигнула ему воспитательница. Она изо всех сил пыталась строить из себя добрую подругу, но актёрское мастерство было у неё на низком уровне. Как только они двинулись в сторону столовой, она бросила его руку и ушла вперёд колонны, к вожатому. Плёлся новичок позади всех, разглядывая сандалии и шлёпки впереди идущих. Изредка он отставал, засматриваясь на дубы. В столовой он первый раз увидел всех, кто прибыл на отдых: ровесников, тех, кто взрослее и самых старших. Летняя столовая шумела сотнями голосов. Это общество произвело на мальчугана большое впечатление. Особенно ему понравились старшие. Он смотрел на них и не мог оторваться. Они были такими независимыми — за ними даже не следили воспитатели. Некоторые из них не ели вообще, другие ели по несколько порций. Там, за дальним столом, где они восседали, играла музыка. Кто-то спал, закинув ноги на стол, кто-то спорил, кто-то играл в шахматы. Ему же, к сожалению, ни двинуться, ни отказаться от своей порции, ни попросить добавки было нельзя. Пришлось съесть пресный суп, быстро, чтоб не чуять вкуса, и заесть хлебом. Мальчик, который сидел рядом, усмехнулся. — Знаешь, давиться здешней едой совсем не обязательно, — заметил он. Это был первый мальчишка из отряда малыша, с которым удалось познакомился. Представился он Нордом и был вполне дружелюбен. Обратно в корпус нужно было возвращаться вместе со всеми, и, когда воспитатель дала отмашку, мальчик вылез из-за стола одним из первых. Он вышел из-под крыши открытой летней столовой и ощутил на себе всю силу полуденного летнего солнца. Надо было идти обратно в корпус, чего очень не хотелось. Мальчик перебирал ногами так медленно, как только мог. Столовая находилась ближе к стороне старших — к Лесу. Малыш всё никак не мог на него насмотреться. У корпусов старших было много тенистых мест, их домики были отделены лесополосой и выглядели чем-то древним, перенесённым в наше время. Малыш остановился на развилке: в одной стороне домики младших, в другой — старших, в третьей — Лес. Он не удержался и свернул туда, куда звала душа — в сторону Леса. Шёл он по пустой дорожке, асфальт которой был на порядок хуже, нежели тот, что был возле корпуса его отряда. В стороне остались домики старших, белоснежное здание медпункта, умывальники и большая кирпичная постройка на отшибе, которая издавала тихий гул и была обнесена забором. «Котельная», — промелькнуло в голове мальчика. Он не останавливался и шёл всё дальше и дальше, всматриваясь в кустарники и деревья, росшие всё гуще. Вскоре асфальт под ногами закончился, уступая место земле, из которой то тут, то там торчали корни старинных дубов. Так широкая дорожка начала представлять из себя вытоптанную грунтовую тропинку. Только когда она начала петлять и исчезать в траве, малыш понял, что он оказался в самом сердце Леса. Мальчик начал чувствовать его, начал слышать его тихий шепот, шелест листвы и поскрипывание широких стволов на усилившемся ветру. Всё это вызывало чувство лёгкой эйфории. Через мгновение малыш оказался на развилке. Тропа разделялась: более вытоптанная дорожка уходила направо, но слева дул такой прохладный и влажный ветер, что мальчик, не раздумывая, повернул именно туда; тропинка шла под уклон, и на ней начали появляться ступени из огромных плоских камней, выдающихся из земли, а сквозь деревья вдалеке стало виднеться голубое небо. Ещё пара поворотов, и мальчик вышел на край Леса. Деревья тут заканчивались, — дальше был крутой обрыв, явно не раз осыпавшийся и уносящий с собой окончание каменной лестницы вниз, где шумело тёмно-синее озеро. Такой красоты малыш давно не видел. Именно в этот момент он понял, что это место он будет посещать очень часто. Мальчик аккуратно присел на одну из крайних ступеней, подтянул ноги к груди и положил голову на колени. Он сидел на этом месте долгое время, наслаждаясь прекрасным видом и умиротворением, но на душе появилось плохое предчувствие, которое моментально все испортило. С тяжелым вздохом паренёк встал, последний раз оглянулся на водяную гладь и отправился обратно.***
Возвращался он, по ощущениям, дольше, что было очень странно и даже начало настораживать. Но когда мальчуган вышел на асфальтовую дорожку, всё волнение отпало. Это значило, что Лагерь близко. И тогда он заметил ещё одно ответвление дороги, которое сначала в глаза не попалось. Там, среди деревьев, виднелось что-то лазурное. Конечно, захотелось проверить, что это. Мальчик смело двинулся к неизвестному, нырнув в заросли. Пробираться было нелегко, но это явно стоило того, ведь пришёл он... к бассейну. Большому, старому, как дорожка, что к нему вела. Вряд ли его наполняли в этом году, да и в прошлом десятилетии тоже. И бассейн, и помосты, и душевые кабинки были в плохом состоянии. Мальчик брёл мимо деревянных шезлонгов, выстроенных в ряд. Большинство из них сгнило, остальные были сломаны. Он остановился перед лестницей, которая вела к бассейну. Она была без пары ступенек, и, судя по всему, подниматься по ней было бы слишком опасно. Несмотря на это, через мгновенье паренёк был уже наверху. Слои краски хрустели под кедами. Минуя подъём, он оказался на бортике и аккуратно сделал пару шагов к чаше бассейна. Она была длинной и узкой, в три или четыре дорожки. Несмотря на жару, по коже пробежал холодок. Наклоняясь, он выглянул из-за края бортика и увидел дно, такое далёкое и тёмное, усеянное палками, паутиной и мусором. Оно явно находилось ниже уровня земли, глубина его была раза в два больше, чем рост малыша. Под впечатлением он отошёл назад и врезался во что-то. Вернее, в кого-то. Затылок упёрся в твердый пресс, а нога предательски наступила на чей-то сапог. Мальчик медленно обернулся, смотря вниз, на начищенные до блеска чёрные ботинки. Пыльный отпечаток подошвы словно светился на левом сапоге. Глаза невольно стали подниматься выше, по массивным ногам в камуфляжных штанах. Выше следовала футболка цвета хаки, широченные плечи. Ещё выше была низко посаженная лысая голова с красным пухлым лицом, выражение которого высказывало дикую ненависть. Мальчик попытался что-то сказать, но гигант взял его за шкирку и повел к главной дорожке. Он тащил малыша прямо у всех на виду, как злостного преступника, нарочито медленно, чтобы каждый увидел его позор и профессионализм работы его пленителя. Назло мальчику и на радость гиганту, за время пути они встретили, по меньшей мере, с дюжину старших, которые непременно начинали ухмыляться и кидать надменные взгляды на провинившегося. Наконец позорное действо прекратилось: мужчина свернул на тропинку, которая петляла мимо столовой и уже знакомой котельной, огибая деревья, словно змея. Малыш был так сильно очарован дорогой, представляя, как идет по рептилии, что даже не заметил, как пришли они к домику, который очень отличался от других. Он был новым. Совсем.***
Это был административный корпус. Мужчина усадил малыша на неустойчивый скрипучий стул перед большим деревянным столом, рявкнул, чтоб тот не двигался, и, топая огромными сапогами, вышел за дверь. Только оставшись наедине с собой, мальчик понял, что произошло и что ему сейчас влетит. Но не был бы он мужчиной, если бы боялся трудностей, а мужчиной он, по собственным убеждениям, однозначно был. Тихий вздох помог расправить плечи и подготовиться к любому исходу событий. Время тянулось так долго, что малыш со скуки начал осматривать комнату. На самом видном месте висел герб лагеря — алый треугольник паруса лодочки на лазурной волне. Висела она над большим кожаным креслом. Когда мальчик отчаянно боролся с желанием опробовать сиденье кресла на мягкость, в кабинет зашла та самая женщина в сарафане, которая вела малыша в отряд. Она с грузным выдохом села за стол и посмотрела суровым, леденящим взглядом. — И что ты там делал? — спросила женщина сквозь зубы. Мрачный тон и писклявый голос совершенно не сочетались, поэтому то, что должно было запугать мальчика, лишь рассмешило его. — Я гуля… — хотел было начать объяснять он доброжелательно. — Тебе смешно, паршивец?! — закричала она, сорвавшись с места. — Ты мог запросто убиться там! Как такое возможно, Господи, ты только пару часов в Лагере, а от тебя уже столько хлопот! Скажи спасибо мистеру Цербски, глупый, он спас твою жизнь! А теперь иди к своему отряду, быстро! Малыш был ошарашен — даже не смог нормально вздохнуть и слюну проглотить, лишь тихо встал, последний раз глянул на взъерошенную женщину и отправился вон из злосчастного домика. Дверь за ним закрылась с оглушительным хлопком. Улица встретила его радостным шумом листвы, сквозь которую пробивались то там, то тут лучи задорного летнего солнышка. В корпус малышу идти совершенно не хотелось: что-то подсказывало, что слухи быстрее него самого дошли до соотрядников. Больше всего ему было стыдно перед людьми, которых он даже не знал. Он плёлся по дороге, не осматриваясь и шаркая ногами. В голове вертелись мысли о прекрасном времени, которое он провёл наедине с Лесом, интригующий страх перед неизвестным, запал исследователя и слова женщины о возможной скоропостижной кончине при неблагоприятном исходе. Уже на подходе к домику, где располагался его отряд, он увидел то, чего почему-то не заметил до этого — игровую спортивную площадку, венцом которой была большая железная горка. Малыш незамедлительно на неё взобрался. Металл был очень горячий. Скоро мысли о пережитых приключениях стали отходить на второй план, а взгляд сфокусировался, ведь отсюда всё было как на ладони. «Прекрасное место…» — подумал он. Судя по всему, это была самая высокая точка, к которой паренёк имел легальный доступ. С неё, если хорошо вглядываться сквозь ветки дубов, можно было увидеть озеро, что удваивало ценность этой позиции и делало её стратегически важной. — Эй, мальчик, привет! — вдруг послышалось снизу. От неожиданности малыш дёрнулся и чуть не скатился с горки прямо в такой позе. Обернувшись, он увидел, как к нему быстрым шагом идёт рыжая девчонка. Она быстро запрыгнула на горку и встала на колени перед парнишкой. — Ой, а ты новенький, да?! — начала тараторить она, — А я хотела познакомиться ещё до обеда, но там дела появились, а потом ты ещё так быстро ушёл, я тебя так и не нашла! А потом я узнала, что ты был на заброшенном бассейне, где тебя схапал Цербер! Ну и ну! — закончив свой стремительный монолог, она сделала огромный вдох, набирая воздух, который у неё, видимо, полностью кончился. Глаза она раскрыла очень широко и, совершенно не стесняясь, начала досконально разглядывать мальчика с явным интересом и восторгом, — Ну же?! Скажи что-нибудь! — Я... — задумался паренёк, утопая в зелёных глазах девочки. Золотистые вкрапления были словно островками в изумрудном море радужек. Мальчик был слегка смущён, ведь это было совсем неожиданно и ново для него. — Ой, божечки, я забыла представиться! — она встрепенулась, заправляя рыжую прядь за ухо, и подала малышу руку. — Я Мимолётная! — Привет… — он, с трудом пытаясь взять себя в руки, пожал белоснежную нежную ручку Мимолётной. — Я, вообще… — Ах да, у тебя же нет клички… — рыжая задумалась. — Раз любишь шляться по лесам, бассейнам и прочему бурелому… Будешь Лесником! Да! Я твоя крёстная теперь. Запомни, твоё имя тут никому не нужно, ты Лесник, а Мимолётная — твоя крёстная.***
«Лесник… Подумать только, у меня теперь есть кличка…» — рассуждал малыш, уже отдыхая в кровати во время полуденного тихого часа. В корпус его сопроводил вожатый, представившийся Солдатом. Голос его — нежный тенор, был звонким и убаюкивающим. Он, как и показалось с самого начала, был довольно простодушным молодым человеком, но строгим, ведь со всеми похождениями, знакомствами и прочим, мальчик прогулял добрую половину времени, отведённого на сон, за что и получил выговор от старшего. Лесник никак не мог заснуть. Может, из-за того, что он был на новом месте, может, из-за жары, или же из-за того, что его переполняли разного рода эмоции и мысли. Как и предполагалось, его поход в административный домик и разговор с директором стали общеизвестными фактами. Но именно этому никто не предавал внимания — все говорили именно о том, где был Лесник до того, как его схватил Цербер и кого он там, в глубине старого бассейна, видел. Погружённый в мысли, светловолосый малыш заснул, даже не заметив, как в голове картинки из его приключения сменились другими — картинками сна. «…Давным-давно, на согнутых спинах гор с хребтами-позвонками росли густые леса — настолько густые, что пройти через них было почти невозможно. И только речушка, спускающаяся с самых вершин, разрезала эти леса, деля их на две большие части. На одном из берегов, в окружении елей и пихт, жил род человеческий. Небольшая община смелых, что решили покорить горы. Было их всего-навсего с десяток. Как попали они сюда — неизвестно. Известно лишь, как тяжело было жить им. Небольшая землянка не грела, есть было практически нечего — река была слишком стремительна для рыбалки, а лес слишком непроходим, да и наполнен он всякими тварями, к которым лезть совершенно не стоит. Холодало, появилась надобность в заготовке дров на долгую горную зиму. Тогда люди взялись за топоры и начали валить прекрасный хвойный Лес, что так добродушно приютил их. Пока не наступила зимняя пора, они успели многое сделать: засушили грибы, плодородная земля дала им урожай. Они позаботились о мясе, засушили травы. Зима выдалась снежная и суровая. Печь в землянке ни на день не переставала обогревать с трудом выживающих людей. Но они были сильными. В скором времени туда переселилось ещё некоторое количество людей, а потом ещё. Только боги знают, что прогнало их с полей на самые вершины гор. Все молчали о том, что произошло, будто бы бежали они от чего-то, что страшнее самой Смерти. Всем им нужно было жильё, топливо для обогрева и приготовления пищи. И все они дружно вырубали Лес. Своей наглостью люди прогневали природу. Леса грели спины гор от холода и ветра, что обитали на такой высоте, а реки помогали этим Лесам расти. Конечно, поваленные деревья не остались незамеченными. И тогда могучие горы решили, что не достойны люди жить тут. К сожалению, выход был только один. Самый болезненный, но единственно возможный и эффективный. Горам было больно только думать о том, что они собирались сделать, но оставить это так, как оно есть, было ещё хуже. Горы встали, стряхивая с себя и земли, и Леса, и животных, и людей — всё. А потом легли обратно, голые и острые. Вершины их покрылись снегом и замёрзли, а места, где раньше были прекрасные Леса, опустели. Теперь ветра гуляют по скалам, охлаждая их, замораживая их горячие сердца, любящие правосудие. Вскоре горы-великаны полностью замёрзнут, а о прекрасных созданиях Природы будут напоминать лишь скорлупки — бывшие их спины».***
— Эй, проснись уже, ну! Малыш растерянно открыл глаза. Комната непривычно была наполнена солнечным светом. Над пареньком стоял мальчишка с весьма требовательным видом. Он был совсем небольшого роста, тёмные волосы его, когда-то причёсанные, после сна так и остались торчать в разные стороны. — Что… что такое? — спросил ещё не до конца проснувшийся Лесник хриплым голосом. — Я говорю, ты будешь свой апельсин или нет? — мальчуган с нетерпением сверлил взглядом паренька. Малыш неуверенно сел в кровати и зевнул. Его собеседник явно не хотел терять время на разговоры и ещё раз переспросил. Малыш, искренне не понимая что за апельсины, вежливо ответил ему, намекая на то, что у него их попросту нет. — Нам на полдник их дали, боги полевые, проснись уже, — закатив глаза, пояснил мальчишка. — Ну? — Бери, бери уже. Это оказалось верным ответом, ибо мальчик заметно повеселел. Он с важным видом сел на кровать напротив, очищая фрукт, и выразил желание познакомиться: — Я Рогоз, — он зажмурился от сока, который полетел ему прямо в глаза. — Кто ты, я, конечно же, знаю. Но не думай, что теперь ты тут самый известный. Ты, скорее, звезда, что потухнет за один день. Однодневка. — Рогоз сделал перерыв, пережевывая дольку, — по крайней мере, так всегда было. — Надеюсь на это! — отшутился Лесник. В этот момент в комнату ворвался ещё один незнакомый мальчик. В глаза тут же бросились его чёрная рубашка и лямки рюкзака на плечах. Он с забавным акцентом спешно объявил о том, что пора идти в душ, и тут же вышел. Рогоз нехотя поднялся с кровати и побрёл к выходу, возле самого дверного проема обернувшись на Лесника, не оставлявшего тщетных попыток как можно быстрее заправить постель. — Оставь её! — прикрикнул Рогоз, усмехнувшись. — Пусть вдохнёт воздуха без тебя, идём. Лесник застыл, задумываясь, а затем выпрямился, осматривая комнату, и нашёл все постели незаправленными. — Хорошо, — отозвался он, бросая одеяло на кровать. Паренёк тихо пошёл по комнате в направлении выхода, протирая глаза от последней толики сна. В прихожей было куда светлее и жарче, нежели в спальне. Внезапно Рогоз вывалился из шкафа с сумкой в руках, в которую он, при желании и умении, мог бы поместиться сам. Он расплылся в глупой улыбке, и, расстегнув молнию, начал копаться в вещах с неподдельным интересом. — Да где же они… — бубнил он, полностью погружённый в поиски. Малыш достал свою сумку и неуверенно выудил оттуда полотенце и мыло. Экипированные по самые зубы банными принадлежностями, они вдвоём вышли из корпуса. Рогоз, засмотревшись куда-то в сторону, врезался в того парнишку, который позвал их в душ. — Поляк, ну что ты встал на проходе?! — взвыл Рогоз, приложив ладонь ко лбу. — У меня, знаешь ли, глаз на затылке нет! — тут же ответил парень в рубашке. Он надел рюкзак, спускаясь и продолжая спорить. Малыш, отойдя чуть в сторону, взглянул на небо и деревья и застыл. Его мысли метнулись ввысь, оставляя тело на земле, проскочили меж листьев дуба, вальяжно взвивая над кронами деревьев. Полуденный зной уже постепенно спадал, но дышать всё так же было сложно. Солнце светило еще высоко, но почему-то Лесник почувствовал, что за время их пребывания в душе, оно полностью скроется за кронами деревьев, и на Лагерь опустятся огромные тени дубов. Его окликнули, поэтому пришлось быстро вернуться в тело. Он посмотрел на источник звука, проморгавшись. Возле крыльца стоял Солдат с остальными мальчишками. Один из них — Норд, другие же оказались не знакомы Леснику: один рыжий, совсем низкий и очень полный, другой русый, чуть выше, третий же был чем-то средним между теми двумя — он был высок и полноват. Это оставшиеся члены мужской половины отряда, чьих кличек он ещё не знал. Мальчик спустился к ним, ухватив покрепче полотенце. Все вместе двинулись по асфальтированной дорожке. — А где… все девочки? — поинтересовался Лесник у рыжего. — Где, где, — передразнил тот. — Купаются уже. Не будут же мальчиков и девочек вместе запускать! — он противно хохотнул. Малыш покраснел, ведь он мог и сам до этого додуматься. Он хотел найти контакт с ребятами, но первой же репликой наверняка выставил себя глупым. — Да не парься ты, — он хлопнул Лесника по спине. — Вон, Карандаш тоже тупится часто, — он указал рукой на русого и еще раз хохотнул. — Я не подумал как-то… — начал объясняться мальчик. — Говорю же, бывает. Послушай, у меня к тебе предложение, — перебил его паренёк, приобняв за плечо так, чтоб тот слегка наклонился, и стал говорить на ухо. — Лесничок, а ты хочешь стать легендой Лагеря? — В смысле? — светловолосый сделал вид, что не понял. На самом деле, он расслышал с первого раза. В глубине души он хотел стать легендой, хотел победить комплексы и застенчивость и чувствовал, что этот пухляш поможет ему в этом. — Я так и знал, что хочешь! — чуть громче нужного воскликнул рыжий. — я Батон, кстати. Сейчас план объясню, давай отойдем. Они пропустили всех вперёд. И мальчишка начал говорить: — В общем, на складе есть окно. В обычное время туда даже близко не подберёшься — сразу поймают, но сейчас у нас будет шанс. Окно выходит на Лес, то есть пройти туда нелегко, нужно делать всё быстро. Мы отпросимся у Солдатика по-маленькому, когда придём к бане. Ему будет некуда деваться — разрешит, а единственное место, где нам можно будет незаметно справить нужду, будет как раз-таки за углом бани, откуда мы по-быстрому драпанём к складу. Там я сажусь на плечи Карандаша, ты залезаешь по нам, как по лестнице, на подоконник, благо, он там широкий и подтягиваешь меня… — А зачем нам туда вообще? — не выдержав, перебил Лесник. — А затем, что оттуда мы вытащим кефир, который на вечерний ужин должны дать, и спрячем, а ночью обольём им все корпуса. Вот смеху будет! Пока Батон объяснял план, они подошли к Бане. Да, здание с душевыми называлось именно так, хотя бани там не было. Лесник задумал обязательно спросить, почему так. Во главе с Солдатом отряд Лесника вышел на площадку, которая была утоплена в лес и, по сути, являлась искусственно созданной опушкой; её монолитной стеной окружали тихо поскрипывающие на ветру огромные дубы. С одной из сторон к площадке примыкало средних размеров здание, раза в три, на первый взгляд, больше отрядного корпуса. Посередине стены расположилась прикрытая дверь, за которой было темно. Оттуда доносились тихие, но гулкие шумы воды и высокие голоса девочек. Вожатый указал на тень под одним из дубов и дал распоряжение ожидать своего часа там. Сам парень отошёл в сторону, сложил свои могучие руки на груди и сосредоточенно начал всматриваться куда-то. Батон одернул свою футболку, которая была и так была длинной, а от этого она стала похожа на обтягивающее его живот развратное платьице. Паренек глубоко вздохнул. — Разрешите обратиться?! — крикнул мальчик Солдату. — Разрешаю, — негромко ответил тот, разворачиваясь к ребятам. — Дело в том… — Батон слегка замялся. — Что мы хотим в туалет, — продолжил за него Карандаш, смотря в землю. — Очень хотим! — подтвердил Лесник и глянул в сомневающееся лицо Солдата. — Это ваши проблемы, бойцы, — ответил вожатый уверенным тоном. — Ну Солдат, пожалуйста! Почему нет? — возмутился Батон, — Мы быстренько, вот, за угол смотаемся, ты даже не заметишь. — Хорошо. Бегом. Мальчишки рванули, что есть мочи, к домику, пробежали рядом со стеной и заскочили за угол. Там, в густые заросли, уходила еле видная тропа. Бежать через кусты было очень неприятно и больно — ветки от впереди бегущих то и дело прилетали парнишке в лицо, и когда Лесник выбежал из кустов, Батон уже активно карабкался на плечи к Карандашу, а тот пытался встать. — Как-то высоко тут… — сомнительно сказал он, остановившись. Лесник смотрел на кирпичную стену длинного здания, на окно, метрах в двух с половиной от земли, на Батона и Карандаша, отчаянно пытающихся сделать всё быстро. — Ты что, струсил? — Батон с возмущением глянул на Лесника. — Тогда какого хрена мы тут стараемся? — Нет, я просто так сказал, мысли вслух, — оправдался мальчик. Лесник начал лезть по живой лестнице, ему это давалось с диким трудом, но он не мог позволить себе подвести своих новоиспечённых товарищей. Ещё чуть-чуть, и заветный выступ подоконника был завоёван. Последние полметра были очень сложными, но не оказались непреодолимыми. Малыш забрался на подоконник, где его ждало открытое окно, за которым было большое помещение с высокими стеллажами и коробками. Там Лесник увидел черноволосую девушку в ночнушке. Она явно была из старших. Её кожа будто светилась. В руках у девушки был синий плюшевый заяц. Их взгляды встретились, и от такой неожиданности Лесник отпрянул от оконной рамы, в которую мгновение назад намеревался пролезть, но смотреть не перестал. Он был будто загипнотизирован. Это была захватывающая игра в гляделки, от страха пробирающая до костей. Внезапно девушка тихо-тихо прошептала, так, что паренёк еле услышал: «Спаси её. Не дай утонуть». — Лесник, ну же, подтяни меня! — шипел тем временем под окном Батон. — Я сам все сделаю, сейчас, ждите! — свесившись с подоконника, сказал ему Лесник, вздохнув. В ответ он услышал только тихие ругательства. Обернувшись, девушки внутри паренёк уже не увидел. Вся эта ситуация была очень волнующая и страшная: кровь пульсировала в висках, а сердце колотилось с бешеной скоростью. Он быстро успокоил себя и спрыгнул в комнату. Изнутри окно находилось совсем невысоко, поэтому мальчик смог взгромоздить на подоконник пару коробок, а потом передать их Рогозу и Карандашу без особых проблем. Ему казалось, что он совершает идеальное преступление, ведь сделал он всё чертовски быстро. Мальчишки наперевес с коробками кефира уже бежали через кусты обратно. Уже казалось, что план выполнен — оставалось только спрятать товар в кустах, — они напоролись на Солдата, который неспеша шёл навстречу.***
Прошло две недели с неудавшейся шалости. Сначала Лесник не переставал корить себя за то, что послушал тогда Батона. Если бы не он, то была бы жизнь мальчика тихой и размеренной. Однако было в той операции что-то захватывающее и интересное. Мальчику хотелось новых приключений. Конечно, он понимал, что одному ему не справиться, да и придумать ничего толкового он не сможет, в отличие от Батона, который не скрывал своего разочарования в Леснике. Он винил напарника за провал в той операции и обижался. Лесник во что бы то ни стало поставил себе цель снова сдружиться с хитрым толстяком, он жаждал новых приключений. Однако всё это время Батон лишь использовал Лесника. Паренёк дежурил за него, убирался. Они проворачивали небольшие шалости, и не раз мальчик спасал Батона, оказывался в директорском домике вместо толстяка и отбывал наказания. Так мало-помалу Лесник возвращал себе расположение напарника. После этих событий Солдат не отходил от мальчишек ни на шаг. И пусть они были наказаны, и Лесник, и Батон с Карандашом находили лазейки. Лесник быстро учился, он понимал логику Цербера и всё меньше давал ему шансов на поимку. Паренёк даже его верного пса мастерски обводил вокруг пальца. И вот, очередной раз после отбоя, Лесник сорвал с форточки москитную сетку и выбрался на улицу. Он был один, потому что сообщники его спали. Цель у Лесника была только одна — его любимое место у обрыва. Там, где всегда витали холодные ветры, где можно было почувствовать себя волком-одиночкой и насладиться свободой. Он крался за корпусами, перебегая от одного домика к другому, словно ниндзя, он был идеален. Даже если бы его искали, непревзойдённый Лесник оставил бы сыщиков не у дел. Наконец он занырнул в родную среду обитания, где уже разузнал все скрытые места и все тропы окраины леса. Он непринуждённо шел между деревьев, пока не услышал шелест листвы. Это был человек, по-другому и быть не могло. Неужели его кто-то заметил или выследил? Лесник резко остановился и стал осматриваться. Обычно он превосходно видел в лесной тьме, но среди листвы никого не обнаружил. В голове раздался чужой, но знакомый голос: «Скоро... Точка отсчёта будет поставлена, сделай всё как надо, спаси себя и свой мир». Малыш вздрогнул. Он точно этого не услышал, это было в его голове. Это было похоже на страшный сон, и он ущипнул себя. Нет, к сожалению, он не спал. Ужастик наяву, не иначе. Стало совсем не по себе, и малыш решил возвращаться в корпус. На обратном пути он уже не был так аккуратен, все его мысли были сосредоточены на произошедшем. На том, что он услышал. Но чем больше он об этом думал, тем больше находил аргументов тому, что у него просто разыгралась фантазия. Утром о произошедшем он даже не вспомнил, а следующие дни прошли так же, как и предыдущие.