Любить или ненавидеть.

…Нужная квартира никак не находилась. То было слишком дорого, то слишком далеко, то без телефона, то без мебели… Агент по недвижимости говорил, что на рынке сейчас застой, что надо подождать… Тоня ждала. Тем более что из квартиры Кирилла ее никто не гнал. Сам он по-прежнему не появлялся. Однако Тоня не могла отделаться от мысли, что Кирилл где-то рядом, наблюдает за ней. Что он еще затевает? Как даст о себе знать? Она оглядывалась по сторонам, когда шла на работу и с работы. Несколько раз ей казалось, что в отдаленной фигуре она узнает силуэт Кирилла, и пыталась приблизиться к нему… Но либо человек исчезал раньше, либо оказывался не Кириллом. Раза три она попыталась позвонить ему – не удержалась. Не представляя, зачем звонит и что скажет, – все же набирала его номер. Но мобильный был глух. «Абонент временно недоступен», – регулярно сообщали ей. Что ж, тем лучше! Даже если она и скучала по нему, в чем неохотно себе иногда признавалась, – но этот неожиданно случившийся тайм-аут был ей весьма кстати. Она слишком устала, перенервничала за последние месяцы. На работе она выкладывалась на всю катушку, и начальник сказал, что если дело так и дальше пойдет, он поставит ее во главе отдела, над всеми этими «образованными бездарями», как он выразился. Тоне было немного неловко, но она больше никого не жалела – уроки Кирилла не прошли даром. В конце концов, сами виноваты! Если бы они включили Тоню в общую рабочую бригаду, где все участвуют в «мозговом штурме» и где неважно, чья идея имела решающий вес, если бы они повели себя по-человечески, то не было бы у них теперь и проблем! Но эти «профессионалы» делали все, чтобы отравить Тоне жизнь. Видимо, почувствовав, что она, без всякого образования, лишь при помощи чутья и врожденной грамотности, способна написать лучше их, придумать более оригинальный подход, они испугались и заняли круговую оборону. Не повернись так с ее начальником, Тоню бы уже давно выгнали, не разбираясь. Но она была под защитой. И выгонять он собирался ее завистников. Что ж, нечего быть такими свиньями, вздохнула Тоня, прогоняя остатки жалости. Александра права, к ним можно было бы отнестись снисходительно, если бы это были ее друзья. Но они не были ее друзьями. Так что пусть получают по заслугам! …Неожиданно позвонила Галка. Они не виделись с того самого разговора, несколько месяцев назад, когда Галка заявила, что с Тоней стало страшно общаться. Тоня удивилась ее звонку, но, признаться, немного обрадовалась. Жизнь стала настолько пустой без Кирилла, что Тоня иногда ощущала себя в вакууме. Подруг у нее не было, а Александра Касьянова… Она замечательная, но она не подруга. Александра так искренне порадовалась за нее вначале, когда Кирилл только возник в Тониной жизни, что теперь перед ней было почему-то ужасно стыдно. Словно Тоня была виновата в том, что столь сказочно начавшиеся отношения с Кириллом непонятным образом стали деградировать… С Галкой же все всегда было проще. И сейчас тоже будет проще: Галка ничего толком не знает о последних месяцах Тониной жизни. И Тоня легко, как ни в чем не бывало, откликнулась на Галкину болтовню. Они болтали о том о сем уже минут сорок, как вдруг Галка завернула разговор на Кирилла. После нескольких уклончивых ответов Тони, – дела идут хорошо, с Кириллом все хорошо, – Галка заявила, что пора им повидаться, и они с Борькой хотят пригласить Тоню с Кириллом в гости. Тоня замялась. – Дело в том… Дело в том, что Кирилл сейчас в командировке. – А когда вернется? Тоня что-то мямлила, и через пару вопросов Галка приперла ее к стенке. – Ну, мы решили расстаться на некоторое время, – без энтузиазма призналась Тоня. – Остыть немножко… – Правильно! Так всегда бывает: когда слишком страстно сходятся, потом всегда быстро и разбегаются! – заявила Галка. – Это дело житейское, не переживай! Тоня промычала что-то в ответ и вскоре запрощалась, обещая, под Галкиным давлением, звонить и не пропадать. Она проклинала себя за слабость, с которой позволила себе втянуться в этот треп. Тоня не хотела, чтобы кто-то знал о ее проблемах с Кириллом. Ничего, кроме злорадства, у других это не вызовет… Она представила себе бывших коллег по магазину и даже поежилась при мысли, как бы ей фальшиво сочувствовали, втайне радуясь при этом, что у Тони вышел «облом». От этих мыслей стало совсем одиноко. Хреново стало – вот так это называется. Но Тоня устояла перед порывом позвонить журналистке. Ничего, что ей пусто в квартире; ничего, что Кирилл пропал и отношения с ним стали вообще непонятны; ничего, что у нее нет друзей, – она выдержит. Она сильная. Зато у нее есть работа, – и Тоня жила теперь только ею. …Галка, однако, снова позвонила через несколько дней. – Слушай, раз ты сейчас одна, то приходи к нам на вечеринку! Чего дома-то сидеть все вечера! На других парней посмотришь – может, и получше своего Кирилла найдешь! Тоня стойко отказывалась – Галка настаивала. И вдруг Тоня разозлилась. На всех: на Галку, на Кирилла, на себя, – и согласилась. Вечеринка намечалась в спортклубе после его закрытия. Борька был там инструктором в тренажерном зале, и такие вечеринки на берегу бассейна частенько практиковались персоналом клуба после ухода клиентов, Тоня это знала. «И, пожалуй, посмотрю заодно на эти тренажеры, у Борьки расспрошу, как и что они укрепляют», – вспомнила она свой давний разговор с Кириллом про форму груди. …Алкоголя было немало. Тоня тоже принесла бутылку ликера, по Галкиной подсказке. Накачанные парни смотрели на Тоню с нескрываемым интересом и пытались неуклюже ухаживать. Тоня потихоньку развеселилась. Нет, ее никто не заинтересовал, но сам факт, что она нравится, что мужчины явно завелись в ее присутствии, ей словно послужил доказательством, что Кирилл много потерял, бросив ее. Видел бы он сейчас Тоню… Наверняка заревновал бы! Если он не образумится, то Тоня в одну минуту найдет себе другого парня. Вот так-то, Кирилл! Она так замечталась, что очнулась только тогда, когда Галка хлопнула ее по плечу. – Что сидишь! Команда была: в купальники! Не слышишь, что ли? Тоня оглянулась вокруг. Все уже разделись. Мужчины в плавках, поигрывая скульптурными мышцами, выжидательно смотрели на Тоню. Девушки уже тоже были в купальниках, некоторые без лифчиков. – Давай, Тоня, раздевайся! Ты сначала в сауну или сразу в бассейн? Похоже, что после вечеринки с алкоголем сауна и бассейн здесь были ритуальным финалом. – У меня нет купальника, – смущенно ответила она. – Я не знала, что… – Ну, найдем тогда для тебя, у нас здесь есть всякие, – ответил Борька. – Нет, не стоит. Я не люблю сауну. И плавать не умею. Так что я лучше просто посижу, на вас полюбуюсь… Кстати, Борь, я хотела тебя попросить сводить меня в твой зал, тренажеры показать. Можешь? Пока они там в сауне, ты бы мне экскурсию… Тоня не успела понять, что случилось. Какая-то сила сбила ее с ног, и через секунду она погрузилась с головой в прохладную воду. Она с трудом вынырнула и закричала: – Тону! Помогите! Я не умею плавать! Она снова ушла под воду – джинсы и кроссовки, казалось, тянули ее на дно. Усилием всех мышц она вырвалась снова на поверхность и увидела, что все столпились на краю бассейна и смотрели на нее, не двигаясь. Один только парень было дернулся, но его остановил другой: – Не надо. Она сейчас сама выплывет. Греби, Тоня! Руками впереди себя загребай! Давай, давай, не бойся! Вот так, вот так, греби…. Тоня снова ушла под воду, но сумела оттолкнуться от дна (оно стало чуть ближе в этой части бассейна), вынырнула и, жадно хватая воздух ртом, крикнула еще раз: – Я тону! – Не утонешь, – ответил ей кто-то с бортика. – Греби давай. Как собаки делают, видела? Вот и греби. И ногами себе помогай, будто ножницами стрижешь… Вот, вот, уже получается, гляди! Через долгих пять минут Тоня сумела достичь бортика и уцепилась за него, переводя дух. Она не смотрела ни на кого – они здесь все с ума посходили! Только бы выбраться из воды да уйти отсюда поскорее!!! Держась за борт бассейна, она таким образом добралась до лесенки и поднялась. Ей все дружно захлопали. – С боевым крещением! – сказал тот парень, который не позволил другим ей помогать. – На, выпей сначала! Он протянул ей полную рюмку водки. С Тони текла вода, пахнущая хлоркой, в кроссовках хлюпало. Кто-то принес огромное белое полотенце и накинул на нее. – Да это не так делается, – вмешалась Галка, – пусть выпьет сначала, а потом надо с нее все это снять и отнести в сушилку. Давай, Тонь, пей! Тоня не стала спорить – у нее не было сил, зуб на зуб не попадал от пережитого потрясения и холода, – и она выпила водку. Галка отвела ее за руку в раздевалку, помогла снять мокрую одежду, обвернула ее полотенцем и унесла куда-то ее вещи. – Ну, как ты? – спросила она заботливо, вернувшись. – А я и не знала, что ты не умеешь плавать… Ты на них не сердись, у нас тут ребята простые, спортсмены, чего с них взять! Пойдем, тебе еще надо выпить. Тоня, завернутая в полотенце, присела за столик. Компания шумела и веселилась, а у Тони шумело в голове. Большая часть была уже в воде, откуда доносились хохот и женские повизгивания. Кто-то Тоню окликал, кто-то снова поздравлял с «боевым крещением», кто-то к ней подсел и снова что-то подлил, кто-то обнял ее за плечи… Ей что-то говорили, она слышала Галкин голос, она чувствовала, что все настроены очень дружественно, несмотря на эту выходку, – но, как сказала Галка: что со спортсменов взять, у них все в мускулы ушло… Она заснула, упав щекой на столик, и проснулась только тогда, когда ее растрясла Галка. Тонина одежда уже высохла, и она пошла переодеваться, заметив мимоходом, что вечеринка явно на исходе. Несколько мужчин вызвались доставить ее до дома, но Тоня, представив, сколько они выпили за этот вечер, отказалась. На улице уже светало. Тоня поймала машину и вскоре спала в своей постели, и ей снилась вода, накрывающая ее с головой… Когда утром она вспомнила о ночном происшествии, то усмехнулась. Кирилл был прав: надо было учиться плавать! Тогда бы она не оказалась в таком глупом положении. Конечно, ей бы не дали утонуть, это ясно, – но она немало развлекла народ, барахтаясь в воде и «учась» плавать таким варварским методом… Так бросают щенков в воду: инстинкт заставит спасаться – выгребут… И вдруг Тоню передернуло. Холодея от догадки, она направилась в гостиную, к книжному шкафу. И на нем… Да, на нем белела записка: «Я же тебе говорил, что надо учиться плавать!» Тоня расхохоталась. – Ай, не могу, это ты обо мне так заботишься? Научил меня плавать? Ты придурок, Кирилл, придурок! Ты мальчишка, которому надо постоянно доказывать свою правоту! – кричала она стенам его квартиры, рвя записку на мелкие клочки и усыпая ими паркет. – Если ты думаешь, что ты таким способом можешь мне что-либо доказать, то ты ошибаешься! Потому что это и-ди-о-тизм! Стены ей не ответили. Остыв, Тоня собрала клочки, выбросила их в ведро и пошла в душ. Прошла спокойная неделя, в которую Кирилл не напоминал ей о себе. Ее не отпускало чувство его присутствия, но оно было незримо. Или ей просто мерещилось? Она настолько устала думать о нем – скучать, любить, ждать, злиться, возмущаться, недоумевать, – что старалась всячески выбросить мысли о нем из головы. Работа, работа, работа – вот единственное ее спасение! …В конце недели она отпросилась с работы пораньше. Ее знобило, в носу неприятно пощипывало – по всем признакам начинался грипп. По дороге домой она вспомнила, что дома не хватает продуктов. Она свернула к супермаркету, вдруг пожалев, что не научилась водить машину: сейчас было бы так кстати! В своей машине, в тепле, и сумки не тащить на себе! «Разбаловалась ты, Тоня, – строго сказала она себе. – Еще и года не прошло с тех пор, как ты каждый день таскала сумки, и тебе в голову даже не приходила мысль о машине! К тому же ты машины терпеть не можешь!» …Она выбирала печенье, когда увидела Кирилла. Он ее не заметил, разглядывая что-то в соседнем ряду с алкогольными напитками. Тоня затаилась. Сердце стучало так громко, что ей казалось, что на нее оглядываются. Но она не смотрела на других покупателей, которые и впрямь заинтересованно поглядывали на вжавшуюся в стойку со сладким девушку, – она не отрывала взгляда от Кирилла. Она видела, как он прошел к кассе с бутылкой (кажется, виски), расплатился и вышел. Тоня бросила все, что успела набрать в корзинку: салат, помидоры, зеленый лук, йогурты, – и промчалась через «выход без покупки». Кирилл шел пешком, к счастью. Он шел вдоль улицы, а она следовала за ним на приличном расстоянии, держась поближе к стенкам домов, и вглядывалась в его спину. Такую знакомую, родную спину, такую любимую… У нее еще больше защипало в носу – уже не от подбирающегося гриппа, а от подбирающихся слез. Кирилл вошел в ресторан. Тоня не рискнула войти сразу же вслед за ним и выждала некоторое время. Метрдотелю, который тут же предстал перед ней с дежурной улыбкой на лице, она сказала «тссс», приложив палец к губам. – Выслеживаю неверного мужа, – прошептала она. – Хм… Надеюсь, вы тут не станете устраивать скандал? – Нет, что вы! – заверила его Тоня. – Позвольте мне только осторожненько заглянуть в зал, и я уйду. Метрдотель колебался, и Тоня, улыбнувшись змеиной улыбкой, добавила: – Если вы действительно не хотите скандала, конечно… Ей позволили. Она, чуть вытянув шею в дверной проем, быстро обежала глазами зал. Вот и Кирилл, боком к ней, в профиль. До чего же хорош, боже ты мой! Любимый, красивый, хороший – мой, мой, мой Кирилл! Но с кем он тут встречается?! Того или ту, кто сидел за столиком напротив него, не было видно за выступом стены. Уж не с девушкой ли? Бросил Тоню, завел себе другую? Ревность остро полоснула ее внутренности. – Пожалуйста, – зашептала Тоня метрдотелю, не упускавшему ее из виду, – гляньте, с кем сидит за столиком красивый блондин, вон там, справа, в самом углу! И она достала портмоне из сумки, давая понять, что услуга будет оплачена. – С мужчиной, – доложил метрдотель через тридцать секунд. – Если по возрасту судить, так, может, с папой. Он получил свою сотню, а Тоня вышла на улицу. Папа? Откуда?! Папа, если судить по письму его матери, умер некоторое время назад… Деловой партнер? Приятель, о котором Кирилл не рассказывал Тоне? Может, тот, который рекомендовал ее на работу к Виталию Григорьевичу? И что же они в таком случае затевают? Кирилл пригрозил ей как-то, что может лишить ее и работы… Она поискала глазами место, где можно было бы спрятаться и проследить, с кем выйдет Кирилл. Минут через двадцать Кирилл вышел. Один. И направился к своей «Ауди», которая оказалась припаркована недалеко от ресторана. Значит, машину он не продал! А «папа»? – подумала Тоня. Почему он не вышел? Почему остался там, в ресторане? …Тоня не могла даже вообразить, что сразу же после ее ухода метрдотель подошел к столику Кирилла и сообщил: – У меня есть для вас интересная информация. Она стоит сто баксов. Двое мужчин, молодой и пожилой, окинули его подозрительными взглядами. – Вы начните для затравки, – сказал пожилой. – А там мы решим, стоит ли ваша затравка сто баксов. – За вами следят. Пожилой протянул сто долларов. Метрдотель описал Тоню. – Она меня видела? – Нет. По ее просьбе я посмотрел, с кем сидит молодой человек, и сообщил, что сидит с немолодым человеком, возможно с отцом. Пожилой удовлетворенно кивнул и дал понять, что метрдотель может ретироваться. Вскоре Кирилл направился на выход, а пожилой принялся куда-то активно названивать. Прячась, Тоня подождала, пока Кирилл сядет в машину, и отчаянно замахала рукой, в надежде стопануть извозчика. Первыми откликнулись потрепанные «Жигули». Тоня указала рукой на удаляющуюся «Ауди»: проследить сможем? – А как же! – гордо ответил шофер. – У меня мотор от «Вольво» стоит! …Следуя за Кириллом, они вскоре въехали в какой-то дачный поселок. Уже стемнело, и названия не просматривались. Тонин грипп отступил полностью под натиском более сильного соперника: стресса. Она чувствовала себя вполне в форме, если не считать нервного возбуждения. Расплатилась с шофером, мельком и безразлично подумав о том, как будет отсюда выбираться. Сейчас ее не интересовало ничего, кроме Кирилла и его потаенной жизни. Темнота была ей на руку. Выждав, пока Кирилл скроется в каменном двухэтажном доме, – он открыл дверь своим ключом! – Тоня тихонько перелезла через невысокую калитку и, стараясь идти бесшумно, приблизилась к двери. В доме было тихо, свет внизу уже погас, и теперь горели только два окна на втором этаже. Тоня подергала за ручку: заперто. Ну ладно. Не ломать же двери. И, конечно же, не звонить. Кроме криков и скандала, что Тоня шпионит за ним, она ничего от Кирилла не услышит. Тоня заскользила вокруг дома. С обратной стороны дома оказались целых две двери. Света здесь вовсе не было, разве что луна, продираясь сквозь медлительные, толстые облака, освещала немного местность. Тоня потрогала ручку первой двери: не открывается. Так же бесшумно скользя вдоль стенки, она передвинулась ко второй. И, о чудо, она открылась! Раньше, чем Тоня успела подумать о предосторожности, она шагнула внутрь. Притянула за собой дверь, но не до конца, чтобы немного слабого лунного света попадало в темное помещение, и принялась оглядываться, пытаясь угадать его очертания. Но дверь внезапно захлопнулась за ее спиной, тихо щелкнув. Тоня оказалась в кромешной тьме. Ее передернуло. Ветерок ли закрыл дверь? Или на ней специальное устройство, которое ее притягивает?.. Или это было не «что», а «кто»? Дрожь пробежала по ее телу, и вдруг снова ощутилось то гриппозное состояние озноба и мерзкой невысокой температуры, которое погнало ее пораньше с работы… В постель, как ей мечталось. А вместо теплой, уютной постели, – хоть и раскладушки! – стоит она теперь в непроглядной темноте, зеледенев от страха, и боится сделать лишний шаг… И зачем только она сюда притащилась? Какая муха ее укусила следить за Кириллом?! «Спокойно, Тоня, – сказала она себе. – Возьми-ка себя в руки! Первым делом проверить: можно ли открыть захлопнувшуюся дверь?» Тоня вернулась на два шага назад, на ощупь нашла ручку, нажала… Ручка, однако, не поддалась. Тоня пошарила руками по поверхности двери в поисках замка. Но, странным образом, никакого замка на ней не оказалось. Он, видимо, был встроен в ручку… «Ладно, – сказала себе Тоня, – не страшно. (Хотя на самом деле было очень страшно!) Посмотрим, что там впереди». В конце концов, чем она рискует? Ну, еще одной ссорой с Кириллом. Это неприятно, но не смертельно. Улыбнувшись своему рассуждению, она вытянула перед собой руки и осторожно двинулась вперед. И через четыре шага наткнулась на другую дверь. Которая тоже не открывалась. Тоня не поверила себе. Она оказалась в ловушке маленького пространства между двумя дверьми – из тех, что называют «предбанником»! Едва справляясь с отчаянием, она попробовала нащупать, что там справа, что там слева… Вытянув руки вперед, она двигалась наугад, высоко поднимая ноги, чтобы в случае чего не споткнуться. И так она бессмысленно тыкалась во все углы небольшого, наглухо запертого «предбанника», пока ее вытянутые руки не уткнулись во что-то теплое. В человеческое тело. Она бы даже сказала – мужское тело, так как пальцы ее ощутили твердый пресс живота. Ноздри уловили мощную струю дыхания – чужого, незнакомого дыхания, – человек, видимо, долго сдерживал его, чтобы себя не выдать… Но она не успела толком осознать эти странные ощущения. На нее что-то обрушилось, прямо на голову. Свет не померк в ее глазах, учитывая, что его и так не было. Но сознание Тоня потеряла. Пробуждение было странным и трудным. Ее почему-то подбрасывало и качало на холодной кровати. Голова болела. Через некоторое время пробуждающееся сознание уточнило: она лежала не на кровати, а на заднем сиденье машины, на холодной коже. Чуть позже она сообразила, что дорога была ухабистой, отчего ее и подбрасывало. Еще минуту спустя она приоткрыла глаза и увидела мелкий, сгорбленный силуэт за рулем. Так жокеи пригибаются к лошади. Голова болела отчаянно. То ли грипп разыгрался, то ли она получила удар по голове? Боль настолько завладела ею, что Тоня даже не задала себе вопрос, кто это в машине и куда ее везут. Она просто снова закрыла глаза и с легким стоном провалилась в потный, холодный, полуобморочный сон. …Она точно не знала, что ее снова выдернуло из сна. Какой-то шум, кажется… И еще резкое ускорение машины, от которого она едва не свалилась на пол. Тоня открыла глаза и, инстинктивно принимая вертикальное положение, уцепилась обеими руками за спинки передних кресел. До нее не сразу дошло, вернее, дошло-то сразу, но Тоня все еще отказывалась поверить в увиденное: в машине никого не было. То есть там была Тоня и еще ее ужасающая головная боль, но скрюченный «жокей» за рулем отсутствовал. Или он ей раньше просто пригрезился? Как бы то ни было, машина шла сама. И набирала скорость. Тоня посмотрела на дорогу. Проселочная дорога, ничего особенного, пустынная и темная. Но в свете фар было видно, что дорога шла резко под откос. Тоня, после короткого паралича, рванула дверцу на себя. Не открывается! Она перебросила тело к другой – заблокирована! Дорога летела ей в глаза с огромной скоростью. Свет фар выхватил вдалеке указатель на поворот… Страх ударил, словно током. Неуклюже, держась за спинки, чтобы не упасть, Тоня перебралась на водительское сиденье и ухватилась за руль. Машину она ни разу в жизни не водила, и сейчас слабо представляла, что нужно делать. Но она знала, что в машине имеется руль, а руль управляет движением. И, судорожно вцепившись в него, Тоня стала полегоньку крутить его по ходу поворота. Ей это, как ни странно, удалось. Во всяком случае, машина вписалась в поворот и продолжала свой спуск, теперь уже по прямой. Еще Тоня знала, что в машине есть три педали. Одна называлась «газ», вторая «тормоз», – а для чего предназначалась третья, Тоня не имела понятия. Но, что куда хуже, она не представляла, где какая находится. Она осторожно попробовала все по очереди. Тормоз оказался вторым по счету, и машина стала замедлять ход. Когда она закончила спуск, уже на малой скорости, Тоня ухватилась для верности за ручной тормоз – вспомнила, как делал папа в своей старой «Волге». И машина, дернувшись, встала, как вкопанная. Упав головой на руль, она плакала еще долго– долго – весь остаток ночи. …Утром оказалось, что рядом деревня, не более километра пути. Тоня добралась, попросила помощи. Ее отвезли на станцию, и Тоня влетела в электричку, как в родной дом. Уж электричкой ей точно не придется управлять! Это была суббота, так что никаких объяснений с начальством. Совершенно изможденная и больная – то ли грипп, то ли пережитые страхи – она добралась до дома только с одной мыслью: горячего чаю и под одеяло! Так она и сделала. Провалившись в глубокий, больной и знобкий сон, она проспала до позднего вечера. Встала слабая, мокрая от пота. Нехотя поплелась в душ. И там, в ванной, тихо съехала по стенке: на зеркале была прилеплена записка: «Говорил я тебе: учись водить! А ты меня не послушалась. Вот и делай теперь выводы! P.S. Перестань за мной шпионить, только хуже будет». …Если бы это происходило в кино, то тут как раз следовало бы наподдать какой-нибудь жутковатой, бьющей по нервам музыкой – она бы вполне отразила Тонино состояние. Но это было не кино, это была реальность – реальнее некуда – и ничто не могло выразить той паники, которая ею овладела. Месть Кирилла за ее давнее несогласие с ним уже явно выходила за рамки детской обиды. Тоня могла запросто разбиться в машине, тем не менее Кирилл пошел на этот риск! Неужели он был готов к ее смерти?! Тоня набрала полную ванну горячей воды, распустила в ней душистую соль и добавила несколько капель эвкалиптового масла: будет полезно подышать его парами. Погрузившись по подбородок, она думала о том, что Кирилл сумасшедший. Яснее некуда: нормальный человек никогда бы не устроил подобного эксперимента. Нормальный человек не стал бы таким способом убеждать Тоню в своей правоте. Нормальный человек не стал бы ее наказывать за давний отказ учиться водить машину. Надо сбегать отсюда поскорее, сказала себе Тоня. Пусть агент берет любую квартиру, где угодно, – или пусть выселяет ее упрямых жильцов, – но Тоня должна уйти из квартиры Кирилла! Она должна оторваться от него! Ей казалось, что между этой квартирой и ним существует какая-то почти мистическая связь… Словно невидимая сила соединяла заколдованный замок с его сумасшедшим владельцем, и эта невидимая сила втягивала в себя Тоню, удерживала ее внутри! У нее на мгновение возникло чувство детского ужаса, словно при чтении страшной сказки: это злые волшебники строят козни, чтобы удержать ее в стенах заколдованного замка Синей Бороды! Это они сделали так, чтобы ее жильцы ни в какую не хотели съезжать! Это они сделали так, что нужная квартира не находилась! Они не хотят выпустить Тоню! Надо бежать отсюда, срочно бежать!!! …После ванной ей стало чуть получше, и она позвонила агенту. Но его телефоны не отвечали – может, и специально, чтобы его не тревожили по выходным. Стояло начало апреля, и наиболее резвые дачники уже пахали на своих участках, уже убирали сор, старые листья, уже что-то подстригали и подвязывали. И лежит сейчас мобильный агента где-нибудь в глубине дачи, и трезвонит себе напрасно, пока хозяин развлекается с граблями… В воскресенье его телефоны тоже были глухи. Так, вне всякого сомнения, наколдовали злые колдуны.