Что бы мы делали без Розмерты?

      МакГонагалл была в ярости. И вроде бы давно пора привыкнуть, что каждое последующее поколение студентов преподносит сюрпризы похлеще своих предшественников, но чтобы сопливые третьекурсники устроили массовое побоище из-за девочки — к такому она не была готова.       Директриса устало опустилась на стул в Больничном крыле. Сразу трое «львят» и один «змеёныш» нуждались сейчас в помощи школьной целительницы, а виновница всего этого безобразия, смазливая третьекурсница-хаффлпаффка, безутешно рыдала за дверью. С ней Минерве ещё предстоит разобраться, как и с причинами этой гормональной бури, накрывшей почти весь третий курс спустя всего две недели с начала учебного года. А уже завтра утром придётся держать ответ перед родителями этих Ромео, да и членам Попечительского Совета тоже нужно будет сказать что-то вразумительное. И со всем — со всем! — ей придётся разбираться самой.       МакГонагалл тяжело вздохнула. Она внезапно поняла, как устала быть «железной леди», устала разгребать в одиночку все школьные проблемы, устала от того, что нет человека, на которого можно было переложить хотя бы небольшую часть своих обязанностей.       Где его взять? Единственным, кто реально мог бы помочь ей, был Снейп. Школа нуждалась в таком директоре, как он, но что бы Минерва ни говорила, как бы ни уговаривала, он оставался непреклонен, и его тоже можно было понять. Вот только легче от этого не становилось. Должен же кто-то войти и в её положение?       При всей любви к Хогвартсу, который давно уже стал её домом, её семьёй, её жизнью, Минерва поняла, что взвалила на себя слишком много: директор, профессор трансфигурации и всё ещё декан Гриффиндора.       Помона Спраут заверила её, что через год Невилл Лонгботтом закончит обучение в университете и намерен вернуться в Хогвартс в качестве преподавателя травологии, значит, у «львят» появится новый наставник — хотя бы один камень с плеч.       И если представить, что Северус согласится возглавить школу, размечталась она, то ей осталось бы только сосредоточиться на преподавании трансфигурации. Просто сказка! Но в реальности вот уже четвёртый учебный год ей приходится тянуть все эти три лямки в одиночку, и МакГонагалл понимала — надолго её не хватит. — Уфф, хвала Мерлину, всё не так страшно, как мне показалось вначале: всего-то два сломанных носа, ушибы и ссадины, — Поппи вытерла руки полотенцем и села рядом с директрисой. — Что же это такое делается, Минерва? Ведь совсем ещё дети, а туда же — любовь у них, понимаешь!       МакГонагалл лишь молча развела руками. — Давай-ка чайку выпьем, — Поппи, кажется, всё поняла без слов, и уже через пару минут перед директрисой появилась большая чашка с дымящимся чаем и вазочка с печеньем. — Может, я попробую его уговорить? — Ты знаешь Северуса лучше, чем я, — Минерва покачала головой. — Он ясно дал понять, что даже слышать не хочет об этом. — Если бы он только согласился вернуться… — мечтательно произнесла Помфри. — Да где уж там! Если он что себе в голову вбил — всё, никто ему не указ! Сколько лет твержу ему — семья тебе нужна, Северус, осмотрись-оглядись, найди себе подходящую женщину, да что толку? — Его ни одна женщина не выдержит, Поппи, — скептически посмотрела на неё МакГонагалл. — С его-то характером. Если только он сам не захочет измениться, а это возможно только при одном условии — любовь. Но, зная Северуса… — Вот и я Розмерте говорю — не выйдет у него с Гермионой, нечего и стараться, а она говорит, что выйдет.       Услышав имя своей любимицы, директриса изогнула брови и недоумевающе уставилась на Помфри: — Что выйдет? — Ну как что? — всплеснула руками Поппи. — Розмерта задумала свести Северуса с Гермионой!

***

      Снять плащ, сесть на мягкий пуфик, скинуть туфли, помассировать стопы, отлевитировать сумочку и пакет с продуктами на кухню, сварить кофе, согреть ладони о горячую чашку и не спеша сделать первый глоток. Медленно, чтобы прочувствовать все мельчайшие оттенки вкусовой палитры и ощутить восторг собственных рецепторов… Вот теперь можно подумать о том, что произошло.       Что произошло… В это трудно было поверить. Да что там трудно — почти невозможно. Если бы кто-то сказал Гермионе, что Снейп вот так запросто согласится есть с ней сэндвичи, пить кофе из бумажных стаканчиков и при этом, не скрываясь, пялиться на её ноги, как бы она отреагировала? Ну, возможно, позавидовала бы богатой фантазии этого человека. Потому что всё вышеописанное было бы абсолютно естественно для любого среднестатистического мужчины. Только не для Снейпа.       И, тем не менее, он повёл себя именно как среднестатистический мужчина. Никакого недовольства, никаких придирок. Не возмутился, не оскорбился. Напротив, с явным удовольствием поглощал фаст-фуд и периодически скользил заинтересованным взглядом по её ногам и фигуре. А потом целых четыре часа совершенно спокойно надиктовывал ей программу первого курса по зельям. И даже отметил скорость, с которой она конспектировала.       Уже в прихожей, провожая её, Снейп уточнил, в какое время ждать её завтра. И Гермиона, быстро восстановив в памяти свой план на субботу, вспомнила, что ничего особенного делать не собиралась, поэтому предложила встретиться в полдень. Снейп молча кивнул.       Гермиона машинально проглотила пару мармеладных долек, допила кофе и посмотрела на часы. Начало седьмого.       Скарлетт О`Хара никогда не была её любимой героиней, но именно сейчас Гермиона, кажется, поняла, почему в самых запутанных ситуациях та любила говорить «Я подумаю об этом завтра».       Именно так она и поступит — подумает об этом завтра, а сейчас её ждёт уютный домашний костюм из мягчайшего флиса, самое удобное в мире кресло, обожаемый Стивен Кинг и — после выпуска новостей — очередная серия «Секса в большом городе».

***

— Я, говорит, мужчин насквозь вижу, и Северус такой же, как все, — как только поймёт, что на неё кто-то другой глаз положил, то всё, вопрос решённый. Никуда, говорит, он не денется, потому что Гермиона ему нравится, а иначе стал бы он с ней целый час сидеть да мило беседовать? — закончила свой рассказ о Розмерте целительница. — Исключено, — отрезала Минерва. — С Северусом такие трюки не пройдут. — Вот и я говорю — бесполезно это всё, а Розмерта отчего-то уверена, что получится, — с сомнением сказала Помфри. — Даже подсказала мне, как разговор с ним построить. А я и рада, Минерва, у меня же душа за него болит, ты знаешь. Вот только зря всё это.       Директриса задумалась, а затем встала и принялась нервно мерить палату шагами. — Что мы имеем? — размышляла она вслух. — Северус на девятнадцать лет старше Гермионы, но эта разница вряд ли будет роковой — девочка умна не по годам, да и вокруг столько примеров счастливых браков, где муж намного старше жены, — не будем далеко ходить, — она вздохнула и тут же продолжила. — Что ещё — он интеллектуал и педант, но Гермиона ему не уступает. Он, конечно, тот ещё дикарь и зануда, но при правильном уходе и кактус зацветёт, ведь так?       Помфри во все глаза смотрела на Минерву и не верила собственным ушам. — Знаешь, Поппи, — МакГонагалл резко остановилась, и на её уставшем лице появилась слабая улыбка, — может, Розмерта и права. А если Гермиона к тому же уговорит его вернуться в Хогвартс… — Это было бы такое счастье, Минерва! — Помфри вскочила с места с несвойственной её возрасту резвостью и с благоговением уставилась на МакГонагалл. — Да вот только как его переубедить?       Минерва посмотрела на неё поверх своих очков так, словно Поппи только что сморозила какую-то несусветную глупость: — А никто и не собирается его ни в чём переубеждать. Мы просто слегка направим их друг к другу, а там — кто знает? — Как это — «направим», Минерва? — не поняла целительница. — Гермиону я беру на себя, — уверенно сказала МакГонагалл. — Так что передай Розмерте — я в деле.