***
— Всё хорошо, Джинни, — устало улыбнулась Гермиона. — Я не расстроена. Просто преподавать оказалось не так легко, как я думала. С младшими курсами ещё более-менее, а вот старшие… Слизеринцы чуть ли не в открытую игнорировали сегодня тест, представляешь? — Ничего себе! — возмутилась Джинни, высовывая голову из камина. — И ты всё это терпишь? — А что тебя так удивляет? Нынешние семикурсники — это те самые первоклашки, которых мы с Роном на пятом курсе опекали как старосты. Но мы, конечно, опекали своих, а слизеринцев — Малфой с Паркинсон, хотя Малфой, насколько я помню, всячески увиливал. Только представь, что этим детям вбивалось в голову. Они же застали и Амбридж, и Кэрроу, и прежние уроки маггловедения. Им трудно понять, что прошли времена, когда они могли кичиться своей чистокровностью. — Ты железная, — покачала головой подруга. — Я бы давно уже сорвалась. — Я справлюсь, не переживай, — Гермиона поспешила закруглить неприятную тему. — Каминные разговоры — это, конечно, здорово, но мы не виделись целый месяц. Я так соскучилась… — Но это же был ваш со Снейпом медовый месяц, — подмигнула Джинни, — мы и не думали беспокоить вас. — Какой медовый месяц? У меня его не было ни тогда, ни сейчас. Как и белого платья. — А я предлагала, если помнишь. — Не судьба. Ни мне, ни Северусу все эти условности ни к чему. Если бы не Хогвартс, то и свадьбы, скорее всего, не было бы. — Я до сих пор не верю, что ты замужем за Снейпом. Ты вообще понимаешь, сколько всего должна рассказать мне? Давай уже что-нибудь придумаем, а? Я понимаю, что он вряд ли согласится прийти к нам, но, может быть, мы в Хогсмиде посидим? У Розмерты, например. — Я всё организую, — уверенно пообещала Гермиона. — Так хочется обнять вас с Гарри…***
Пуговицы, застёжки-«молнии», всевозможные пряжки, крючки, «липучки» и увесистые рулоны с самыми разнообразными тканями окружали Ника Корна с самого рождения. У его отца-маггла было небольшое ателье на окраине Лондона, и маленький Ник, не отличавшийся усидчивостью и образцовым поведением, чудесным образом преображался и мог часами сидеть паинькой, наблюдая, как вдохновенно творит отец, снимая мерки и превращая прямоугольный кусок ткани в платья, блузки, юбки или брюки. Это было похоже на волшебство, и мальчику даже казалось, что и магглы тоже могут колдовать. Не то чтобы это стало его заветной мечтой, но юный Корн вовсе не исключал возможности пойти по стопам отца и так же, как и он, радовать и преображать людей отлично скроенной и сшитой одеждой. Однако в Хогвартсе всё это забылось, потому что Ник не на шутку увлёкся квиддичем. Крупного, широкоплечего второкурсника просто не могли не пригласить на пробы в команду, и целых шесть лет Корн защищал ворота Хаффлпаффа, всерьёз подумывая связать свою жизнь с «Пушками Педдл», «Уимбурнскими Осами» или «Татсхилл Торнадос». Но ни в одну из профессиональных команд квиддичной лиги его не взяли, и, в сердцах забросив метлу куда подальше, Ник решил вернуться к своей детской мечте. Сразу после Хогвартса он поступил подмастерьем к мадам Малкин и считал себя невероятным везунчиком, потому что хозяйка «Мантий на все случаи жизни» как-то сразу поверила в него и что-то такое в восемнадцатилетнем парнишке разглядела. Она научила его снимать мерки, подгонять одежду по фигуре, не используя магию (ибо далеко не каждая материя могла это выдержать), разбираться в фактуре тканей, фасонах, сочетаемости цветов, а главное — уважать клиентов вне зависимости от статуса крови и толщины кошелька. Ухватившись за предоставленную ему возможность, Корн работал почти круглосуточно, принося заведению всё большую популярность. Он брался за любую работу и старался делать всё безупречно: кроить, шить, подбирать комплекты, составлять единый образ и помогать клиентам найти свой стиль. Именно эта одержимость послужила причиной краха двух его недолгих браков — с такой самоотдачей и полным погружением в любимое дело семейная жизнь оказалась несовместима. За пятнадцать лет службы у мадам Малкин он прошёл невероятный путь от абсолютно «нулевого», неопытного подмастерья до стилиста с тонким вкусом и каким-то особым чутьём. Постепенно хозяйка бутика начала советоваться с ним и прислушиваться к его мнению и интуиции. Так, с подачи Ника она вскоре расширила ассортимент, и помимо мантий здесь теперь можно было купить и другую одежду, а также подобрать аксессуары. Он во многом способствовал тому, что «Мантии на все случаи жизни» стали составлять приличную конкуренцию элитному «Твилфитт и Таттинг», владельцы которого даже предприняли попытку переманить амбициозного и очень талантливого молодого человека к себе, но получили отказ. Со временем одеваться у мадам Малкин стало престижно даже среди богатых и искушённых покупателей, а музыканты набирающей популярность группы «Ведуньи» на каждом концерте делали ей отличную рекламу, выступая в созданных ею и Корном экстравагантных костюмах. А потом Ник загорелся идеей расширить комплекс услуг, чтобы их клиентки могли не только покупать одежду, украшения и сумочки, но и делать причёски и макияж. Пройдя соответствующие курсы и получив диплом парикмахера-визажиста, он озвучил своё желание хозяйке и был уверен, что она, как и прежде, полностью поддержит его, но неожиданно наткнулся на жёсткое «нет». Мадам Малкин даже слышать не захотела об этом, и Ник, шокированный и обиженный её непониманием и категоричностью, ушёл, не раздумывая, не забыв, впрочем, поблагодарить даму за всё, что она для него сделала. Корн ушёл в никуда. Кое-какие средства у него, конечно, имелись, но их было недостаточно, чтобы сразу открыть своё дело. Поэтому он снял крохотное помещение там же, в Косом переулке, и начал продумывать собственную линию одежды и аксессуаров, параллельно выполняя частные заказы и, конечно, продолжая сотрудничать с «Ведуньями». Его имя уже было достаточно известно в магическом мире, поэтому он принял предложение журнала «Ведьмополитен» вести модную колонку, а также согласился пару раз в неделю заниматься со студентами в магическом университете моды и дизайна. Так прошло ещё шесть лет, и вот теперь тридцатидевятилетний Ник Корн находился в шаге от воплощения своей заветной мечты. Коллекция полностью готова, помещение под салон куплено и отремонтировано, осталось лишь запустить рекламную кампанию бренда «КорнМагия». — Как раз на Хеллоуин? А что, это круто! — Мирона явно воодушевило предложение Корна стать моделью в рекламе его модного салона. — И кто же разделит со мной это тяжкое бремя? Надеюсь, это будет достойная меня ведьма? — А я разве не говорил тебе? Странно, — удивился Корн. — У меня была и есть только одна кандидатура — Грейнджер. Певец вытаращил глаза, открыл рот, потом вскочил и принялся хохотать как сумасшедший. Корн спокойно наблюдал за этой истерикой, не говоря ни слова. — Ну да, конечно, — отсмеявшись, вытер слёзы Мирон. — И пикнуть не успеешь… Ты бессмертный, что ли? Думаешь, Снейп позволит тебе, мне, ещё кому-то… хотя бы приблизиться к ней? — А почему нет? — пожал плечами стилист. — И вообще, я не уверен, что она будет спрашивать его разрешения. Это же Грейнджер. — Она теперь Снейп, — уточнил Мирон. Он покачал головой и, пожав руку стилисту, танцующей походкой направился к двери. — Забудь о ней и начни искать кого-то ещё. Мне не нужны проблемы. Мирон не сказал Корну ничего сверхъестественного — тот и сам понимал, что раз уж Грейнджер внезапно стала миссис Снейп — и эту сногсшибательную новость, кстати, до сих пор на все лады мусолила магическая пресса, — это, возможно, всё усложняет. Шансов заполучить её в качестве модели, рекламирующей «КорнМагию», даже с учётом весьма приличного гонорара маловато, и дело здесь вовсе не в её профессорском статусе и занятости. Северус Снейп — вот основная причина. Корн не был знаком с ним лично, хотя они, конечно, пересекались в Хогвартсе — их разделяли два курса, а также пропасть, лежащая между Слизерином и Хаффлпаффом. Но если бы Корн боялся сложностей, он ни за что не стал бы одним из самых авторитетных специалистов в британской фэшн-индустрии. А «КорнМагия» — дело всей его жизни, для продвижения которого ему нужна именно Гермиона. Даже если ради этого ему придётся объясняться с её грозным супругом.