***
Сладко потянувшись, Октавия окончательно проснулась. Было ещё довольно рано, за окном до сих пор стояла кромешная темень. Но она уже давно привыкла вставать как по часам, отдавая дань своей привычке как следует прихорашиваться. А после столь плодотворного отдыха полуэльфка чувствовала себя просто потрясающе. Арбакра по-прежнему крепко спала рядом, и, взглянув на неё, волшебница на какое-то время залюбовалась этим обычно грозным лицом со строгими чертами. Не удержавшись, Октавия прошлась кончиками пальцев от скулы до подбородка, осторожно коснулась выступающего из-под нижней губы клыка (немногим меньше, чем у Регонгара, но всё же более изящного) и легонько чмокнула её в нос. Баронесса слегка поморщилась, но не проснулась, буркнув что-то невнятное, обращаясь к Шанти. — Какая прелесть, — прошептала Октавия, нежно перебирая пряди жестких рыжеватых волос. — Вы просто очаровательны, ваша милость, кто бы там что ни говорил. Хотя, возможно, Октавия была единственной, кто думал в таком ключе о правительнице этих земель. Но так уж сложилось, что ей дозволялось видеть то, что мало кто дерзнул бы и искать. Для большинства Арбакра — воительница из числа звериных полукровок — была не более чем безжалостной кровожадной дикаркой. И в свете последних событий простой люд принимал этот образ с ещё большей охотой. Кто со страхом, кто с осуждением. Хотя, как порой говорил Тристиан, проявляемое ею временами милосердие было достойно самой Сарэнрей. И Октавия была полностью с этим согласна. Она и сама порой дивилась, видя это своими глазами. Как и минувшим днем, когда Арбакра решила сохранить жизнь жрице Ламашту Цанне. То, как видело баронессу большинство, бесспорно огорчало, но Октавия прекрасно понимала, что огорчением делу не поможешь. Поэтому стремилась помогать чем могла: вовремя выпущенной стрелой, метким заклинанием, дружеским советом, или даже пылкой лаской. Хотя в последнее время она всё чаще замечала, что взгляд её дорогой Арбакры направлен в сторону того, от кого столь тесной… близости вряд ли скоро ждать. Октавия не винила его, в конце концов, Тристиан был наивен как дитя, когда речь заходила об этом. Но всё же волшебнице было очень любопытно, как бы этот скромный и хрупкий с виду мужчина смотрелся с баронессой в одной постели. Почему-то первое, что приходило на ум — образ маленькой птички в лапках кошки, и это одновременно забавляло и заставляло проникнуться толикой сочувствия к бедолаге, который, судя по всему, ещё ни с кем ни разу и не был. А тут сразу столь… многообещающие перспективы. Октавия проглотила смешок, улыбнувшись своим мыслям, но будить её милость раньше времени не хотелось, поэтому она встала с кровати предельно аккуратно, не издав ни единого лишнего шороха. Отыскав все части своей разбросанной одежды, волшебница ловко оделась и, сделав все возможное без использования воды, тихонько выпорхнула в коридор; неплохо было бы, в конце концов, и освежиться. Вокруг — тишина; похоже, все ещё спали. Ветер вроде бы унялся, но дождь всё равно до сих пор шуршал снаружи, пусть уже и не такой сильный. Октавия поежилась от мысли, что скоро опять предстояло отдаться объятьям сырости. И если бы дела их так не подгоняли, она бы непременно попыталась уговорить баронессу задержаться здесь чуточку подольше. Спустившись вниз, Октавия наткнулась взглядом на посапывающую у очага Амири. Огонь уже развели. Судя по виду поленьев, совсем недавно. Значит, кто-то был уже на ногах, и полуэльфка предположила, что то была сама хозяйка. А если оно так, значит, уже имелся шанс побаловать себя теплой водицей или даже чем-нибудь вкусненьким; и доносившийся с кухни аромат это как раз подтверждал. Окрылённая предвкушением волшебница зашагала к неширокому проёму дверной арки, но остановилась неподалеку, услышав голоса. — Да уж, всё же до сих пор как-то не верится… — проговорила старушка Думра. — Я, конечно, всякого за свою жизнь повидала, но чтоб такое… А вы точно не привираете, милсдарь? — Нисколько, почтенная хозяйка, и мне правда очень жаль… что мы доставили вам так много хлопот. Ещё раз нижайше прошу у вас прощения, я непременно возмещу весь причиненный ущерб. Только… пожалуйста… пусть это останется… между нами… Во втором голосе Октавия узнала Тристиана, причем, довольно сильно взволнованного. Он так пылко за что-то винился, что резко разыгравшееся в ней любопытство вмиг вытеснило всё прочее. Что же произошло? Первая мысль бесспорно привела полуэльфку к её ненаглядному Регонгару, и последовавшие дальше слова тут же укрепили эту догадку: — Да, да, поняла я, поняла, — проворчала дворфка, — но вот правда, как только я вас двоих тогда увидела, не знала даже, что сперва и думать. Я уж было решила, зверюга какая в дом пробралась или непутевый воришка. Но кто ж знал, что я увижу… такое. Вы то сами, точно в себя уже пришли? Я-тоть, конечно, этому вашему зеленокожему дружку по загривку метила, но рука у меня тяжелая, могла и вас ненароком зацепить. — С-со мной… всё хорошо, пожалуйста, не беспокойтесь. Лучше скажите, чем я могу ещё вам сейчас помочь? — Ой, да бросьте вы, — голос хозяйки потеплел, — и так уже почти со всем управились. Вам бы лучше вздремнуть хоть пару часков, до рассвета ещё время есть, а-то как же вы это, в путь-то собрались? — Благодарю за заботу, но я… едва ли смогу теперь уснуть. «Да что случилось-то?! — безмолвно терялась в догадках Октавия. — Рег, неужто ты снова за старое взялся? Но почему Тристиан?» — Ай-ай, вы, милсдарь, что-то совсем бледны. Эх, надо было мне этого бугая вашего покрепче приложить, такого прекрасного юношу чуть не подпортил… Октавия едва не задохнулась от изумления. Слова Думры можно было трактовать весьма по-разному, и волшебница даже не знала на каком же варианте остановиться. Неужели Рег настолько «оголодал», что решил претворить ту свою шуточку за ужином в жизнь? Или они просто повздорили и… подрались? Но с чего бы? Как к этому вообще пришло? Им что, совсем не спалось? Сразу обоим? От роящихся в голове вопросов, казалось, уже даже волосы шевелятся, но Октавия пока так и не решалась показаться Тристиану с Думрой и озвучить хоть один из них. — Ну нет, так не пойдёт, — вновь заговорила хозяйка, — но есть у меня одно действенное средство… — А-а-м… Покорнейше благодарю… Но, право, не стоит… — голос Тристиана звучал так, словно он уже вдоволь насытился некими… иными средствами. Даже не видя его сейчас, Октавия четко улавливала тревожность через слова. А Думра, похоже, принялась что-то старательно выискивать, судя по звуку бодро задребезжавших полок. — Да бросьте вы, милсдарь! Путь у вас впереди не близкий. Так что коли сами уснуть не можете, так хоть от помощи не вертайтесь. Вот сейчас заварю вам этого дивного отвара, уснёте как миленький! И просыпаться после него всегда легко и приятно. Тристиан не ответил, то ли смирился, то ли уговоры старой дворфки всё же подействовали. — Эй, красавица, ну и долго ты ещё там стоять собралась? Если надо чего, так проходи — говори, а уши греть просто так тут незачем! — гаркнула Думра, обращаясь уже к самой Октавии. Полуэльфка вздрогнула, и, помедлив лишь самую малость, всё же прошла на кухню. Увидев её, Тристиан как-то резко напрягся, очевидно, теряясь в догадках о том, как же много она слышала. — Утречка доброго, — пропела Октавия, — а вы, я смотрю, прямо ранние пташки! Как же это непривычно — видеть, что кто-то встает раньше меня! — Чего хотела-то? — обрубила хозяйка. — Ну-у, было бы неплохо слегка освежиться, — пояснила волшебница, показательно поправив прическу. — Ну так вперед, только поможешь мне вот это вниз оттащить, раз уж всё равно туда собралась, — ответила Думра, мотнув головой на всклень забитую какими-то тряпками корзину. Октавия охотно согласилась, так как перспектива ополоснуться и окончательно привести себя в порядок явно перевешивала недовольство ворчливостью престарелой дворфки. Подумаешь, корзинку отнести — ерунда, будучи в рабстве и не такое таскать приходилось. А Тристиана порасспрашивать она и позднее сможет; всё равно при Думре шансов с этим было немного. Спустившись вниз, где у хозяйки располагался внушительный погреб, Октавия в два счета управилась с вверенным ей поручением и могла наконец заняться собой. Пройдя вглубь, в сторону импровизированной скромной купальни, полуэльфка тут же тихо ахнула, наткнувшись взглядом на Регонгара. Её дорогой друг валялся без чувств среди мешков с какими-то травами и прочими припасами, однако, казалось, это совершенно не мешало ему высыпаться, так как, судя по мощному храпу, спал он довольно крепко. — Ох, Рег, ну и любишь же ты в приключения влипать, — тепло проговорила Октавия, аккуратно поправив его растрепавшиеся волосы. Укрыв его одним из пустых мешков, волшебница наконец дорвалась до воды, и — о радость! — она оказалась горячей, так как Думра уже успела подогреть немного. Воистину прекрасная женщина, думала она, вовсю наслаждаясь предоставленным гостеприимством. За такое, с учетом минувшего добротного ужина, Октавия готова была принять любую неучтивость с распростертыми объятьями. Вскоре полностью довольная и в просто наипрекраснейшем настроении полуэльфка вернулась на кухню, где по-прежнему хлопотала хозяйка. Однако голоса затихли. Взглянув на Тристиана, Октавия поняла почему: жрец тихо посапывал, уснув прямо на стуле и сложив руки на стол. Похоже, отвар Думры и правда оказался весьма действенным, либо же сам Тристиан так сильно измотался. Поймав на себя взгляд дворфки, волшебница благодарно ей улыбнулась и вопросительно указала на своего товарища. — Да спит он, спит, но ты не боись, говори — его щас и звоном наковальни не разбудишь, — пояснила Думра, помешивая какое-то пахучее варево в котелке. — Премного благодарна за ваше радушие, — добавила Октавия уже вслух, подходя ближе. — Но… что же тут у вас… всё-таки такого случилось? — поинтересовалась она осторожно. Двофка смерила её изучающим взглядом и с усмешкой ответила: — Что, девочка, любопытство снедает? Октавия слегка покраснела, но утвердительно кивнула. Ей и правда было чертовски интересно. — Да что, что, начудили тут ваши ребята конкретно. Меня разбудил резкий грохот посреди ночи. Сплю-то я рядом, вот и услышала. Думаю, да неужто ж влез кто? Это по такой-то непогоде? А как сюда пришла, так сразу и обомлела. Гляжу — на полу эти вот ваши, оба. И хрен их разберешь, чем вообще заняты. То ли дерутся, то ли распутствуют! Я аж поначалу, право сказать, растерялась! Но завидев парочку початых бутылок своего семейного самогона, сразу поняла — дело дрянь. Оно ж так в голову с непривычки дать может, что там и не на такое потянет! И что ты думаешь? — спросила она, сделав паузу, на что Октавия только вопросительно округлила глаза. — Ну! Давай я их, значит, разнимать! Ещё чего на моей кухне не хватало! А ваш этот зеленокожий увалень так вцепился в него, — хозяйка мотнула головой в сторону Тристиана, — что прям не оторвешь! Причем, я так и не поняла, че ж он сделать-то хотел — придушить его, или снасильничать?! В общем, сообразив, что оттащить не удастся, я просто рубанула его сковородкой по башке. Но ты не переживай, силу я рассчитывать умею, дрыхнет он там в подсобке внизу, целёхонький. Шишка — это заслуженно. Ну а так, сами его дальше воспитывайте… — О, это мы всенепременно. Думра с Октавией обернулись и тут же наши глазами баронессу, привалившуюся плечом к дверному косяку. — Какая любопытная вышла история. Думаю, Линдзи просто слезами изойдёт, когда поймет, что пропустила. Октавия тихонько прыснула от смеха, а изрезанное морщинами лицо Думры так и вопрошало: «что ещё за Линдзи?» — Примите мою благодарность, — продолжила Арбакра, подходя к столу, — и извинения. — Ой, да полно вам, ваша милость! — отмахнулась Думра. — Набедокурить особо они не успели, а раскланяться мне уже и ваш милсдарь канцлер успел. Собсно, большую часть всей моей утренней волокиты на себя взял. Видите, вон как сладко спит, будто ангел, ей богу! Баронесса улыбнулась, и Октавия вдруг почувствовала, что вновь очень хочет зарыться пальцами в жар буйных рыжеватых волос и уютно устроиться под тёплым боком. Даже если под другим боком будет ютиться спящий ангелочек-Тристиан; она была совершенно не против. Арбакра подошла ближе и легонько коснулась белокурых спутавшихся волос. А затем сердце Октавии совершило кульбит, когда её дорогая подруга бережно взяла спящего Тристиана на руки. Он инстинктивно ухватил её за шею, но просыпаться и не думал. Это было настолько чудно и одновременно волнующе, что молодая волшебница просто задохнулась от умиления на какой-то миг. — Ну, раз уж Амири и тут хорошо спится, а мы все уже попросыпались, отнесу-ка я его наверх, пусть хоть немного сил поднаберется перед дорогой. «Ах ты ж везунчик», — подумала Октавия им вслед. Хотя минувшая ночь её более чем порадовала, но к своему канцлеру баронесса всё же относилась с каким-то особым трепетом (что аж завидно). В движениях правительницы было столько заботы и нежности, что во всё это даже как-то не верилось, учитывая с какой свирепостью она обычно бросалась на врага. — Ха! Я смотрю, милсдарь канцлер прямо о-очень ценный советник для её милости, — хохотнула Думра. — Просто у её милости о-очень большое сердце, — отозвалась Октавия, загадочно улыбнувшись. — Ну что, раз уж ты здесь и особо ничем не занята, так, может, мне с завтраком-то подсобишь? — С превеликим удовольствием!***
Толкнув дверь ногой, баронесса тихо вошла в спальню. Тристиан так уютно устроился в руках, что выпускать его не хотелось совершенно, но она сильно сомневалась, что устоит, если продолжит прижимать его и дальше; ещё и лежа в кровати, пропитанной их с Октавией ароматами. Не время сейчас, да и не место. Вдобавок, он по-прежнему слишком робеет всякий раз, стоит им хоть капельку сблизиться. Того, что он непременно воспылает от стыда, когда поймет, где проснулся, и так хватит с него на ближайшие пару дней. Так что Арбакра решила сжалиться и не вгонять своего канцлера в краску ещё больше. Аккуратно уложив Тристиана на спину, баронесса присела рядом, изучающе рассматривая его побледневшее лицо. Казалось, словно оно резко осунулось за ночь, а пара свежих ссадин побуждали сейчас же отыскать засранца-Регонгара и как следует ему всыпать. Даже если Тристиан был способен излечить подобное с легкостью, видеть его таким истощенным и потрепанным ей определённо не нравилось. Она осторожно дотронулась до его щеки, и пальцы будто запели от этой сводящей с ума мягкости, а ставшее уже привычным желание вмиг расшевелилось в ней, как почуявший добычу хищник; даже несмотря на минувшую ночь с Октавией. Кожа её обворожительной любовницы нисколько не уступала в мягкости его коже, но в том и вся странность. Однако волосы… Она позволила себе накрыть ладонью его щеку и плавно пройтись дальше, заведя руку за затылок. И едва не пожалела об этом, осознав себя лишь в жалком дюйме от его лица и ощутив на губах колыхание ровного дыхания. Арбакра отпрянула, сдержав досадный рык, и подумала уже было встать, но вдруг почувствовала робкое прикосновение к своей руке. Глянув на Тристиана, она увидела, что тот перевернулся на бок и легонько сжимает её пальцы своими, и на сердце как-то слишком уж приятно потеплело. Поддавшись порыву, она осторожно убрала прядь золотистых волос ему за ухо и нежно поцеловала жреца в висок, наслаждаясь согревающим запахом солнца. Впереди был новый день, полный очередных тревог и забот, а за ним и стены ожидающего возвращения своей правительницы Урдхаала. Им непременно предстояло решить ещё немало проблем и одолеть остававшихся пока неясными врагов, но прямо сейчас новая повелительница Украденных земель почему-то верила — пока он будет рядом, в ней обязательно отыщутся силы на всё это.